Кристальное сердце

Стоило только двум силуэтам скрыться за близлежащими холмами, как Роксана тут же сорвалась с места в противоположную от деревни сторону. Дорогу до замка, петлявшую между заснеженными равнинами, девушка запомнила очень хорошо. Вдобавок ее подгоняло чувство опасности, нависшей над той, о ком она никак не могла перестать думать. Влад был настроен решительно, и сомневаться в его словах о том, что он уничтожил множество чудовищ, не приходилось. Роксана была просто обязана предупредить Димитреску прежде, чем он что-то заподозрит. Что будет дальше, она пока не предполагала. Вряд ли у них получится забаррикадироваться от охотника за проржавевшими воротами замка. Оставалось надеяться, что женщине хватит благоразумия, чтобы согласиться бежать. Если же нет… об этом можно будет подумать после. Через некоторое время впереди показались знакомые очертания башен. В гору Роксана поднималась уже из последних сил: в этот день ей пришлось преодолеть так много расстояния, как редко случалось прежде. Конечно, вернуться в деревню до наступления ночи она уже и не рассчитывала. Свой выбор она сделала. Дойти бы теперь до главных дверей замка, а затем… затем она что-нибудь придумает. - Госпожа Димитреску! Госпожа Димитреску! Замок ответил ей молчанием. Роксана вбежала в холл, оглядываясь в пустынном пространстве. Почему-то она была почти уверена, что хозяйка замка встретит ее на пороге, но теперь ей почудилось, это место давно уже все покинули. Ветер гулял по коридорам, влетая сквозь распахнутые двери. Снег и стужа понемногу начали проникать внутрь, забираясь все глубже, заставляя замок промерзнуть до самого остова, будто тот сам являлся тушей какого-то гигантского многоглавого существа, еще в древние времена павшего среди румынских земель. Не зная, куда направить свой путь, девушка побрела туда же, куда вела ее Димитреску, когда они впервые оказались вместе внутри лабиринта комнат и галерей. Идти по коридорам в обществе женщины было если не привычно, то хотя бы не противоестественно. Без нее же окружающее запустение стало пугающим, неправильным, даже уродливым. Портреты со стен должны были взирать на статную фигуру в белом платье. Люстры освещать блестящие локоны темных волос, зеркала отражать золотой отблеск глаз. Каждая деталь здесь напоминала о ней, и было мучительно больно от одной лишь только мысли, что ее здесь больше нет. В комнате для чаепития напряжение достигло своего предела. Одна лишь преграда отделяла от места, на которое были возложены последние надежды. Дрожа всем телом, то ли от холода, то ли от отчаяния, Роксана толкнула тяжелые золоченые двери. Ее встретила выстуженная темная спальня, такая же опустевшая, как и все остальные комнаты. Замерзшие угли в камине застыли призрачной черной грудой. Задыхаясь от дурного предчувствия, девушка бросилась к постели. В первое мгновение ей показалось, что на кровати никого нет, и сердце болезненно сжалось. Но вдруг она услышала тихий, на самой границе слуха перезвон, и заметила, что в темноте белеет безжизненно распростертая рука, в разомкнутых пальцах которой поблескивает лезвие ножа. Откинув полог, Роксана забралась на край кровати прямо в сапогах. Димитреску лежала в груде покрывал и одеял. Ее шею и плечи, что виднелись из-под покровов, усыпали уже знакомые кристаллы, пронзившие плоть и словно проросшие прямо из-под кожи. Несложно было догадаться, что она ни разу не пила кровь, или ее синтезированный аналог, и не ела с тех пор, как Роксана ее оставила. Однако ран видно не было. Должно быть, потеряв шанс обрести дочерей, Димитреску больше не видела смысла жить дальше. Просто перестала обращать внимание на потребности своего тела. Но она была слишком гордой, чтобы тривиально покончить с собой. И все же зачем тогда она взяла нож? Он напоминал ей о чем-то? О ком-то?.. Девушка представила ее чересчур высокую, но согбенную фигуру, закрывшую лицо руками, пытающуюся отогнать воспоминания прошлого, что ранили больнее кинжала. Вот женщина одиноко сидит на постели, утопая среди видений, вот берет нож, глядя на свое бледное отражение в его лезвии, а через секунду ее обескровленные истонченные сосуды сжимаются, и вот она уже теряет сознание, а кристаллы начинают постепенно