Кристальное сердце

Сумеречный лес никогда прежде не был для Роксаны пугающим. Ей не раз приходилось ночевать на постели из елового лапника, или проводить ночь без сна на дереве, под которым кружили хищники. Но вид заброшенной деревни навеял такую тоску, что теперь хотелось как можно скорее оказаться за надежными стенами дома у горячего очага. Путь оказался гораздо длиннее, чем можно было предположить, или просто ноги двигались медленнее, чем обычно, потому что к знакомым домам она вышла только тогда, когда ночь уже вступила в свои права. Поскрипев снегом у порога и отряхнув сапоги, Роксана зашла в дом и огляделась. Все было тихо, но какие-то неуловимые перемены заставили ее насторожиться. Она еще раз осмотрела комнату и почти сразу поняла, в чем было дело. К ее удивлению, кристальная статуэтка почти упиралась макушкой в низ столешницы, под которой стояла. Это не выглядело пугающе, скорее непонятно, поэтому девушка не стала слишком беспокоиться. Как обычно, переоделась, разожгла очаг и только после села на колени на пол, заглянув под стол. Тихий приятный звон снова начал заполнять сознание, вызывая давно забытое чувство. Чувство, что ее ждали. Теперь можно было сказать наверняка – статуэтка в самом деле стала больше. Роксана вытащила ее из-под стола. В свете пламени можно было разглядеть мельчайшие детали. Часть кристаллов будто растворилась или втянулась под хрустальную «кожу», открывая прекрасное лицо женщины. Можно было пересчитать выступившие сосудики на груди и бедрах скульптуры. Удивительно тонкая работа. Кончики крыльев поднялись, сблизились, касаясь плеч, врастая, и теперь женщина выглядела так, будто уперла руки в бока. Ноги удлинились, казалось, незнакомка постепенно выступает из кристального плена. Роксана приняла это за хороший знак. Наверное, она не вполне осознавала, что все ее предположения и поиски - это лишь иллюзии, игра в спасительницу, робкая надежда стать особенной, что свойственно юному возрасту. Слишком рано она узнала, что такое одиночество, и теперь стремилась заполнить образовавшуюся в душе пустоту. Статуэтка умело играла с ее чувствами: прорыв в хрустальной груди тоже начал зарастать, будто заставляя видеть между ними двумя нечто схожее, желать закрыть эту зияющую рану навсегда. Медленно протянув руку к поясу, Роксана будто зачарованная, достала охотничий нож. Такая ослепительная, сияющая красота, какая была у статуэтки, не могла принадлежать существам вроде мороев. Женщина, изображенная на скульптуре, была ангелом, и уверенность Роксаны в этом только крепла. Сделав тонкий надрез на ладони, она позволила крови свободно стекать на кристальное сердце. Под алыми каплями сияющая синева стала еще ярче, прозрачнее, будто засветилась. Тихий звон приобрел восторженные нотки, но когда кровь растеклась по камню, полностью покрывая его тонкой пленкой, Роксана очнулась, и тут же вскочила на ноги, зашипев от собственной глупости. Нужно было срочно продезинфицировать порез, пока туда не попала инфекция. Кто же режет себя ножом, которым не раз стругал древесину и разделывал мясо? Провозившись с рукой, она и думать забыла про статуэтку, к тому же долгий день высосал из нее остатки сил, и, закончив обрабатывать рану, она упала на постель, решив разобраться со всеми странностями завтра. Первые лучи солнца принесли с собой неожиданное для зимы тепло, и заставили Роксану открыть глаза и с удовольствием потянуться в постели. Впервые за несколько последних ночей она прекрасно выспалась и чувствовала себя удивительно бодрой. Рана на руке удивительным образом затянулась, оставив лишь тонкую полоску, и даже не щипала. Статуэтка все так же стояла на своем месте возле стола, только теперь ее макушка высилась над столешницей. Наверное, кто-то счел бы пугающим наличие в доме постоянно увеличивающейся в размерах скульптуры, но холодное и величественное изображение нравилось Роксане. Глядя на сверкающие грани кристаллов, она чувствовала, как одиночество на время отступает. Ей хотелось думать, что она поделилась с женщиной своими жизненными силами, а та взамен защищала ее всю ночь, и даже залечила в благодарность порез. И все же что-то глубоко в душе подсказывало, что не стоит пока никому рассказывать об этой маленькой тайне. А может быть, это самое что-то просто хотело сберечь все для себя. - Ишь, какие жирные караси, - восхищенно пробормотал тавернщик, поднимая одну скользкую рыбину за хвост. – И чем они только там подо льдом питаются? Ну, спасибо, держи свою награду, как обещано. Роксана принялась складывать в сумку провиант, на который выменяла рыбу. От мороза и солнца ее щеки раскраснелись, волосы прилипли к испарине на лбу. Она только вернулась с большим уловом из похода за ловушками, которые установила пару дней назад. Часть карасей осталась засаливаться в доме, а часть перекочевала в таверну. От тавернщика не укрылось ее хорошее настроение. - Вижу, похлебка помогла? Вон, какое личико розовое, и глаза сияют. - Да, я немного приболела, но теперь мне гораздо лучше. - Это точно, на рыбалку вона сходила. Я уж думал, ты вовсе из деревни уехать решила, запрыгнула в машину и поминай, как звали. - Нет, я ездила посмотреть на ту деревню. – Роксана пристально посмотрела на банку варенья, которое сияло, как рубиновая россыпь, в солнечном свете. - Гиблое место, - мужчина нахмурился. – Вот же беспокойная… - Я узнала местность. Отец запрещал мне ходить в ту сторону, когда мы вместе охотились. Поэтому