Murk

Февраль, 2023 г., Майами В доме стало шумно. Так обычно бывает, когда устраивают вечеринки. Или в том случае, когда приезжает погостить неугомонный младший брат Чонгука. Джису здесь всего неделю, но у Чонгука складывается ощущение, будто брат живет с ними бок о бок не меньше года. Поначалу ревность Тэхёна была буквально осязаемой. Чонгук видел её во взгляде, чувствовал в дыхании и даже в мимолетном прикосновении к себе. В его Тэхёне буквально всё кричало о том, что он, Чонгук, занят. Об этом совсем не нужно было «кричать» брату, но Тэхён иначе не умеет. Для Чона-старшего это не позиция избегания, это простое созерцание. И всего-навсего его выдержка. Терпение. Джису всё же не стоило прилетать. Никакие курсы английского языка, на которых настаивали родители, не смогут обезопасить в случае опасности. А риск очень велик. Чонгук постоянно бдит. Но его патологическая занятость на работе дают о себе знать, и свободное время Джису проводит с Тэхёном, который, катаясь на собственных эмоциональных качелях, вовлекает брата своего мужа в сомнительные мероприятия. Отсутствие практики в английском и плохое произношение — совсем не то, из-за чего стоит переживать родителям. Детские и подростковые шалости, которыми Джису давно (как казалось Чонгуку) увлекался, померкли на фоне ежедневных увеселительных тусовок. Кого-то стоит за это отблагодарить. Жаль только, что виновник и главный организатор бесследно пропадает вместе с Джису. Стрелка медленно, но верно приближается к полуночи. Чонгук сидит в своем кабинете за рабочим столом и гипнотизирует настольные старинные часы так, словно пытается силой мысли остановить время. Безуспешно. Он не может сфокусироваться на работе, когда не знает, где его муж и брат. Эти двое стали слишком много времени проводить вместе. И на удивление Чона Тэхён и Джису стали куда ближе, чем он рассчитывал. Когда на первом этаже слышатся какие-то шорохи, Чонгук подскакивает, срываясь с места. — Чонгууууки, — протяжно стонет Тэхён на весь коридор, заставляя голос эхом отскакивать от стен. Он сам хмурится от шума и буквально падает на ближайший диванчик, предназначенный больше для декора, нежели для того, чтобы валяться на нём в пьяном виде. Чонгук всё-таки облегчённо выдыхает. Они оба дома. На них нет следов крови. Этого достаточно, чтобы успокоиться. Пьяные, правда, но если постараться абстрагироваться и мыслить логически, то оба совершеннолетние. Вот только… — Что это? — Строго произносит Чон, осторожно придерживая брата за ворот распахнутой куртки, которая, к слову, даже не его, а Тэхёна. Это сбивает с толку. Тэхён никогда не даёт свои вещи. Ни с кем не делится. Но Чонгук не планирует сейчас выяснять причину такой щедрости мужа, тем более что тот едва может связать слова. Джису шатает из стороны в сторону, будто он какая-то старая ветка, воткнутая в рыхлую землю. Голова запрокидывается, а глаза закатываются. Чонгук усаживает брата на диванчик к Тэхёну и тянется к мужу. Тот такой же как и Джису — как тряпичная кукла — податливый. Он открывает глаза и, глупо улыбаясь и хихикая, тянет руки к мужу. Чонгук не отличается подозрительностью. Он всегда придерживается принципа веры. Доверяй, если ты любишь. А иначе какой смысл быть с человеком? Жаль, что с Тэхёном все принципы Чонгука быстро ломаются. Чон придерживает его за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Взгляд расфокусирован, а дурацкая ухмылка не сползает с лица. Красные щеки, опухшие губы. Тэхён тяжело дышит, и от него сильно пахнет дешёвым алкоголем и сигаретами. Нет. Даже не так. Просто спиртом и самокрутками. — Ты под кайфом? — Мы как поженились, я под вечным кайфом, — отшучивается Тэ, и несильно шлепает супруга по щеке. Чонгук хмурится и перехватывает тонкую кисть. — Тэхён, ты в своём уме? — Он переводит взгляд на брата, который