США, Висконсин 2009 год
Висконсин и ставшую родной тюрьму, Рей покидает в ужасной спешке — быстрее бегут только политические заключённые из страны. Люк Скайуокер не объясняет больше, чем ему разрешено, да и Рей не рвётся в бой с особым энтузиазмом. Ждать она умеет. — Официально Рей Палпатин больше не существует, — говорит мужчина в одну из встреч, прежде чем он передаст её на «учёбу». Рей выдают чистую одежду и ведут через потайной выход прочь из колонии, где ждёт чёрное «Ауди» с белым салоном. — В свидетельстве, выданном в Госпитале Святого Петра, сказано, что она была зарезана в собственной камере. Ни свидетелей, ни подозреваемых. Предположительно, суицид. По документам её кремировали за федеральный счёт. Можешь поверить мне, милая, никто тебя искать не будет. Теперь твоё имя Рейчел Аддамс. Твой отец канадец, а мать француженка. Вместе они подробно разобрали её новую биографию. Люк требовал, чтобы каждая строчка отскакивала от зубов. Рей ответственно подошла к вопросу и назови ей любую дату, она бы рассказала, что произошло в жизни Рейчел. После Люк отвёз её на другой конец страны, где располагалась академия для подростков, у которой не было официального названия, но по своей значимости она могла сравниться лишь с Куантико, готовившей будущих федеральных агентов. Поначалу это был сущий ад. Шесть недель физической подготовки и рукопашного боя, которые давались ей с особым трудом, потому что её сухое костлявое тело не поддавалось манипуляциям. В любую погоду подростков выгоняли на стадион, наматывать десятки кругов. Их тренера не знали жалости. Рей поддерживала решимость — лучше получить обморожение, чем реально умереть в тюрьме. Всем было плевать на твоё прошлое. Перед инструкторами стояла задача привести детей в блестящую форму через боль и страдания. После года, проведённого в округе Колумбия, она отправилась в Северную Каролину, где проводились испытания на её психологическую выносливость. Чаще всего использовали потаённые секреты или банальный эффект неожиданности. Не успела Рей приехать, как охранник раздел её догола и отвёл в ярко освещённую комнату без окон, абсолютно пустую, если не считать камеру под потолком. Спустя часы — а может дни, она не понимала, — ей надели мешок на голову и перевели в другую комнату, где допрашивали и обливали ледяной водой. К моменту, когда испытание завершилось, Рей впала в некое подобие транса. Она не понимала, что происходит и молилась поскорее выбраться оттуда. Потом была снайперская школа в Германии. Бесконечные тесты на выносливость в СНГ, когда она вместе с тремя другими ребятами, чьих имён не знала, жили в палатках посреди леса. Девушка испытывала странное чувство на протяжение всего обучения, будто бы попала в бесконечный кошмар, состоящий из изощрённых пыток. Впрочем, со временем она научилась даже во тьме находить свой светлый, тёплый угол. Этой отдушиной стало изучение психологии человека. Она ещё в детстве понимала, что людьми можно манипулировать. В этом отношении начал помогать секс — её научили не чувствовать ничего по отношению к партнёру; она выбила на подкорке сознания, что секс — это механический, хорошо отработанный акт. — Люди — пазл, — сказал однажды Скайуокер, навещающий её в Европе, — а ты должна стать той частью, что не достаёт. Спустя два года она снова встретилась с Люком. На тот момент её обучение подошло к концу, и она жила в крохотной квартире на окраине Лондона и ездила каждый день на автобусе на другой конец города, где сомнительный парень по имени Биби обучал её основам программирования. Когда Скайуокер появился, Рей была рада. Значит, время пришло. Так