я ни разу на нее и не набрела. Только я думала, в той стороне топи, или что похуже. - Может и топи, а только ты больше туда не ходи. Нечего там искать. Отец твой был хорошим человеком, мудрым, знал, что говорит. Роксана подняла на тавернщика взгляд. Тот был мрачнее тучи, и она сказала, просто чтобы успокоить его: - Не пойду. Кстати, а эти мороайки… от них есть защита? - Есть, а как же, - мужчина почесал в затылке. – Говорят, чеснок вешают, амулеты, талисманы изготавливают. Иконы, изображения защитные. А тебе зачем? Никак поверила? - Просто любопытно, - Роксана улыбнулась. – Значит, защитные талисманы. Понятно. Ну, я пойду. В последнее время ей нравилось возвращаться домой пораньше. Как будто там ее ждали. Статуя теперь стояла в углу, недалеко от изголовья кровати, и по ночам Роксане казалось, что кристаллы напевают ей колыбельные. Теперь она сама орошала драгоценный камень кровью перед сном, и затем спала долго и крепко, а на утро находила лишь крошечные следы от своих порезов, пропадавшие уже к следующему вечеру. Сил прибавилось и дела спорились. Ей казалось, что таинственная статуя дает ей энергию, хотя, скорее всего, это была лишь радость от того, что было о ком позаботиться. Иногда Роксана просто садилась у ног скульптуры и вспоминала все то, что долгие годы тревожило ее душу, как будто холодное сияние кристаллов могло ее исцелить. Вот и в этот раз, придя домой, она первым делом подошла к высеченной из хрусталя женщине. Красивое лицо было уже почти на одном уровне с лицом Роксаны. Кристаллы втянулись окончательно, и черты стали читаться сквозь сверкающие грани. Приоткрытые губы, изваянные неизвестным резцом так тщательно, будто с них вот-вот слетит слабый вздох, ресницы, которые казалось, через мгновение затрепещут. Кристальный нимб превратился в подобие волос, а крылья в руки. Грудь почти заросла, лишь частично открывая сердцевину. Ноги, теперь погруженные в кристаллы лишь по щиколотки, соблазнительно изгибались в коленях. Будь Роксана знакома с греческими мифами, непременно сравнила бы эту женщину с Галатеей. Все в ней говорило о том, почему в нее мог бы влюбиться ее создатель, почему он хотел, чтобы она ожила. Но до сих пор Роксане было достаточно и того, чтобы просто чувствовать себя нужной. Протянув руку, она бережно погладила запястье статуи. Теперь она не боялась порезаться или что-то сломать. Тонкие веточки-корни начали отваливаться и рассыпаться в пыль еще тогда, когда Роксана впервые покрыла своей кровью кристальное сердце. Сначала она испугалась, что испортила дорогую вещь, но затем поняла – так было нужно. Теперь скульптура как никогда напоминала просто статную фигуру. Олицетворение женственности и материнства, как мог бы сказать ценитель. «Тук-тук-тук». Роксана прислушалась. Наверное, это билось ее собственное сердце. Гулко ухало об ребра в такт дыханию. Но что, если… под кончиками пальцев почувствовалась слабая пульсация. Может ли это… Сердце ухнуло куда-то вниз. Роксана отшатнулась от статуи, глядя на нее широко распахнутыми глазами. Нет. Нет, ей просто показалось. Чтобы отвлечься, Роксана принялась бродить по комнате, распределяя принесенные из таверны припасы по местам. И все же червоточинка сомнения уже проковыряла ее изнутри. Даже мысль о том, что статуя может ожить, захватывала дух. Тогда они могли бы вместе коротать долгие зимние вечера. Незнакомка пела бы свои чудесные колыбельные, сидя у камина, гладила каштановые волосы девушки, рассказывала сказки о далеких странах. Нет, должно быть, Роксана просто начала сходить с ума от одиночества. Нужно было заняться привычными делами, но все валилось из рук, а взгляд то и дело возвращался к фигуре в углу. Может это не просто движение воздуха, а ее грудь в самом деле вздымается от дыхания? Может, поза неуловимо изменилась тогда, когда Роксана на мгновение отвернулась? Это было невыносимо. Решившись, Роксана взяла из шкатулки нож, который специально отложила для своеобразных жертвоприношений. Сегодня она напоит статую дважды, и будь, что будет. Тихий нарастающий звон разбудил Роксану посреди ночи. Длинные тени тянули свои костлявые руки из углов, а шепот звучал отовсюду и ниоткуда одновременно. «Бэла, Кассандра, Даниэла…» Незнакомые имена заставили Роксану прислушаться, но шепот стал неразборчивым. Руки побаливали, и когда она поднесла ладони к лицу, увидела два все еще незаживших пореза. Что-то было не так. Со стороны, где стояла статуя, исходила странная вибрация. Девушка почти наощупь выбралась из кровати и подползла к кристальному пьедесталу. И тут звон возрос до самой высокой ноты. Роксана едва успела закрыться руками, как кристаллы с постамента осыпались хрустальной пылью, освобождая плененные мраморно-белые ноги. И тут же, как и раньше, сверкающая пыль, блеснув острыми гранями, втянулась внутрь статуи без остатка. Тихий вздох пронесся по комнате. Роксана вскочила на ноги как раз, чтобы успеть подхватить падающую женскую фигуру. Осторожно уложив ее на свою постель, она отвела с ее лица полупрозрачные, почти седые волосы. Лицо женщины выглядело молодым и умиротворенным. Словно спокойный сон смежил ее веки. Накрывая одеялом обнаженное тело, она заметила, что кое-где еще поблескивали на белоснежной коже вросшие в плоть кристаллы. Собственный сон как рукой сняло, и тихо присев у изголовья постели, Роксана накрыла ладонью холодный лоб женщины, тихо напевая колыбельную, которую когда-то пела ей самой ее мать.