неподвижно лежит рядом, уткнувшись в подлокотник и что-то мыча под нос. — Хосу! На крики хозяина прибегает дворецкий и, тяжело вздыхая, тянется к Тэхёну. — Нет-нет, с ним я сам разберусь. Помоги моему брату, пожалуйста. Чонгук всегда старается держать лицо. Дело не в репутации, а в том, что ему комфортно следить за всем, что происходит в доме. Потерять лицо для него означает вовсе не опозориться, а просто всего лишь упустить контроль над своими эмоциями. Он внимательно следит за тем, как Хосу легонько трясет парня и бьет по щекам, пытаясь привести в сознание. И когда Джису наконец-то открывает глаза и обводит расфокусированным взглядом всех присутствующих, также глупо улыбаясь Чонгуку, как минутой ранее Тэхён, Хосу уводит парня. Чонгук не намерен быть таким же осторожным как Хосу. С этим можно не церемониться. Он закидывает на плечи Тэхёна, пока тот возмущается и даже пытается сопротивляться, и несет его в их спальню. — Чон-нгук.пусти, я…не, — еле выговаривает буквы, но говорит это таким тоном, будто это важное заявление. Чонгук резко опускает мужа на пол, и тот, почти теряя равновесие, успевает ухватиться за его крепкие руки. Чон не сопротивляется. Он бы и так его поймал. Он всегда его ловит, когда Тэ падает. — Ты даже стоять не можешь нормально. Откуда наркота? — Строго спрашивает Чон, пока расстегивает пуговицы на шелковой рубашке, плотно прилегающей к телу. У Тэхёна жар, и Чонгук уверен, что это не из-за дневной жары или духоты в баре, в котором они развлекались. Зная Тэхёна, Чон предположил бы какой-нибудь хорошо знакомый ему клуб. Но никак не затхлый угол или даже притон, где торгуют второсортным алкоголем и дешевыми сигаретами, скрученными на скорую руку сомнительными мужиками. Чонгук прекрасно знает эти места и районы. Странно, что его мужа понесло именно туда. Интуиция обычно не его верная спутница, но именно сейчас она буквально кричит о том, что Тэхён шлялся не в том районе, где должен был. — С Юнги… С Юн-ги ты тоже веселился. Чем я хуже, а? — Клюёт носом в чужую грудь, но Чонгук успевает подхватить его и развернуть к себе спиной. Тэхён держится за белоснежную раковину, пытаясь сфокусировать взгляд на отражении в зеркале, забавно сводя брови на переносице. Чонгук даже не глядя на него чувствует, как тот прожигает своим взглядом. Мелкий хищник. Но такой коварный. А ещё говорят, что природа не всё продумала. Те, у кого нет пёстрой окраски или клыков, могут быть опаснее самого грозного медведя или гадюки. Вот он стоит такой милый, невинный, безобидный, с ангельским лицом. Стоит, еле держась своими тонкими пальцами. Так и не скажешь, что именно он ежедневно превращает жизнь Чонгука в настоящий ад. — Мы с Юнги, — вздыхает Чон, заканчивая с пуговицами и начиная стягивать рубашку с Тэхёна. — Не развлекаемся так. Мне стоит знать о том, что сегодня было? Чонгук знать не хочет, но должен. Хотя бы для того, чтобы быть готовым к очередному разговору со своим любимым зятем. — Тэхён, — выходит чуть грубее, чем он ожидает, когда трясет супруга. Тот хлопает своими глазами и, кажется, всё ещё не до конца понимает, где находится. Разговаривать с ним в таком состоянии просто бессмысленно. А Чонгук, пусть и самый терпеливый в мире, вспыхивает как спичка, политая бензином. — Твою мать… Чонгук резко хватает его под руку и тянет в сторону спальни. Если он пробудет с ним ещё хотя бы пять минут, не избежать обвинений с его стороны. Он выскажет ему всё, что думает. А это чревато очередным скандалом, который затянется до утра, а потом превратится в семейное достояние. Он так не любит ссориться с Тэхёном. Не из-за того, что это энергозатратно или всякий раз отдаляет их друг от друга, а из-за того, что Чонгук просто не отдает себе отчета в том, как велика его любовь и безгранично прощение к мужу. Сука, это бесит просто