Traces of the killer

Сегодня Камилла вернулась домой раньше вчерашнего. Она обдумывала всю полученную за день информацию — Если так подумать, жертвы убийцы спонтанны, но все эти люди были здоровы — я видела их фотографии. Убийцу интересуют органы жертв. Все люди были спортивно сложены, вели здоровый образ жизни. Может, убийца и вовсе каннибал... Сейчас её слова звучали взвешенно, гармонично, они не несли лишней информации, всё было строго и по делу. Девушка ходила из сторону в сторону, держа руки у лица. Вот бы ей отыскать преступника. Тогда всё наладится. Она станет ещё ближе к своей матери... И тогда отец и Льюис скажут: «Молодец, Камилла, растёшь!» Льюис? Почему вдруг ей вспомнился этот парень? Почему он стал ей так важен? Нет, важен не он, а его мнение, но почему? Неужели его отношение к Камилле как к ребёнку так повлияло? Но он же сказал о том, насколько она выше сверстников. Нет, дело не в этом — Льюис был особенным, они были словно сделаны из одного материала, у них имелись похожие мысли. Камилла понимала его чувства. И её безумно, почти до дрожи, волновала его загадочность, то, что он скрывал. Ей хотелось узнать всё, все его секреты и мысли. Девушка вновь отвлеклась от раздумий о своей главной цели. Неужели она думает о парне? Ей всегда было чуждо чувство влюблённости. Всего раз она была в отношениях, и то ей, скорее, было интересно, что это. Но когда дело дошло до близости, она потеряла интерес к парням. Она помнила, как на следующей день подошла к тому парню и всё. Не было даже прощального поцелуя, только: «Извини, я больше ничего не чувствую». И всё. Её мать тоже не любила отца, и Камилла знала об этом. Для её матери замужество и ребёнок были очередной галочкой в жизни. Но отца Беннар любила. Она дорожила им, при виде отца у неё возникала смесь чувств: сочувствие, жалость, желание помочь. Но помочь она не могла. Ей остаётся только учиться и быть главной гордостью отца. Басистый, но мягкий голос эхом отразился от стен. Отец зовёт ужинать. Девушка смотрится в зеркало, стирает с лица все возможные показатели её возбуждения мыслями. Затем она спускается на кухню. Помещение встречает её синим светом. За большим столом редко собиралось больше одного человека, даже когда была жива мать. Но сегодня отец вернулся раньше, кажется, он заходил в ресторан — самые разные блюда приятно пахли, еда была красиво выложена на тарелки. Отец старался. Ему хотелось создать для дочери максимально семейную атмосферу. Она заставляет себя улыбнуться и заговорить с отцом, хотя её мысли сейчас совершенно о другом. Интересно, Льюис сейчас тоже ужинает? Может быть, даже в кругу друзей. Тяжело ли ему без родителей или уже не больно глядеть на семейные фотографии и старую одежду тех, кого в живых нет? А может, его родители и не умерли? — О чём ты так глубоко задумалась? — Спрашивает отец, накалывая на вилку печёный картофель. — Да так, просто... Камилла смотрит в свою тарелку. Говядина под соусом, картофель и салат выглядели необыкновенно аппетитно, но сейчас ей совершенно не хотелось есть. Она пытается рассмотреть счастливое лицо отца. Тот с тёплой улыбкой наслаждается трапезой, глядя на дочь. Камилла вновь опускает глаза на еду и теперь уже накалывает на вилку кусок мяса. — Вчера убили ещё одного человека, седьмое убийство. Вилка останавливается в трёх сантиметрах от губ. Блондинка смотрит в сторону, поджав губы. Сыграно отлично — со стороны кажется, что она всерьёз задумалась о собственной безопасности. Хотя на самом деле она видела Мейсона ещё живым, совсем близко с собой. И даже больше — она знает, что убийств на самом деле было восемь. Девушка тяжело вздыхает и всё же отправляет кусочек мяса в рот. Она тщательно пережёвывает, пытаясь выжать из еды весь вкус, но она казалась ей совершенно пресной. — Всё хорошо, Камилла? Голос отца кажется взволнованным, он явно видит, что сейчас дочь мрачнее обычного. Но мужчина не мог понять, что именно является причиной. Девушка берёт в руку стакан с газированной водой. Пузырьки приятно щекочут нос, когда она подносит посуду к губам. — Может быть, тебя кто-то обидел? — Он делает паузу, глядя на дочь, — Какой-нибудь парень? Сейчас её эмоции играют по-настоящему. Она закрывает лицо руками и сдавленно кашляет, пытаясь произнести извинения. Через тридцать секунд она смотрит на отца непонимающими глазами. Лицо её раскраснелось от недостатка воздуха и сильной