Трипанофобия (от греч. trypano — «прокалывание» и phobia — «страх») — боязнь уколов, инъекций и шприцев.
Трипанофобией страдает по меньшей мере 27% взрослых американцев и 5% взрослых людей из постсоветских стран. Основная причина трипанофобии — недостаточно качественный уровень медицинского обслуживания и халатное отношение врачей к пациентам.
— Я сказал тебе заткнуться. — сердито воскликнул он и начал что-то бормотать. — Я не хочу чтобы кто-то, унижать меня в глазах моих коллег. — Простите меня. — вмешалась Фрэнсис Ардмор. — Но не могли бы вы все покинуть кабинет, мне нужно поговорить с Майлз Куоритчем наедине. — Да, сейчас. — спокойно сказал один из врачей, и они оба вышли из медицинского кабинета. Фрэнсис Ардмор подошла к кровати, на которой лежал полковник Майлз Кворич, и встала на стремянку, чтобы они были одного роста. Майлз Кворич был весь помятый, но нашел в себе силы улыбнуться ей. — Как продвигается выздоровление? — с любопытством спросила Фрэнсис Ардмор. — Все идет по плану, хотя я в этом не профан. — спокойно сказал Майлз Куоритч. — Кормят, как? — с интересом спросила она. — Еда отличная, но, знаешь, я скучаю по нашей домашней еде. — Понимаю. — Серьезно? Ты тоже скучаешь по своему дому? — удивленно спросил Майлз Куоритч. — Да, я скучаю по своему дому. — призналась она и затем добавила. — Там очень грязно и запущенно, но это мой дом, и я люблю его. После этих слов Фрэнсис Ардмор между ними повисло неловкое молчание. Майлз Кворич сразу понял, что это болезненная тема для нее, и решил сменить тему. — Как там наши ребята? — заинтересованно спросил он. — У них все хорошо, они учатся, тренируются и так далее. — В общем, как обычно. А что интересного произошло за это время? — Ничего особенного, за исключением одного небольшого инцидента, связанного с твоим сыном. — сказала Фрэнсис Ардмор, по ее голосу было слышно, как неприятно ей было произносить это вслух. — Мой сын? — с интересом спросил Майлз Куоритч. — Да, ваш сын наделал много шума в прессе, и теперь он стал страшилкой для военных и всех, кто хочет прокатиться на Пандоре. — Что он сделал? — с любопытством спросил Майлз Кворич. — Прежде чем я расскажу вам, что натворил ваш сын, я должна объяснить вам, что происходит. — настойчиво произнесла Фрэнсис Ардмор и спросила. — Хорошо? — Да, лучше сначала посвятите меня в то, что происходит. — уверенно сказал Майлз Кворич. — Ну, прежде чем все это произошло, я предложила лидерам самых ведущих стран мира план, как устроить междоусобицу среди На’ви. — спокойно сказала Фрэнсис Ардмор. — И как же ты хотела это сделать? — задумчиво спросил Майлз Кворич. — Сейчас дойдет до этого. — уверенно сказала Фрэнсис Ардмор. — Пожалуйста, не перебивай. — Прости, Фрэнсис. Застенчиво сказал Майлз Кворич. — Продолжай. — Я предложила использовать нейронную сеть для создания искусственных воспоминаний у детей из клана Пепла, чтобы они думали, что их похитил клан Оматикайя, чтобы устроить войну с этим кланом, и все их силы были направлены не на сопротивление колонизации Пандоры, а на уничтожение друг друга, пока мы люди будут добывать ресурсы. — объяснила Фрэнсис Ардмор ему. — И что они сказали на ваше предложение? — поинтересовался Майлз. — Они дали добро, а те, кто не давал, были не против. — уверенно заявила Фрэнсис Ардмор. — И какое отношение это имеет к моему сыну? — с любопытством спросил Майлз Куоритч. — Из-за вашего сына мой план провалился, и теперь мы должны разработать новый план. — спокойно сказала Фрэнсис Ардмор. — И что же сделал мой сын? — с интересом спросил Майлз. — Он убил семью Джангл. — смиренно сказала она, словно смирившись с этой новостью. — Семья Джангл? — непонимающе переспросил Майлз Кворич. — Ты говоришь о паре, которая путешествует по всему миру и фотографирует дикую природу? — Да, я говорю именно об этой паре. — спокойно ответила Фрэнсис Ардмор. — Но как это произошло? — непонимающе спросил Майлз Кворич. — У нас нет точных данных и, по-видимому, никогда не будет, но они были схвачены, после чего их убедили снять о них документальный фильм, но их обманули, в результате чего ваш сын убил их. — сказала Фрэнсис Ардмор. Она часто останавливалась, чтобы