поедать ее ослабленное тело. Роксана ощутила укол вины. Такой исход она не могла даже предположить. Девушка наклонилась ближе, протягивая руку и бережно, самыми кончиками пальцев очерчивая изгиб женской скулы. Веки Димитреску даже не дрогнули. Рука Роксаны казалась крошечной рядом с ее лицом. - Госпожа, - прошептала девушка. Что-то в ней отказывалось верить в то, что все может закончиться вот так. Как вдруг ее запястья коснулось слабое дыхание. Сердце затрепетало в груди. Кристаллы запели громче. Она поспешно схватила кинжал, не глядя полоснула себя по предплечью. Алые капли осыпались кровавым дождем, покрывая прекрасное лицо. Превозмогая боль, Роксана поднесла рану к губам Димитреску, вливая живительную влагу. «Пей. Пей, сколько будет нужно. Выпей все досуха. Только живи… Живи». Нож не задел важные артерии, и вскоре кровавый поток иссяк. Роксана сжалась в комочек, всем телом прижимаясь к женщине, будто пытаясь ее согреть. Она чувствовала себя такой маленькой, такой незначительной в бесконечной громаде холодного замка, в целом мире, укрытом белой пеленой вездесущей зимы. Тело Димитреску тоже было белым, как снег, холодным, как лед. Но положив ладонь ей на грудь, девушка ощутила слабое и мерное биение сердца. «Тук-тук-тук». Она чувствовала, как этот ритм подстраивается под ее собственный. Чувствовала, как крепнет их связь с каждым новым ударом. Ей хотелось отдать всю себя, стать звуком, полностью слиться с этим ритмичным постукиванием, единственным, что теперь было важно, что они делили на двоих. Она лежала и слушала, слушала, слушала, и не заметила, сколько времени прошло, прежде чем неподвижное до этого тело под ее рукой шевельнулось. Приподняв голову, Роксана увидела знакомые серые глаза. Желтый ободок вокруг зрачка околдовывал, напоминая о золотых волчьих очах, об отблесках пламени, о сиянии драгоценного металла. - Зачем ты пришла? И это вместо приветствия. Но Роксане было все равно, что значат эти слова. Она наслаждалась уже самим звуком знакомого голоса. Щеки стали мокрыми от слез, и сколько бы она ни вытирала их рукавом, они текли бесконечным потоком, принося облегчение. Димитреску вновь пошевелилась, коснулась кончиками пальцев своего лица, разглядывая красные отпечатки. Затем медленно поднесла к губам, слизывая. - Вы не пили кровь, - выдавила девушка, стараясь выровнять дрожащий голос, насколько это было возможно. – Вы могли умереть! Короткий взгляд серо-желтых глаз. Легкое прикосновение к предплечью, и рана затягивается, оставляя тонкий белесый шрам. - Уходи. Здесь тебя ничего не ждет. - Я пришла за вами, и я не уйду, – выпалила Роксана. – Больше я вас не оставлю. - Глупое дитя… Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Девушка чувствовала, как тяжело вздымается женская грудь под ее ладонью, но в глазах Димитреску не было ненависти, лишь усталость. - Я не позволю вам умереть здесь в одиночестве. Уголки губ, покрытых запекшейся кровью, едва заметно дрогнули. Казалось, мысль о том, что вместо того, чтобы спасаться бегством, пленница вернулась, чтобы помочь своей же похитительнице, вызывала у Димитреску невольную улыбку. - Ты вновь пришла ко мне, потому что связь между нами сильна. Это все зов твоей крови. Но ты не должна была ему поддаваться. - Это не так, - горячо возразила девушка. – Я… я встретила кое-кого с такой же кровью, как у меня. И все же я здесь. Значит, дело не только в этом. - Наивная глупышка, - все еще слабая, но тяжелая женская рука легла на талию Роксаны. – Даже если это и так, наша связь сильнее во сто крат, потому что наша кровь не просто похожа. Мы – две части одного целого, ведь ты вернула меня к жизни, именно ты отдала мне свою жизненную силу, ты принесла жертву. – Она выдохнула сквозь приоткрытые губы, словно слова давались ей еще с некоторым трудом. - Но все это лишь красивые речи, а на деле просто цепочка химических реакций. - Мне все равно, химия это или нет. Все вокруг химия, так или иначе. Любая наука – это просто способ описать, как устроена жизнь. И если что-то внутри меня, неважно, как оно называется, хочет того, чтобы я была здесь, рядом с вами, я буду. И тогда мне никогда не придется об этом жалеть. Димитреску посмотрела на нее из-под прикрытых век. Роксана