началась финальная стадия её преображения из гусеницы в прекрасную бабочку. Одна из подруг Люка — эксцентричная и надменная Эмилин Холдо, шопоголик и модница со стажем, привила Рей безупречный вкус и чувство стиля. Рей начала выглядеть как роскошная, немного чопорная учительница философии из элитного английского университета: идеально ровное каре, красная помада, обязательно туфли на каблуке и миниатюрная сумочка. Дополнением стал новый цвет волос — «горячий шоколад». — Твои новые документы, — Люк отдал ей паспорт, страховку и кредитные карточки. — Добро пожаловать в J.E.D.I., Рейчел. Надеюсь, ты будешь служить верой и правдой. Через два дня она убила свой первый объект — Мэтта Уокера, скромного, но языкастого программиста, который поведал ей много страшных тайн прежде, чем умереть. После пятого «проекта» она перестала считать жертв, и такая кровавая на первый взгляд работа превратилась в рутину со своими мелкими радостями вроде фешенебельных квартир, где она жила, дорогих тачек, которые водила, а также с подводными камнями — один из объектов, за которыми она следила, хотел отрезать ей мочку уха. Но всё это не имело значение. Рей делала то, что хотела. Боролась со злом.***
Британия, Лондон 2019 год
Оказалось, По Дэмерон жил в Уимблдоне, относительно молодёжном и недорогом районе Южного Лондона, где жильё в основном покупали хипстеры, но никак не бывший агент джи-ди-ай. По не брал трубку, а в служебной лондонской квартире было пусто. Найти новый адрес Дэмерона оказалось не так сложно, как могло показаться на первый взгляд — Рей в этом помог один из знакомых айтишников. Рей припарковала машину напротив неприметного кирпичного фасада. Ряд таунхаусов со стеклянными террасами тянулся вдоль улицы. Грузчики выносили коробки и мебель из дома рядом с искусственным фонтаном. Видимо, переезд был в самом разгаре. Рей подошла к дому и несколько минут сверлила взглядом мужчин, спускающих по лестнице тёмно-зелёный диван. Ей вдруг пришло в голову, что она совершенно не знала Дэмерона. Хотя, это неудивительно. Какая у него квартира? Есть ли телек? Что он делает перед сном? Он был таким же, как и Рей. Одиночкой. Сиротой. Человеком, создавшим себя заново под руководством J.E.D.I. — Вам помочь, мисс? — спросил у Рей худощавый парень, в поло для тенниса и облегающих джинсах. Его кудрявые волосы трепал ветер. Приятный одеколон и французский акцент. Девушка предположила, что он модель. Или порноактёр. Весь этот французский лоск — фальшивка. — Да, — сказала она. — Не подскажите, где дом номер семьдесят-три-би? А то я потерялась. — Конечно, — улыбнулся парень. — Последний дом рядом с перекрёстком. Рей улыбнулась и поблагодарила мужчину. В лотке для писем скопилась пресса и письма со счетами, вероятно, хозяин дома давно не проверял его. Постучав несколько раз в дверь и не дождавшись ответа, она потянула за ручку. Дверь поддалась, впуская гостя в дом по адресу 73В. В ванной шумел душ, а на тумбе рядом с дверью валялась связка ключей от «Ауди», пачка сигарет и бесцветный лак для ногтей, и в воздухе ощущался приятный, даже изысканный аромат какого-то парфюма с цветочными нотками. Рей бесшумно закрыла дверь за собой и нырнула в ближайшую комнату на этаже. Решив не отрывать Дэмерона от удовольствия понежиться в ванной, она принялась разглядывать сувениры на стеллажах, вырезки из журналов и газет, корешки книг по психологии и сексологии, маленькие фотографии в деревянных рамках. На всём лежала пыль. Почти с каждой фотографии на гостей смотрели двое парней: весёлые и загорелые, чьи улыбки могли ослепить. Везде Рей узнавала По Дэмерона, но кто был вторым? Смуглый парень с мелкими глазами и белоснежными зубами. Явно любитель самбуки и тусовок по выходным. И тут её глаза, гуляющие по гостиной, начали замечать вещи, которые никак не могли принадлежать холостяку… Две кружки, оставленные на журнальном столике. Две тарелки в раковине. Гирлянда поверх занавесок. Подушка с вышивкой «любовь». Рей осенило, что Дэмерон жил здесь не один. Дэмерон и горячий темнокожий парень. Как давно? Рей по-хозяйски сняла фотокарточку, сделанную на полароид. Подпись чёрным маркером гласила: «Париж. 