Потерянный Рай

Внезапное, как вспышка молнии, появление Михаила застигло Адама врасплох на середине фразы – и он разом позабыл, о чем он собирался говорить. Михаил был одним из Старших, которые посещали их чаще всего, и раньше Адам всегда радовался его появлению. Но, хотя сейчас перед ним, определенно, был именно Михаил, Адам напрочь перестал понимать, как они с Евой могли так непринужденно беседовать с ним в момент их предыдущей встречи? Перед ним стояло само воплощение Верхнего мира, и его присутствие отозвалось в Адаме отзвуком недавнего кошмара. Он снова почувствовал себя разорванным на части, запачканным и бессильным – но теперь к этому ощущению добавилось мучительное осознание личной вины в случившемся. Как он мог думать, что Создатель не узнает об их преступлении? Глупец, какой же он глупец!.. Создатель, разумеется, все знал – и вот теперь Его посланник стоял перед ними. И самого Ангела, и меч в его руках словно окутывало пламя, только вместо жара от этого нестерпимого сияния тянуло леденящим холодом. Адам не сразу понял, что резавший ему глаза свет тут ни при чем – холод шел изнутри, как будто чьи-то ледяные пальцы сжали ему внутренности. От испуга он крепко вцепился в руку Евы, а она так же отчаянно стиснула его пальцы. Напрочь позабыв о своем споре и ожесточении против друг друга, они хватались друг за друга, не надеясь на защиту или помощь – просто потому, что оставаться одному лицом к лицу с разгневанным посланником небес было совсем уж нестерпимо. Отшатнувшись, словно пылающий меч уже был занесён над его головой, Адам в ужасе повернулся к Ангелу спиной и бросился бежать. Они с Евой неслись вперёд, не расцепляя рук, спотыкаясь о корни и почти не чувствуя, как ветви, то и дело попадавшиеся у них на пути, оставляют на коже длинные болезненные ссадины. Бессмысленность подобного порыва и трезвая мысль, что от Ангела невозможно убежать, если он сам не пожелает этого, не в силах была их остановить. - Стойте! Куда же вы?.. – окликнул людей изумленный Михаил. Но его голос, кажется, лишь напугал Адама с Евой еще больше. Сейчас они походили на самих себя – то есть на Королей, счастливо правивших доверенным им миром – еще меньше, чем во время своей ссоры. Страх, который Михаил увидел на лице Адама, когда он насильно заставил его осознать свое присутствие, причинил ему боль. С таким же выражением Азриэль заслонялся от удара, словно хотел задержать удар его меча. Но ведь с людьми он не сражался. Как они могли подумать, что им что-то может угрожать?.. - Почему они бегут?! – спросил он вслух. Потому что они изменились, но не повзрослели, - ответил Создатель, и Михаил различил в знакомом Голосе уже привычную печаль. – Все, что связано с нашей реальностью, теперь напоминает им об их падении. Силы покинули Адама значительно раньше, чем ослабел охвативший его страх и жгучая потребность убраться как можно дальше от Древа Познания и того места, где они встретились с Михаилом. Это была совсем не та усталость, которую он чувствовал когда-то в прошлом – раньше утомление было лишь частью удовольствия, теперь же оно превратилось в пытку. Сердце у Адама бешено стучало в ребра, в горле пересохло, а в боку кололо, но он не мог заставить себя остановиться и передохнуть, поскольку ему чудилось, что, стоит им остановиться – как перед ними снова появится Михаил с его сияющим мечом. При одной мысли о подобном ему становилось так жутко, что он пытался ускорить шаг и тянул за собой совершенно обессилевшую Еву. Ева устала гораздо больше его самого и, кажется, уже даже не думала о том, куда они идут – просто бездумно, как во сне, переставляла ноги, пока небо у них над головой не начало темнеть, и Адам не увидел, что они добрались до края знакомой долины. Здесь Еву окончательно покинули остатки сил – Адам почувствовал, что ее влажная, безвольная рука выскользнула из его пальцев. Он поспешно обернулся, успев испугаться, что она решила его бросить и продолжить путь одна, чтобы только не оставаться в его обществе после всего, что они успели наговорить друг другу раньше. Но он сразу понял, что дело не в этом. Ева, судя по всему, не думала про их размолвку – она вообще ни о чем не способна была больше думать. В ту самую минуту, когда Адам повернулся к ней, ноги у Евы подломились, и