***
В оживленных проходах супермаркета Ванда толкала тележку с чувством усталости и покорности судьбе. Она смотрела на маленькую ручку, сжимающую карман ее брюк, на пальцы, сжимающие ткань в жесте доверия и зависимости, от которого таяло ее сердце. Рози, маленький ангелочек, следовавший за ней по пятам, настояла на том, чтобы сопровождать Наташу в выборе закусок. Изначально Наташа планировала быстро сходить туда и обратно, захватив только самое необходимое, но волнение Рози, вызванное перспективой выбора закусок, разрушило эти планы, и им пришлось идти вместе. Итак, Ванда бродила по рядам с терпеливой улыбкой на лице, пока Рози рассматривала каждый вариант. Когда они подошли к отделу попкорна, Наташа присела на корточки, чтобы рассмотреть различные сорта. — Ванда? Я немного устала, — пожаловалась Рози, дергая Ванду за карман. Усталость в ее голосе задела Ванду за живое, напомнив ей о возрасте Рози и безграничной энергии, которой та обладала. Ванда опустилась на колени, встретив невинный взгляд Рози. Прикосновение все еще заставляло Ванду чувствовать себя неловко, напоминая о прошлом опыте, от которого она изо всех сил старалась избавиться. Но она отбросила эти чувства в сторону, сосредоточившись на маленькой девочке, стоявшей перед ней. — Хочешь, я тебя подниму? — предложила Ванда мягким и ободряющим голосом. Лицо Рози озарилось улыбкой, на розовой щечке появилась ямочка, и она с готовностью кивнула. — Тогда я могу тебя обнять? — спросила Рози тихим голосом, в ее словах звучали невинность и нотка неуверенности, — Мама сказала мне не прикасаться к тебе без разрешения, потому что тебе будет некомфортно, а мы не хотим, чтобы ты чувствовала себя некомфортно. Ванда не смогла сдержать улыбку, услышав глубокое сочувствие в словах Рози. Она восхищалась нежным руководством, которое Рози получала от своей матери. Сердце Ванды наполнилось теплом, когда она поняла, что между ними существует какая-то связь, глубокое и невысказанное понимание, которое заставило Ванду думать, что Гроувз на самом деле дочь Наташи. не по крови, а по собственному выбору. — Что у вас происходит? — голос Наташи прервал размышления Ванды, когда она подошла к ним с пакетом попкорна в руке. Солнечный свет играл в ее рыжих волосах, создавая вокруг нее ореол, когда она присоединилась к Ванде и Рози у тележки. Ванде потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями, и сцена, открывшаяся перед ней, была наполнена чувством безмятежности и сопричастности. — Ты можешь обнять меня, маленькая черепашка, — прошептала Ванда, чтобы Наташа не услышала. Глаза Рози засветились от радости при этом ласковом прозвище. Устало зевнув, Рози потянулась к Ванде, ища утешения в ее объятиях. Не колеблясь, Ванда подхватила Рози на руки и прижала к себе, чувствуя тяжесть прошедшего дня на уставшем теле Рози. Сердце Ванды наполнилось любовью к молодой девушке, которая так сильно покорила ее сердце. Наташа наблюдала за ними со смесью любопытства и теплоты. Несмотря на свои сомнения и знание страхов Ванды, Наташа не смогла сдержать улыбки, увидев Ванду и Рози вместе. — Я принесу напитки для взрослых, — объявила Наташа, нарушая напряженный момент, и направилась к алкогольному отделу. Когда Наташа исчезла в проходе, оставив Ванду и Рози наедине с тележкой с продуктами, Ванда почувствовала себя счастливой. По-настоящему счастливой. Она посмотрела на Рози, ее маленькие ручки вцепились в рубашку Ванды, ища утешения в их объятиях.***