думала, что той найдется, что возразить, что она опять сочтет все эти слова лишь пустой болтовней, но женщина лишь тихо сказала: - Если бы я только думала так раньше. Если бы с самого начала меньше следовала правилам. Если бы я выбрала быть ближе с моими дочерьми… - Возможно, надежда еще есть! – поспешила сказать Роксана, прежде чем отчаяние вновь успело захватить разум ее собеседницы. – Я обследовала то место, где мы были прошлой ночью. Я думаю, что Герцог жив. Что это все притворство, и даже те разбитые кристаллы были не настоящими. Вы не должны сдаваться. - Жив?.. – медленно протянула Димитреску. – Если ты ошиблась… - Если я ошиблась, хуже уже не будет. Женщина с трудом приподнялась на локте. Кристаллы уже частично втянулись обратно под кожу, но россыпь их граней все еще смутно поблескивала в темноте. Ее взгляд внимательно ощупывал каждый миллиметр лица Роксаны. Девушка давно успела заметить, что она всегда делала так, когда хотела отыскать признаки лжи. Должно быть, когда-то в прошлом, этот взгляд мог быть пугающим, но сейчас Роксана находила его завораживающим. - Ты вся дрожишь, - вдруг сказала Димитреску. - Я… - заикнулась девушка. Ее и впрямь колотило, хотя она все еще была закутана в зимний плащ. - Разожги огонь. - Да, конечно, одну минуту, - Роксана скатилась с кровати, торопясь выполнить указание. Отчего-то на душе было так радостно, что даже приказной тон нисколько ее не задел. На удивление, хозяйка замка не стала напоминать ей о манерах и вежливом обращении. Лежа в постели, она наблюдала из-за края полога за тем, как девушка возится у камина с поленьями и кочергой. Вскоре первые робкие язычки пламени затанцевали по сухой древесине, наполняя спальню смолистым ароматом и освещая темное пространство. Сидя на корточках и подкидывая в огонь щепки, Роксана буквально спиной чувствовала неотрывно прожигающий ее взгляд. Нужно было как-то сказать о том, что им необходимо как можно скорее покинуть замок, но нужные слова никак не приходили на ум. И вдобавок, было очевидно, что Димитреску еще не в том состоянии, чтобы преодолевать большие расстояния пешком. Впрочем, если дать ей еще крови… но тогда можно слишком ослабеть самой. Или этот риск того стоит? Потрескивающие в оранжевых язычках искры приятно ласкали слух, успокаивая, и девушка набрала больше воздуха в грудь, чтобы все же начать разговор. - Я пришла сказать, что… - Подойди. Роксана умолкла, растерявшись. - Я недостаточно ясно выразилась? Поднявшись на ноги, девушка приблизилась к кровати. Димитреску лежала на боку, опираясь на локоть. Край покрывала скрывал ее почти по плечи, но за складкой ткани и кромкой образовавших в коже подобие друзы кристаллов виднелась ложбинка между округлых грудей, так притягивавшая взгляд, что Роксане пришлось отвернуться, прежде чем он стал бы слишком откровенным. - Здесь слишком холодно. Девушка украдкой посмотрела на Димитреску. Та плавно повела плечом, и покрывало опустилось на несколько миллиметров, отчего у Роксаны пересохло во рту. - Огонь уже горит. Скоро вам станет теплее. - Я не просила твоих комментариев. Долго мне еще ждать? – Недовольный тон. Как же Роксана по нему скучала. – И сними сапоги и плащ. Или в своем доме ты тоже лезешь в постель прямо с улицы? Похоже, Димитреску потеряла терпение, раз высказалась так прямо. Комната действительно понемногу начала прогреваться, и девушка не стала возражать, да и не видела в этом никакого смысла. Скинув плащ, она стянула обувь и влезла на кровать, ложась рядом, как уже самовольно делала чуть раньше. Пальцы потянулись к ремешкам на куртке, начиная отстегивать по одному. Если Димитреску хотела еще крови, значит, она ее получит. Ей нужны силы, а об остальном можно будет позаботиться позже. Лишь бы они смогли уйти вовремя. Роксана чувствовала на себе долгий, обжигающе жадный взгляд. Казалось, он отслеживает каждый сантиметр кожи, появляющийся на свет из-под плотных покровов одежды. Девушка потянула край ворота в сторону, обнажая шею и ключицы. Крылья изящного носа женщины затрепетали, будто она чувствовала тонкий аромат свежей плоти на расстоянии. Ее исполосованное потеками запекшейся девичьей крови лицо делало ее похожей на прекрасную хищницу. - Продолжай. Роксана помедлила. Она