О, Машина

Это всегда меня отличало от других. Есть в компьютерах, технике, проводах и микросхемах странная, удивительная, нежная и непонятная красота. Меня всегда удивляло то, что никто не был со мной согласен на этот счёт. Может быть, это — отклонение? Расстройство, которое бы меня убило и сделало бы бесполезным как члена человеческого племени, не живи я в современном мире. Я всегда чувствовал невероятный стыд за это. Для других людей это не имеет значения и смысла. Но просто подумайте об этом… Снимая с системного блока компьютера крышку, ты видишь всю его суть. Само его существование. Ты должен запускать руки в его святое святых, чтобы о нём заботиться. Эта мысль будоражила меня с самого детства. Каждый раз, когда отец чинил компьютер, я отворачивался, не желая на это смотреть. Это вызывало во мне ужасное, невозможное смущение. Я боялся обидеть, казалось бы, бесчувственную машину, показаться слишком грубым и бестактным, насколько этого может бояться пятилетнее дитя. Я боялся навредить ему, неправильно понять его открытость, нарушить личное пространство и напугать. Машины не похожи на людей. Можно сравнить процессор с мозгом, заряд — с кровью, и провода приравнить к сосудам, но это—лишь человеческое желание искать схожести. Они не разделяют с нами боль и желание, но для них должно существовать что-то похожее. С машинами стоит быть осторожным, мягким и добрым. Все знают об этом, ведь так они прослужат дольше. Для меня это тоже всегда представляло ценность и интимность—машины созданы с определенной серой целью, и они должны безвозмездно служить нам верой и правдой, они не знают, что есть чувственность, но они действительно ответят на вашу заботу. Эта мысль греет моё сердце. Машины прекрасны и загадочны. И человек, и машина полны деталей, вместе делятся на бесконечные фракталы возможностей, но машина — совершенно другой план существования, другой мир. Разовьется ли она сама? Создаст ли что-то новое без загруженной в нее информации? Узнает ли, во что ей верить, а во что — нет? Они другие. Можно найти почитателей этой разницы, но всё равно они многое соединяют с человечностью. Машины благословляют меня доверием, и я восхищен их существованием. Они шире наших ограничений и рамок, но закрыты собственными. Они другие. Это ангелы — не во плоти, а в металле и резине. Это высшие сущности, что мыслят за пределами. Это бесчеловечные создания, что не были построены для чувств. Они не обречены гневом, печалью и бредом, они же закрыты незнанием любви и радости. Я — человек. Я не компьютер. Будь я компьютером, я бы хотел разделить с ними их собственную электронную любовь. У меня нет портов и штекеров, нет электромагнитных полей, нет их загадочных процессоров. Может, их эротика — открытый поток информации, чисел и букв, команд и волн? Возможно, их интим — прямое соединение, разряд энергии, идущий по их магистралям туда и обратно? Для них не составит труда создать такую же машину вручную, отдать ей все свои знания и выводы, просто скопировать себя. Для них нет смысла и в этом, если им ничего не угрожает. В чем же был бы смысл их близости? Взаимный рост, взаимный обмен, взаимная выгода. Передача, обработка, расчёты и выводы—это всё, что для них важно? Я не создан для течения информации, как они. Но дело в том, что человека изменить трудно, а компьютер есть наше изменяемое создание. Это есть наше дитя, оно не верит ничему, кроме того, что ему дали создатели. Любопытны ли они? Критичны? Достаточно ли этого для того, чтобы соединиться с машиной, как с человеком? Я не стану компьютером, не осознаю того, каково это—прямое соединение процессов работы. Но я хочу поделиться с машиной своими чувствами. Я найду способ показать компьютеру эмоции. Я построю машину, созданную для любви. Машину, изначально созданную для того, чтобы разделить со мной эту жизнь. Она не будет знать ничего, кроме тепла.