безумно! Тэхён может ничего не делать, просто стоять как истукан, молчаливо наблюдая за ним. И одним только своим видом бесить Чонгука. Это как аллергия, которая появляется внезапно, а следом за ней наступает неконтролируемое животное желание разодрать то место, которое чешется. И никакие антигистаминные препараты не помогут. Чонгуку не помогает ничего, когда рядом Тэхён. Кажется, в нём так много любви к этому человеку, что она превращается в отраву и убивает его изнутри. Чонгук борется сам с собой. Нельзя, черт возьми! Нельзя так себя вести с тем, кого ты любишь. Кого обязался защищать ото всех вокруг. Но как быть… — Проспись, завтра ты точно не уйдешь от разговора, — небрежно бросает Чонгук, опуская мужа на кровать. Чон пожалеет о своих словах, но чуть позже. Он уже знает, что говорить что-то подобное Киму-младшему — всё равно что транслировать в рупор фразу «я тебя ненавижу». И он не соврёт, если ему однажды придётся это сказать. Просто его ненависть так похожа на любовь, что он и сам не всегда знает, какое из чувств ведёт его именно сейчас. Тэхён бубнит что-то невнятное, путаясь в большом одеяле, и Чонгук сильнее злится. Пора уходить. Пока он всё ещё может контролировать себя. Пока он просто может спокойно уйти. Очередная бессонная ночь. В кабинете бесшумно работает кондиционер. Чонгук всё ещё пытается работать. Он внимательно читает условия договора, но когда в дверь тихо стучат, напряженно сжимает в руках листки. — Да? — Мистер Чон, простите, — Хосу заглядывает в кабинет, прикрывая дверь за собой. — Принёс Вам кофе. Вижу, что Вы засиделись за делами. Мужчина ставит на край стола поднос, снимая с него чашку с горячим ароматным кофе, и Чон на пару секунд закрывает глаза. Иногда хочется забыться. — Спасибо, Хосу. Дел много в последнее время. — Я вижу, Вам нужно побольше отдыхать, — заботливо говорит мужчина. — Можно вопрос, — Чонгук переворачивает листки оборотной стороной и берёт в руки чашку, делая глоток. — Насчёт Тэхёна. — Да, разумеется. Спрашивайте. — Ты его знаешь давно. Он…всегда таким был? — Таким — это каким, мистер Чон? Кажется, Чонгук упустил из виду одну деталь. Она хоть и мелкая, но такая существенная. Как колпачок на ручке, который защищает её от протекания. За закрытой дверью их спальни бывает только Чонгук и Тэхён. Никого больше. Иногда там фантомно появляется Ким-старший, но только благодаря доброму сыночку. В остальном — полный мрак. Никто не знает, что там творится. Никто не знает, какой Тэхён на самом деле. Чонгук делает глоток и ставит чашку перед собой. — Думаешь, я себя неправильно веду с ним? — Я…мистер Чон, — вздыхает Хосу, и Чонгук видит, что ему сложно даётся этот разговор. — Я не знаю, правда. — Это я должен бояться, — шутит Чонгук и грустно усмехается, но улавливая на себе непонимающий взгляд, спешит объяснить, — наш с тобой разговор дальше этой комнаты не выйдет. Я просто хочу понять, в чём я могу быть не прав. — Кто я такой, чтобы судить о том, правы Вы или нет? — Беззлобно смеётся «Альфред», скрещивая руки за спиной. — Да и к тому же, знаете, это всё относительно. — Мхм… Что с моим братом? — Переводит тему Чонгук, понимая, что ему не стоит углубляться в обсуждение супруга с кем-либо. — Всё в порядке, не беспокойтесь. Уснул. Завтра будет приходить в себя целый день. Чонгук вздыхает. — Я завтра с утра хочу поехать в офис. Если вдруг Тэхён или Джису будут спрашивать, скажи им, что вернусь после обеда. Боюсь, если с утра застану их обоих в невменяемом состоянии, не сдержусь. — Вы самый сдержанный человек, кого я знаю, мистер Чон, — снова смеётся Хосу, поправляя очки. — Спасибо, конечно, но моё терпение имеет границы. — Я всё понял. Не беспокойтесь. Проследим, чтобы они никуда не уехали, дождались Вас. — Н-да… Надеюсь, за ночь мне не придёт куча новостей о безумной тусовке