я не отпущу тебя

Ночь опустилась на землю, окутав ее черным бархатным покрывалом, усеянным мириадами мерцающих звезд. Четыре охотника двигались по горной заснеженной тропе, их силуэты были похожи на призраков в свете луны. Их путь лежал через лес, где голые деревья возвышаются над ними, как безмолвные стражи. Воздух холодный и влажный, и каждый вдох приносит с собой острый запах сосен и частицу страха. Ребята двигаются молча, лишь изредка слышатся вздохи и покашливания. По мере того как они поднимаются все выше и выше в гору, лес становится все более темным. Ветки деревьев переплетаются над их головами, образуя свод, который немного блокирует звездный свет. Охотники идут за тем, кто лучше всего знает эту местность. Чем ближе они подходили к вершине горы, тем сильнее становилось их чувство опасности. Воздух наполнился зловещей тишиной, словно сама природа затаила дыхание в ожидании предстоящей битвы. Душа Танджиро трепещет смесью ужаса и возбуждения, когда он все ближе подходил к назначенному демоном месту встречи. Дом, где он провел бесчисленные часы детства, наполненный смехом и любовью, теперь был окутан зловещей тишиной, нарушаемой лишь неспокойным ветром. Каждый шаг, который он делает по знакомой тропинке, был тяжелым, как будто сама земля отяжелела от присутствия зла. И, наконец, он останавливается, а его товарищи становятся рядом. Стены дома кажутся выше, чем когда-либо прежде, отбрасывая длинные, угрожающие тени. Он помнит каждое окно, каждую трещинку, но теперь все это выглядело чужим и жутким. На вершине крыши, возвышаясь над домом, как гротескная статуя, сидит сам демон. Его тело похоже на переплетение костей и теней, а длинные, седые, спутанные волосы свисают с его головы, как змеи, развиваясь на ветру. Его глаза горят адским огнем, а зубы остры, как бритва. Когти демона, похожие на лезвия, были его не самым смертоносным оружием, ведь обладая искусством демонической крови, он куда опаснее обычных демонов. Они выходят из его пальцев, как кинжалы, и могут разорвать любую плоть с легкостью. Его сила невероятная, и он может одним ударом сокрушить целые здания. Но самым ужасающим был взгляд демона. В его глазах не было ничего человеческого, только чистое зло и ненависть. Казалось, он заглядывает в самые глубины души, выискивая самые темные страхи и сомнения. Он слышит шаги позади себя и медленно поворачивается. И вот, стоящий всего в нескольких метрах от него, был его самый идеальный для него враг — Хашира. Демон зарычал, его губы растянулись в злобной ухмылке. Он ждал этого момента долгое время. – Наконец-то, – прошипел он. – Как же я долго тебя ждал! – он захлопал в ладоши и, спустившись на землю, вытянулся во весь рост. Охотник ничего не отвечает ему. Он просто стоит, приковав взгляд к нему. Атмосфера наэлектризовалась, когда два заклятых врага встретились лицом к лицу. Битва была неизбежна, и оба осознают, что только один из них выйдет из нее живым. – Молчишь... Ну и ладно! –он продолжил ухмыляться, обнажая острые зубы, и его голос, похожий на скрежет металла, эхом разнесся по округе. – Эй, ты, в клетчатом хаори! Как тебе мой выбор места встречи? Я очень старался! – Заткнись! – и Танджиро совершает ошибку, заговорив с ним. Демон, прищурившись, улыбнулся еще шире. Он резко развернулся лицом к дому и так же резко замахнулся рукой, после, пробив хлипкие стены дома. Затем, он нанес еще один удар по строению. Потом еще. И еще. Дом, в котором парень провел свое беззаботное детство, теперь полностью был во власти этого демона. Юноша покрывается мурашками, волосы на руках встают дыбом. Он стоит, наблюдая, как тот насмехается над ним, ломая его родной дом. Монстр выбивает окна, разбивая стекло на сотни осколков. Затем он срывает крышу, обнажая внутренности дома. Мальчишка стискивает зубы, пытаясь игнорировать разрушения, но каждый новый акт вандализма заставляет его терять контроль. Демон мерзко смеется, его голос эхом разносится по окрестностям. Он подпрыгивал и вновь хлопал в ладоши, как ребенок, радуясь причиняемым им разрушениям. Но Камадо не может оторвать глаз от своего разрушенного дома. Воспоминания о счастливых временах, проведенных там, нахлынули на него, смешиваясь с болью и яростью. Он вспоминает, как играл в прятки со своими братьями и сестрами, как сидел на крыльце с ними и с мамой, наблюдая за закатом. Теперь все это было разрушено, растоптано ногами чудовища. Парень больше не мог сдерживать себя. Он закричал от гнева и боли, его голос разнесся по двору: – Еще хотя бы пальцем дотронешься хоть до одной деревяшки, я тебя прикончу, мразь! Демон замер, его смех оборвался на полуслове. Он повернулся к юноше, молча оглядывая его с ног до головы. – Правда? – Успокойся! – говорит Томиока, пронзительно смотря на младшего. – Просил же, черт возьми... Он кладет руку на плечо мальчишки, и тот чувствует, как его гнев начинает медленно утихать. – Выдохни, Танджиро. Хватит уже. Орать и что-то говорить этим тварям бесполезно, – его голос звучит настолько хладнокровно и спокойно, что новая волна мурашек начинает бежать по телу. Камадо знает, что тот прав, но было так трудно оставаться хладнокровным, когда его родной дом превратился в гору разбитых стекол и деревяшек с разорванной в клочья мебелью. – Я пытаюсь, – в полголоса отвечает он. – Но это так тяжело... – Я знаю, – Хашира продолжает глазами проделывать в нем невидимую дыру, словно своим взглядом подчиняет парня своей воле. Боле он не произносит ни слова — в его темноватых глазах и без них можно понять, о чем он просит — проявить спокойствие. Юноша, глубоко вздыхая, слабо кивает. Он не может больше позволить демону играть в свои поганые игры. Он понимает, что обязан бороться, должен защитить оставшуюся деталь — хорошие воспоминания об этом месте. Собравшись с силами, младший выпрямляется и смотрит на демона. Его глаза больше не горят гневом, они полны решимости. Полной грудью он носом вдыхает воздух, пользуется своим острым обонянием, каждой клеточкой своего тела и разума чувствуя каждую нотку различных запахов. – Достаточно твоих игр, – Танджиро, сжимая рукоять меча, вынимает его из чехла, направляя в сторону нечисти. Тот в ответ лишь рассмеялся, но в его смехе только сильнее разыгралась забава. В этот момент охотники понимают, что их ждет битва не на жизнь, а на смерть. Они обнажают свои клинки, направляют их на ночную тварь. Но даже при всей их храбрости они не могут отделаться от назойливого чувства безнадежности, ибо знают, что перед ними — существо, обладающее силой, далеко превосходящей их собственную. Конечно, это не первый демон на их пути, но тем не менее страх, поглощающий каждый раз при виде их, никогда не исчезал и вряд ли исчезнет. Даже Томиоке страшно. Однако, страх его пожирает отнюдь не за себя, а за этих мальчишек, что стоят рядом, у которых вся жизнь еще впереди. А он к двадцати пяти годам уже достаточно увидел, потому собственная смерть его ни капли не страшит. – Эй, здесь что-то не чисто... – подает голос Иноске, оглядываясь по сторонам. – Господин Томиока, он же умеет клонировать себя, правильно? Гию интуитивно поворачивает голову в бок, краем глаза замечает вдали еще один силуэт, что прячется среди деревьев, наблюдая. – Сука... – Хашира высоко прыгает в противоположную сторону от ребят, моментально терятеся из виду, словно растворяется в воздухе. – Он его так быстро наш... – Агацума, не успевая договорить, резко отпрыгивает в сторону, хватая с собой Хашибару. Клон демона решился не медлить и атаковать первым. Кулаком он пробивает землю, где секунду ранее стоял блондин вместе с кабаноголовым. – Эх, не успел... – с неким разочарованием говорит монстр, выпрямляясь. «– Почему я не уловил второй запах? Этот демон умеет его перенаправлять на клона? Или, может, это всего лишь отвлекающий маневр?...» – думает Камадо, но после, он резко мотнул головой. Не время сейчас думать. – Хватит быть такими скучными, давайте повеселимся! – восклицает враг и в следующую же секунду наносит следующий удар, пытаясь попасть по Камадо. Однако тот также отпрыгивает, но вскоре резко подпрыгивает, хочет нанести урон сверху. Глубоко вдохнул, он чувствует, как его тело наполняется энергией. Он выдохнул, и из его рта вырвался пар, который тут же превратился в языки пламени. Демон скалит зубы и издает низкое рычание, делая замах рукой навстречу парню. Клинок Танджиро сверкает в воздухе при взмахе им. Он делает резкое движение рукой, приблизившись к своему врагу и отсекает ему плечо с невероятной скоростью и грацией. Но тот тут же отступает, регенерирует чрезвычайно быстро, даже капля крови не успела упасть. – Неплохо... – с нескрываемым удовольствием и восторгом произносит тварь. За каждым взмахом клинка юноши следует след из воды и огня, который направляется прямо в демона. Тому приходится чуть ли не каждый раз уворачиваться от атак охотника, ибо они были чересчур быстры и точны. Камадо атакует демона со всех сторон, нанося ему урон. – Парень, ты меня впечатлил, но твои атаки слишком однотипные! – в следующий момент монстр решается на ответный удар. Он резким движением наклоняется чуть ли не вплотную к земле и так же резко оказывается под ногами юноши, когтями вонзаясь в его голени. Зеницу сосредотачивает свой разум и энергию, готовясь использовать могущественное «Дыхание грома». Его мышцы затрещали, а волосы встали дыбом. Он