она упала на траву. Было понятно, что на то, чтобы подняться, ее сил уже не хватит. Вид ее беспомощности заставил Адама ощутить укол вины и приступ нежности, которую, казалось, совершенно уничтожила их ссора. Эти чувства вытеснили даже страх, который гнал его вперед. Адам вспомнил о том, что где-то здесь, совсем недалеко от них, с горы стекал ручей, и, наклонившись, с трудом поднял Еву на руки, подумав, что вода поможет ей прийти в себя. Наверняка она лишилась сил не только от усталости, но и от жажды. Он и сам едва способен был пошевелить распухшим языком, который едва помещался у него во рту, а собственные губы казались ему сухими и потрескавшимися, словно древесная кора. Шатаясь от усталости и от тяжести своей ноши, Адам кое-как добрался до ручья и едва не упал, пытаясь опустить Еву на траву. Но, когда он побрызгал ей в лицо водой, она пришла в себя, и, наклонившись к воде, принялась жадно пить. Адам тоже долго и жадно глотал воду, прежде чем почувствовал себя немного лучше – и почти одновременно с этим ощутил, что он страшно проголодался. Но сил на то, чтобы искать еду, у него уже не было, так что он просто растянулся на земле, с тоской прислушиваясь к ощущению сосущей пустоты в желудке. Как и охватившая его усталость, этот новый голод тоже не имел ничего общего с радостным предвкушением грядущей трапезы, которое он знал. Теперь голод сопровождался чувством тошноты, как будто к жадности при мысли о еде примешивалось чувство отвращения. Наверное, все дело было в том, что последним, что он успел попробовать в той прежней жизни, был злосчастный плод с Древа познания… - Он больше не появлялся? Ты его не видел? – спросила у него Ева, беспокойно посмотрев на темневшие в сумерках стволы деревьев. Адам понял, что она имеет в виду Михаила. - Пока нет… Я думаю, его послали, чтобы нас прогнать. Поэтому он нас и не преследовал. Помнишь, Создатель говорил нам, что эта долина – Его сад, который Он создал для нас с тобой?.. Теперь, когда мы Его не послушались, Он, разумеется, не хочет, чтобы мы и дальше оставались тут. Ева едва заметно вздрогнула. - Тогда нужно идти! А то они решат, что мы хотим остаться здесь. - Да, нужно… но ведь ты сейчас не сможешь никуда идти, - сказал Адам, решив не добавлять, что он тоже не в состоянии продолжать путь. – Надо передохнуть. Будем надеяться, что нам дадут немного времени… Давай поспим, а утром сразу же продолжим путь. -…Земля такая жесткая, - сказала Ева несколько минут спустя. – И от ручья все время тянет холодом – ты чувствуешь? - И трава мокрая, - с тоской откликнулся Адам. – А ещё меня постоянно что-то колет в бок. Вот если бы сейчас лежать не здесь, а на мягком, теплом песке на берегу нашего озера… Хотя, может быть, и песок теперь такой же мерзкий, как трава. - Ничего уже никогда не будет так, как раньше, верно?.. – печально спросила Ева. Днем такое замечание, наверное, заставило бы его ощутить новый приступ досады, но сейчас Адам слишком устал, чтобы сердиться – хоть на самого себя, хоть на лежащую с ним рядом Еву. - Не знаю. Не хочу сейчас об этом думать, - только и ответил он, закрыв глаза. – Давай лучше придвинемся поближе. Так будет теплее. Все равно, когда заснешь, уже не важно, жестко тебе или нет… Они еще пару минут возились на земле, стараясь устроиться поудобнее, и, наконец, нашли такое положение, в котором можно было, съежившись и прижавшись друг к другу, сберечь немного тепла. Несмотря на то, что Адам чувствовал себя предельно вымотанным, и все мышцы у него болели – то ли от усталости, то ли от холода и неудобной позы – сон долго не шел к нему, и ему приходилось делать над собой огромные усилия, чтобы не думать обо всем, что он больше всего хотел забыть – об Азриэле, Михаиле, Дереве познания, своем чудовищном видении и ссоре с Евой. Несколько минут он тешил себя соблазнительной фантазией, что все это привиделось ему во сне, и утром, когда он придет в себя, окажется, что ничего этого не было. Но это, несомненно, было глупо, потому что в его прежней, настоящей жизни такой сон был совершенно невозможен, так что и надежды очнуться от наваждения у него не было. Последней связной мыслью, промелькнувшей в голове Адама, прежде чем усталость наконец взяла свое, была мечта о том, как хорошо было бы куда-нибудь