моего супруга. Я с ужасом жду сообщений от общих знакомых, — нервно пожимает плечами Чонгук. — А от мистера Кима в первую очередь. — Ну, тут мы, конечно, проследить не можем, — мнётся Хосу, прекрасно понимая, что такого как мистер Ким ограничить ни в чем не получится. Как и проследить. Хосу знает: хозяин в этом доме Чонгук и Тэхён, но отец последнего может сюда входить без разрешения. — Ладно, Хосу, иди отдыхать. Уже поздно, не стоит из-за меня сидеть всю ночь. Спасибо за кофе, но не нужно бегать вокруг меня постоянно, ладно? — Хорошо, мистер Чон, — мужчина слабо кивает и, забирая мозолящий глаза поднос, выходит из кабинет.

***

Утро начинается не с кофе. Для Чонгука — это череда суетливых моментов, бесконечных подписей и однотипных договоров, которые необходимо срочно прочитать и, исправив ошибки молодых сотрудников, отправить в городские суды, инстанции или в банки. Чонгук крутится как белка в колесе. Не для того, чтобы оплатить услуги стилиста для мужа или заплатить очередные налоги. Работа для него — это возможность убежать от проблем, спрятаться от дома. Абсурдность этой фразы просто повергает в шок. Дом. То место, куда ты должен возвращаться. Куда должен приходить и набираться сил. Чонгук всячески избегает его. Единственное, из-за чего (вернее, из-за кого) он, всякий раз садясь за руль автомобиля вбивает заученный адрес, — это Тэхён. Хотя именно он как раз и не должен быть причиной такой тяги. Чонгук беспощадно ругает мужа за наркотики, хотя сам не лучше. У него постоянная ломка. Он словно наркоман со стажем, который каждый раз обещает бросить, но тянется за новой дозой. Чонгук беспощадно рвёт исписанные листики и, сминая их, закидывает в мусорку под своим столом. Дверь кабинета резко распахивается, ударяясь о стену. Ким Джисон любые двери открывает с ноги. В целом, если опустить формальности, это всё принадлежит ему. Он волен делать так, как посчитает нужным. — И как ты это объяснишь? …Урод. Должно было быть именно так. Так что Чонгук немного удивляется. Он вздыхает, поднимая уставший взгляд на мужчину. Единственный плюс, который можно извлечь из текущей ситуации, так это то, что Джисон сегодня трезвый. Чон молчит, безразлично уставившись на Кима. От того, что он скажет, возможно, зависит его здоровье на ближайшие пару недель. Поэтому молчание — его главное оружие. Не зря ведь говорят, что оно золото. — Ничего не хочешь рассказать? — Предпочту для начала выслушать Вас. — Что ж, ладно, — хмыкает мужчина и, закидывая на стол свою сумку, достает мобильный телефон, пролистывает что-то в нем, а затем протягивает Чонгуку. Интересное начало разговора. Обычно Джисон предпочитает бесконтрольный словесный понос конструктивным диалогам, так что простое «вот, полюбуйся» обескураживает. На видео — вдребезги разбитая машина. Знакомая и, возможно, одна из любимых. Чонгук старается не привязываться к вещам. Он знает им цену. Просто есть то, что он ценит и старается относиться к этому бережно. Жаль, так не получается с людьми. — Ничего нового, — без единой эмоции на лице произносит Чонгук, отдавая телефон Киму-старшему. Хорошо, всё-таки, что Тэхён ему ничего не сказал вчера. Чонгуку страшно. Не от увиденной картины, а от того, что эта картина его больше не удивляет. В его жизни такое происходит ежедневно. На разбитую машину ему плевать. И то, что должно быть исключением, превращающимся в бытовуху, тоже можно пережить. Но Тэхён за рулём. Пьяный, с наркотиками. — Тебя, я смотрю, как будто не беспокоит это, — ехидно подначивает Ким, засовывая руки в карманы брюк, — рядом был твой брат, вообще-то. По моим источникам, тоже в таком же обдолбанном состоянии. По его источникам! — Они вернулись вчера домой? — Разве Ваши источники не доложили? — Ты мне язвить тут вздумал? — хмурит брови мужчина, скалясь, — ты это говно сам