Ванда шла по проходам супермаркета, держа Рози на руках. Тихий стук дождя по окнам создавал успокаивающий фон для их беготни по делам. Рози, похоже, была особенно чувствительна к переменам погоды, поддалась легкому покачиванию в такт шагам Ванды и задремала, ее крошечные грудки ритмично поднимались и опускались на груди Ванды. Когда Ванда вышла из супермаркета, ее встретили прохладные объятия пропитанного дождем воздуха. Облака закрыли солнце, придав парковке приглушенный оттенок. Ванда ускорила шаг по направлению к машине Наташи, стараясь защитить Рози от сырости, которая наверняка разбудила бы ее безмятежный сон. Как только она подошла к машине, тишину вокруг нее прорезал знакомый голос, заставивший Ванду застыть на месте. — Ванда? Привет — голос Вижн был подобен осколку стекла, прорезавшему окутавшее ее спокойствие. С тяжелым сердцем Ванда повернулась к нему, встретив его взгляд со смесью удивления и опасения. — Привет, — ответила Ванда, ее голос был едва слышен. Она заставила себя улыбнуться, надеясь скрыть охвативший ее дискомфорт. Улыбка Вижена была искренней, в его глазах была искра надежды, которая мерцала, как угасающее пламя (которое Наташа вот-вот погасит) — Я пытался дозвониться до тебя, — начал Вижн, его слова повисли в воздухе, отягощенные невысказанными эмоциями. Сердце Ванды упало при напоминании о разладе, который образовался между ними. Прошло почти две недели с тех пор, как она заблокировала его, с тех пор, как она отгородилась от людей, к которым могла бы привязаться (или, по крайней мере, попыталась, и, по-видимому, безуспешно, потому что сейчас она с ребенком человека, от которого должна была убежать), пытаясь защитить себя от боли, которая угрожала поглотить ее. Пока они стояли на залитой дождем парковке, мысли о Наташе боролись за главенство в ее сердце, в то время как Вижн не сводил глаз с Ванды. Она посмотрела на спящую Рози, как на доказательство невинности, которую она стремилась защитить любой ценой. Ванда, чувствуя на себе его горящий взгляд, оглянулась и заметила Наташу, которая приближалась к ним с пакетами закусок в руках. — Ты, должно быть, неправильно понял Наташу, если стоишь сейчас рядом со мной, — пробормотала Ванда, притягивая Рози ближе, защищая ее от дождя. — Да, Вижн, ты, должно быть, неправильно меня понял, — донесся сквозь пропитанный дождем воздух голос Наташи, и в ее словах слышалась насмешка. Когда Наташа приблизилась, Вижн вздрогнул, по его лицу пробежала волна эмоций, словно камешек скользнул по поверхности пруда. — И тебе привет, Нат, — сказал Вижн мягким, как бархат, голосом (как будто его не трясло пару секунд назад при виде Наташи) Наташа быстро улыбнулась, укладывая продукты в багажник. Ванда чувствовала, как дрожит в ее руках крошечное тельце Рози, а ее одежда промокла от дождя. — По-моему, Рози замерзла, — тихо сказала Ванда, отступая в сторону от Вижена и приближаясь к Наташе. Наташа перестала разгружать продукты и повернулась к Ванде с озабоченным выражением на лице. — Вам лучше сесть в машину, — сказала она с беспокойством в голосе. — Тебе лучше не разбивать никому лицо, — прошептала Ванда, и в ее голосе прозвучали воспоминания об угрозе, произнесенной Наташей. Смелый поступок Вижена подойти к ней, несмотря на предупреждение, остался как неразрешенный аккорд в навязчивой мелодии. Ответом Наташи была простая улыбка, изгиб ее губ выражал невысказанное понимание (или неуверенность в том, будет ли она разбивать ему лицо) Без колебаний, чтобы смягчить Наташу, Ванда наклонилась и нежно поцеловала ее в щеку. Держа Рози на руках, Ванда направилась к машине. Подойдя к машине, Ванда почувствовала на себе пристальный взгляд Вижена. Но она не стала встречаться с ним взглядом, решив вместо этого проигнорировать его присутствие, и села на пассажирское сиденье, осторожно сняв мокрую ветровку Рози, чтобы надеть на нее свою.***