медленно выдыхает, вкладывая всю свою силу в ноги. Агацума с запредельной скоростью ринулся к товарищу и за долю секунды отсек руки демона клинком, заставляя того вновь отступить. Однако, он снова довольно быстро отрастил новые. – Почему сразу не шею?! – кричит Танджиро, покачиваясь. Кисти рук с когтями, пронзившие его, все еще находятся в его ногах. Иноске нападает на врага сзади, без раздумий направляя мечи на уязвимое место всех демонов. Однако, его клинки с грохотом ломаются, когда они разбиваются о некую защиту чудовища. – Потому что у этой скотины какая-то броня, блять! – Хашибара отскакивает в сторону от монстра. После окончания своей первой атаки, Зеницу решает не медлить. Он вновь ринулся к демону с невероятной скоростью, а за каждым его движением следовала яркая вспышка молнии. Его клинок начинает сверкать при неугомонных нанесенях быстрых и точных ударов. Все его тело потрескивает от электричества. «Кабан», несмотря на поломанные мечи, решает помочь парню, пока их товарищ разбирается со своими ногами. Он сконцентрировался, и из его рта вырвался рычащий звук, наполнивший лес эхом. Иноске побежал вперед. Вскоре он начинает двигаться с невероятной ловкостью, а его движения напоминают охотящегося зверя. Демон попытался атаковать двух охотников своими когтями, но они оба были слишком быстры, чтобы можно было уследить за ними одновременно. Уворачиваясь от одной атаки одного истребителя, он тут же получал вторую, уже от другого. В один момент, монстр не успел вовремя увернуться от атаки кабаноголового, и тот нанес удар, полоснув демона по лицу. В слелующий миг Зеницу острым лезвием разрезал глаза врага, лишив его возможности видеть на некоторое время. Тот взревел от боли и ярости. Он вслепую начинает обрушать на своих врагов град ударов, но те с легкостью справляются с ними, уворачиваясь. Хашибара, пользуясь своим собственным «Дыханием зверя», усиливает свою силу и скорость. Он был неутомим. Иноске начинает выполнять различные техники, его клинки двигаются с такой скоростью, что они кажутся размытыми. Вместе с напарником он атаковывал демона со всех сторон, нанося бесчисленное количество ударов. – Хорошо!... Очень хорошо! – ночная тварь, вернув свое зрение, отскочила подальше от ребят. Демон сделал глубокий вдох, а затем такой же глубокий выдох. – Вы веселые, вы мне нравитесь! Но, как бы грустно это не прозвучало, нам пора прощаться. На лице возникла злая усмешка. По следующим его телодвижениям сразу же можно понять одно — он решает использовать «искусство демонической крови». Демон поднимает руки, из его ладоней хлынула густая черная кровь. Кровь быстро сформировалась в почти невидимые клоны его рук, которые парили в воздухе вокруг него. – Это уже что-то другое... В прошлый раз все было не так... – Зеницу, наблюдавший за действиями врага, был ошеломлен. Его товарищи были не менее удивлены, ибо прежде никогда не видели ничего подобного. Клонированные руки двигаются с невероятной скоростью и ловкостью, нанося удары кулаками и когтями с воздуха. Охотники пытаются увернуться от атак, но клонированные руки были слишком быстры. Они все же задевают, оставляя на их телах синяки и порезы. Монстр смеется, наблюдая за мучениями своих врагов. Он наслаждается своей новой силой и знает, что они не смогут его победить. Но истребители не сдаются. Они знают и понимают, что должны найти способ победить его, иначе беды не миновать. Каждый начинает думать о том, как можно противостоять его клонированным рукам. Мучительно и медленно, Танджиро вновь начинает вытаскивать изуродованные конечности из своих ног. Каждый дюйм дается ему с трудом, принося взрыв боли, которая сотрясает его до самых костей. Из-за атак демона он не мог сосредоточиться на своих ногах, но теперь, когда его товарищи снова начинают отвлекать его, парень решается на еще одну попытку. Он видит, как его собственная плоть рвется и разрывается, когда когти скрежещут по ним. Кровь брызнула во все стороны, окрашивая холодный снег в багровый цвет. Но Камадо не останавливается. Силой воли он продолжает тянуть. С каждым вырванным когтем его боль немного уменьшается, а решимость, напротив, возрастает. Наконец, с оглушительным ревом, последняя когтистая рука отрывается от его ног. Парень рухнул на природное покрывало, измученный и окровавленный, но еще не побежденный. Мускулы Хашибары напрягаются с каждым взмахом клинков. Он вместе с Зеницу словно танцуют вокруг демона, изо всех сил стараясь прерывать его атаки. Острые клинки охотников поют в воздухе, когда они в очередной раз обрушиваются на нечисть со всех сторон. Но тот внезапно оказывается неуязвимым для их следующих атак. Он использовал еще одно искусство демонической крови, чтобы создавать из своей собственной плоти и крови непроницаемые щиты и смертоносные кинжалы. Кровь брызнула, когда щиты демона начали поглощать удары охотников. Агацума попытался обойти щиты, но враг выпустил из своих пор потоки крови, которые в один момент скрутили блондина, будто змеи. Иноске одним взмахом освобождает напарника, берет его под руку, отпрыгивая в сторону. – Черт... И че нам сейчас делать?! – громко спрашивает кабаноголовый. – Наши атаки ему теперь нипочем! – Да-а... – протягивает монстр. – Атаки бесполезны. Остается просто принять свою смерть, ведь так? С каждой каплей пролитой крови он становится сильнее на глазах. – Нет! – кричит в ответ Камадо. – Ты же наверняка не сможешь вечно вот так защищаться! Да и к тому же, в любой броне всегда есть слабое место! Ночная тварь лишь ухмыляется в ответ, вновь начинает направлять свои клонированные руки во все стороны, стараясь держать дистанцию между собой и охотниками. Товарищи переглядываются — явно подумали об одном и том же. Кивнув друг другу, они резко отпрыгивают в разные стороны и мгновенно пропадают из виду. – Где они?... Решили отступить?... – вслух размышляет демон, растерянно оглядываясь. Со всех сторон он начинает слышать быстрые шаги, что плавно начинают перерастать в не менее быстрый бег. Монстр без раздумий принимается атаковывать, сконцентрировав все свое внимание лишь на своем уроне. Он видит лишь быстро пробегающий силуэт, движущийся среди деревьев. – Эй, вы хотите, чтобы у меня голова закружилась что ли?! – демон не замечает, как сам же ослабевает бдительность, а вместе с ней и свою защиту. Он думает лишь о расплывчатой фигуре, которую замечает, лишь об ее поимке и убийстве. Агацума и Танджиро резко оказываются прямо у ног врага с двух сторон и так же резко выпрямляются, подпрыгивая и делая взмах клинками. Камадо наносит удар сзади, а Зеницу спереди, и это дает им большое преимущество. Их мечи вонзаются в уже не такую твердую броню демона на его шее. Она трескается, а затем и вовсе отлетает в разные стороны на кусочки, позволяя острым лезвиям пробираться дальше. В следующую секунду клинки сталкиваются друг с другом, создавая громкий металлический звук при ударе. Голова монстра падает на землю. – Нужно быть внимательнее, идиот, – говорит Хашибара, подходя к своим товарищам. – И все? Нужно было просто отвлечь тебя? Ну ты и лох позорный. Однако ответа на его вопрос не последовало — тело и голова растворились в воздухе. Вскоре Танджиро начинает корчиться от боли, прижимая руку к грудной клетке. Он падает боком на снег, сгибаясь. Его дыхание стало хриплым и прерывистым, каждый вдох и выдох начинает приносить ему невыносимую боль. Частое использование комбинированных «Дыханий» взяло свое, ибо такое юноша не практиковал довольно долгое время. Его легкие горят, как будто их разрывают на части изнутри, а тело сотрясается от мучительных спазмов. – Танджиро! – блондин подбегает к товарищу, падает перед ним на колени и кладет руки ему на плечи. – Эй-эй-эй! Не вздумай только помереть здесь! Однако, тот будто не слышит друга, смотрит в никуда. Даже в этой агонии Камадо думает не о себе. Его мысли сосредоточены только на Томиоку, который все еще сражается с настоящим демоном неподалеку. Он изо всех сил пытается подняться на ноги, но его тело было слишком слабым. Он вновь падает, чувствуя свою беспомощность и уязвимость. – Да не вставай ты, только хуже сделаешь! Успокойся! – горланит Иноске. – Зеницу, не давай ему встать, следи за ним, а я пойду к Господину Томиоке! – Совсем ебнулся?! У тебя клинки сломанны! – кричит в ответ Агацума. – А вы оба сильно ранены! Этот дышать толком не может, а у тебя наверняка силы уже на нуле, ты еще посмотри только на свое покалеченное лицо! По сравнению с вами, я живее всех, блять, живых! Младший осматривает любимого человека с ног до головы. Не считая ран на его оголенном теле и поломанных лезвий, Хашибара и впрямь на их фоне выглядит куда лучше. – Будь осторожен... – блондин сдается. Хашибара слабо кивает, буквально несколько секунд треплет чужие светлые волосы, а после начинает бежать вперед. Зеницу глубоко вздыхает, переводит взгляд обратно на Танджиро, который все еще пытается по-нормальному набрать в легкие воздух. – Танджиро! Ты слышишь меня?! Не пытайся вдыхать полной грудью! Делай сперва очень короткие вдохи и выдохи! Камадо зажмуривает глаза. В ушах жутко звенит, а голова невыносимо болит, словно по ней беспрерывно бьют чем-то тяжелым. – Твою за ногу, просто кивни, если слышишь меня! – продолжает вопить младший. И он все же получает очень слабый кивок в ответ, из-за чего внутри разгорается облегчение.