2017 год». Два года. Два чёртовых года По Дэмерон мастерски скрывал ото всех, что находится в отношениях — и не просто в отношениях, а в крепких и долгих, которые закончились свадьбой, если верить фотографии из церкви, где парни стояли в белых смокингах и держались за руки… — Финн! Я дома! Опять ты оставил дверь нараспашку, что я говорил насчёт этого… Дверь хлопнула. Шаги. Из прихожей в гостиную зашёл Дэмерон с двумя пакетами продуктов из «Лидла». Их взгляды встретились. Одна секунда — не более, отделала её от удара, — Рей успела увернуться от летящего в её сторону канцелярского ножа, который По схватил с полки. Сок из стеклянных бутылок разлился по полу. — По! Ты что творишь? — Они прислали убить меня, да? — зашипел Дэмерон, хватая кухонное полотенце и обматывая им руки. Рей увернулась от выпада, проскальзывая под локоть Дэмерона. — Ты с ума сошёл! Я пришла попрощаться! — Чёрта с два! Эти суки меня хотят ликвидировать… Ебаный Люк! Ебаный джи-ди-ай! Дэмерон хватает Рей за руку, тянет на себя. Захват со спины. Рей маленькая и хрупкая — это её основной козырь с большим противником. Она специально толкает По к дивану, чтобы опрокинуть на спину, и схватить за горло. Теперь ситуация в её руках. Её короткие ногти с идеальным чёрным маникюром оставляет на шее мужчины следы. Дэмерон цепляется за руку Рей, задыхаясь и пытаясь справиться с натиском. Безуспешно. — Хватит вести себя, как конченный идиот! Я действительно пришла попрощаться, — шипит Рей, продолжая сдавливать его горло так, что лицо По покрывается красными пятнами. — Сейчас я отпущу тебя, и мы успокоимся. Кивни, если понял. Кивок. Рей отпустила мужчину. Дэмерон скатился с дивана на пол, рвано хватая ртом воздух. Она сама устала. Дурацкая перепалка. — Не думал, что ты такая крепкая, — сквозь глухой смех признался Дэмерон. — А я не думала, что ты такой придурок. — Я испугался. Не за себя, за Финна. — Рей поняла, что он имел ввиду своего бойфренда. — Знаешь, когда собираются в гости, обычно отправляют емейл. Или эсэмэску. — Не выбросил бы симку — написала бы обязательно, — парировала Рей. — Ладно, один-один, умница, — хохотнул Дэмерон, помогая коллеге встать с колен. — Так значит, в тебе взыграл праздный интерес? — Можно и так сказать. Если честно, я… Шум воды прекратился и через пару секунд к ним спустился парень в одном полотенце на бёдрах. — Милый, ты вернулся рано. Я не… — Финн, вероятно. Приятно познакомиться, — сказала Рей. Она могла только предположить, что творится в голове этого человека: бойфренд сидит на полу, схватившись за горло, она растрёпанная, с потёкшей тушью. Посередине комнаты разлит томатный сок. — Да, это Рейчел. Работает на кафедре со мной. Рей кинула на Дэмерона косой взгляд. Первое правило лжи — собираешься врать, посвяти друга в эту ложь. — Да, — сказала она. И на какой кафедре Рей работает? — Пишу научную статью на тему… тему… — На тему «Эволюция общинной теории в англо-франкской», — закончил за неё По. — Пришла посоветоваться. А сок, я сейчас уберу. — Ясно, приятно познакомиться. Рей и Финн пожали руки. — Почему тебя