Когда теплые лучи солнца проникали сквозь занавески в уютную гостиную Ванды, она сидела, очарованная рассказами Рози о черепашках ниндзя, и очаровательное воображение маленькой девочки создавало фантастические истории, которые покорили сердце Ванды. Пока Рози развлекала Ванду историями о храбрых поступках и эпических битвах, ее внезапно прервал резкий звонок во входную дверь. Вздрогнув, Ванда обернулась и посмотрела на Наташу, которая поднялась с плюшевого дивана, чтобы ответить на звонок. Прошло несколько минут, прежде чем Наташа вернулась в сопровождении Елены, чей стальной взгляд подозрительно уставился на Ванду. Ванда почувствовала укол беспокойства из-за повисшего в воздухе напряжения, неуверенность затуманила ее мысли, когда она попыталась понять, злится ли Елена на нее из-за Пьетро. — Ты позвала её, чтобы присмотреть за Рози или чтобы позлить меня? — резкие слова Елены прорезали тишину, заставив Ванду внутренне съежиться от обвинения, прозвучавшего в ее тоне. — Ты должна быть вежлива с ней, — упрекнула Наташа, и в ее голосе прозвучала нотка предупреждения, которая заставила Елену закатить глаза в ответ. — А тебе следует искать няню не потому, что она красивая, а потому, что она адекватна и сможет присмотреть за твоей дочерью. Рози растерянно посмотрела на Ванду, ее невинный взгляд выражал сомнение в неожиданном повороте событий, на что Ванда ободряюще улыбнулась, надеясь развеять сомнения Рози. Однако неожиданный ответ Наташи заставил ее удивленно приподнять брови. — Она не нянька, — выпалила Наташа, сплетая паутину дезинформации. Ванда не могла понять, зачем Наташе лгать, особенно в ситуации, когда честность и доверие превыше всего. Елена — ее сестра, ей не нужно лгать ей. — И кто же она тогда? — Моя девушка, — сказала она небрежно, как будто эти слова не имели никакого значения. Ванда, попавшая в водоворот обмана, устроенного Наташей, не могла не задаться вопросом о мотивах, стоящих за такой ложью. Противоречивые рассказы Наташи об их отношениях рисовали запутанную картину, заставляя Ванду задуматься, было ли это прикрытием, защищающим ее от неизвестных угроз, или проявлением чувств, в которых Наташа уже призналась. Погруженная в свои мысли, Ванда взглянула на Елену, увидев шок и недоверие, отразившиеся на ее лице. — Ты знала об этом? — голос Елены прорезал неловкую тишину, в вопросе слышалась смесь недоверия и беспокойства. Рози слегка пошевелилась в объятиях Ванды, прежде чем на мгновение встретиться взглядом с Наташей, они молча обменялись взглядами, прежде чем она повернулась к Елене, ее карие глаза были широко раскрыты и невинны. — Да, — тихо ответила она с ноткой неуверенности в голосе. Ванда была слегка удивлена ответом Рози, ее мозг лихорадочно работал, пытаясь понять динамику отношений между Рози и Наташей. Едва заметный кивок Наташи, молчаливое подтверждение или намек, повергли Ванду в недоумение — как у них могла возникнуть такая связь, которая позволяла им легко лгать, особенно Рози, которая была всего лишь ребенком? — Почему ты мне не рассказала? — обиженно спросила Елена, как будто на нее давила тяжесть того, что ее оставили в стороне. Взгляд Рози снова метнулся к Наташе, словно ища поддержки, прежде чем она снова повернулась к Елене, выражение ее лица было серьезным и сдержанным. — Мама просила меня не говорить тебе об этом, — ответила она, и в ее голосе слышалось смирение. Пока слова Рози повисали в воздухе, мысли Ванды метались. Она сделала мысленную пометку позже поговорить с Наташей наедине, чтобы выяснить, лжет ли Рози или Наташа тоже лжет ей. — Ты знаешь о ее прошлом? Ты знаешь, кому доверила своего ребенка? — агрессивно спросила Елена, от чего у Ванды по спине пробежал холодок. Ванда застыла на месте, ее сердце бешено колотилось в груди, когда она просто наблюдала за их разговором. Ванда знала, что ее прошлое не покинет ее, что она не сможет избавиться от того, кем она была, несмотря на попытки забыть обо всем в течение четырех лет. — Я знаю. Это имеет значение? Потому что ты буквально дружишь с ее братом, — ответила Наташа спокойным голосом, как будто это был ничего не значащий разговор о погоде. Глаза