· · ─────── ·•· ─────── · ·

Незадолго до сражения команды Танджиро с клоном.

Хашира резко вылетает из лесу, отталкивается от земли и прыгает вверх, делая взмах клинком Однако он тут же направляет лезвие совершенно в противоположную сторону от шеи демона, когда заметил появившуюся броню. Темноволосый отскакивает и приземляется на ноги в нескольких метрах от врага. – Хорошая реакция, а движения какие! – восхищается нечисть. – Вздумал разделить нас? – хладнокровно спрашивает Гию. – Нет, вздумал отделить от вашей чудесной компашки только тебя. Наверняка уже знаешь, по каким причинам, – он ухмыляется. – Да, я в курсе. – Вот и славно! – напоминая ребенка, монстр хлопает в ладоши. – Я очень сильно хотел сразиться с тобой один на один, вот и подумал, что пусть твои ребятки поиграются с клоном. Если повезет — выживут и отсекут моему клону голову. Ну, а если же нет, то исход, я думаю, тебе понятен, – он злорадно улыбается, скалит зубы, облизывается. Томиока решает не продолжать бессмысленную беседу. Он глубоко вздохнул, сосредотачивая свой разум, приготовившись высвободить силу «Дыхания воды». И вот, битва начинается с яростного столкновения стали. Клинок парня сверкает в воздухе, когда он обрушивается на демона со скоростью и грацией водопада. Но тот оказывается неуязвимым для его атак так же, как вскоре станет неуязвим и его клон. Используя свое искусство демонической крови, он создает непроницаемые щиты для поглощения ударов. Подлинный демон, в отличие от его клона, решает не играть с охотником, не веселиться. Он твердо намерен быстро убить его. Гию двигается как текущая вода, уклоняясь от ответных атак нечисти и, несмотря на его неуязвимость, продолжает пытаться нанести ему урон своими неугомонными ударами. Демон впечатлен его навыками, но он не собирается сдаваться. Он выпускает из своих пор потоки крови, дабы скрутить истребителя, но тот успешно уклонятеся, разрезая «кровавых змей». – Превосходно! – воскликнул враг.

· · ─────── ·•· ─────── · ·

Сражение идет не сильно долго, но по ощущениям, словно несколько часов. Томиока использует разные стили своего дыхания, и какие-то его атаки все же проходят сквозь защиту монстра, отражаясь ранами на его уродском теле Хашира понимает, что должен придумать что-то другое, если хочет победить, ибо быть столь быстрым, ловким и выносливым он вечно не сможет. Он отступает, призмляется в нескольких десятков метрах от ночной твари. – Ты, что, выдохся уже?... – удивленно спрашивает демон. – Нет, постоять захотелось, – хоть парень и говорит это в шутливой форме, но выражение его лица остается невозмутимым. Он глубоко вздыхает, начиная думать. – Не шути со мной! – кричит тот, собираясь нанести очередной удар. Внезапно Гию осенило. Он, вновь увернувшись от обрушившегося града атак, резко пропадает из поля зрения демона. Тот, оглядываясь, что-то бормочет себе под нос, однако на сей раз бдительность сохраняет. Ушами он улавливает хруст снега, а глазами вглядывается в каждую тень, мелькающую среди деревьев. Томиока, не замедляясь ни на секунду, бегает вокруг и в это же время сосредотачивает и распределяет всю свою энергию в теле и в клинке. Взгляд его цепляется за знакомый силуэт впереди, и это заставляет его притормозить. – Попался! – широко улыбаясь, демон тут же направляет клонированные руки, сжатые в кулаки, прямиком в охотника. Однако, тот снова уворачивается, отпрыгивает в сторону. – Хватит уже, сука! – возмущается нечисть. Хашира не обращает на него внимания — бежит в другую сторону, к движущейся к нему навстречу фигуре. Этой фигурой оказывается Иноске. – Где остальные?! – громко спрашивает темноволосый, чувствуя внутри себя быстро разрастающееся волнение. – Все живы! Но Танджиро... – отвечает Хашибара, добежав до старшего. Томиока хмурится. – Иди, делать тебе здесь нечего, – решив не спрашивать подробностей, он отправляет кабаноголового обратно к своим друзьям. Он разворачивается, вновь сосредотачиваясь на незавершенной битве. Однако он слышит чужие шаги — «кабан» решил ослушаться его. – Что тебе, блять, непонятно в моих словах?! – Гию срывается на крик. Раздражает его, когда приказы не выполняют. – Господин Томиока, если Танджиро узнает, что я или Зеницу тупо остались в стороне и не помогли вам в сражении, то он будет припоминать это до конца дней! Извините, но между «ослушаться приказа» и «Иноске, а помнишь, как ужасно ты поступил?» я выбираю первое. Хашира молчит, слабо улыбнувшись. Да, Камадо любит взывать к совести остальных, даже тех, у кого ее, казалось бы, и нет совсем. Старший сжимает рукоять клинка двумя руками. Он вдыхает воздух, наполняет им свои легкие и резко прыгает, выпрыгивая прямиком на демона. Он решился скомбинировать половину своих стилей, совершенно не имея представления о том, как это на нем скажется и о том, сработает ли вообще. Его тело начинает двигаться с невероятной скоростью и грацией. При взмахе клинок вспыхивает ярким светом — все вокруг пропадает. Вместо холода, снега и голых деревьев, враг чувствует лишь сырость, видит у себя под ногами водную гладь, а по сторонам реки, которые, кажется, становятся все ближе к нему. И на этот раз атака Гию пробивает щиты демона, разрывает, как бумагу. Реки обвивают тело монстра с головы до пят, сжимаясь. Водная гладь, находящаяся под ногами врага, начинает углубляться, создавая подобие торнадо, которое постепенно начинает засасывать его. Демон издает душераздирающий крик, когда его тело, там, в настоящем мире, начало растворяться в воздухе. Его искусство демонической крови испарилось, и тьма, окружавшая его, постепенно рассеивалась. Томиока победил. Он открывает глаза, осматривается — он вновь на холоде. Хашира рухнул на колени, упираясь ладонями на снег и тяжело дыша. Он изранен и истощен, но его дух непоколебим. Иноске тут же оказывается рядом, садится рядом, кладет руку на спину старшего. – Господин Томиока, вы как?! Темноволосый молчит некоторое время, но потом дает краткий ответ: – Нормально.. Не переживай. Гию взглянул на место, где ранее стоял демон. Теперь все, что от того осталось, были лишь следы его голых ног. Хашибара выпрямляется, протягивая товарищу руку. – Поднимайтесь.