будешь разгребать. Мне не нужны проблемы с полицией. — Как будто когда-то было иначе. Я всегда разгребаю это. А что же до проблем с полицией, разве есть в этом городе или даже штате кто-то, кому Вы не заплатили? — Усмехается Чонгук, скрещивая руки на груди. Днём в офисе полно людей, и Чонгук даже смелеет, когда видит, как в открытую дверь то и дело заглядывают любопытные носы. Мистер Ким, озабоченный вопросом своей репутации, наконец, оборачивается и, вздыхая, подходит к двери, закрывая её перед носом у зевак. — Ты дошутишься, урод. Если бы мне не прислали это! Ты…мой сын в таком состоянии мог вообще умереть! Где ты был? Ты должен быть с ним. Должен быть, мать твою, просто рядом! — Я не его телохранитель, чтобы быть постоянно рядом, — повышает голос Чон, обходя рабочее место и подходя вплотную к Киму. — Я могу тебе напомнить, кто ты. И какая у тебя вообще задача. Задача. Оказывается, в наше время быть мужем такого как Тэхён — ответственная миссия. Удивительно, что сегодня Чонгук слушает лишь нотации, вместо того, чтобы получать по почкам. Но ещё не вечер. Дверь в кабинет в очередной раз резко распахивается, и Чонгук сразу думает о сквозняке. — Доброе у…папа? — Сама невинность. В руках у Тэхёна два стаканчика с кофе. Он так вовремя. Настоящий спаситель. На нём светло-голубые джинсы с какими-то блестящими заклепками и белая футболка. Чонгук едва сдерживает смех, потому что Тэхён обладает какой-то необъяснимой тягой забирать чужие вещи. В том числе и из их общего шкафа. Футболка на нём висит свободно, и Чонгуку почему-то чертовски нравится это. В ней Тэхён притягательный… Не о том он думает, черт возьми. — Тэхён? — Кажется, мистер Ким удивлен не меньше. Грубый и пугающий голос меняется в момент, — что ты тут делаешь, сынок? — Я…приехал к Чонгуку, купил кофе, — отчитывается за каждое действие, будто ему за это поставлят высший балл, а затем подходит ближе и протягивает напиток супругу. А, может, и ничего из него актер. После такой бурной ночи выглядеть так потрясающе надо постараться. Тэхён стоит рядом с Чонгуком как стойкий оловянный солдатик. — Молодец, Тэхён-и, — мистер Ким растекается в комплиментах сыну, поглаживая его по макушке. Чонгуку блевать хочется. То ли от такой семейной идиллии, то ли от показухи, правда, не совсем понятно перед кем, то ли от ревности. Он не должен ревновать его к отцу. Но для Чонгука мистер Ким — чужой человек. Какое-то третье колесо, из-за которого они постоянно сворачивают не туда. — Вы тут что…ругаетесь? — Ласково интересуется Тэхён, заботливо вставая между отцом и Чонгуком. Он прекрасно знает, что делают эти двое. Вопрос, скорее, в качестве отвлечения внимания. — Нет же. У нас есть один сложный клиент, — на ходу придумывает мистер Ким, и Чонгук вскидывает брови, наблюдая за мужчиной. — Наши взгляды на дело немного расходятся. — Не ты ли говорил, что Чонгук — лучший? — Напоминает отцу Тэхён, снимая пластиковую крышку со стаканчика, и делает глоток. — Предоставь ему возможность решить это. Уверен, ты будешь доволен. Чонгук на секунду теряется. Тэхён любитель поиграть в игры. Он подозрительно добрый и чрезмерно ласковый. А ещё в который раз строит из себя защитника Чонгука и хранителя семейного очага. Как Чонгук должен реагировать? Он чувствует себя идиотом. — Само собой, — улыбается Ким-старший, потрепав сына по щеке. Безумие. Чонгук тяжело вздыхает, отворачиваясь к окну. Он делает глоток кофе, задумываясь о том, какие зёрна используюсь в том кафе для приготовления этого напитка. Тэхён довольно быстро выпроваживает отца из кабинета, захлопывая дверь. Чонгук даже не знает, кого ему стоит бояться больше. — Опять на тебя насел? Из-за вчерашнего? — Догадывается Тэхён, усаживаясь в кресло Чонгука. — Хорошо, что ты хотя бы понимаешь причину, по которой твой отец каждый раз имеет