подумать о том, как это должно звучать, чтобы не пугать Майлза Куоритча. — Как именно он их убил? — спросил он дрожащим голосом. — Показать фотографии? — с любопытством спросила Фрэнсис Ардмор. — У вас есть фотографии их трупов? — удивленно спросил Майлз Кворич. — Да, у меня есть фотографии их трупов, потому что я губернатор американской зоны влияния на Пандоре. — гордо сказала она. — Показывать тебе или нет? — Да, покажи мне их. — настойчиво попросил Майлз Куоритч. — Но имейте в виду, что это вовсе не милые фотографии с котятами и щенками, это ужас, который мог возникнуть только в голове такого сумасшедшего, как Рене Магритт. — уверенно заявила Фрэнсис Ардмор. — Я смотрел его работы, и в них нет ничего дурного, только гениальность. — спокойно ответил он ей. — Что ж, тогда ваш сын тоже гений своего времени. — сказала Фрэнсис и дала ему в руки двенадцать фотографий. Майлз Кворич начал просматривать фотографии, на которых были ужасные кадры, которые можно сравнить с геноцидом, имевшим место во время войн двадцать первого века. Это было ужасно, и именно поэтому он отказался признать, что это дело рук его сына. — Это сделал мой сын? — в ужасе спросил он. — Да, он это сделал. — уверенно заявила Фрэнсис Ардмор. — Но как он мог быть так суров с ними? — непонимающе спросил Майлз. — Он не человек, он На’ви в человеческом теле. — уверенно заявила Фрэнсис Ардмор. — С эти голубозадые коты известны своей любовью к людям, как ирландцы к англичанам. — сказал он, слегка рассмеявшись. — Я прошу вас отнестись к этому более серьезно. Мы столкнулись с новой угрозой для нас, именно поэтому сейчас все отказываются вести наблюдение за На’ви. — настойчиво сказала Фрэнсис Ардмор. — Неужели мой сын представляет для вас всех новую угрозу? — К сожалению, я должен сказать, что да, ваш сын представляет угрозу для всех нас, и вам придется бороться с ним, нравится вам это или нет. — неохотно ответила Фрэнсис Ардмор. Ее взгляд был очень глубоким и спокойным, но по глазам было видно, как ей грустно осознавать эту реальность. Майлз Кворич отложил фотографии и посмотрел на нее немного сердито. — Ты поэтому пришел сюда? Чтобы сообщить мне такую важную новость, о которой я уже знал. — раздраженно спросил Майлз Куоритч. — Если убрать весь негатив из ваших слов, то да, я пришла именно за этим, а также сказать, что солдаты скучают по вам. — Фрэнсис Ардмор неохотно ответила. — Знаешь, я знал об этом и раньше, ты только что открыла мне глаза на то, что мой сын — жестокий убийца. — уверенно сказал Майлз Кворич. — Что ж, в таком случае, я пойду. — спокойно сказала Фрэнсис Ардмор. Фрэнсис Ардмор подошла к двери, чтобы сообщить им, что приемный час окончен и врачи могут заходить внутрь и продолжать свою работу. Когда она уже взялась за дверную ручку, ее остановил голос Майлза Кворича, который звучал так по-отечески ласково. — Он определенно исправится, и за семью Джангл он получит замечательный отцовский ремень по заднице. — Почему вы уверены, что он исправится? — непонимающе спросила Фрэнсис Ардмор. — Все люди меняют свое мнение в походе под названием жизнь, ему просто нужно принять лекарство от пропаганды На’ви, и он станет таким же, как все остальные. — уверенно заявил Майлз Куоритч. — Вы уверены, что он не потерян для нас? — заинтересованно спросила Фрэнсис Ардмор. — Если бы он был потерян для нас, он бы оставил меня умирать под водой, вместо того чтобы спасать. — гордо сказал Майлз Куоритч. — Значит, вы живы благодаря ему? — с любопытством спросила Фрэнсис Ардмор. — Да, все верно. — сказал он с гордой улыбкой на лице. Фрэнсис Ардмор стала смотреть на него и думать о том, что ей следует сказать перед уходом. Эти слова должны были быть простыми и понятными каждому, но в то же время в них должны были присутствовать нотки оптимизма и пессимизма. — Майлз, я надеюсь, вы с сыном не будете воевать, даже если вы оба останетесь по разные стороны баррикад. — Я тоже надеюсь и молюсь об этом каждый день. — решительно заявил Майлз Куоритч. Фрэнсис Ардмор вышла из медицинского кабинета, после чего вошли врачи и продолжили свою работу. Это был конец этого дня, но не конец этой истории.Конец.