· · ─────── ·•· ─────── · ·

«Кабану» даже и делать ничего не пришлось. Хашира сильный, но сейчас, когда кабаноголовый буквально тащит его на себе, на сильного он мало похож, и ему от этого отвратно. Охотники выходят из мрачного леса на поляну, покрытую свежим белым снегом. Солнце уже посылает свои первые лучи в этот мир, окрашивая небо в оттенки голубого и розового. Но красота природы не может затмить страшную картину, разыгравшуюся перед глазами. На белоснежном полотне лежит юноша, скручившись в мучительных спазмах. Его лицо все еще искажено от боли, а глаза просят помощи, испуская мольбу о спасении. Снег вокруг него окрашен яркой красной петлей, напоминая о жестокости происходящего. Легкие его горят огнем страдания, и он чуть ли не задыхается от мучительной агонии, плюется кровью, пачкая и себя, и пушистый снег. Томиока резко спрыгивает со спины Иноске и,не раздумывая, бросается к парню, оставляя за собой глубокие следы на снегу и пронзительно крича его имя. Он чувствует, как сердце сжимается от боли и бессильности перед страданиями младшего. В ушах звучит тихий шепот ветра, словно призывающий его не останавливаться, даже несмотря на то, что и сам Гию едва ходит. Добравшись до Камадо, Хашира падает на колени рядом с ним. С мелкой дрожью он аккуратно подкладывает под голову Танджиро руку и, согнувшись, крепко, но осторожно обнимает второй, слегка прижимает к себе, будто сквозь свои прикосновения старается передать ему силу и утешение. Его взгляд выражает не только сострадание, но и решимость побороть все трудности, преодолеть все испытания вместе. – Все хорошо, – шепчет Гию на ухо мальчишке, – теперь все хорошо, мальчик мой. Он, бережно сжимая мальчонку в объятиях, ощущает как его сердце разрывается на части от страха за него. Его душа наполнена жгучим чувством безысходности, когда он видит страдания своего подопечного. Он чувствует каждый стон юноши, каждое дрожание его тела от боли, словно сам переживает все муки вместе с ним. В его глазах отражается неутолимое желание помочь, но он знает, что в этот момент его собственные силы кажутся ничтожными перед беспощадной силой боли. Но вместе с этим чувством бессилия в его глазах мерцает искра надежды. Он слегка выпрямляется, проникновенно глядит на младшего, прикасается рукой к влажным из-за снега волосам. В каждом его движении звучит тихая, но одурманивающая нежность, от какой Танджиро не хочет отвыкать. И хотя мир вокруг них наполнен тьмой и страданием, в их объятии слышится мелодия надежды и веры в лучшее, подобно светлому лучику, что проникает сквозь тучи тяжелых испытаний. Хашира не стремится выпускать Камадо, безмолвно обещая быть рядом до самого конца, пройти сквозь огонь и воду ради него. В объятиях Томиоки мальчонок ощущает себя как в безопасной гавани, куда можно укрыться от бурь и ненастья. Чужое теплое прикосновение словно проникает сквозь каждую клеточку его тела, согревая его до самой души. Сердце его замирает в такт пульсу Гию, будто два сердца бьются в унисон, создавая гармонию и спокойствие. Его душонка, израненная мучениями, нашла временное убежище в обътиях Хаширы, где найходит утешение, в котором он так нуждался. Их взгляды встречаются друг с другом, и в этом молчаливом обмене эмоциями юноша видит отражение своего страдания, но также и светлый луч заботы и поддержки. Он чувствует себя не одиноким, не брошенным на произвол судьбы, а любимым и ценным. И хотя боль не уходит, она заметно становится более терпимой и легче переносимой. Их товарищи молча наблюдают за ними с неким умилением и восхищением, видя в этом моменте не только преданность, но и истинную силу человеческой души, способную преодолевать самые темные испытания.

***

Охотники возвратились в роскошное Поместье, окруженное высокими стенами и утопающее в зелени и цветущих садах. Солнце уже достаточно высоко поднялось, окутывая все вокруг светлыми оттенками. Зеницу с Иноске, держащие своих товарищей за плечи, уверенно шагают по деревянным ступеням, направляясь к освещенному фойе Поместья. Встретив их на пороге, слуги Томиоки немедленно поспешили к ним, выражение беспокойства светилось на лицах. Хашира с серьезным выражением лица приказывает им в первую очередь немедленно оказать всю необходимую помощь своим подопечным. Какуши, исполнительно кивнув, тут же начанают суетиться вокруг трех истребителей, провожают их внутрь дома и вместе с ними двигаются в сторону собственной больничной палаты. В Поместье царит атмосфера спокойствия и умиротворения, наполненная ароматами цветов и свежести. Гию велит приготовить горячий чай с травами, которые способствовали бы выздоровлению своих напарников. Он и сам берется за приготовление этого напитка, проявляя заботу и внимание к состоянию троих охотников, несмотря на бесчисленные уговоры своих слуг последовать за ними для оказания необходимой ему помощи.