нагрузки на сосуды. Она выравнивает дыхание и вновь садится аккуратно, как сидят самые воспитанные девушки на каких-нибудь важных мероприятиях. — Нет, папа, всё хорошо, ты же знаешь, парни мне сейчас не интересны, соответственно, и обидеть меня некому. Обычные же люди заняты, скорее, собой, чем другими. Она говорит совершенно верно — ни один нормальный, состоявшийся как личность человек не станет тратить время на подъём по социальной лестнице при помощи унижений и колючих фраз. Хотя, кто может задеть Камиллу? Определённо, тот, кто попытается это сделать — сам почувствует неловкость под взглядом серых глаз. — Я рад это слышать. Родитель вновь улыбается, отправляя в рот последние листы салата. Мужчина ставит тарелку в посудомойку. Разговоры у них обычно не клеятся. Отец не знает, как общаться с дочерью. Он каждый раз вспоминает жену и думает, как бы Жизель справилась с характером дочери, но проблема в том, что Беннар и к жене подхода найти не мог, но, в отличие от дочери, мать сама шла на контакт: начинала диалог, а он просто плыл по течению. Хотя, когда она была не настроена на разговор, то муж так же редко задавал вопросы, получая на них сухие ответы усталым голосом. Уже после пяти таких ответов он понимал, что разговор не пойдёт, а вынимать из жены слова крюками — себе же хуже. Они просто ели в тишине, причём Жизель всегда заканчивала трапезу первой и мужчина оставался в одиночестве. Но Беннар любил Жизель, любил всем своим сердцем. Мужчина целует дочь в макушку, а затем уходит в свою комнату, вновь принимаясь за работу. Та жмурится, она безумно любит отца, но после смерти мамы, Камилла не может выражать этих чувств. Она и сама не знает, почему... Девушка смотрит на стол. На скатерти лежит пара крупных купюр. Она улыбается сдержанной полуулыбкой. Отец не жалеет себя. Всё же в их семье каждый занят своим делом, и каждый вносит вклад в неизвестную никому цель. Они просто работают. На износ, доходя до придела. И никто не против. Девушка ложится спать ровно в двенадцать, она не страдает от недосыпов — тело привыкло. Завтра её ждёт новый день, новые поводы для переживаний. Она закрывает глаза. Удивительно, она отчётливо видит образ матери. Она смотрит на девушку с презрением, женщина выше поднимает голову. Кривит губы, серые глаза блестят серебром. Камилла подходит ближе и тихо шепчет: «Мама...», но женщина остаётся просто смотреть на неё свысока. Чёрные волосы раздувает ветер. Только сейчас Беннар заметила, что они стоят в цветочном поле. Женщина одета в белую рубашку с рукавом по локоть и синюю юбку. — Мама! Она кричит, бежит на встречу той, кого так любила. Девушка раскрывает руки для объятий. Женщина не сходит со своего места. Блондинка обвивает мать руками. Сдавленно стонет, выпуская в месте с воздухом и всю свою боль. Но резко ладони теплеют, а затем и вовсе становятся мокрыми и липкими. Она на пару шагов отходит от матери. Сейчас на её лице расплылась улыбка, оголяя ряд белых зубов. При жизни Камилла видела такую улыбку у матери редко. Она всегда улыбалась сдержанно. Резко все мышцы на лице женщины напряглись, глаза наполнились слезами. Камилла отошла ещё на два шага назад. Жизель вытянула руки вперёд. Улыбка не сходила с лица матери. Из дёсен стала сочиться кровь, она растекалась в узкие щели меж зубами, делая улыбку жуткой. Затем кровь и вовсе начала переливаться через нижнюю губу. Жизель широко раскрыла глаза. По рубашке начали расплываться багровые пятна. Они с неистовой скоростью заполняли чистые участки ткани. Камилла взглянула на свои руки и ужаснулась — на ладонях растекалась кровь. Она не выдержала, и по щекам покатились слёзы. Видеть такое... Как же ей сейчас, наверное, больно... Каждый мускул на лице матери говорит об этом, но она не может убрать эту улыбку. Глаза сейчас, обезумевшие, бегают по телу девушки, а затем останавливаются на лице дочери, и веки плавно закрываются. Камилла падает на колени, закрывает лицо руками. Она слышит, как тело матери с тяжестью обрушилось на землю. Резко стало холодно. Она открывает глаза. Сон. Это просто сон. Мерзкий, втягивающий из разума всё здравие. Липкий и пугающий. Взору предстаёт серый потолок. Она принимает сидячее положение, оглядывается. Сейчас она в своей кровати. За открытым окном светит луна и звёзды, только вот... Окно открытым она не оставляла. Школьница резко поворачивает голову, и сердце начинает колотиться, адреналин