Елены сузились, внутри нее назревала буря, когда она посмотрела на Наташу. — О, так ты просто не знаешь всего, — выплюнула она, ее голос сочился злобой. Ванда почувствовала, как в животе у нее образовался комок, и холодок страха пробежал по спине, когда она подумала о том, что Елена могла рассказать о ее прошлом. Когда напряжение в воздухе сгустилось, взгляд Ванды упал на Рози. Рози, с ее невинными глазами и ослепительной улыбкой, смотрела на Ванду с такой чистой и безусловной любовью, как будто Ванда заслуживала этой любви (но Ванда не думает, что заслужила) — Давай не будем обсуждать это при моем ребенке, — тихо прошептала Наташа, ее беспокойство было очевидным, когда она пыталась оградить Рози от предстоящего разговора. Ванда почувствовала укол грусти от слов Наташи. В глубине души она понимала, что это, возможно, ее последняя встреча с Наташей и Рози, которые внезапно ворвались в ее уединенную жизнь. Несмотря на свое отвращение к привязанности, Ванда не могла отрицать, что мысль о расставании казалась ей болезненной. Елена разразилась истерическим смехом, который эхом разнесся по комнате. Со злым блеском в глазах она поднялась со своего места, жестом приглашая Наташу присоединиться к ней. Наташа встала с дивана и ободряюще улыбнулась Рози, ее глаза были полны невысказанных эмоций. — Вы можете начать смотреть черепашек ниндзя без нас, хорошо, детка? — тихо сказала она, и в ее голосе прозвучала нотка грусти. Рози кивнула, и на ее невинном лице появилось понимание, не свойственное ее возрасту, когда она повернулась к Ванде. Когда Наташа последовала за Еленой на кухню, Ванда осталась наедине с Рози, и молчание между ними было наполнено горько-сладким чувством. Она наблюдала за ребенком со смесью нежности и сожаления, понимая, что время, проведенное вместе, ускользает, как песчинки в песочных часах.***
Вечер принял другой оборот. Все разговоры, казалось, вертелись вокруг Рози, не обращая внимания на сложности общения со взрослыми. Что, кстати, было хорошо, потому что им не нужно было вовлекать ребенка в свои проблемы. Когда вечер подошел к концу, Рози поспешила проводить Елену до двери. Ванда встретилась взглядом с Наташей, которая одарила ее нежной улыбкой, в которой, казалось, сквозило глубокое понимание. Сердце Ванды бешено заколотилось, она испугалась, что Наташа может увидеть тени ее прошлого. — Твое прошлое меня не волнует, — голос Наташи нарушил напряженную тишину, удивив Ванду. Ее разум был полон опасений, она задавалась вопросом, как много на самом деле знает Наташа. Ванда была готова к отказу и осуждению. — Я тоже не была хорошей девочкой. В конце концов, мы были детьми, но во взрослой жизни мы меняемся, понимаешь? — в словах Наташи прозвучало неожиданное сочувствие, которое смягчило защиту Ванды. — Я не считаю себя хорошим человеком, — прошептала Ванда себе под нос, и слова тяжело повисли во влажном воздухе. Она всегда боролась с чувством неполноценности, ее преследовало прошлое, от которого она не могла убежать. Тяжесть осознанных неудач давила на нее, как будто, если бы она призналась в своих страхах, то признала бы, что она плохой человек. Словно по сигналу, почувствовав ее беспокойство, Наташа протянула руки и нежно положила их на дрожащие ладони Ванды. Ванда сначала колебалась, не привыкшая к таким проявлениям привязанности, но в конце концов сдалась и позволила прикосновениям Наташи согреть ее холодные руки. — Ни я, ни Рози, ни кто-либо другой, кто знает, что ты за человек сейчас, не считает тебя плохим человеком, — мягко сказала Наташа, и ее голос был полон сочувствия. Она ободряюще сжала руки Ванды, пытаясь передать всю глубину своей искренности. Ванда выдавила из себя слабую улыбку в ответ, ее глаза были полны сомнений и самобичевания. Она не могла понять, как кто-то мог видеть в ней доброту, когда