· · ─────── ·•· ─────── · ·

Пока какуши заботятся о состоянии Камадо, Хашира стоит рядом, внимательно следит за каждым действием подчиненных. «Кабан» буквально сбежал от них, решив, что он и сам подлатает себя, а с блондином они справились быстро, ибо ему досталось от демона не так сильно, как досталось Танджиро. Взгляды Томиоки и юноши пересекались снова и снова, словно в этом молчаливом обмене эмоциями они находили поддержку друг в друге. Вскоре какуши уходят, оставляя их наедине друг с другом. Гию берет стул, ставит его подле кровати и садится, облокачиваясь на деревянную спинку. – Опять мне придется лежа проводить свои часы, – младший слабо улыбается, чем вызывает ответную улыбку темноволосого. – В этот раз, думаю, оправишься быстрее. – Господин Томиока, вам бы самим пойти и отдохнуть, – уголки губ мальчишки потянулись вниз. – И так еле на ногах стоите... – Все в порядке, – старший скрещивает руки на груди, – лучше о себе переживай. Я хотя бы дышать могу по-нормальному в отличие от тебя. – Вот только ваших подколов мне и не хватало, – и вновь он расплывается в улыбке, что отзывается радостью в сердце Гию. Тот лишь усмехается в ответ. Тело его словно трещит по швам, подобно тонкому льду под натиском неожиданно огромного веса. Каждый мускул напряжен до предела, каждое движение напоминает о скрытой боли, о невыносимом давлении. Но лицо его сохраняет спокойствие, будто маска, за которой скрывается настоящее состояние. Глаза, хоть и ясные, но усталые, скрывают истинные чувства, не хотят беспокоить младшего своими проблемами. Он улыбается, делает вид, что все в порядке, чтобы не вызвать лишних волнений, чтобы не обременять своего товарища. Он словно актер на сцене, играющий роль своей жизни, несмотря на внутреннюю бурю, которая разгорается в его груди. Однако несмотря на всю его скрытность, Танджиро обмануть и запутать не так-то и просто. Его нос словно чувствительный музыкальный инструмент играет мелодию мира через запахи, которые окружают его. И с самого начала их прихода в Поместье... Нет, даже раньше, его ноздри заполнил странный, непонятный аромат, который будто по щелчку пальцев заставляет сердце невольно учащать ритм. Этот запах был как мрачный туман, будто предвестие некой опасности. Машинально брови юноши хмурятся, а глаза наполняются беспокойством. Он чувствует, что что-то не так, что вокруг витает невидимая угроза, подобно тени, что следит за каждым движением Томиоки. Камадо молча следит за старшим, чувствуя непонятное напряжение в груди. Острое обоняние не подводило его ранее, и он знает, что сейчас необходимо быть бдительным и готовым ко всему. Но как объяснить свое предчувствие парню, который кажется таким сильным и непоколебимым? – Господин Томиока, правда, не стоит волноваться обо мне, – мальчонок пронзает щенячьим взглядом. – К вечеру мне станет лучше. Пожалуйста, поспите хотя бы немного... – голос его звучит как ласковое прикосновение, словно нежный ветер, призывающий к покою. Хашира чувствует как его сердце бьется о ребра, напряжение наполняет каждую клеточку его тела. Он вглядывается в глаза мальчишки и видит там отражение своего собственного беспокойства и тревоги. Перед ним человек, чье обоняние могло прочитать каждое его движение, каждую мысль, словно открытую книгу, и это немного разочаровывало, ибо по-нормальному обмануть наверняка не получится. Слова застряли в горле. Он понимает, что не может сказать то, что готово было к выходу из его уст. Сил совсем не осталось. Они покинули его, словно волны, уносящие его в бездонное море переживаний. Он чувствует, как невидимый груз будто тянет его к земле, лишая возможности даже заговорить. По этой причине он слабо кивнул в ответ, чувствуя, как теплота заботы и понимания окутывает его. И хотя он не может выразить свои мысли вслух, он знает, что Танджиро наверняка услышал его и без слов. Гию медленно поднимается со стула, каждое движение было испытанием для его измученного тела. Мысли о прошедшем сражении кружатся в его голове, словно призраки, напоминая о том, что он пережил несколько часов назад. Шаг за шагом старший направляется к выходу из палаты. – Я к вам позже загляну, если вы не против! – произносит Танджиро уходящему товарищу. В ответ он вновь замечает слабый кивок головы. «– Нужно будет спросить позже у Иноске, что там было... Впервые вижу его настолько уставшим...» – думает юноша.

· · ─────── ·•· ─────── · ·

Гию, тяжело переплетая ногами и рукой опираясь на стены, словно нуждаясь в опоре после потрясающих событий, бредет вверх по лестнице к своей комнате, замечая прикованные к себе жалобные взгляды своих слуг. Но им он отдает ясный и короткий приказ: «Не беспокоить». Его дыхание тяжелое, сбивчивое, а сердце бьется быстрее обычного, отражая внутреннюю бурю эмоций и переживаний. Когда он наконец достиг своей комнаты, Томиока, кое-как переодевшись из «рабочей» одежки в темный халат, медленно опускается на футон, будто падая в объятия спасительного покоя. Теплые и яркие лучи солнца, что наполняют помещение уютом, создают ощущение защиты и умиротворения. Он закрывает глаза, погружаясь в мир своих мыслей и чувств. Сквозь туман усталости и боли он осознает, что победа над демоном была лишь началом нового испытания и, вероятнее всего, дальше будет хуже. Он знает, что перед ним еще много трудных дорог и опасностей, но пройдет он их не один. А сейчас ему всего лишь нужен хороший отдых, чтобы восстановить силы и подготовиться к новым вызовам. С опущенными веками Хашира погружается в мир сновидений, где реальность смешивается с фантазией.

***

– Ай!... – вскрикивает Иноске, жмурясь. – Что ты, блин, как ребенок?! – прошипел блондин, обрабатывая раны старшего. – Раз уж решил не отдаваться рукам медикам и поленился себя латать сам, так будь добр, сиди, терпи и не ори! – А ты тогда будь нежнее! – Это не от моей нежности зависит, – Агацума вздыхает тяжко. – Жжется, потому что вата пропитана жидкостью на спиртовой основе, чтобы инфекция не попала в твои раны и тебе хуже не было, а ты, видимо, даже этого не понимаешь, баран... – Вот как только ты закончишь, я... – Хашибара и договорить не успевает, как Зеницу намеренно прижимает вату к одной из его ран посильнее. – Да блять! – Вот и помалкивай, – ласково произносит младший. Он убирает вату в сторону, берет в руки достаточно большой лейкопластырь, что любезно предоставили ему какуши Томиоки, и смазав его не липкую поверхность целебной мазью, наклеивает на поколеченное, покрытое множественными шрамами тело товарища. – Повезло тебе, что зашивать ничего не надо, иначе сейчас тебе было бы куда хуже, – он ехидно улыбается, продолжая выполнять свою работу. Старший решает промолчать, хоть и хотел сказать много всего. Лишь нахмурившись, он отводит взгляд от блондина, делая обиженный вид. – Не дуйся, – светловолосый поднимает глаза на Иноске, теперь улыбаясь по-доброму. – Сейчас закончу и принесу тебе чего-нибудь вкусненького, а потом и спать ляжем. От одного нежного голоска младшего Хашибара расслабляется, невольно дает скользнуть по своему лицу слабой улыбке. Несомненно, он благодерен Зеницу за все, что тот делает для него и ему безумно приятна забота с его стороны, хоть и по каким-то причинам все еще иногда ведет себя как зверь дикий. Наверное, чтобы до конца не потерять свой порой агрессивный образ, к которому все так привыкли за много лет.

