Ранение ангельским оружием

В тот день, когда Аластор появился в аду снова, воспоминания нахлынули на Вокса с новой силой. Когда он увидел его силуэт, то содрогнулся. Все чувства вернулись? —"Нет, нонсенс, пиздеж! Кажется! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Пусть умрет! Убью...!" Будто он никогда не полюбит никого другого. Сколько бы он не искал его в объятьях Валентино, он не находил. Не находил нигде, из чего делал вывод, что он такой один, один может получить его сердце, но не сможет вернуть. Он один заставляет его дрожать, чувствовать жар, утопать в слезах и горе... Он один был тем, кого Вокс ненавидел и любил до ужаса. Такая амбивалентность сводила его с ума. Ненавидел за то, что отверг, за то, что исчез, за то, что не принял, за то, что причинил боль. Ненавидел за улыбку и подколы, за обесценивание, за отвращение к себе... Любил. Любил за манеру речи, за походку, за голос, за подёргивания хвостом, когда бесится, за спутанные красные пряди с утра, свисающие с его лица, за глубокие мысли и разговоры не о чем, за чувства рядом с ним... Мужчина не видел выхода из этой ситуации, кроме того, чтобы убить его. Да, убить, мучительно и долго, чтобы он понял, какого это, когда больно, когда тело сковывает ужас. Только одна картина свернувшегося в позу эмбриона Аластора, с выдернутым сердцем и застывшей гримасой ужаса приносила ему невыносимое удовольствие. Наверное, это бы избавило его от стольких страданий, по крайней мере, его смерть была бы для Вокса не так болезненна. "Пусть умрет..." — вот, чего он хотел. "Пусть умрет, или полюбит меня" Смерть или жизнь радиоведущего приносила бы ему страдания. Страдания, что он не принадлежит ему. "Он – мой, но ещё об этом не знает." Он был зависим от него, будто радио-демон — наркотик. И он пытался добыть себе дозу чем угодно, и письмами, и звонками на стационарный (ради этого старья ему пришлось пользоваться этим антикварным недоразумением человечества), и мольбами, и предложениями сотрудничества. Вообще ничего не помогало. Ви, наблюдавшие за этим, прекрасно понимали, что их любезный друг сходит с ума, другой вопрос, что им особо не было дела до этого. Валентино время от времени подбадривал, но если честно, мозги ебал в три раза больше. "Живой, работает и ладно" — отношение его друзей к одержимости. Это ставило Вокса в ещё более печальное положение. Он один со своими чувствами и мыслями, и он будет страдать... Вечность? Будто этот безжалостный олень пришел в его жизнь, и сломал её. Уничтожил до конца. Она билась как стекло пол его каблуками, которое каждый раз осыпалось на части тела Вокси, оставляя раны и лужи крови. Похоже, он однолюб, и ему не повезло. Или это не любовь?

***

Чарли недоуменно посмотрела на Аластора. — "И что ты чувствуешь? Тебе его не жалко?" Тот хихикнул, поправляя бабочку. — "Жалко? Жалеть что? Этот псих за мной сам бегать взялся, просто заноза в заднице. Хотя, буду честным, иногда беседы с ним бывают очень занимательными..." Он обернулся к ней, склоняя голову на бок. Ал одарил её своей натянутой улыбкой, давая понять, что тему продолжать ему не очень хочется. Она прищурилась, через силу улыбнулась, не поняла намека. — "Ты имел в виду те, в которых ты издеваешься над ним?" — "Ну зачем же так грубо? Это просто развлечение. Наше развлечение. Просто глумлюсь время от времени. Закроем тему?" — "Охх... Ну, как скажешь."