она видела только тьму и ошибки. — Может быть, пришло время избавиться от чувства вины, которое ты на себя взвалила, — предположила Наташа, и ее слова, словно нежная ласка, коснулись измученной души Ванды, — Тебе следует пойти и попрощаться с Еленой. Она хочет тебе кое-что сказать. При мысли о встрече с Еленой внутри у Ванды все сжалось, а на сердце стало тяжело от страха за свое прошлое. Тяжело вздохнув, Ванда кивнула, собираясь с духом, чтобы сделать первый шаг к искуплению. Наташа ободряюще улыбнулась ей, прежде чем снова переключить свое внимание на Рози, которая присоединилась к ним и с довольным видом бросилась к матери. Ванда подошла к входной двери, и ее сердце бешено заколотилось, когда она увидела Елену, которая стояла снаружи и надевала куртку. Казалось, воздух между ними наполнился невысказанными словами, когда Елена повернулась к ней лицом, в ее глазах смешались чувство вины и опасения. — Ванда, — прошептала Елена, ее голос был едва слышен, в то время как издалека доносился смех, — Я не должна была нападать на тебя, извини. Я просто была расстроена, что ты напала на Пьетро, — призналась она, и нервный смех прорвался сквозь ее слова. Взгляд Ванды смягчился, на ее лице отразилась смесь понимания и боли. Упоминание о Пьетро всегда вызывало у нее бурю эмоций, вызывало постоянную боль в сердце. Пока Елена подбирала слова, пытаясь оправдать свои действия, Ванда почувствовала, как на нее накатывает волна усталости. Груз неразрешенных конфликтов и затаенных чувств тяжелым грузом повис в пространстве между ними. Она знала, что обсуждение Пьетро — это путь, полный ловушек и сожалений, но она также знала, что должна пройти этот путь, каким бы трудным он ни был. — Ты, наверное, ненавидишь его, — продолжила Елена дрожащим голосом, — Но ты должна знать, что он признал свои ошибки. Он… у него не было времени рассказать тебе об этом, когда ты была с нами, потому что, ну..... Она замолчала, нерешительная улыбка заиграла на ее губах, когда она нервно поправила куртку. Ванда мысленно вернулась к той ночи, она вспомнила, как бутылка выскользнула из ее пальцев и полетела прямо в Пьетро (даже если это было специально, Ванде хотелось думать, что это было не так) Предательство, гнев, неприкрытое отчаяние — все смешалось в один момент, оставив ее сломленной и брошенной на произвол судьбы. Губы Ванды изогнулись в печальной улыбке, когда она посмотрела на Елену, призывая ее продолжать. Елена глубоко вздохнула, ее глаза встретились с глазами Ванды в молчаливом понимании. — Пьетро хотел сказать тебе, что он несет бремя своих ошибок, что его выбор преследует его каждый день, — тихо сказала Елена, ее голос был полон грусти, — Когда ты была у нас, у него не было возможности загладить свою вину, попросить у тебя прощения. Но он... он ушел от них, понимаешь? Он был так зол на ваших родителей, на себя, и после твоего ухода ушел и сам. Он ушел, чтобы найти тебя, и ему очень жаль. Мысли Ванды метались, воспоминания нахлынули на нее безжалостным потоком. Она не знала, сможет ли найти в себе силы простить Пьетро, избавиться от боли, которая так долго мучила ее. — Если ты можешь дать ему шанс исправиться или, я не знаю, шанс что-то сделать, просто ответь на его сообщения, хорошо? — Глаза Елены наполнились сожаления, отражая смятение, царившее в сердце Ванды. Перспектива бередить старые раны пугала, страх снова почувствовать боль ощутимо присутствовал в комнате. — Я… подумаю об этом, хорошо? — удалось обрести дар речи Ванде, хотя она дрожала от неуверенности. Елена понимающе кивнула, на ее лице отразилась смесь вины и тоски. — И позаботься о моей сестре, хорошо? Ей нравится угрожать другим, даже своей собственной сестре, что она разобьет им морды, если они тебя обидят. Внезапная перемена тона застала Ванду врасплох, легкая улыбка тронула уголки ее губ. Дразнящая натура Елены привнесла немного легкомыслия в это эмоциональное волнение. После этого Елена покинула дом Наташи, и Ванда осталась наедине со своими мыслями. Прошлое, настоящее и неопределенное будущее смешались в ее сознании, и каждое из них боролось за ее внимание.***