***

Луна, словно серебряный диск, бросает свое благословенное свечение в комнату. Танджиро стоит на пороге, сомневается, стоит ли проходить внутрь. За весь день от Хаширы никаких вестей не было ни от него самого, ни от какуши, которые так и ни разу не заглянули к нему, дабы проведать его состояние, ибо тот строго-настрого запретил им вообще подходить к его спальне. А мальчишка ведь переживает, не мог найти себе места все это время. Сам он, как и обещал Томиоке, смог восстановиться к вечеру, хоть и позднему, хоть и не полностью. – Долго там топтаться будешь? – внезапно подал свой сонный и хрипловатый голос старший, разрушив гробовую тишину. Он, лежа на боку лицом к входной двери, устало смотрит на мальчонку. В его глазах читается изможденность, словно с битвы он вернулся не утром, а минут пятнадцать назад от силы. Юноша вздрагивает, но внутрь комнатушки все же проходит, закрывая за собой дверцу. Он, проронив тихое «извините», не спеша подходит к темноволосому, прихрамывая на обе ноги, присаживается на колени рядом. Взглядом улавливает до сих пор напряженное и едва подрагивающее тело напротив, из-за чего чувствует новый прилив беспокойства внутри. – Как вы себя чувствуете?... – неуверенно спрашивает парень. – А сам не видишь? – Томиока отвечает как-то раздраженно, приподнимаясь на одном локте. – Хреново я себя чувствую. – Извините... – вновь просит прощения младший, опуская глаза. Он нервно сжимает в руках голубоватую ткань больничной одежки и думает, что, наверное, зря пришел. Гию сейчас злить точно не хочется. – Нет... Боже, Танджиро.. – взгляд Хаширы тут же смягчается, сердце екнуло больно. Он упирается лбом на свою ладонь, пряча свое лицо. – Прости. – Нет-нет, все хорошо! – Камадо растерянно замахал руками. – Я понимаю, что вам сейчас плохо и ваша злость ко мне вполне обоснована и... – Нет, – тут же перебивает старший. – Уж на кого-кого, а на тебя злиться я вообще не должен ни сейчас, ни когда-либо еще. Поэтому, прости. – Господин Томиока, правда, все хорошо. В следующую секунду ладонь парня скользнула к руке своего наставника с невероятной осторожностью, словно он боится разрушить их собственный крохотный мирок. Его прикосновение было легким и нежным, будто он хочет передать всю свою заботу и тепло через этот контакт. Взгляд мальчишки наполнен тревогой и беспокойством, каждая его мысль направлена на то, чтобы поддержать и утешить Гию. Подобно хранителю, Танджиро берет его за руку, будто бы тоже безмолвно обещает быть рядом в любой момент. Он чувствует учащенный пульс своего Господина через свою ладонь, и, кажется ему, что он становится только быстрее. Хашира смотрит на их с юношей руки, но свою ладонь не убирает, а наоборот, словно отразив внутреннюю силу и решимость, крепче сжимает руку мальца. Его прикосновение в миг стало теплее и более уверенным. В его глазах просквозила искра преданности. Они будто связаны невидимой нитью, которая только укреплялась с каждым мгновением. Ладони парней стали единым целым, как две половинки, которые нашли друг друга в этом мире полном жестокости и беспощадности. Каждое сжатие руки кажется обетом верности. Их силы объединились в этом моменте, подобно двум рекам, встречающиеся и образующие могучий поток, несущий с собой силу и уверенность. Томиока, сам того не замечая, еще крепче сжимает чужую руку, словно хочет удержать его здесь как можно больше, в этот момент, в этой ночи. – Вам, может, принести чего-нибудь? Или если хотите, то я могу посидеть с вами, пока вы не заснете, – Камадо улыбается слабовато, водит большим пальцем по чужой мягкой коже, чувствуя теплоту внутри каждой клеточкой своего тела. На душе невероятно спокойно, из-за чего возникает пылающее желание не выпускать ладонь старшего. Гию переводит взгляд на мальчонку с такой нежностью, что в его глазах виднеется отражение всего чистого и светлого в этом мире. – Проведи всю эту ночь со мной, – прошептал он, словно молитва, наполненная искренностью. Его голос звучит как шепот ветра, несущего обещание нового начала и возможности. И в этот момент парнишка почувствовал, как сердце его откликается на этот зов и как душа его стремится быть рядом. Их ладони оставались соединенными, словно символ их связи, которая прочнее любых слов. Взгляды их встретились, и в этом мгновении они начинают понимать друг друга без слов, будто язык их сердец был един и неразделим. Танджиро кивает слабо, улыбается шире. Он все же медленно выпускает ладонь Томиоки, словно отпуская волшебный момент, который окутывал их обоих. Он подполз поближе, лег рядом почти бесшумно, словно кот, что передвигается невероятно тихо на своих лапках. Юноша глядит на старшего с нежностью и умиротворением в глазах, будто видит в нем отражение всей красоты этого момента. Он дарит ему свою самую искреннюю улыбку, наполненную смущением, лаской и заботой. Щеки его начинают гореть, когда Хашира подрагивающей рукой, медленно поднимает и тянет ее к волосам парня, бережно прикасается к ним, словно к нежному лепестку цветка. Его пальцы плавно ложатся на локоны мальчишки, начиная аккуратно приводить их в порядок. Несмотря на дрожь, его движения легки и полны нежности, ибо он хочет сохранить этот момент в своей памяти навсегда, как нечто особенное. Неожиданно для самого же себя, он почувствовал, как его рука притягивает Камадо к себе, словно магнит, не давая выбраться из своего объятия. Он прижимает его к себе, будто бы защищая его от всего мира, который кажется таким непредсказуемым и опасным. Их разгоряченные тела буквально сливаются в объятиях, как два путника, нашедших свое убежище в этом мире бурь и испытаний. И в этот момент все страхи и сомнения исчезли, словно растворились в невидимом потоке энергии, который обволакивает их обоих. Они ощущают друг друга так близко, что уже не могут отделить свои сущности друг от друга. Они будто два созвездия, объединенные вечной связью. Их сердца бьются в унисон, создавая гармонию и спокойствие в этом бесконечном космосе их чувств. Танджиро лбом утыкается в приоткрытую оголенную грудь напротив, понимая, что отстраняться он явно не хочет. В любой другой момент с любым другим человеком, он бы наверняка задумался, нормально ли это и правильно ли вообще, но в данном случае его это никак не волнует. Внутри разрастается необъяснимое чувство безмятежности, которым одаривал его сей час. Он неуверенно обхватывает рукой спину старшего, словно общупывает почву на твердость. Думает, если Томиока не передумает и сам не отстранится — значит, все хорошо. А тот даже и не думает как-то отталкивать его, — только пальцами взбирается в волнистые темно-алые волосы и бережно сжимает локоны, дабы ненароком больно не сделать. Ощутив как их сердца сливаются в едином ритме, они чувствуют нечто глубокое и непостижимое, что словно проникло сквозь все слои их существования. Близость, которую они испытывают, была необыкновенной, подобно звездам, что выстроились в новое созвездие, излучая свет и тепло, невиданные ранее. Их души переплелись, будто нить жизни, сплетенная волшебными руками судьбы. Каждое их прикосновение, каждый скользящий взгляд друг по другу наполнен глубоким смыслом и значением. Они чувствуют, что это нечто большее, чем просто взаимное притяжение — что-то, что словами выразить невозможно. Что-то, что с каждой секундой проникает в душу все дальше, врастаясь крепкими и длинными корнями. Оба для себя осознают, что потерять эту новую, не до конца сформировавшуюся связь они не хотят. Связь, которая объединяет и будет объединять и дальше их в одно целое, если этому ничего не будет препятствовать.

