Переплетение судеб

      Для Изуку этот день в начальной школе с самого утра больше напоминал ночной кошмар, чем реальность, в которой ему предстояло существовать как минимум на протяжении ближайших нескольких лет.       Каччан был очень сильно зол на него и весь мир. Особенно после того, как на первом уроке их учитель рисования похвалил случайный рисунок из числа тех, что были собраны им для всеобщего участия в конкурсе «Образ настоящего героя». Он был уверен, что это изображение мог создать только Бакуго. Вот только на самом деле это был рисунок Изуку.       И когда его друг детства это понял, от него досталось всем. При этом сам Изуку получил дополнительное взыскание с учителя за то, что срисовал готовое и вообще украл идею у их лучшего ученика. Не имело значения, что почти каждый в классе нарисовал Всемогущего, обвинение в плагиате и наказание получил только он.       Дальше было не лучше. Из-за взрывов, которыми Каччан обжег его, Изуку не мог полноценно сосредоточиться на занятиях, поскольку боролся с желанием заплакать от того, что раз за разом задевал свежие ожоги при каждом движении.       В конце концов это привело к тому, что раздраженный его бесконечными чуть шипящими вздохами учитель схватил его и вытащил из кабинета. Изуку слабо вскрикнул от боли, но взрослый проигнорировал это. А точнее еще сильнее обозлился.       - Я не позволю тебе отвлекать нормальных учеников от получения образования, – прошипел учитель. – Поэтому, пока ты не научишься наконец сидеть на уроке тихо, будешь сидеть здесь.       С этими словами он втолкнул Изуку в какую-то кладовку. Мальчик упал, ударившись обо что-то твердое при этом. Инстинктивный вскрик вновь прорвался из его груди. Учитель раздраженно фыркнул и захлопнул дверь в кладовку. Изуку услышал, как щелкнул замок, оставляя его в темноте.       - Это научит тебя сидеть тихо, – произнес мужчина. – И если я услышу хотя бы один звук, то больше ни одна школа в мире не откроет перед тобой дверей.

***

      Кудо неспешно шел по пустым коридорам, в которых эхом отдавались звуки его армейских ботинок. Все, что его окружало, было одновременно знакомо и незнакомо ему.       Когда-то в этих помещениях была одна из баз его отряда, в которой он и его товарищи держали оборону против Все за Одного. Сейчас же здесь располагалась обычная школа. И иногда по вечерам, когда коридоры пустели и на здание опускалась тишина, Кудо приходил сюда, чтобы подумать о своей жизни и о своем прошлом.       Это было одно из немногого времени, когда Кудо мог почувствовать себя чуть более живым, чем в другое время дня. Все же обычно он был либо невидим, либо не мог издавать такие звуки по причине нематериальности. Поэтому ему нравилось вслушиваться в стук собственных ботинок, отдающийся эхом в пустом коридоре, и наблюдать за тем, как его собственное отражение скользит по темным окнам.       Кудо предполагал, что, возможно, такой шанс выпадал ему ближе к ночи, потому что он сам умер вскоре после захода солнца. Судить об этом наверняка было сложно, поскольку подобное существование затронуло только их цепочку. Во всяком случае им больше никто не встречался за прошедшие десятилетия. Однако насколько он знал, его напарнику такой шанс выпадал ближе к ужину и потому Брюс не мог прийти сюда сам в тех же условиях, что и Кудо. Все же его появление могли засечь свидетели, а им это было не нужно.       Неожиданно его внимание привлекли какие-то еще звуки, которые до него донес пустой коридор. Боец чуть нахмурился и максимально смягчил собственные шаги, чтобы с меньшей вероятностью выдать свое присутствие. Все же он приходил сюда довольно регулярно, но ни разу ни с кем не сталкивался в этот час.       Звуки доносились из-за двери какого-то технического назначения. Они напоминали постукивание и какое-то поскуливание. Кудо подошел ближе.       - Здесь кто-то есть? – спросил он негромко, чуть постучав в дверь.       - Д-да, – слабый голос раздался в ответ, неизвестный всхлипнул. – Пожалуйста, выпустите меня, я не буду больше.       