спрятать отчаянно мерзнущие ступни. Михаил, незримо наблюдавший за Адамом с Евой, с горечью подумал, что непрошенная «помощь», которую он пытался оказать им вопреки прямому предостережению Создателя, была ничуть не лучше, чем абсурдное желание людей попробовать запретный плод. Из-за него бывшие Короли намерены были покинуть последнее безопасное прибежище, выйдя в охваченный хаосом мир. Это не важно, - мягко возразил Создатель. – Если бы они не шли навстречу хаосу, хаос вскоре пришел бы к ним. Никакая часть этого мира не сможет долго сопротивляться новому закону здешней жизни. Эта долина продержалась дольше остального мира благодаря Дереву, которое вы посадили вместе с Азриэлем, но это место – не убежище, в котором Короли могли бы скрыться от тех сил, которые они впустили в этот мир. Оно уже меняется – и Адам с Евой ощущают эти изменения, хоть и не понимают их значения. - А наше Дерево?.. – помедлив, спросил Михаил. Ему вспомнился день, когда он с Азриэлем отправился в этот мир с маленьким семечком, которое легко могло вместить в себя эту Вселенную – и еще несколько таких же. В тот далекий день они были полны надежды и не сомневались, что, что бы не ожидало их обоих в будущем, они всегда будут соратниками, братьями и лучшими друзьями. Странно было думать, что теперь посаженное ими тогда Дерево было последним, что еще соединяет его с Азриэлем. Без Королей оно в конце концов поддастся новому закону здешней жизни и погибнет, как и все живое в этом мире. - Но Ты все равно бы не хотел, чтобы они остались? Нет, конечно. Но куда важнее то, что они _сами_ никогда не захотели бы остаться рядом с ним. Дерево было бы для них вечным упреком и напоминанием о том, чего они лишились. Ни для них, ни для их мира больше нет возврата к прошлому. Теперь они должны идти вперёд – чтобы в конце концов отвоевать себе то будущее, которое у них отнял Азриэль. «Люди, разумеется, важнее Дерева, - подумал Михаил. – И все же жаль, что его уже не спасти» Ты сожалеешь о нем потому, что о Дереве тебе думать легче, чем об Азриэле, - возразил Создатель. – Но Дерево Жизни – вовсе не единственное, что соединяет вас. Даже теперь. Услышав это, Михаил внезапно понял, что на самом деле не дает ему покоя. - Я бы хотел отыскать Азриэля и всех тех, кто пошел с ним, и выяснить, что они намерены делать дальше, - сказал он, сам удивившись собственным словам. Ведь ещё недавно ему казалось, что он ни за что на свете не желал бы снова видеть Азриэля - ни для новой битвы, ни для бесполезных споров. Сейчас он понял, что просто боялся причинить себе новую боль. Но теперь это чувство притупилось. Сознание, что, хотя он на первый взгляд и не прислушался к Создателю, так неудачно попытавшись поддержать Адама с Евой, его действия не причинили никому вреда, придало Ангелу решимости. Это сложнее, чем ты думаешь. После того, как ты велел своим противникам покинуть Малый мир, они хотели вернуться назад – но возвращение обратно получилось не таким, как они ожидали. Азриэль и те, кого он соблазнил, тянулись к Пустоте, и теперь Пустота сама притягивает их к себе. Тот мир, куда они направились, не просто мал, а бесконечно мал. Так мал, что кто-нибудь из Ангелов не в состоянии последовать за ними без Моей помощи. Можешь считать это прямым вторжением на вражескую территорию, поскольку по своим размерам этот мир ближе к тому, чтобы включить его в Ничто, чем к тому, чтобы все ещё считать его Чем-то В мыслях Михаила промелькнул образ песчинки, превратившейся в сверкающую слюдяную гору. Ему отчетливо вспомнилось сжимающее его разум ощущение сопротивления пространства и материи, реальности, которая дрожит и плавится перед напором меняющей ее Воли… Если то путешествие, которое в тот день казалось таким сложным, со временем стало даваться им как бы само собой, безо всякого усилия, – причем не только им двоим, но и всем Ангелам, которым они показали этот путь уже без помощи Создателя – то в какие же недоступные не только взгляду, но и мысли бездны Азриэля затянуло в этот раз?.. - Пожалуйста, помоги мне, - попросил он своего Собеседника. – Я должен знать, что с ними стало. Азриэль – мой друг… или, во всяком случае, всегда был им. Даже если я не могу ничем ему помочь, мне будет легче, если я хотя бы буду знать его судьбу.