***
За что мне это наказание? В чëм я настолько сильно провинилась? Какой грех совершила? Много вопросов, но ответов всë нет и нет. Отец, я так по тебе скучаю. Почему ты меня бросил? Ты меня ненавидел? Разве не ты ради моей безопасности переехал прямиком из Европы в Японию? За что, отец? За что? Я ведь всё делала, как ты и просил. Выучила Библию наизусть, все молитвы, никогда не делала ничего запретного. Так почему же? Я была такой, какой ты хотел меня видеть: была хорошей дочерью. Почему? Вопросы, которые снова и снова всплывали в моей голове, не давали мне покоя. Даже ванна уже не успокаивала. Я бы никогда не поверила, что родной человек может так жестоко обойтись с тем, кто ему доверил собственную жизнь. Какая же я наивная. Не верится, что я это признаю. — Ох, — я шумно выдохнула и подогнула колени, обхватив руками и уперевшись в них лбом. Странно. В последнее время чувствую себя странно. Не так, как раньше. Сейчас я ничего не боюсь. От слова совсем. Может, потому что близится мой конец? Сакамаки скоро опустошат меня, неужели я и правда лишь сосуд? Лишь еда?.. Лишь игрушка? Даже для Аято? Лучше забуду про него. Не хочу снова оказаться в его ловушке. Один раз попалась в его паутину, как бабочка, и не сумела выбраться, только впустую пыльцу и силы растратила. Кажется, надо было закрыть чувства на замок, как только я переступила порог этой проклятой обители. — Хм… Двадцать минут уже прошло. Пора заканчивать, — еле нащупав пробку тонкими пальцами, открываю слив. Смотрю, как уровень воды уменьшается и понимаю, что хочу так же. Но, к сожалению, не могу. Открываю кран и смываю с себя солёную воду, после развязываю волосы и беру с рядом стоящей тумбочки шампунь. Осторожно набираю в руку, чтобы не переборщить, а потом тщательно мою голову. Секунда и комната наполнилась неизвестным, но очень душистым запахом. Это кокос? Да, точно, это кокос! Какой приятный. Сразу представила, как сижу на берегу моря, наблюдая за бушующими волнами, и пью кокосовую воду из трубочки. Гавайи. Я лишь раз была там вместе с отцом в девять лет, но всё равно помню этот день. Это был лучший день рождения. Мы с отцом весело проводили время, играясь в морской воде, собирая разнообразные ракушки и делая фотографии на память. Помню, мы один раз поймали краба, думали, что ракушка, а там оказался милый крабик с большими глазками. Хоть «крабиком» его и не назовёшь на самом деле, он был очень большим, но настолько же милым. Я и отец часами бегали от него, так как это морское создание бегало за нами. Что поделать? Потревожили. — Ха-ха, — из уст случайно вырывается смешок. Заканчиваю с мытьëм головы и выхожу из ванны, сушу кожу полотенцем и надеваю заранее подготовленную одежду ко сну. Хм, надо ещё и волосы высушить. Выхожу из ванной комнаты и замечаю на кровати вампира. Красноволосый сидел на краю идеально застеленной постели, гордо подняв голову, глазами, полными высокомерия, осматривая меня. М-да, этого у него не отнять. Взгляд тут же стал хищным, даже пугающим, и, как всегда, он стал смотреть на меня как на свою добычу. Но я его не боюсь. Больше. — И что ты тут забыл на сей раз, Аято-кун? Это сказала я? Обычно я начинаю заикаться при виде него или кого-то ещё из вампиров. А сейчас задала вопрос с толикой высокомерия, как они это делают, толикой дерзости, чем удивила парня. Это было понятно по его вытянувшемуся лицу. — А? И это всё, что он сумел вырвать из себя? — Мне повторить вопрос? Снова этот тон. Что мне сделают за мою смелость?***
В комнате возникла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Юноша не мог отвести глаз от рубиновых очей, которые смотрели на него безразличием. Чем-то она напомнила ему Шу. Лишь напомнила, а не была похожа. Этот взгляд не сравнился бы со взглядом Шу. Если бы у этих двоих возник баттл, у кого лучше получается выразить безразличие, то Комори выиграла бы с первого раунда. А её последние слова заставили третьего из братьев Сакамаки вернуться в реальность. — Что? Блинчик, ты случайно таблетку храбрости не выпила? Кажется мне, что ты забываешь своë место. Ты ведь знаешь, что я с тобой сделаю, —вампир встал, убрав руки в карманы, как и полагается плохому парню, и подошёл к девушке. Даже так. На девушке и мускул не дрогнул, она и с места не сдвинулась под его гневным взором. Тогда парень схватил девушку за шею и, крепко сжав, впечатал в стену. Новые синяки были обеспечены. Сакамаки