ударяет её по ногам, но она не может пошевелиться. Ужас охватывает каждую клетку её тела. Она сейчас в сантиметре от лица убийцы и его светящихся в темноте глаз. Кровавая улыбка становиться шире. Он что-то шипит, но ей этого не разобрать. Вонь от грязной одежды ударяет в нос. Пахнет кровью, потом, табаком и смертью. Пахнет безумием. Хочется бежать. Бежать далеко и быстро, но она не может! А убийца медленно укладывает её обратно на кровать, аккуратно нажимая на грудь. Она покорно ложится, открывая рот в немом крике. Он садится наверх, грязная обувь и одежда пачкают бельё, оставляя на белоснежной перине тёмные пятна и лужи. Убийца глухо смеётся и разрывает на теле девушки лёгкую пижаму. Достаёт из кармана толстовки нож. Дыхание девушки замирает. Он заносит нож над собой, блестят от слюны и крови его губы, сверкают от возбуждения глаза. Он с размаху, двумя руками вонзает нож в тело Камиллы. Немного ниже солнечного сплетения и с такой силой, что кровать со стоном прогнулась, а девушка наклонила переднюю часть и тут же опустилась на прежнее место. Убийца снова занёс нож над её телом. Вновь удар, затем ещё и ещё. Он наращивал темп. Девушка не чувствовала боли, только слышала хлюпанья, видела, как кровь и части внутренностей летят в разные стороны, вновь пачкая простыни, убийцу и её лицо. Ей хочется кричать и плакать. Но она может только поднять голову, наблюдая за его действиями. С ужасом серые глаза разглядывают кашицу из собственных органов: желудок, печень, кишечник. Всё смешалось воедино и заставляло тело холодеть. Затем она резко кладёт голову на подушку, чувствуя, как из ран ручьями течёт теплая кровь. Весь её живот превратился в одно кровавое месиво. Она смотрит в потолок и с нетерпением ждёт своего конца... Камилла вскакивает с кровати со сдержанным вскриком. Она трогает себя, осматривает на наличие порезов и ран, поднимает пижаму, бежит к зеркалу — всё чисто. Девушка осматривает кровать, затем взгляд поднимается к оконной раме. Окна закрыты. Девушка выдыхает воздух и оседает на кровать, закрывая лицо. Её до сих пор трясёт. Сейчас девушка слышит множество самых разных звуков: птичье пение, оно звучит ясно, как сегодняшний день, немного приглушённо, она слышит машины, что проезжают по дорогам около её дома. Если сосредоточиться и вслушаться, то можно услышать голоса соседей. Ничего страшного или странного она не слышала, но сон оставил на её разуме и рассудке пятно на ближайшую пару дней. Резко ухо уловило тихий звон. Дзинь! Дзинь! Дзинь! И с каждым разом всё громче и громче. Ей понадобилось достаточно времени, чтобы понять, что это звон дверного звонка сейчас так давит на слух. Девушка рывком поднимается и бежит к лестнице. Она ловко перебирает босыми ногами, спрыгивает с последних трёх ступеней. Все звуки стихли. Но она в самый последний момент распахивает входную дверь. В глаза ударил яркий солнечный свет, она закрывает лицо рукой и выходит на порог. В это время человек, что решил навестить дом семьи Беннар, уже собирался уходить, но звук щелчка открывшейся двери заставил его обернуться. Глаза Камиллы привыкли к свету, и она теперь может рассмотреть перед собой Льюиса. Сейчас он был одет более парадно: тёмная водолазка, синие джинсы, кольца на пальцах делали кисти ещё привлекательнее. Он стоял на лестнице, спустив с неё одну ногу, и в полоборота смотрел на девушку. Вначале он с лёгким удивлением, даже испугом, проходился взглядом по спортивной фигуре блондинки. Затем Вудс тепло улыбнулся. Камилла в миг, поняла в чём дело. Серый топ на бретельках висел выше пупка. Волосы падали на лицо. Короткие серые шорты сейчас загнулись на бёдрах даже больше, чем надо. Она стояла, оперевшись одной рукой о дверной косяк и старалась тихо отдышаться. Видя его понимающий лукавый взгляд она нахмурилась. — Вы что то хотели, мистер Льюис? Он развернулся к ней, выпрямляясь и снисходительно смотря на девушку. — Да, прошу прощения, что побеспокоил вас в столь ранний час. Просто номер вы свой мне не оставили, а погода сегодня словно создана для прогулки со столь прекрасной девушкой, как вы. Могу я пригласить вас... — Нет. Она даже не дала ему договорить до конца. Грубо с её стороны. Обычно она всегда относится к людям с уважением и хотя бы даёт закончить мысль, а уже после обламывает их планы в самой вежливой форме. Сейчас же она понимала, что пришедший незаслуженно получил столь резкий