не было на свадьбе? — спросил он, пройдя в кухню, чтобы поставить чайник на плиту. — Я была в командировке, — снова ложь. Невинная и лёгкая слетает с языка девушки. — Но отправляла вам открытку. — Да, точно. С белыми голубями? — уточнил Дэмерон. Рей встретилась с ним взглядом, и стыд в ней смыло, Они понимающе улыбнулись друг другу. Когда чайник начал свистеть, Финн вернулся в гостиную — уже в широких спортивных штанах и футболке «Тринити Бой». Рей сразу догадалась, где он учился. Темнокожий ирландский парень с короткими волосами и массивной татуировкой на шее — полная противоположность По Дэмерону, олицетворение утончённости и итальянского viva la vita. И вправду говорят, что противоположности сближаются. — Молоко? Мёд? Сахар? — уточнил Финн, поставив на стол фарфоровые кружки. — Нет, благодарю. Я бы хотела обсудить с По детали одной статьи, — и улыбнулась самой обворожительной улыбкой. — Без проблем. Милый, я буду наверху, начну собирать чемодан. — Значит, — начала Рей свой допрос, когда Финн вышел из кухни, — уволился из организации ради чего? — Точнее сказать, ради кого, — сказал он. — Знаешь, я думал, такое бывает только в фильма или книгах, когда вы встречаете друг друга и понимаете «это тот самый момент». Я влюбился в Финна, и ни он, ни кто-либо другой не мог ничего с этим поделать. Это судьба Рей, понимаешь? Рей никогда не приходили в голову такие простые и набожные мысли, как «всему есть свои причины» или «Господь не даёт нам больше, чем мы можем вынести», но чувствовала она именно это. Ей казалось, что у каждой человеческой жизни есть замысел и предназначение. Ей казалось, что любое, даже самое великое несчастье так или иначе приводят каждого из нас к особому и неизбежному итогу. В её понимании каждый поступок приближал судьбу, а судьбой Рей было место на кладбище без надгробия. — Нет, — ответила она. — Любовь всего лишь набор химических элементов в крови. Она отвлекает от мыслительного процесса и не позволяет сконцентрироваться на деле. Это развлечение для тех, кто в жизни не имеет ничего более значимого, кроме как опуститься до животных инстинктов. По рассмеялся. — Но благодаря этим инстинктам мы появились на свет. — Да, и из-за этих инстинктов страдают несколько миллиардов людей, хотя, скорее всего, они бы предпочли не рождаться в мире полном грязи и ненависти, — сухо ответила Рей. — Каждый день по телеку показывают, как убили молодую модель или как группа подростков изнасиловала маленькую девочку. Мы — дети Будды, Иисуса, Яхвы и прочих по списку, вынуждены каждый день бросаться на баррикады жизни лишь потому, что кто-то подумал, что любовь есть высшая задача жизни. Если чего и бояться, так последствий этой самой любви. Взгляд По сквозил абсолютным непониманием. — Я тоже в это верил, потому что меня выдрессировали на это. Но это… так странно, знаешь. У меня никогда такого не было. Я хочу возвращаться домой; хочу, чтобы меня ждали и хочу любить и быть любимым. И не потому, что я применил уловки, не потому, что создал идеальную личность, чтобы меня желали, а потому, кто я есть на самом деле. — И кто же ты на самом деле? — уточнила Рей. — Преподаватель из колледжа, да? Или агент секретной международной службы, убившей по меньшей мере сотню неугодных. Ты об этом не сказал своему возлюбленному, предпочтя правде ложь. А кажется, когда любят, то не врут. Дэмерон опустил глаза. — И как ты это предлагаешь сделать? Милый, я приготовил нам ужин и, прости, забыл сказать — я работаю в международной организации, занимающейся ликвидацией людей на заказ. Его тяжёлый вздох нарушает тишину комнаты. Рей смотрит на фарфоровую