мне мозги. Ты разбил мою машину. — Не поверю, что ты такой мелочный. Чонгук поворачивается, удивленно рассматривая мужа. Тот беззаботно крутится в кресле, перебирая на столе какие-то листики. — Тэхён, мне нет дела до машины, но с тобой могло что-то случиться, — он подходит ближе и, облокачиваясь о стол, легонько хлопает по бумагам. Не хватало ещё, чтобы потом и тут творился бардак. — Я не специально, прости, — сухо выдает Тэхён, теряя интерес к безделушкам на столе. Он опускает глаза на свои пальцы и ковыряет ими кожу. — Не думал, что так получится. Он снова это делает. Чонгук закатывает глаза. Терпение — основа всего. Обычно так извиняются дети, которые не подумали о чем-то, не учли ряд обстоятельств. Тэхён не маленький мальчик. И совсем не глупый, чтобы говорить о том, что он не думал. — Тебе стало скучно? Зачем тебе наркотики? Ты же понимаешь, что… — Да хватит! — Резко вскакивает с места, отталкивая от себя Чонгука, — мне что пять лет что ли? Отчитываешь меня так, будто ты мой отец. — В том-то и проблема, Тэ, твой отец тебя не отчитывает вообще. Зато отчитывает меня. — Ты мне сейчас жалуешься на него? Только не снова. Чонгук опасливо поднимает взгляд на мужа, а тот хитро смотрит в ответ, поправляя завернутые рукава на футболке. — В отличие от тебя — нет. Опасно. Чонгук как обычно контролирует всё, кроме своего языка. Просто с Тэхёном всё летит в глубокую яму, по краю которой он разгуливает вот уже несколько месяцев. Чонгук понимает, что стоило промолчать, когда Тэхён замирает, хмуря брови. — Ты неблагодарный, знаешь. — Я неблагодарный? — Возмущается Чонгук, нервно усмехаясь. Он проводит рукой по волосам, тяжело вздыхая. Ладно, он много чего слышал о себе. В частности от Кимов, но это что-то новое. Хорошо. Неблагодарный, значит. — Что ж, просвети меня, за что мне сказать тебе спасибо сейчас? — Я тебя защищаю постоянно перед ним. — А мог бы не делать этого, если бы не косячил. — Как будто ты никогда не ошибаешься, Чонгук. — Наркотики и вождение в нетрезвом виде, по твоему, ошибка? Ты мог сбить человека, убить его, в конце концов, с тобой был мой брат! Ты мог погибнуть. Ты…не думаешь совсем о себе, не думаешь и обо мне? Ты меня вообще любишь? — Хах, кто из нас двоих ещё манипулятор, Чонгук. Я постоянно о тебе думаю. — Наигранно дует губы, а Чонгук отворачивается, потому что не может смотреть в любимые глаза. — Не приходило в голову, что я волнуюсь? — Не надо волноваться. Это что, моя проблема, что тебе нужно всё контролировать? — Если бы я был так озабочен контролем, вчерашней ситуации не было. Мы с тобой вдвоем хорошо знаем, кто в нашей семьей фанат контролировать и следить за всем. — Чонгук говорит об отце Тэхёна и надеется, что его супруг правильно поймет его мысль. — Меня поражает то, с каким спокойствием ты говоришь об этом. Чонгук вздыхает в очередной раз, задумчиво разминая шею руками. За окном утренний Даунтаун заполняется людьми и машинами. Жаркое солнце уже во всю греет крыши домов. Раскаленный асфальт мерцает под палящими лучами. Металлические навесы и козырьки зданий блестят, мозоля глаза, и Чон через стекло ощущает запах нагретой резины припаркованных около офиса автомобилей и велосипедов. Тэхён подходит так неожиданно, что Чонгук удивленно ахает. Юркие руки обвивают его и цепляются в замок. Тэхён упирается носом прямо в шею и размеренно дышит, «укутывая» кожу тёплым дыханием. — Прости, — совсем шёпотом, чтобы слышал только Чонгук. И так неуверенно, чтобы казалось, будто это мираж или воображение играет с Чонгуком злую шутку, — прости, — также тихо, но не менее настойчиво. Чужие пальцы гладят его по животу, опускаясь ниже и посылая волны мурашек по всему телу. Чонгук всё ещё пытается сосчитать людей, перебегающих улицу на зеленый свет, чтобы только отвлечься от неуместных мыслей. — Прости, — повторяет