снова пришёл в шок. Она всё ещё смотрела на него с безразличием. — Вот именно, — наконец подала девушка голос, но из-за руки у шеи он получился хриплым, — ты либо выпьешь крови, либо ударишь, либо измучишь, либо убьёшь. На большее, Аято Сакамаки, ты не способен. Последняя фраза ударила по его самолюбию, как молния в прогнившее дерево. Да что с ней такое? Смена личности? Тёмная сторона? Нет. Ей просто надоело давать братьям то, что они хотят. А хотят они больше всего не еë крови, а страха. Именно страх даёт преимущество доминирования вампиру над жертвой. Страх — вот что тешит самолюбие любого существа на свете. Независимо от того, вампир он или человек. Теперь чаша терпения переполнилась и Юи больше ничего не боялась. Ей было нечего терять: раз церковь отказалась от неё, раз отец отказался от неë, то не осталось ничего и никого, за что или кого она могла бы схватиться, чтобы удержаться. — Что ты вякнула, шлюха тупорылая?! Аято сильнее сжал шею девушки. «Такое чувство, будто я не дышу, но и не задыхаюсь», — она смотрела прямо. В его глаза, в которых читалась злость. «А это весело», — губы девушки растянулись в блаженной улыбке, от чего лицо слегка заболело, но это не имело значения. — Ха? Парень на секунду испугался, только на секунду, не больше. Это не та дрожащая, как загнанная в угол мышь, девушка. Она изменилась. Нет, она меняется сейчас. — Тц… Сакамаки отпустил девушку и исчез. Девушка скатилась по стене вниз, выдохнула с облегчением и встала, медленно шагая в сторону кровати. Так же медленно легла и устремила глаза в потолок. «Что это сейчас было? Я ведь была на волоске от смерти, если бы не те мои последние слова» — В голове всплыл тот мимолётный испуг вампира. — «Его реакция. Она была так… Так… Прекрасна?». Комори удивилась самой себе. Это была не она. Но еë это позабавило. Похоже, она теряла последние частички рассудка. Аято сидел в гостиной. Пытался переварить то, что произошло несколько минут назад. — Ого. И что это нашло на нашу стервочку? Не знаешь, Аято-кун? Откуда-то сверху донёсся слащавый голос младшего из тройняшек. Аято поднял взгляд и увидел парня в шляпе, стоявшего оперевшись на перила. Все жители особняка слышали то, что произошло в комнате Юи недавно. — Согласен. Не похоже на еë обычное поведение, — В середине комнаты оказался Рейджи. — Это какое такое «обычное»? —ехидно спросил рыжий, расплываясь в чеширской улыбке. — Достали. Хватит говорить о ней. Подумаешь, с ума сошла. Хоть мозги наконец включила, — Младший, который был раздражён от шума, что подняла Комори, стоял у стены. — С ума сошла, говоришь? Райто посмотрел в потолок, именно туда, где во сне морщилась девушка, что-то мямля во сне. — Хватит шуметь. Тедди хочет спать. Да, Тедди? Парень с плюшевым мишкой стоял рядом с Райто. Внезапно в комнате для гостей повисла тёмная аура, исходившая от третьего Сакамаки, который, кстати, не обмолвился и словом. А ведь он — «жертва покушения». Братья быстро замолкли: иногда у них, да и у самого старшего, возникало чувство, что его надо опасаться. Что не надо его злить. И правильно. Старший сын дочери Короля демонов как никак, кто знает, чему та могла его научить. А научила она его всему, он был лучшим среди своих братьев. Братья решили уйти кто куда, а Аято остался сидеть в излюбленном кресле в одиночестве, размышляя над кое-чем.***
И что это было? Словно на меня смотрел совсем другой человек. Она смеялась над Великим мной? Да не в жизни. Я выглядел так жалко. Слова не смог вымолвить. Было в еë поведении что-то необычное, загадочное. Вдруг осенило. Она наслаждалась моим безвыходством. Подумаешь, чокнулась. Однако не могу вынести из памяти один момент, но не могу вспомнить, какой. Только что ведь произошло. Вспоминай, Аято. Вспоминай! Точно! Глаза. Они были другого цвета. Не того, которым она смотрела на нас через страх. Насыщеннее… Как у вампира. На секунду показалось, что зрачки стали вертикальными и чуточку суженными. Как у хищника. Наверное, просто показалось. В состоянии шока что угодно померещится. А эта улыбка, как же бесит! Я ничего не мог сделать от слова совсем! Совсем! Ну, Блинчик, держись, я тебе устрою сладкую жизнь, слаще прежней! Никто в мире не смеет смеяться над Великим мной. Если придётся, покажу тебе весь Ад, даже если сдохнешь, вытащу из чёртова Рая и буду терзать до тех пор, пока ты на коленях не попросишь у меня прощения и не взмолишься о смерти!