***

Раннее утро окутано туманным светом, едва проникающим сквозь тонкие шторы и заливающим комнату нежным сиянием. Юношу резко вырывает из сна глухой стон поблизости. В следующую секунду он открывает глаза, а его взгляд падает на Хаширу, лежащего рядом с ним. Мальчонок вздрагивает, его сердце сжимается от ужаса. – Господин Томиока! – выкрикивает парень, заставляя старшего мельком обратить на себя внимание. Однако, Гию вновь начинает корчиться, извиваясь от неясной боли, неожиданно возникшая в области грудной клетки. Он сжимает в руках постельное белье, словно пытаясь удержаться на краю бездны. Его дыхание тяжелое и неровное, каждый вдох причиняет ему невыносимую боль. – Что с вами?! Я сейчас кого-нибудь позову! – младший чувствует беспомощность и отчаяние, не зная, как еще помочь своему товарищу. Но тот, в свою очередь, мертвой хваткой схватился за чужое запястье, не давая возможности подняться на ноги. – Нормально... – со стиснутыми зубами проговаривает Хашира. – Все нормально... В комнате царит атмосфера напряжения и страха. Тишина прерывается лишь стонами и всхлипами со стороны темноволосого, которые разрывают сердце своей мучительной интонацией. Мальчишка, сглатывая ком, застрявший где-то глубоко в горле, протягивает руку к Томиоке, но его прикосновение кажется бесполезным в этот момент. Слезы невольно наворачиваются на глаза, когда он осознает свое бессилие перед этой ситуацией. Так и не успев продумать варианты, которые хоть как-нибудь помогли бы, на лице Танджиро застывает удивленность и одновременно непонимание происходящего. Словно отголосок утреннего ветра, Хашира начинает медленно приходить в себя. Его лицо, испещренное болезненными морщинами, постепенно ослепительно преображается под воздействием лучей утреннего солнца. Спазмы и стоны утихают, уступая место спокойному дыханию и мирному выражению лица. Руки Гию разжимаются, освобождая постельное белье, будто отпуская цепи страха и боли, и на сей раз, он свободно вдыхает полной грудью. Взгляд его снова становится ясным и пронзительным, преобретая прежний блеск. Сердце Камадо, наполняясь облегчением, замедляет бешеный ритм. Он в одно мгновение обнимает темноволосого не то от страха за него, не то от радости. – Не пугайте так больше... – младший поджимает губы, хмурясь. – Извини, – шепчет Томиока, рукой слабо похлопывая по спине юноши. Отстранившись, тот все еще с заметным переживанием глядит на темноволосого. – Что это только что было?! – Видимо, побочный эффект. Хоть в прошлой битве я скомбинировал не все свои стили, но, похоже, даже этого хватило, чтобы мое состояние здорово пошатнулось аж до такой степени, – старший вздыхает разочарованно. « – А если бы скомбинировал все?...» – размышляет он, в голове прокручивая все возможные последствия. Взгляд его становится темным и острым, словно угол заточенного ножа. Губы сжались в тонкую линию, выражая его внутреннее бурление. Руки сжались в кулаки, в ногах возникло напряжение. Он чувствует, как пламя гнева разгорается в его груди, заставляя кровь кипеть в жилах и вызывая к самому себе ненависть и отвращение. Он не может казаться слабым в глазах окружавших его людей, особенно перед Танджиро. Он был решительным и сильным, идеальным образцом мужества и стойкости. Но в моменте слабость все же просочилась сквозь щели его невидимых доспехов, ошеломляя его своим присутствием. Мальчишка нервно сглатывает, смотря на стекающие со лба Гию бисеринки выступившего пота, что холодят его лицо. Он вдруг почувствовал, как в воздухе начало плотнеть что-то тяжелое, словно молния, готовая ударить в любую секунду. Запах злости пронзает его ноздри, заставляя сердце снова бешено колотиться в груди. Он чувствует, как его собственные эмоции начинают колебаться на грани паники и страха. Взгляд мальца блуждает, пытаясь найти опору в этом бурлящем море негодования. Его руки подрагивают, словно листья на ветру, и слова застряли в горле, не находя выхода. Он будто маленький и беззащитный ребенок перед этим потоком злобы, который исходит от его Господина. Сердце разрывается на части от желания помочь, успокоить, но он не знает, как это сделать. Ему не хватает слов, чтобы противостоять этому вихрю эмоций, который окутывает его своими черными крыльями. – Вчера такое было? – в полголоса спрашивает он. Страх все еще не отступал. – Нет. Просто было какое-то предобморочное состояние. Да и поспать я смог от силы часа три. Потом уже не спалось, – Гию все еще не поднимает глаз на младшего, отвечает суховато, будучи рассерженным на самого себя. Он, глубоко вздохнув, медленно поднял руку. – Иди сюда, – он тихо позвал мальца к себе, приглашая в очередные объятия. Его голос прозвучал как звук далекого моря, призывающего утопленника к спасению. Камадо ощутил, как сердце его замирает на мгновение, прежде чем он не спеша приблизился к Томиоке. Парень медленно лег рядом, прислонившись щекой к чужой теплой груди. Несмотря на витавшую в воздухе злобу, он начинает чувствовать покой и безопасность. Сердце его успокоилось, словно дождь после знойного дня. Слушая ритмичное биение сердца Хаширы, Танджиро медленно выдыхает, вновь ощущая невероятное спокойствие.

***

Оставшийся день юноша предпочел провести время рядом со своим Господином, присматривая за ним, часто спрашивая, как тот себя чувствует. Получая положительный ответ, он радовался, словно маленькое дите, которому подарили желанную игрушку или угостили вкусной конфетой. К вечеру он встретился со своими друзьями, один из которых решил закатить веселуху в честь Хаширы. Иноске посчитал, что будет правильным решением отметить его и их победу, но, по большей части, все же его. Агацума со своим товарищем сперва сомневались, ибо на это нужно было одобрение самого Гию, по внешнему виду которого и не скажешь, что он любит подобное. Однако Хашибара очень сильно настаивал на организации некого праздника, потому сам потащился к комнате Томиоки с просьбой дать ему разрешение на реализацию задуманного, несмотря на все уговоры Танджиро не лезть к нему хотя бы сейчас. Камадо с блондином сильно удивились, когда их наставник дал добро, а Иноске, хитро улыбнувшись, быстро и невнятно что-то протараторив, ринулся куда-то, не дав вставить и слова своему другу и своему любимому человеку. – Ты иди, – улыбаясь, произносит юноша Зеницу, – я вас потом догоню. Светловолосый, мельком бросив взгляд на товарища и Хаширу, потянул уголки губ вверх, будто знает того, чего не знают даже эти двое, а затем спешно удалился. – В чем дело? – Гию, сидя на мягком футоне и прислонившись спиной к стене, не отрывает глаз от входящего к нему в комнату мальчишки. – Честно говоря, я думаю, что устраивать какие-либо мероприятия сейчас не самое подходящее время... Да и удивлен я вашему одобрению. Думал, вы откажетесь, а может, даже рассердитесь, – Танджиро, как-то нервно почесывая затылок, присаживается рядом. Старший лишь усмехнулся: – Нет, все нормально. Хотя бы так вы отвлечетесь от всего того кошмара, через который вы прошли. – Может, побудете там с нами? Все-таки Иноске организовывает этот праздник в честь вас в большей степени, – мальчонок дыхание затаивает в ожидании ответа. Увидев задумчивое выражение лица напротив, быстро добавляет: – Но если вы себя плохо чувствуете или еще что-то, можете остаться здесь! Я ни в коем случае не настаиваю! – Успокойся, – Томиока улыбается слегка. – Я не против.