Кудо нахмурился, судя по голосу внутри был ребенок, а, положив руку на ручку двери, повстанец убедился в том, что тот заперт и не может самостоятельно выбраться. Гнев сверкнул в глубине его глаз. Кто посмел запереть ребенка в пустой школе и просто бросить его там по-видимому без еды и воды? Даже если тот и правда в чем-то провинился, подобное наказание не могло быть нормой. Уж точно не в это мирное время.       - Подожди немного, я сейчас взломаю дверь, – произнес он, доставая из кармана инструмент, который остался с ним после смерти, поскольку он был при нем в последнем бою. – Почему тебя заперли здесь?       В ответ раздался тихий всхлип и слабое шипение.       - Сенсей… Он не хотел, чтобы я издавал какие-либо звуки во время занятия. Он говорит, что это мешает другим учиться.       Кудо чуть нахмурился, опознавая характерные сигналы, говорящие о том, что тот, кто находился по другую сторону запертой двери, испытывал боль.       - Ты ранен? – спросил он.       Ответа не последовало. Наконец замок поддался и Кудо распахнул дверь, попутно отмечая, что его навыки слегка подзаржавели. Раньше он бы справился с таким взломом раза в полтора быстрее.       На полу комнатки, оказавшейся кладовой, он увидел худощавого мальчика. На его лице были ссадины. Особенно большая была на лбу, видимо от удара обо что-то твердое. Ребенок щурил на него чуть замутненные, заплаканные глаза.       Между бровей Кудо залегла складка. Он опустился на одно колено и осторожно подвел свои руки подмышки мальчику, приподнимая того с пола. Несколько мгновений спустя он твердой хваткой прижимал ребенка к своей груди, укрытой броней.       - Вот так, малыш, держись за меня, – произнес он ровным тоном, поднимаясь на ноги и выходя в коридор. – Давай найдем лекарства, чтобы обработать твои ранения. Не теряй сознание, хорошо?       Изуку слабо кивнул и снова издал сдавленное шипение, когда его голову снова пронзила боль. Он никогда не видел этого мужчину, но что-то в нем отличало его от всех прочих взрослых, с которыми он сталкивался ранее и которые не знали его. Вместе с тем незнакомец ощущался странно с физической точки зрения. Иногда Изуку на мгновение казалось, что сильные руки мужчины соскальзывали словно бы внутрь его спины, за которую тот поддерживал его. Наверное, это было следствием его причуды. Мог ли он также пройти сквозь что-то другое?       Кудо рассеянно слушал негромкое бормотание мальчика, неся того по одному из коридоров этой ныне школы. Он уже давно изучил расположение и назначение различных помещений, поэтому ему не было нужды узнавать у ребенка, где находится лазарет.       Уже через пару минут они были на месте. Разумеется, дверь была заперта, но Кудо это уже не смущало. Он надежнее перехватил мальчика одной рукой, а вторую направил на дверной замок, активируя свое оружие. Грязная работа, но он все равно выдаст свое присутствие тем, что потратит часть здешних запасов на помощь ребенку.       Раздавшийся звук выстрела и хлопок заставили Изуку испуганно сжаться и слабо вскрикнуть. Рука незнакомца легла ему на голову и тот чуть провел пальцами в его волосах.       - Все хорошо, – негромко произнес тот, заходя в комнату. – Не бойся.       Изуку почувствовал, что сильные и крепкие руки мужчины осторожно опустили его на какую-то чуть мягкую поверхность. В комнате было темно, но слабого света из окна хватило мальчику, чтобы понять, что он, похоже, в медкабинете. Мужчина склонился к нему, его пальцы чуть коснулись уголков его глаз.       - Я сейчас включу свет, чтобы суметь получше рассмотреть твои ранения и оказать тебе помощь, – сказал он. – Ты много времени провел в темноте, поэтому закрой глаза. Так им будет легче адаптироваться к перепаду освещения. Хорошо?       - Да, – тихо ответил Изуку и, сжавшись, добавил. – Вам необязательно так возиться со мной, я в порядке.       Мужчина чуть нахмурился, его пальцы невесомо скользнули по лбу мальчика, заставляя его мышцы напрячься.       - Малыш, у тебя рана на голове, – произнес Кудо. – И тебе, очевидно, больно. Я не намерен это игнорировать. А теперь прикрой глаза.       Изуку немного опустил голову и чуть поморщился, когда сквозь его опущенные веки ударил свет. Все же он действительно много времени провел в темноте. Однако выученные инстинкты выживания не позволили ему долго находиться с закрытыми глазами, когда рядом с ним был кто-то еще. Веки Изуку приподнялись.       