чашку, где остался пакетированный чай. — Прости, если перегнула палку. Просто… я не думала, что так возможно. — Поверь, Скайуокер был готов на всё, чтобы меня оставить. Но я был непоколебим. Он сдался лишь тогда, когда я объявил, что помолвлен с Финном — старику пришлось поднять «белый флаг» и отпустить меня. Знаешь, это было сложно. И страшно. У меня не будет пенсии, в моей трудовой книжке пробел длинною в десять лет, словно меня не существовало никогда. Человек без рода и племени. Сейчас я учусь заново жить и Финн помогает мне в этом, — затараторил По. — Когда ты пришла, я подумал, что Люк передумал и решил меня ликвидировать. — Не говори глупостей… — Думаешь, этот божий одуванчик не способен на это? — Способен. Но ты один из лучших оперативных сотрудников, глупо было бы тебя устранять, вдруг однажды пригодишься стране. — Ну да, от живого агента больше толку, чем от мёртвого. А потом добавил — Работа для меня была всем, это то, чему учили. Но всё меняется, мы — меняемся, Рей. Возможно, однажды, ты тоже решишь уйти. — Скорее погибну на задании, — фыркнула она под неодобрительном взглядом бывшего коллеги. — Если у тебя есть сердце, то да. Не будь холодной сукой. Рей рассмеялась. Наиграно. И неловко. — Во мне нет ничего человеческого. Во всяком случае, так все говорят. Мы с тобой разные. Я не спрашивала у объектов перед смертью: «Почему тебя решили убрать, приятель?» — Пошла ты, — обижено фыркнул парень, — людям нужны люди. — Сам придумал, умник? — Финн научил. Они переглянулись. — У меня отпуск, а потом сразу же новое задание. По проводил гостью до двери и крепко обнял на прощание. — Кому в этот раз не повезёт? Рей пожала плечами: — Некто Кайло Рен. Пока не знаю подробностей, да и знала бы — не рассказала бы. Лицо Дэмерона приобрело серо-зелёный оттенок: — Дерьмо. Кайло Рен? Насколько знаю, это позывное агента джи-ди-ай. Мы знакомы. Были на задание в Тайване в две тысячи десятом. И он… ещё тот сукин сын. — Мне известно это, — кивнула она. — Большего не скажу, По. — Понимаю. Будь осторожна, ладно? Если агента хотят устранить — это добром не кончается. Рей закуталась в шарф и надела солнцезащитные очки, хотя на улице была мрачная серость и дождь. — Думаю, мы больше не увидимся. Во всяком случае, надеюсь на это, По. Будь счастлив.***
Однажды в жизни каждого человека случается дерьмовый перелёт. Этот был именно таким. Рейс Стамбул — Вьентьян надолго запомнится Рей. Во время пересадки в Турции, она умудрилась подцепить вирус, и теперь он уничтожал её изнутри. Её трясло, тошнило и голова шла кругом, раскалывая череп Рей пополам. К тому же, самолёт почти весь полёт находился в зоне турбулентности. Сидевшая рядом пожилая леди с сумкой Birkin в какой-то момент начала читать «Отче наш» — казалось, в какой-то момент она предложит позвать экзорциста, потому что слышать стоны и охи Рей было невозможно. Последние десять лет Рей работала без перерывов. Ежедневно, в дождь и солнце, в жару и холод, она делала то, что умела. Ей не требовалась власть над кем бы то ни было, но она не хотела разочаровывать Люка Скайуокера, ведь он тогда, в тюрьме Висконсина, увидел в ней что-то, и это подкупало. Рей чувствовала себя обязанной. Она знала — это её долг. Ведь она боролась не с эфемерным злом, таящимся в тени, а с конкретными личностями. Политиками, экономистами, ветеранами военной службы, арабскими шейхами. Каждый из них влиял на мир своими, казалось бы, незначительными поступками: «сторонней» транзакцией в банке, встречей с несовершеннолетней рок-звездой, постом в социальной сети. Но были и более ужасные случаи. Мудаки торговали