· · ─────── ·•· ─────── · ·

Великолепие Поместья окутало гостей праздника вихрем веселья и алкогольного благоговения. Внутрь большого зала просачиваются лучи яркого солнца, что медленно двигается к горизонту. Чувствуется аромат цветов, создающие атмосферу пышной праздничной роскоши. В центре зала возвышается стол, увенчанный изысканными кулинарными шедеврами и бутылками дорогих вин. Однако, откуда Хашибара достал алкоголь — непонятно, а на логичный вопрос отшучивается, явно не собираясь рассказывать, что, как и где. Сияющие стеклянные бокалы манят гостей к наслаждению алкогольными напитками, наполняя воздух ароматом виноградных лоз и спелых фруктов. Ребята, окруженные атмосферой праздничного веселья, разговаривали, смеялись и поднимали тосты в честь хозяина Поместья, а тот все грозно твердил, чтоб на алкоголь не налегали сильно. Первый и последний раз разрешил им выпить спиртное в все еще несовершеннолетнем возрасте, что и появилось не пойми откуда. Искренние улыбки и радостные взгляды свидетельствовали о том, что этот праздник запомнится надолго всем присутствующим. Охотник, в честь которого устроено это великолепное мероприятие, сидит в углу зала, в удобном кресле, словно король, наблюдая за своими веселыми подопечными. Его взгляд был глубок и проницательным, будто он видит не только то, что происходит перед ним, но и сквозь каждого гостя, сквозь каждый момент радости. В его руке держится бокал с обычной водой со льдом — вино пить не стал. Иногда он делал глоток, ощущая на губах приятный холодок. Его лицо все еще было усталым, но в то же время оно излучало спокойствие и уверенность. Он не участвовал в эпицентре веселья, предпочитая просто наблюдать за своими подопечными, видеть их радость и слышать их смех, зная, что этот праздник — даже не их подарок ему, а его подарок им, его способ поблагодарить за верность и преданность. Он кажется тихим центром этого шумного вихря веселья, символом силы, который всегда будет охранять и защищать своих близких. И в этот момент он слабо, почти незаметно улыбается, видя, как его товарищи радуются жизни, как они забывают обо всех заботах и проблемах, окунувшись в море радости. Взгляд Иноске веселый и немного размытый от вина, которое он пил бокал за бокалом, словно жаждал забыться в этот волшебный вечер. Его густые волосы растрепаны, словно он только что вернулся с дикого праздника в лесу, из-за чего Зеницу каждый раз старался их приводить в порядок. В руке Хашибары кубок с вином, из которого он делал глоток с наслаждением, ощущая на губах тепло и аромат благородного напитка. Смех и радость сверкают в его глазах, и вскоре он начинает зазывать к столу какуши, приглашая их присоединиться к празднику. Он полон энергии и жизни, будто огонь, который разгорается в темной ночи, и его голос звучит громко и весело, наполняя комнату радостью и шумом. Слуги сомневались некоторое время, но заметив одобрительный кивок их Господина, приняли приглашение, и через пару секунд они сели за стол, окружив троих ребят как верные друзья. Вместе они подняли бокалы, громко и синхронно сказали: «За вас, Господин Томиока!» — и выпили за его здоровье, за этот момент, который запомнится им на всю жизнь. И в этот миг молодой парень начинает чувствовать себя центром вселенной, властелином времени и пространства, который создал этот вечер. Агацума, сидевший рядом и будучи уже тепленьким, резко поднимается с места и, чуть ли не падая при каждом повороте, начинает рассказывать и наглядно показывать, как он тоже сражался с демоном высшей луны. Его язык заплетается, а движения настолько неуклюже выглядят, что смех всех гостей разносится по всему Поместью, создавая мелкую вибрацию в стенах. – Э, ты че?! Это ващет я так делал! – Иноске, кое-как поднявшись на ноги, подходит к Зеницу и отталкивает его в сторону, из-за чего тот на секунду теряет равновесие. – Смарите, я такой, короче, туда, потом сюда, потом ваще вон туда...! – Хашибара машет руками и ногами в разные стороны, устраивая глупую сценку его битвы с демоном и озвучивая каждое свое движение. Блондин выкрикивает ему в ответ что-то нечленораздельное, вызывая новую волну смеха окружающих. Камадо, утопая в своих мыслях, кажется каким-то загадочным и притягательным. При каждом повороте головы его волосы легко покачиваются, словно танцуя под нежным шепотом ветра. Улыбка, игравшая на его губах, напоминает луч солнца в серой дымке утра, пробуждающая нежные чувства и радость в сердцах всех присутствующих. Он держит бокал с вином в руке с изящной легкостью, будто это был амулет, приносящий ему спокойствие и вдохновение. Каждый небольшой глоток вина он пьет с особым трепетом, словно открывая новый мир вкусов и ощущений. Часто он отводил взгляд от окружающих и устремлял его на человека, в честь которого и проходил этот праздник. В его глазах отражалась нежность и забота, словно он видит в нем не только наставника и хладнокровного охотника, но и проводника к новым возможностям. Парень как живая картина, наполненная искренними эмоциями. Он как звезда на небесном своде, ярко сверкающая среди других, привлекая взгляды и сердца своей загадочной притягательностью. Глаза Гию, глубокие и таинственные, словно отражают всю его внутреннюю бурю и скрытые желания. Часто пересекаясь взглядом с юношей, он словно погружался в мир своих мыслей, где каждое мгновение было наполнено смыслом. Камадо, одаривая его нежной улыбкой, будто проникал сквозь него, достигая самых глубин его души. В моментах, когда их взгляды встречались снова и снова, вокруг будто все замирало, и только они двое существовали в этом мире, полном тепла и понимания. Хашира чувствовал, как его сердце каждый раз начинало биться сильнее под влиянием этой ласковой улыбки, ибо она приносила ему надежду и радость. Он не мог устоять перед этим магическим обаянием мальчонки, который словно проливал свет на его темные уголки души. И так, каждый раз, когда их взгляды пересекались и улыбка парня озаряла его лицо, он чувствовал, что он не одинок в этом мире, что рядом есть кто-то, кто видит его настоящего, искреннего и полного любви. Совсем скоро парнишка медленно отошел от своих друзей, напоминая тень, что плавно скользит по земле. В его глазах мелькали размытые отражения света, словно внутренний огонь, искаженный неведомыми мыслями. Шаги его легки и уверенны, как у танцора на тонкой нити судьбы. – Как вы себя чувствуете? – спрашивает он, будто переливая вопрос в мелодию. Голос его звучит как шепот ветра в зеленых листьях, приносящий тепло и умиротворение. Старший улыбнулся слегка, словно расцветая под его вниманием. – Все хорошо, – ответил Хашира, но в его глазах замелькала тень сомнения и некого одиночества. Парень понял это мгновенно, словно прочитав невидимые строки на его лице. – Не хотите уйти отсюда? – Танджиро, протягивая руку, добавляет шепотом: – Со мной. Томиока глядит на него с нескрываемым любопытством, улыбается шире и нежнее: – Хочу.

· · ─────── ·•· ─────── · ·

Камадо повел его к саду, ибо это место в голову пришло первым. Приблизившись к уединенному местечку с цветущими растениями, в их ноздри тут же ударяет запах цветов и травы, наполняющий их души теплом и благополучием. В саду на заднем дворе Поместья царит атмосфера спокойствия. Казалось, что само время остановилось здесь, чтобы позволить им насладиться мгновением вечности. Под лучами заходящего солнца они присаживаются на край уютной веранды, их колени слегка касаются друг друга, словно невидимая нить связывает их вместе. В воздухе витает приятный аромат, что при каждом вдохе наполняет легкие свежестью. Шепот листвы создает мелодию природы, которая звучит как нежное прикосновение к их душам. – Гию, я... – мальчонок в следующую секунду обрывает свою речь, быстро осознав, что он только что сказал. Взгляды ребят тут же сталкиваются друг с другом, только отличаются они: у одного какой-то перепуганный, у другого — удивленный. Хашира впервые услышал свое имя, случайно слетевшее с языка младшего — нежное и столь искреннее. Ему кажется, что время замедлило свой бег еще больше, чтобы он мог в полной мере ощутить этот момент. Его сердце застыло на мгновение. Он смотрит на губы, что только что произнесли его имя. Все вокруг будто померкло, словно мир умолк перед величием этого простого звука. Теплое чувство окутало темноволосого, подобно невидимому покрову любви и доброты. – Ой! – вскрикивает Камадо. – Извините, пожалуйста! – Повтори... – старший почувствовал, как улыбка нежно расплывается на его лице, как радость наполняет его сердце до краев. Он опускает взгляд вниз. Его имя, произнесенное случайно, но так искренне и душевно, заставило его почувствовать себя особенным, уникальным, ценным. – Повтори еще раз... Танджиро сглатывает слюну, покрепче сжимая бокал с остатками вина в спотевшей от волнения руке. – Гию... Томиока резко наклоняется к мальцу, заключая в объятия. Он прижимает его к себе настолько близко, насколько только возможно. Юноша не теряется — отвечает ему тем же, оставляя почти опустевший бокал возле себя. Руками обхватывая крепкую чужую спину, он кончиком носа утыкается в шею, чувствуя учащенный пульс. И Хашира осознает, что даже самое незначительное событие может принести столько радости и блаженства, что оно станет вечным светилом в его сердце. Он мысленно благодарит жизнь за этот миг — услышать свое имя из уст того, кто раскрасил его мрачную жизнь в разные цветные оттенки, было поистине чем-то прекрасным. Их сердца бьются в унисон, будто два звука, которые соединились в одну гармонию. Их улыбки ярче солнечных лучей, а глаза сияют неподдельным счастьем. Гию рад. Рад, что в его жизни есть этот паренек, и теперь он вряд ли сможет его просто так отпустить, вряд ли сможет забыть когда-то и вряд ли сможет разлюбить.