и так уже достаточно оголила шею, чтобы можно было сделать надрез, но Димитреску ждала, и девушка продолжила расстегивать куртку. Металлические клепки скользили под пальцами, открывая вид на обычную хлопчатобумажную черную рубашку. - Сними это. Мягкий, почти певучий тон голоса заставлял дрожать от сладостно низкого тембра. Роксана вцепилась пальцами в край рубахи. В ней боролись два желания: отказать, или сделать, как ее просят, и будь что будет. И она выбрала второе. Стянув одежду через голову, обнаженная по пояс, она обхватила себя руками, прикрываясь от пристального взгляда. Отчего-то мысль о том, что Димитреску смотрит на нее, была приятной. Однако чувство стыда не позволяло полностью отдаться новым ощущениям. В комнате еще было прохладно, но щеки девушки налились жаром, когда неожиданно нависший над ней силуэт женщины заставил ее невольно упасть спиной на подушки. - Ты сама пришла ко мне, - тихий шепот. Роксана почувствовала, как тыльная сторона руки женщины скользит по ее шее. Обнаженный живот покрылся мурашками. – Я давала тебе шанс уйти, и ты им не воспользовалась. Но ты ведь не думала, что я отпущу тебя теперь? Это было так удивительно и так странно. Роксана не испытывала страха. Не чувствовала желания оттолкнуть, убежать, прекратить мучительно долгие касания. Все, чего она страстно желала в глубине души - это поддаться наваждению, этим чарам, зову кристаллов, что пели будто внутри ее нервов, напряженных, как струны музыкального инструмента, на котором Димитреску так умело играла, распаляя воображение лишь одними легкими поглаживаниями. Ее пальцы скользили по сомкнутым на груди рукам, проходились по изгибу талии, по кромке штанов внизу живота, вызывая томительное тянущее ощущение где-то внутри. Роксана лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к собственному дыханию, к ощущениям, которые дарили ей эти прикосновения. Сейчас она не знала чего ждать – острого лезвия, что расчертит кожу, или сладкого поцелуя, который после покажется лишь сном. Но Димитреску не спешила давать ответ на этот вопрос. Она опять играла со своей покорной жертвой, заставляя и ее включиться в эту игру. Заставляя желать большего. Роксана чувствовала, как дыхание женщины касается ее шеи, как ладони оглаживают бедра, как упругая тяжелая грудь ложится на впалый живот, мягко и жарко прижимаясь. И девушка не выдержала. Протянула руки, забывая, что пыталась сохранить остатки достоинства, и обвила ими женщину за шею. Дерзко, самовольно вплела пальцы в пряди смоляных волос. Потянула к себе. И Димитреску поддалась. Ее рот захватил губы Роксаны в жаркий, жадный плен. Тела сплелись между собой, словно пытаясь слиться в единое целое. На этот раз Роксана не просто отвечала на поцелуй, она перехватывала инициативу, кусалась, подавалась навстречу, не желая отпускать. До этого мгновения она и сама не понимала, как долго жаждала этой близости. Язык Димитреску проникал глубоко в ее рот, словно завоеватель, уже не исследуя, а присваивая, заставляя задыхаться и терять контроль. Роксана чувствовала, как ее обнаженная грудь трется о кожу женщины, как невыносимо сладки эти прикосновения. Ее дрожащие от нетерпения, от восторга пальцы скользили по плечам женщины. Дотрагивались до ее лопаток, цеплялись так, словно эти объятия были последним шансом для утопающей. Да так оно и было, Роксана тонула в незнакомых доселе ощущениях. Димитреску была как цунами, нахлынувшая внезапно и поглотившая ее с головой. Это было слишком хорошо: просто чувствовать запах ее тела и волос, упиваться ею, пить до дна. Вкус собственной крови на губах, болезненные укусы, жаркое дыхание. Наконец, женщина разорвала поцелуй, и Роксана потянулась за новым, но почувствовала, как горячие губы теперь скользят по ее шее, заставляя дрожать и выгибаться от неожиданно чувствительных ласк. Рука Димитреску с острыми ногтями мягко накрыла ее грудь, и неожиданное тепло распространилось из центра ладони, достигая сердца, заставляя его заходиться в экстазе. Девушка накрыла ее руку своей, бесстыдно сжимая. Поцелуи медленно спускались все ниже и ниже, пока Роксана не почувствовала горячее дыхание внизу живота. Минутный укол адреналина сменился томительным ожиданием. Димитреску дразнила