людьми, оружием, наркотой. Рей высматривала своего «бизона» где-нибудь в кафе или ресторане, в лобби «Ритца», в парке или кафе, подстраиваясь под его характер и предпочтения, потом присаживалась, «ловя на крючок», чтобы завести разговор. О политике, о бизнесе, о спорте… Обо всём, что так интересовало мужчин. Рей была блондинкой, брюнеткой, рыжей и — господи прости! — розовой; набирала и сбрасывала вес. Потом она либо прощалась, забрав мобильник очередного проекта. А бывало так, что приходилось подчищать концы. В ход шли как подручные средства — канделябр девятнадцатого века, яд, холодное или огнестрельное оружие. «Пустоголовых девиц так много, — сказал как-то Люк. Они сидели в его поддержанном «Вольво» девяносто седьмого года. Шеф отказывался покупать более новую тачку. — Как только мужчина встречает девушку, разбирающуюся не только в оттенках помады, то сразу капитулирует. Намекни такому, что стоишь больше. И он — твой». Но рискованность в общении и эрудиция не то, чему можно научить агента. Это мышца, которую усердно тренируешь, только вместо фитнесс-зала — чтение книг, бесконечные разговоры и дебаты, скроллинг интернета. Рей научилась, чтобы с ней было легко и непринуждённо, как со старым другом. Она была серьёзной только двадцать процентов времени со своими объектами, а остальные восемьдесят — шутила. Ей хотелось, чтобы последние минуты жизни тех, кого предстояло убить, прошли запоминающимися. И Рей могла назвать себя мастером спорта по эрудиции. Однако, во всей красочной истории Золушки содержался один абзац, которого не было в оригинальном тексте: «Крёстная фея прикрепила к воротничку Золушки «жучок» и сказала: ''Если захочешь улизнуть, я тебя найду, глупышка''». — Аминь, — прошептала Рей, когда капитан самолёта объявил о посадке. Щепетильная соседка по рейсу предложила девушке носовой платок и молча сунула визитку со своим именем. Запив таблетку парацетамола газировкой, девушка забрала ручную кладь с верхней полки, и на ватных ногах спустилась по трапу. Лаос встретил её густой влажностью и лёгким дождём. Вторая часть драмы о неописуемо кошмарном перелёте заключалась в потерянном багаже. Авиакомпания забыла чемодан Рей в аэропорте Хитроу, о чём заявила ей со всей прискорбностью, и дрожащая под пристальным взглядом девушки, администраторша, тонким голоском попросила извинений. У неё остался паспорт, телефон, несколько тысяч американских долларов наличкой, кредитка, макбук. Оформив заявление о пропаже, Рей отправилась на такси в Вьентьян на виллу Хайсет. За стеклом проносились тропические пейзажи, рощи огромных деревьев и пальм, очертания буддийских храмов. Жаль только, что плохое самочувствие не позволило насладиться поездкой по чужому краю. Рей никогда прежде не была в Азии. Впрочем, проект в Токио не считается. Всё, о чем Рей думала, это как бы поскорее добраться до виллы и пристроит голову на подушку. В полубессознательном состоянии, глубоко засветло, Рей наконец прибыла в Хайсет. Её встретила сморщенная старушенция, разговаривающая на английском с акцентом: — Как только разбъерошь веъещи, выпей стакан бюрбона и ложись баинь-ки. И пусть твой друг Уокер о тебе заботится хорошъенко! Рей натужно улыбнулась и подумала, хрен там. У неё отпуск. Никакого живого общения с Люком, только не в отпуске. Утро вечера мудренее, решила она, и, приняв горизонтальное положение, легла спать. Потому что хуже не может быть, так? Но и тут она ошиблась — на следующий день температура поднялась ещё выше и всё, что Рей могла, так это лежать в кровати. Пробыв в бредовом состоянии три дня, девушка наконец-то выбралась из своего склепа Блу-Хаус. С трудом