отказ. — Что же... Как вам будет угодно... — он вновь разворачивается, но затем слегка поворачивает голову к ней, — просто мне удалось кое-что узнать, но, наверное, вы сейчас не в духе. Девушка поднимает одну бровь. Ей, пожалуй, всё же интересно узнать, что он хотел рассказать ей. Блондинка шире открывает дверь и отходит, давая понять, что готова принять его дома. — Подождите... — Выдерживая паузу, говорит она, — Я согласна прогуляться с вами... Вы можете подождать внутри. Улыбка коснулась губ парня, и он медленно прошёл внутрь. Глаза сразу же забегали по деревянным стенам гостиной. Белая кожаная мебель стояла по центру комнаты. Напротив двух кресел был обустроен камин. На полу постелен ковёр из зебры. Отец Камиллы получил его вместе с премией за столь тяжёлый труд. Девушка указала на одно из кресел, предлагая гостю присесть. Сама же уходит в кухню, а через две минуты выходит с чашкой кофе. Парень принимает белую кружку с золотым узором и благодарит девушку за гостеприимство. — Извините, что столь резко и грубо ответила вам. Вы застали меня врасплох. Она извиняется искренне, но сдержанно. И это не из-за того, что он готов дать ей некую информацию. Она и вправду не должна была так отвечать ему. Он хороший человек. Камилла может дать ему шанс, но, к сожалению, поняла это уже после сказанного. Парень кивает в ответ на её слова. Получив нужную реакцию, блондинка вновь уходит, попросив его подождать. Льюис вновь осматривает помещение. Можно было с уверенностью сказать, что Камилла живёт более чем хорошо. Конечно, он заметил то, насколько она схожа с матерью, да и сама девушка не скрывает того, что хочет быть её точной копией. Но он думал, что это связано с тем, что она хочет стать успешной и выйти из периода, когда средств не хватает даже на нормальную одежду. Бред. Парень кривит губы. И как он вообще мог подумать, что она живёт бедно? То, что они похожи, не значит, что и жизнь их одинакова. Да. Он на фоне неё просто беден. Вудс живёт в двухкомнатной квартире, пусть и с просторным залом. Он бы, конечно, вложил в неё деньги и превратил во что-то более ему подходящее, но квартира съёмная, и смысла в этом не было. В любом случае, ему пока хватает. Его финансовое положение так же позволяло ему жить пусть и не на широкую ногу, но хотя бы не быть бедняком. Да и всё же он этого добился сам, так что жаловаться не в силах. Без родителей пришлось тяжко. С тех пор как Джефф убил их — Льюис стал предоставлен сам себе. Конечно, и сами родители были далеко не теми, кого принято так называть. Можно с уверенностью сказать, что Джеффа они считали монстром ещё до всего, что с ним произошло. Но всё же... Парень отмахнулся от воспоминаний и глупых мыслей. Не до этого ему сейчас. В голове всплыл образ Камиллы. Скорее всего, она сейчас переодевается. Довольно интересная девчонка, таких он ещё не встречал. Такая упёртая, не глупая, предусмотрительная... Но не нужно ей лезть во всё это. Она не знает, что её ждёт. Странно, но он хочет ей помочь, хотя обычно дела людей обходят его стороной, а ей он хочет именно указать на ошибки, на то, что не надо совать нос в дела других, особенно тех, кто убивает. Она не знает, что её ждёт, а он видел расправу над его же родителями собственными глазами. Вудс оборачивается на шуршащий звук. Камилла спускается с лестницы. Сейчас она была одета не так, как всегда: на смену строгой форме пришли чёрные джинсы, кеды и чёрный топ с длинными рукавами. Хотя она по-прежнему смотрелась довольно официально. Женская сумочка на цепочке свисала с плеча, на макушке блестели чёрные очки. Но Льюису её образ пришёлся по душе. Она была красива, хлроша собой, с плавными формами, что соответствовали возрасту. — Вы отлично выглядите... Она благодарно кивнула, и её лицо тронула добрая полуулыбка. Девушка направилась к входной двери, а парень проследовал за ней. — Что ж... Тут есть неплохое место, если вы не против, то могли бы посидеть там и обсудить то, что вы хотели сказать мне. Он вновь заметил то, как сильно она старается играть взрослую. «Ей так нравится играть роль безэмоциональной суки?» Ему вдруг вспомнились чьи-то слова, он уже и не вспомнит, кому они принадлежали и кому были адресованы. Брюнет взглянул на девушку, их рост сильно различался, хотя она так же была высокой. Он подметил , что она старается держать осанку, уверенность можно было увидеть в каждом её действие. — Да, конечно.