Теперь при свете он мог чуть лучше рассмотреть незнакомца. Тот был одет странно и явно вооружен, его переносицу пересекал крестообразный шрам. Мужчина чуть смочил небольшой кусок марли и присел рядом с Изуку. Его немного жесткие пальцы приподняли голову мальчика, пока он начал стирать следы крови с его лица.       Изуку смотрел на незнакомца, ощущая его одновременно твердую, но при этом крайне осторожную хватку. Тот тем временем закончил промывать его ссадины и теперь аккуратно ощупывал самую большую из них, которая располагалась на лбу.       - Скажи, если будет больно, – произнес он. – Голова кружится? Есть какие-то проблемы со зрением или слухом?       Изуку покачал головой и слабо пискнул, когда пальцы мужчины коснулись какой-то болевой точки. На его глазах выступили слезы.       - Здесь больно, да? – чуть нахмурился незнакомец и склонился немного ниже, рассматривая ранение – Вроде ничего серьезного. К счастью, просто большая ссадина. Давай, малыш, наложим повязку.       Изуку отстраненно наблюдал за тем, как мужчина нашел в шкафу бинты и прочие необходимые материалы, после чего осторожно, но довольно умело перевязал его рану. Также он сделал ему небольшой компресс и Изуку издал вздох облегчения, когда холод коснулся его раны. Он попытался встать, но мужчина не позволил ему этого сделать.       - Ляг, – произнес он. – Тебе сейчас не стоит вставать.       Изуку подчинился, глядя на незнакомца. Тот выбросил испачканную кровью марлю в мусорное ведро, но не это привлекло внимание мальчика. У мужчины полностью отсутствовала тень.       Он снова подошел чуть ближе, глядя на него серьезными красными глазами. Неизвестный напоминал Изуку более спокойного Каччана, чье присутствие оказывало на других куда большее влияние и имело куда больший авторитет, чем открытая демонстрация силы.       - Еще есть какие-то травмы или ранения? – спросил мужчина.       - Я в п-порядке, – пробормотал Изуку, отводя взгляд и закусывая губу. – В-вам не о чем беспокоиться, правда.       Кудо свистяще вздохнул. Не нужно было обладать огромным жизненным и боевым опытом, чтобы понять, что мальчик лжет.       - Попробуй еще раз, малыш, – произнес он. – Но на этот раз я рассчитываю услышать от тебя правду.       Изуку несколько мгновений молчал, но затем попытался снять с себя рубашку, зашипев в процессе. Мужчина осторожно помог ему приподняться и освободиться от верхней части одежды.       Кудо нахмурился, глядя на несколько довольно сильных и явно свежих ожогов на коже ребенка. Он видел подобные травмы довольно часто в прошлом и потому мог сказать, что с большой долей вероятности их источником была чья-то метаспособность. Он не стал комментировать, молча и аккуратно нанося лечебную мазь поверх ранений. Мальчик слабо всхлипывал, но не дергался. Параллельно Кудо заметил, что тот видимо не впервые получает такие травмы.       Обработав его ранения и наложив повязки, он осторожно уложил мальчика на менее пострадавший бок, заодно поправив сбившийся холодный компресс на голове.       - Вот так, – произнес Кудо. – Больше никаких ранений?       Мальчик покачал головой и на этот раз повстанец остался доволен таким ответом.       - Тогда отдыхай, – губы мужчины тронула тень улыбки и его чуть жесткий голос немного смягчился.       Кудо склонил голову и, проведя пальцами по волосам ребенка, начал напевать тихую, давно забытую мелодию. Она была связана с его матерью и это были одно из немногих воспоминаний, которые он хранил и которые не были обагрены войной. У него никогда не было детей, не с той жизнью и ролью, которые он и судьба определили ему. Но все же та его часть, которая мечтала о мирной жизни и большой семье, не умерла до конца. Именно она всегда побуждала его бороться за каждого ребенка, который пытался выжить на той войне, в надежде, что хотя бы у него получится осуществить эту мечту.       Скорее всего этот мальчик больше никогда его не увидит, но Кудо все же хотел, чтобы тот почувствовал, что сейчас он в безопасности.