разлепив веки, Рей сползла с дивана, на котором коротала ночь, и… на мгновение забыла обо всем: она находилась в самом красивом доме из всех, где ей довелось до сих пор жить. Жила она и в Ритце, и в Хилтоне, и в Фор-Сизон. Огромная гостиная с окнами от пола до потолка, широкая терраса с бассейном и территория виллы с зелёным оазисом. А дальше — голубое небо. Рей вдохнула чистейший воздух, которого ей так не хватало в шумном мегаполисе. — Отпуск, так отпуск, — сказала Рей вслух, смотря на небо без единого облачка. Тем же вечером, она решила съездить в город, чтобы посмотреть местные достопримечательности. Специфика её работы учила Рей заранее изучить местность и знать, какими путями можно «отходить». Она бы вполне могла сойти за местную, если не брать во внимание её бледное бескровное лицо. На журнальном столике завибрировал мобильник. Звук стекла, разлетающегося на тысячи осколков, оторвал Рей от созерцания пейзажа за окном. Приложив телефон к уху, девушка пошлёпала босыми ногами в сторону гаража. — Привет, папочка. — Голос грустный. Что случилось, детка? — с зевком произнёс Люк. — Я подхватила какую-то заразу — то ли эболу, то ли птичий грипп. Авиакомпания потеряла мой багаж, и теперь я, как бродяга, у меня даже нет сменного белья. Бога ради, скажи мне, что здесь рядом есть торговый центр, Люк! И бакалейная лавка! Я хочу выпить. Срочно. — Господи, детка, успокойся. Это не проблема мирового уровня. Все однажды, да теряли багаж. Возьми машину — она должна быть в гараже… В конце концов, ты не на необитаемом острове, Рей. К чему эта паника? Рей фыркнула. В гараже и вправду стояла машина, поддержанный «форд фокус». — Потому что я себя чувствую дерьмово, — сказала она. — И зачем ты мне звонишь? В Лондоне сейчас ночь. — Я в России, пришлось полететь на встречу с нашими друзьями, — ответила он. — Подыши носиком, сходи за покупками, съезди на пляж, найди себе кого-нибудь и отвлекись. — Хорошо, кэп. Рей села за руль, вырулила из гаража и громко выругалась. Дорога круто уходила вниз. Она хорошо водила, но точно не привыкла к американским горкам вместо дороги. Ворота открылись, а потом также медленно закрылись — Рей несколько раз вывернула роль, пытаясь рассчитать точный угол, но каждый раз врезалась левым боком в мусорные баки. Головная боль снова расколола череп. На улице с каждой минутой становилось жарче, и Рей медленно пропитывалась ненавистью к Лаосу. Она ненавидела план «б», но делать было нечего. Рей направилась к соседней вилле. Ворота были открыты. Солнце залило лучами подъездную дорожку и ровно подстриженную траву газона. Девушка помолилась, чтобы хозяева были дома и — о чудо! — пройдя вглубь, нашла единственную живую душу. Человек стоял на газоне в одних шортах и курил. На шее — огромный фотоаппарат. Такие люди — люди, которые вот так выглядят, не могут жить среди простых смертных. Их обитель — Олимп. И вот этот безумно красивый мужчина стоял в каких-то десяти футах от неё, и Рей не могла оторвать от него взгляда. В день, когда она выглядела как обитатель лепрозория с постоянной пропиской, встретила самого красивого мужчину из всех. У него были пушистые темно-каштановые волосы. Большие серые глаза и римский нос с горбинкой, и загорелая кожа. Мужчина был высокий и сутулый — как человек, вытянувшийся слишком быстро и пытающийся скрыть свой рост. Черты лица тоже необычные, хотя сначала в глаза бросалось сложение. Он заметил её не сразу, а когда заметил, вероятнее всего выматерился. Окурок упал в зелёную траву под ногами. — Эм, простите, мне так жаль… Его рост и серьёзный взгляд производили довольно-таки пугающее