Муравьиные круги

[Интермедия]

      – Ты за всю неделю не сказал и ста слов. Я специально считал.       Душевая лейка фырчала и заливала уши. Мальчик насупленно смотрел из-под мокрых ресниц на рыжее дно ванны. Пена собиралась в воронку у слива, вращалась там и лениво проталкивалась сквозь безнадежно забитый сифон. Забился он, конечно, потому что Слепой мыл голову первым. Мальчик только молча удивлялся, как можно терять столько волос и не облысеть уже к своим девяти.       До того самого дня, когда Лось познакомил его с «новым другом» – ни много ни мало неделю назад – он вообще не догадывался, что способен так часто чему-то удивляться.       – Нравится молчать – молчал бы себе дальше! – Мальчик легонько пинал ногой ванну от нетерпения. – Но когда тебе что-то рассказывают, нельзя вот так вот просто встать и уйти посреди разговора. Это некрасиво. И обидно. У меня ощущение, что ты воспринимаешь меня как… телевизор. И, вообще-то, у меня уже вся футболка мокрая!       Слепой молча надавил на его затылок, заставляя наклониться ниже. Шампунь приятно пах цитрусами, а на вкус противно горчил: в головомойке его новый сосед был в разы хуже, чем Лось. Делать было нечего, мальчик щурился и терпел.       – А еще, ты знал, что спишь с открытыми глазами? Зрелище – просто жуть! И бормочешь. Ночью даже пройти мимо тебя страшно. – Мальчик отплюнулся от мыльной воды. – Спорим, ты точно в придачу какой-нибудь суеверный. И обязательно замороченный. Ну, знаешь, из этих, кто плюется через плечо, если наступает на люк и... – на этом его познания о суевериях заканчивались, – и все такое.       – Как скажешь, – ответил Слепой.       И зевнул.       – Семьдесят два, – съязвил мальчик. Число он выдумал, потому что на самом деле ничего не считал. – Что будет, если дойдешь до ста слов? Тебя настигнет какая-нибудь Божья Кара? Как у двинутых монахов? Хотел бы я на это посмотреть.       И он злорадно хмыкнул.       Слепой выкрутил кран, аккуратно отложил лейку и накинул на его макушку полотенце.       – Легче? – изобразив сочувствие, спросил Слепой. Его интонации всегда звучали очень странно – словно он их у кого-то скопировал. – Тебе нельзя долго держать все в себе. Лопнешь.       А может, он просто издевался.       Мальчик извернулся, чтобы посмотреть ему в глаза. В них, светлых, почти стеклянных – ни намека на участливость, а белки подернуты красной сеточкой в уголках. Залить глаза шампунем он умудрился и себе.       – Лось сказал, мне нужно поговорить с тобой, чтобы тебя понять, – объяснил мальчик. – Вот я и говорю. Только пока не очень понимаю.       – Но легче? – спокойно повторил Слепой.       Мальчик яростно закивал. Злиться долго у него почему-то не получалось.       Слепой помедлил и отстранился вместе с полотенцем.       – Эй, верни! – возмутился мальчик. – Мне же вода течет за шиворот.       – Тогда зачем бодаешься?       – Я не бодаюсь. Вообще-то я кивнул.       Слепой снова обернул его волосы и выжал.       – Кивнул? – В его голосе прозвучало удивление.       – Да. – Мальчик выпрямился с махровым тюрбаном на голове и покачался влево-вправо, чтобы позвоночник прекратил ныть от скрюченности. – У людей это означает «да».       – Люди мотают головами, как припадочные, вместо того, чтобы сказать «да»? – удивился Слепой. – Кто бы говорил про заморочки.       Мальчик вздохнул:       – Ты все понял не так. Можно сказать много чего, но без слов. Например, послать. Или намекнуть, что врешь.       Слепой невозмутимо вытер руки о его футболку. С угольных волос текли ручьи, заливая пол. Босые ноги под обрезанными штанинами хлюпали при каждом шаге.       – Звучит сомнительно.       – Нормально звучит. Смотри, – мальчик наклонился и ткнулся лбом в его кисть, – то есть, верни руки мне на голову и спроси что-нибудь.       Слепой помедлил. Нехотя накрыл ладонями его уши. Ладони были холодными и ужасно длинными, как у рептилии. Мальчик поежился. Он думал, как это все-таки странно – иметь руки, которые не согреваются даже от воды. А вот лицо вовсю порозовело, еще и неровными, резкими пятнами, будто его отхлестали по щекам пучком крапивы. В этом мальчишке умещалось слишком много подобного рода противоречий.       Слепой задумался. Так надолго, словно в мире не существовало ни единого вопроса, который он хотел бы задать.       – Я хочу спросить про Лося, – наконец сказал он.       Мальчик не понял, зачем он предупредил.       – Спрашивай, конечно.       Слепой снова замолчал. Можно было подумать, что он стесняется, если бы это слово – «стесняться» – вообще ему подходило.       – Он красивый? – спросил Слепой.       Мальчик улыбнулся. И, опомнившись, кивнул:       – Понимаешь теперь? – И для закрепления кивнул еще раз. Оказалось, это даже интересно – учить кого-то, пусть и таким простым вещам.       Слепой тоже кивнул, запоминая, и отошел.       – Ты куда? Я еще не все показал! – взволнованно затараторил мальчик. – Есть еще «я не знаю», и «как меня все достали». Таким, как ты, это в жизни пригодится. Надо же спасать тебя от твоей Божьей Кары…