ее. Кончик языка трепетал по коже у самой кромки штанов. Затем надавливал ощутимее, заставляя выгибаться и мысленно молить о большем. Но когда Роксана попыталась поймать рукой пряди темных волос, женщина вдруг отстранилась. Открыв глаза, девушка встретилась с ее пристальным взглядом. Димитреску приподнялась, и в свете каминного пламени, контуры ее белоснежных плеч горели огнем, как ангельские крылья. Роксана могла разглядеть тонкие сосудики вен, проросшие в тела полупрозрачных кристаллов. Она не сразу поняла, что женщина делает. Только когда та взяла ее за запястья, и завела ее руки себе за спину, девушка сообразила, что нужно расстегнуть застежки. Платье все еще было на ней, оно давно разорвалось, сползло с груди, но собралось на талии, и теперь было лишь досадной помехой. Было что-то удивительно интимное в том, чтобы своими руками раздевать госпожу. Вскоре одеяние белым облаком слетело на пол, но Роксана не остановилась. Дрожа, прикусив губу, она сама расстегнула собственный пояс и сняла с себя остатки одежды, последнюю преграду, отделявшую их друг от друга. Ей показалось, что на губах Димитреску промелькнула одобрительная улыбка. Было что-то удивительно правильное в том, чтобы обхватить ногами талию женщины, притянуть ее к себе, прижаться кожа к коже, наконец, почувствовать ее полностью. Позволить ей до боли прикусить плечо, оставляя полумесяцем след от зубов. Позволить ей выцеловывать дорожку от яремной впадины вниз, вдоль затянувшегося разреза, который когда-то провел нож в ее руке. Сейчас Роксана была готова принять любую боль и любое удовольствие, что готова была ей подарить эта женщина. Если бы она только попросила принести ей жертву, как кровавой богине, девушка сделала бы это с радостью. Но Димитреску ничего не просила, она брала сама, все, что только хотела взять. Ее язык вновь томительно кружил внизу живота девушки, иногда обманчиво спускаясь чуть ниже, отчего Роксане казалось, что глубоко внутри нее аккумулируются электрические разряды, готовые взорваться в любой момент. Она замерла, прислушиваясь к этому новому переживанию. Острая боль вдруг пронзила внутреннюю сторону бедра. Девушка дернулась, слабо застонав. Кристаллы на плече Димитреску порезали нежную кожу, и струйка крови быстро побежала вниз, рисуя элегантный алый узор на белом полотне. Но стон боли сменился совсем иным, когда влажный язык женщины отследил эту дорожку, собирая без остатка, слизывая потеки у изгиба, и вдруг нырнул вниз, скользнув по самому чувствительному месту. Роксана закинула руки за голову, вцепляясь в подушку. Она никогда не думала, что касания могут быть такими нежными и такими горячими одновременно. Что собственное тело может плавиться в чужих руках, будто податливый свечной воск. Что может быть так хорошо, что сердце будет готово разорваться в клетке ребер. Выгибаясь навстречу ритмичным движениям языка, она забывала, как дышать, дрожала и всхлипывала, и беззвучно молила о большем, пока не почувствовала, как по всей ее коже словно пробегают искры, собираясь в одной точке. Чувство нарастало, скручивало мышцы, натягивало до звона нервы, и наконец, стало настолько невыносимым, что взорвалось, как вспышка сверхновой, на мириады ярчайших частичек. Роксана застонала, и ответом ей тоже стал полустон, но тихий, почти мурлыкающий, игривый. Димитреску знала, что добилась своего, и получала удовольствие от безграничной власти, от того, как чужое тело судорожно подрагивает под ее поцелуями. С трудом открыв глаза и все еще хватая воздух приоткрытым ртом, Роксана опустила взгляд вниз, и увидела знакомый хищный золотой отблеск. Димитреску неотрывно смотрела на нее, пока кончик языка кружил по ее собственным губам, собирая потеки сокровенной влаги. А затем она приподнялась и легла рядом. Ее мраморно-белое тело, обнаженное, идеальное, напоминало о высеченных в камне статуях, настолько совершенных, что даже в их наготе можно было видеть лишь искусство. Роксана протянула к ней руку, нежно коснулась шеи под завитками черных прядей, обвела выступающую линию ключицы, огладила выступившие из-под кожи как ледяные иглы кристаллы. «Моя снежная королева…» Димитреску наблюдала за движениями девичьей руки. Ей нравилось, как она исследует ее