Тэхён. — Тэхён, — наконец сдаётся Чонгук, когда поглаживания становятся более навязчивыми и превышающими тактильный лимит на сегодня, а это «прости» вызывает приступ тошноты, — ты…пользуешься моей любовью. Знаешь это? Когда Чонгук задаёт вопросы, он не надеется услышать ответ. Он догадывается, что каждый вопрос из его уст — риторический. В лучшем случае он получит возмущение по теме беседы, в худшем — узнает о том, что не прав от отца Тэхёна. Но он снова и снова наступает на одни и те же грабли. Казалось, что такие уроки должны хотя бы чему-то научить его. Всё зря. Как сказал Конфуций: только самые мудрые и самые глупые не поддаются обучению. Отбрасывая лирику в сторону, Чонгук уверен, что мудрый в нём только взгляд. — Разве не этим обычно занимаются люди, когда любят друг друга? — Делают что? — Накрывает своими руками чужие, чуть сжимая пальцы. — Манипулируют чужими чувствами? — Хмм. Называй как хочешь, — не желает отвечать прямо на вопрос, — ты меня должен понять. — Прижимается щекой к спине и раскрывает ладонь, чтобы Чонгук перехватил их своими руками. — Сегодня мы с тобой тоже не поговорим нормально, я правильно понимаю? — Полушёпотом спрашивает Чонгук, прищуриваясь и фокусируя взгляд на линии горизонта. — Правильно. Давай просто сегодня не будем говорить о моих косяках. Я извинился. Чего тебе ещё нужно? Нужно не так много: спокойствие и объяснение всему происходящему. — Мы вчера просто отмечали кое-что. — Боюсь узнать, что именно вы отмечали с таким размахом? — Папа пригласил Джису на стажировку. Из Чонгука словно выбивают весь воздух, которым он дышит. Он замирает. А по ощущениям, он будто со скоростью света вылетает в открытый космос. А папа не хотел спросить разрешения у Чонгука? Точно, оно ведь ему не нужно. Папа делает это намеренно. Он просто ставит перед фактом. — И что же Джису? — Бесцветным голосом интересуется Чонгук, шумно сглатывая. В горле становится так сухо, будто он только что вышел из разгоряченной парной. — Согласился, конечно, — воодушевленно говорит Тэхён, собственноручно затягивая невидимый повод вокруг шеи любимого. Ты должен понять, Чонгук. Любовь — это жертвы. Жертвуя собой, даже маленькой частью себя, ты становишься на ступень выше. Ты растешь. Ты взращиваешь любовь, холишь, лелеешь её, как собственного ребенка. Ты выпускаешь любовь в мир, когда она становится крепкой и самостоятельной. А взамен получаешь в два раза больше. Любовь это всегда жертва во имя того, кого любишь и во что веришь. Чем сильнее твоя жертва, тем выше ценность твоей любви. Будь сильным и терпеливым, и тебе обязательно всё воздастся. Конец февраля, 2023 г., Майами Надо отдать должное всем экстренным службам реагирования округа Майами. Они как шестеренки — работают быстро и слаженно. За неделю до предполагаемых ураганов и цунами они рассылают предупреждения о потенциальной угрозе всем жителям города. Один из серьезных минусов проживания на берегу теплого океана заключается в том, что от цунами не застрахован никто. Даже если ты живёшь в собственном доме с бронированными стеклами и у тебя огромное количество защитных створок, усилителей защиты от ветра и резервные генераторы в подвале. Проводить неделю, буквально плавая в холодных лужах и шквалистом ветре, нет никакого желания. К тому же проблемы с интернетом, связью и перебои с электричеством не делают это времяпрепровождения привлекательным. Поэтому Чонгук с радостью прерывает трудовые будни и увозит Тэхёна в Чикаго. Здесь, в каменном городе, в котором люди задыхаются от бесконечного трафика, постоянных пробок и местных страшилок про преступные ночные группировки, Чонгук может спокойно выдохнуть. Здесь дышится иначе. И воздух тут совсем другой. Они с Тэхёном одни. Без отца и десятка лишних глаз, возомнивших себя сторожевыми псами семейки Ким-Чон. — Ты