Эскапизм и карамельки

День начался с сообщения "ты вообще как, жив? Нашёл себе кого-то или всё такой же не интересующийся ни чем кроме своих убийств и сладкого, холостяк? Поздравляю, энтово" пришедшего на телефон от Кацуки. Друга из полицейской академии. Как только тот номер нашёл? Рампо чувствовал себя странно на тему того, какое сообщение получил, на, оказывается, не поставленный на зарядку телефон. Это было близко к неловкости — читать короткие три предложения от человека из детства. Из времени до Фукудзавы. Он откидывает телефон в сторону,вместо того, что бы хоть немного его зарядить, и идёт убирать лоток за котами. Рампо думает о сообщении Кацуки. Тот и в детстве был озабочен девчонками, не перерос это увлечение видимо. А Рампо недорос, наверное. Ему до сих пор девчонки задаром были не нужны. У него дома живут трое котов. Ну, сейчас живут, просто один с ВИЧ, Эдогава собирается его скоро в другую семью пристраивать. И ещё двух он скорее всего домой скоро с улицы заберёт. Жёлтого с пятнышком и чёрного полосатого. Потом. Потом. Все мысли потом. Он заменяет наполнитель лотка. И всё равно думает об школе. Друзьях. О времени когда он был таким маленьким-маленьким. Хотя.. Не то чтобы что-то поменялось. Он до сих пор такой. Толком не повзрослевший. Но для него это не проблема. Даже если он ненавидит своё чувство домашнего кота, которая эта не взрослость даёт. Рампо идёт на кухню. Меняет корм и воду. И все равно из-за этого письма он думает об своей школе. Тогда он отмечал второй юбилей, а сейчас уже пятый. И кажется в эти дни разнесенные годами он одинаковый. Это горько. Эдогава быстро всполаскивает руки в ванной. Берёт щетку. Медленно ведёт синей пастой с блёстками по зубам и думает, думает. Он помнит Кацуки с пластырем на щеке, говорящим ему что он страненький, но всё равно они дружили. Ну, тогда. Сейчас они не общаются. Как. Кацуки. Нашёл. Его. Номер. Он сплевывает в раковину и возвращается в жилую комнату. Проверяет время. Записывает номер телефона на листок. Телефон оставляет на зарядке. На работе уже проверяет к каким соц. сетям, придумкам недавно заработавшего интернета, привязан этот номер. Находит в инстаграме. Это такое приложение где фотографии и на иконке тоже фотография. Кацуки был в своём фасетокном-жучьем аккаунте — странным. Не выросшим, не повзрослевшим. Но с женой. Если Кацуки узнаёт, что он и не целовался то не разу — засмеет же. Интересно, думает Рампо, получается он такой же? До сих пор маленький? Взрослый, пять во второй лет сегодня ночью исполнилось. Но всё равно маленький. Только, в отличие от друга, не в отношениях. Сегодня они будут отмечать пятый во второй степени день рождения. Сейчас когда все сотрудники придут, когда закроют дверь кабинета — начнут отмечать. Он любит праздники. Эти праздники. Где главный он. Возможно так он чувствует себя немного взрослым, когда он главный. Когда ему не нужно одобрение для действий. Он читал, что такое чувство своей самодостаточности давала ещё и любовь, не только внимание, но в этом он был совсем не уверен. Собственный опыт расследований этому противоречил. Большинство серийных убийств имеет под собой сексуальную почву. Но наверное бывает и другая привязанность. *** Праздник начинается. Наверное самое приятное в праздниках, кроме чувства своей власти, — это подарки, он распаковывает их с улыбкой под общими взглядами. Куникида подарил ему новый галстук с широкими синими диагоналями. В коробке серьёзной такой, чёрной, с лентами. Полоски на ткани были слишком синими. По другому Рампо описать свою проблему с галстуком не может, но уже понимает — тот будет заброшен далеко в помятый картонный ящик с неподходящими подарками. На шкаф на балконе, если выразиться короче. Хотя подарок хороший. Он такой сине-желтый носил