тело, как восхищается его изгибами, формами, гладкостью и безупречностью. Она позволяла прикасаться к себе и наслаждалась тем, какие эмоции это вызывает. А Роксана едва дышала, все еще не веря, что действительно может позволить себе вот так просто дотронуться до божественного. Рядом с ней девушка была совсем крошечной, должно быть такими и были прислужницы рядом с богинями, и теперь становилось понятно, насколько бережными были прикосновения Димитреску, насколько старательно она сдерживалась, чтобы не раздавить одним своим весом. Кончики пальцев медленно гуляли по коже, отслеживая переплетение синеватых венок. Голубая аристократическая кровь. Подушечка указательного пальца мягко сорвалась, дотронувшись до напряженного соска, и Димитреску выгнула бровь, явно забавляясь такими неуверенными ласками. Роксана смущенно опустила взгляд, теряясь, что ей следует делать, но не отняла руки. Прохладная бархатистая поверхность кожи буквально притягивала, манила коснуться снова, погладить, сжать, дотронуться губами. И девушка поддалась, прижалась ближе, коснулась губами массивной, округлой груди, провела языком и зажмурилась от неожиданно накатившего жара наслаждения. Ладонь легла на живот женщины, не плоский, чуть мягкий, такой приятный наощупь, что пальцы стало покалывать от удовольствия. И в этот момент Димитреску вдруг чуть согнула ногу и раскрыла бедра, позволяя так много, что у Роксаны захватило дух. И все же она не могла противиться такому приглашению. Пальцы ощутили горячее, влажное, и это так контрастировало с прохладой кожи, что девушка задрожала. Она робко повела рукой, и почувствовала, как чужое тело вздрагивает под ее прикосновениями. Дыхание Димитреску стало глубоким и прерывистым, она выдыхала сквозь стиснутые зубы, и это был самый прекрасный звук в целой вселенной. А затем Роксана почувствовала, как чужие пальцы крепко хватают ее за запястье, и мир снова сузился до этих прикосновений. До ритмичных поглаживаний, до ощущения, как в волосы вцепляется жесткая рука, сжимает до боли, той приятной боли, когда хочется просить еще и еще, а затем толкает голову вниз. Солоноватый вкус на губах, как морская вода. Язык кружит, надавливает, облизывает, обводит самым кончиком, следуя сладостным стонам, стараясь попасть в единый ритм с этим мелодичным голосом. Руки обхватывают бедра, сжимают, царапают. Волосы натянуты до боли, нервы – до предела. А затем короткий полустон, судорожная пульсация влажной плоти под языком и шею сдавливает другая рука, заставляя захрипеть, забиться в попытке сделать вдох. Но прежде чем Роксана увидела, как темнеет в глазах, пальцы Димитреску разжались, и девушка ощутила, как новая волна блаженства охватывает ее тело снова. Уже второй раз за эту долгую ночь. После Димитреску уснула, обвив рукой талию Роксаны, словно желая заявить права на свою собственность. Глядя на ее умиротворенное лицо, нежно подрагивающие веки, длинные сизые тени от ресниц, упавшие на щеки, Роксана ощущала удивительное и щемящее чувство. Кажется, почему-то ей хотелось сделать эту женщину счастливой. Уйти вовремя они не успели, но Роксана уже давно поняла, что этого не произойдет. Ей придется встретиться с противником лицом к лицу, и остается лишь надеяться на то, что проигрывать не понадобится. За всю ночь она не сомкнула глаз, охраняя сон Димитреску. А после случилось то, чего она ждала и боялась. Несмотря на завывание ветра в коридорах, Роксане почудилось, что она слышит перестук копыт и фырканье лошади. Гость уже явился на порог замка, и отступать больше некуда. Нужно опередить его, не дать застать врасплох. Очень осторожно девушка выбралась из-под руки Димитреску, и взглянула на ее спокойное красивое лицо. Огонь в камине давно погас, но Роксане казалось, что женщина сама излучает свет, будто ангел. Она сделает все, чтобы ее защитить. Если придется солгать, она солжет, если понадобится сражаться, она будет драться до последней капли крови. Если нужно будет принести жертву – она сделает и это. Одевшись, Роксана взяла в руку нож, и в последний раз посмотрев на спящую женщину, дернула занавесь, закрывая полог, пряча кровать от посторонних глаз. А после, стараясь ступать бесшумно, вышла в бесконечные лабиринты замковых коридоров.