впечатление. — Я заехала в виллу по соседству. И я не могу выехать на машине из гаража — там довольно крутой спуск. У вас стоит «джип» и я подумала, что вы водите, и могли бы мне помочь. Я не знаю, кого ещё просить — у меня только номер хозяйки дома, что дала его на время отпуска… Рей специально приглушила голос и говорила как можно милее и спокойнее, чтобы произвести впечатление хрупкой и невинной девушки. Сосед окинул её подозрительным взглядом. — Попугаи. Они прилетают сюда каждое утро и сидят на ветке, — сказал он с отчётливым уэльским акцентом. — Никак не мог запечатлеть их, а сегодня они сели близко, но вы их спугнули шумом. Девушка удивлённо вскинула брови. Какие ещё, мать его, попугаи? Словно прочитав её мысли, мужчина продолжил: — Я фотограф. — Серьёзно? — Ещё как. Нэш-Гео. — Его губы тронуло нечто, похожее на улыбку. — Видимо, придётся сфотографировать их в другой раз. — Я не об этом, — сказала Рей. — Мне нужна помощь… — А, да. Ты сказала. Рей была не в том состоянии, чтобы спорить и ругаться с огромным, как медведь, мужчиной в дурном настроении. Но то, что он обратился к ней на «ты» её вывело из себя. Сложив руки на груди, девушка сказала как можно спокойнее: — Так вы поможете мне с машиной, сэр? — Тайский массаж умеешь делать? Я как раз ждал массажистку, но она опаздывает, так что… Тебе нужно выехать из гаража, а мне — массаж. Шея, знаешь ли, каменная, мы могли бы договориться. Рей в какой-то момент представила, как дубасит этого хама по голове дубинкой, но быстро взяла себя в руки, подумав, что внешность бывает обманчива. — Слушай, у меня был дерьмовый перелёт длиной в семнадцать часов. Мои богадельные проебали в Лондоне. Три дня я валялась с лихорадкой и не могла даже себе воды налить, а сейчас не могу выехать из гаража. Если ты думаешь, что твои шутки остроумные — пошёл ты. Её монолог явно произвёл на мужчину впечатление, потому что его лицо стало непроницаемым. Видимо, Рей не хватало адреналина. Он всегда помогает. Рей развернулась на пятках и пошла прочь с виллы. — Эй! — окликнул мужчина её. — Всё, всё! Понял! Дурацкая шутка. Прости. Эй, ну подожди же ты… Рей почувствовала его горячую ладонь на локте и инстинктивно вывернулась, переставляя ноги так, чтобы нападавший человек потерял равновесие. Её руки оказались на предплечье мужчины и он, шокированный таким поворотом событий, еле удержавшись на ногах, отпрянул в сторону. — Руки! — Ладно-ладно, извини! Мне просто нужно было убедиться… забей. Этому сейчас женщин на курсах по самообороне учат? — Типо того, придурок. — Не важно. Извини ещё раз. Мы не с того начали знакомство. Я Бен. — Кто? — Бен Соло. Фотограф и... Рей приложила ладонь ко лбу. Он горел. Ещё чуть-чуть и можно вызывать катафалк. Девушка присела на бордюр вытянув ноги вперед и уперевшись ладонями о влажный асфальт. Голова закружилась и на мгновение показалось, что всё вокруг почернело. Бен Соло присел наколочки рядом с ней — его фотоаппарат также болтался на шее. — Я отвезу тебя, только не психуй. Вижу, что тебе хреново. Ты доходчиво всё объяснила. А теперь, пока ты меня не обматерила или не кинула через плечо, сиди здесь и не вздумай откинуться на моём газоне, договорились? Я быстро оденусь и вернусь, а потом отвезу тебя, куда надо. Мужчина рванул в дом, а затем появился через считаные секунды в белой рубашке и модных очках от «Диор». Бен Соло. Фотограф. Два метра ростом. Длинные волосы. Чертовски сексуальный уэльский акцент. Дерьмовое чувство юмора. Адская смесь, которая почему-то возбудила Рей, и она подумала, если бы не отголоски вируса, уложила бы его на лопатки. Судьба и вправду та ещё дрянь.