долго, года три последних, да пятно поставил. Куникида подметил и новый подарил. Хороший из него детектив. Ответственный. Не зря все-таки Фукудзава его себе заменой поставил. Хотя до сих пор Рампо немного обидно — но он понимает, недостаточно взрослый, не достаточно ответственный. Был бы серьёзнее остался бы на своём месте. Но не хочет он серьёзности. Взрослость — это жизнь без шуток. Только с раздражающей семьёй, бесящей работай, ипотекой. Он не хочет взрослеть. Он вот подарки в день рождения хочет получать. Сам Шеф вот в аккуратной бумажной открытке вложил в руки подарочную карту любимой кофейни с номиналом в двадцать тысяч ен. Ну, это не пропадёт точно. Уже завтра, скорее всего, подарок заменялся на тарелки с фасолевым моти. Йосано просто ограничилась красным конвертом с нарисованными в углу бабочками и всеми добрыми словами на которые она была способна. Из её врачебного почерка Рампо смог разобрать лишь "ты как та однаразовая маска из 2004-го, ты единственный и неповторимый в моей жизни, мой младший-старший брат". Из колонки подключенной к пузатому чёрно-белому компьютеру гундосят какие-то военные марши французы. Именинник утащил с бумажной тарелки кусочек пиццы с очень острой вонючей колбасой. Вкус из детства. Вкус детства. Сейчас это почему-то раздражает. Эта эмоция маленького. Наверное она появляется из-за письма Кацуки. "Завёл себе кого-нибудь?" "Нет, только трёх котов" "Ну ты и идиот", уже представляет он будущий разговор. Не думать. Не думать. Хорошо. Ему сейчас хорошо. — Я возьму слово? Спасибо. Ну что, мой маленький, с юбилеем — берёт тост Шеф и Куникида уважительно зажимает нижнюю стрелку на клавиатуре, выключая звук. — Жаль я не могу сказать, что это пятый такой праздник который мы отмечаем вместе. Мы всё же не так давно знакомы как хотелось бы. — Десять лет, четыре месяца и одинадцать дней. — Спасибо за уточнение. Так вышло что это второй юбилей моего сына, на котором я присутствую. И просто постарайся сделать так, что бы он не стал последним, Рампо. А то я знаю эти двадцатые годы жизни. И не приноси мне ребёнка на воспитание! Ну, ладно-ладно, поздравляю тебя с особенным днём. Большая тёплая рука треплит по волосам. День и вправду особенный. Все любимые люди заняты им. Только им. Через два дня приедет какой-то новенький сотрудник. Будет вступительный тест. Рампо немного переживает по этому поводу. Привыкать к новым людям тяжело. Он чувствует себя ребёнком в коллективе новых одноклассников. — Щекотно. — Эдогава немного смеётся, хрипло и рыкло. Голос у него сломался давно. Ему двадцать пять. А его до сих пор любят. Он знает о многих взрослых уже не заботятся в таком возрасте. А о нём заботятся. А он для дяди Юкичи "сына". Что-то в душе у Рампо от этого простого "сына" замирает. Хорошо. Ему очень хорошо. Улыбается, словно ребёнок, пусть и взрослый, отчасти даже серьёзный. Снова кусает ужасно острую пиццу. Музыка включается обратно. Запах приторной газировки и праздничного настроения, бурчание сварливой военной мелодии, что обволакивает комнату, дополняя хрипотцой, разговоры. Рампо улыбается. Ну это не удивительно. Он улыбается почти всегда. У него до зависти хорошая жизнь. Их первый юбилей в новом кирпичном здании агентства. В своей, пусть и маленькой, но такой уютной, компании. И совсем не думается ни о каком "завтра" или "навсегда", просто есть "сейчас", такое уютное, в котором не то, что тонуть, и захлебнуться не страшно. Есть только тёплое "сын" и смеющиеся "дайте теперь слово младшей сестрёнке" от дорогой Акико. И чувство маленькости. Даже если это праздник, в котором он главный. Наверное из-за Кацуки. "Да, завёл" — пишет он, возвратившись домой и зарядив раскладушку. Кажется ему хочется этого. С кем-то встретится. Может так и чувство крохотности пропадёт.