В ночной тишине, при бледном лунном свете, просачивающемся сквозь занавески, Ванда лежала рядом с Наташей без сна. Когда по ритмичному дыханию Наташи стало ясно, что она засыпает, Ванда почувствовала тяжесть в груди, чувство удушья, которое грозило захлестнуть ее. Она повернулась на бок, отворачиваясь от Наташи, пытаясь сдержать слезы, которые грозили хлынуть из глаз. Она не могла понять, почему все время возвращается к Наташе, почему позволяет втянуть себя в любовные отношения, которые приносят ей боль. Но правда заключалась в том, что она жаждала чувствовать себя нужной, даже если за это приходилось платить дорогой ценой. Мысли Ванды вернулись к ее неблагополучной семье, постоянное беспокойство терзало ее, как неослабевающая боль. Несмотря на все усилия Пьетро измениться и стать лучше, она знала, что их родители все еще способны причинить им боль, разрушив хрупкий мир, который ей удалось создать. И в глубине души Ванда не могла избавиться от чувства вины, которое не покидало ее, от осознания того, что в прошлом они с Пьетро были далеки от совершенства (как и их родители) Темнота комнаты, казалось, давила на нее, усиливая чувство отчаяния. Ей хотелось заплакать, выплеснуть сдерживаемые эмоции, но она не могла заставить себя показать свою уязвимость даже Наташе, которая невинно лежала рядом с ней, ничего не замечая. С тяжелым сердцем Ванда медленно выбралась из постели, стараясь не разбудить Наташу, и направилась в тускло освещенную кухню. Она рассеянно налила себе стакан воды, чтобы успокоить пересохшее горло. Стоя на кухне в тишине, нарушаемой лишь слабым жужжанием холодильника, Ванда мысленно вернулась к своему беспокойному прошлому, к шрамам, которые все еще преследовали ее. Она не думает, что когда-нибудь сможет простить себя или кого-либо из своего прошлого. И тут внезапный шум нарушил тишину, заставив Ванду подпрыгнуть от неожиданности. Она обернулась и увидела фигуру, стоящую в тени, маленький силуэт, от которого у нее замерло сердце. И в этот момент все изменилось. Это была Рози, она терла заспанные глаза с выражением замешательства на лице. — Мамочка, это ты? — пробормотала она хриплым от сонливости голосом. Ванда почувствовала, как ее захлестывает волна нежности, когда она опустилась на колени, чтобы быть на одном уровне с Рози, и ее охватило желание защитить ее. — Нет, милая, это я, Ванда, — тихо сказала она, и на ее губах заиграла милая улыбка. Рози, моргая, смотрела на нее широко раскрытыми от любопытства карими глазами. — Ты не можешь уснуть? — спрашивает Рози, ее большие невинные глаза изучают лицо Ванды, как будто видят, что ей нехорошо. Ванда почувствовала, как ее охватывает чувство вины, не желая показаться слабой перед Рози. Поставив стакан, Ванда взяла себя в руки и выдавила из себя легкую улыбку. — Я просто зашла попить воды. А вы? — спросила она, надеясь отвлечь внимание Рози от ее собственных проблем. Рози только покачала головой в ответ, и выражение озабоченности на ее лице показалось слишком взрослым для ее нежного возраста. — Почему ты не спишь, милая? —спросила Ванда, пряча усталость под маской спокойствия. Но Рози не сводила глаз с Ванды. — Ты не могла бы полежать со мной, пока я не засну? Я не хочу будить маму, — сказала она тихим голосом, который был едва слышен, почти шепотом. Усталость в ее глазах отражала усталость самой Ванды, и, не колеблясь, Ванда взяла Рози за руки. — Конечно, милая. Давай вернемся в твою комнату, — прошептала она, и ее голос был полон нежности. Взяв Рози на руки, Ванда отнесла ее обратно в ее комнату. Когда они вошли в комнату Рози, Ванда забралась в постель, укладывая Рози рядом с собой. Комната наполнилась мягким ритмом дыхания Рози, успокаивающей мелодией, которая успокаивала беспокойный разум Ванды. Ванда укрыла Рози одеялом, и ее маленькая фигурка почти потерялась на мягкой кровати. Рози зевнула, ее глаза слипались от усталости, и она потянулась к Ванде, чтобы успокоить ее. В мягкой тишине комнаты мысли Ванды превратились в настоящий ураган. Она думает, что позволила себе слишком много, позволила сблизиться с Рози и Наташей. Ванда никогда не думала, что почувствует к ним такую сильную привязанность, зная, что это может привести только к боли и страданиям в ее сердце, но все же она была здесь, не в силах отрицать привязанность (или любовь?) к ним. — О чем ты думаешь, Ванда? — голос Рози прорвался сквозь плотную завесу мыслей Ванды, вернув ее к реальности. Сердце Ванды екнуло, когда она поняла, что Рози почувствовала ее внутреннее смятение. — Я… просто. Я не знаю, — ответила Ванда едва слышным голосом. Рози посмотрела на нее понимающим взглядом, как будто могла видеть Ванду насквозь. — Почему ты дрожишь? Вопрос Рози повис в воздухе, пробивая брешь в обороне Ванды. Она знала, что не сможет скрыть своих эмоций, и проницательность Рози, казалось, разрушила ее тщательно возведенные стены. У Ванды перехватило дыхание, когда она попыталась подобрать нужные слова. Она колебалась, не зная, как много ей следует рассказать Рози, не зная, готова ли она встретиться лицом к лицу со своими страхами и уязвимостью. Маленькая ручка Рози потянулась и нежно коснулась дрожащих пальцев Ванды, возвращая ее к настоящему моменту. Ванда посмотрела в глаза Рози и не увидела в них ничего, кроме искренней заботы и сострадания. Слезы навернулись на глаза Ванды и потекли по ее щекам. Не говоря ни слова, Рози легла ближе и обняла Ванду, чтобы успокоить ее. Её маленькие ручки вытерли слезы с лица Ванды, отчего та заплакала еще сильнее. — Бабушка всегда говорит, что боль делает нас только сильнее, но знаешь, что говорит мама? — раздался нежный голос в тишине. Ванда подняла глаза и увидела перед собой девочку, чьи глаза были полны мудрости не по годам. Она покачала головой, заинтригованная глубокомысленными словами, слетевшими с губ Рози. Маленькое тельце Рози прижалось к Ванде, ища утешения среди теней, которые омрачали ее собственный юный разум. — Что я должна быть сильной, потому что знаю, что никто не причинит мне вреда, пока она со мной, и знаешь что? — продолжила Рози, ее голос не дрогнул. — У тебя тоже есть моя мама, и она никому не позволит причинить тебе боль, — сказала Рози с ободряющей улыбкой, и ее слова, как заклинание, успокоили сломленную душу Ванды. В этот момент Ванда посмотрела в глаза Рози и увидела в них отражение силы и стойкости, о которых она давно забыла. Глазами этой юной девушки Ванда увидела мир, где боль не была тюрьмой. Могло ли случиться так, что у этого невинного ребенка был ключ к тому, чтобы разорвать цепи, сковывавшие ее душу? Потому что слова Рози, словно легкий ветерок, развеяли смятение Ванды, успокоив боль, которая так долго отдавалась эхом в ее сердце. С дрожью в теле Ванда осмелилась поверить, что, может быть, только может быть, она сможет ослабить бдительность. Может быть, она сможет впустить Рози и Наташу в свою жизнь, даже если для этого придется рискнуть хрупкими стенами, которые она возвела вокруг своей израненной души. Лежа рядом с Рози, Ванда почувствовала, как ее охватывает чувство умиротворения, которого, как ей казалось, она больше никогда не испытает. Ванда закрыла глаза и позволила себе быть уязвимой, быть человеком. И когда она погрузилась в спокойный сон, то почувствовала, как крошечные ручки Рози вытирают слезы, которые текли по ее щекам, оставляя после себя только заживающие следы.