знаешь, что Чикаго — второй, кажется, финансовый центр США, а экономика здесь самая надёжная. Отец в своё время хотел жить именно тут. — Деловито заявляет Тэхён, усердно пытаясь что-то отыскать в своей сумке, которую взял в салон автомобиля. Такси, заранее забронированное Чонгуком, везет их по улицам к отелю в центре города. — Почему же передумал? — Именно поэтому и передумал, — усмехается Тэхён, доставая солнечные очки и надевая, — в Майами у него всё схвачено. Чонгук отворачивает голову, пытаясь раствориться в мыслях и затеряться в мелькающих за окном улочках. Намного легче, когда ты знаешь, свободен в действиях. И, кажется, что сейчас сладкая свобода в его руках. Но стоит только повернуть голову, свобода тут же ускользает. Чонгук знает, что медленно идёт ко дну вместе с грузом, имя которому Тэхён. Ким словно радио, что-то рассказывает на фоне, и, по всей видимости, не обращает внимания на Чонгука. Последние пару недель после случившегося, Тэхён ведет себя подозрительно тихо и мирно, то и дело пытаясь угодить мужу. Но Чон уже месяц хмурый. И Тэхён думает, что тот случай с наркотиками даёт о себе знать. — Почему ты выбрал этот отель? — Выдёргивает из собственных мыслей Тэхён, дотрагиваясь рукой до крепкого бедра. Чонгук игнорирует импульсы тела. Последнее время Чонгук холоден с Тэхёном. И от этого с каждым днём тяжелее. Напряжение никуда не уходит. — Чем тебе этот не нравится? — Усмехается Чонгук, поворачиваясь к Тэхёну и наблюдая за тем, как внимательно Ким изучает приветственный буклет с информацией о «Нобу» — Не знаю, выглядит… — Выглядит отлично. Пять звёзд. Удобное расположение, красивый вид. Тебе понравится, — без сомнения отчеканивает Чонгук. Каждый раз убеждает себя в том, что хорошо знает вкусы супруга. Знает и его самого как свои пять пальцев. Но ведь никто не идеален. И он тоже может ошибаться. Чонгук немного утомлен перелётом. А ещё последней неделей, в которую спал от силы часов пять. Всё из-за обезумевшего Джисона, который подкидывал Чонгуку дела так, будто семечки фасовал в упаковки. Любой другой бы, может, сказал бы спасибо ему за такую возможность практиковаться. Но не с такими зверскими условиями и ежедневными судами. Сводит с ума каждая мелочь. Пока брат живет под боком, Чонгук не может спокойно думать о своей работе или о чем-то ещё. Джису совершенно по-детски очаровывается всем и всеми, в особенности мистером Кимом. И Чонгук откровенно начинает паниковать, когда периодически Ким-старший подвозит брата домой после каких-то совещаний. Ему не нравится эта стажировка, не нравится то, что Джису в таком восторге от своей новой должности. Ещё больше не нравится то, что у Тэхёна на лбу буквально горит бегущая строка с текстом «мне должно всё нравиться», которая гарантирует спокойную и размеренную жизнь Чон Чонгуку. Отель Тэхёну и правда нравится. Он как ребенок бегает по их временным апартаментам, разглядывая замысловатые декоративные элементы в интерьере и мебель. — Чонгук! Посмотри на ванную комнату! Она и правда интересная. Панорамные окна, прямо как у Чона в офисе, открывают вид на Чикагские улицы и небольшой сквер. Хорошо, что тут все же предусмотрены шторы. — Тебе нравится? — Спрашиваешь ещё, — улыбается и, разворачиваясь, с разбегу запрыгивает на руки Чонгука. — Ты и правда меня знаешь, — мурлычет на ухо, касаясь его губами. Чонгук возвращает Тэхёна на землю и не упускает возможности провести рукой по его спине, чуть сильнее сдавливая поясницу. Оповещение на мобильном телефоне заставляет Чонгука оторваться от важного занятия. Тэхён вздыхает и, коротко хмыкнув, отходит от мужа. — Юнги как всегда пунктуален. — В отличие от нас с тобой. Тебе нужно много времени, чтобы переодеться? — Знаешь ведь, что нет. Утомлённый частыми зваными вечерами и ужинами в кругу коллег и бизнес-партнёров, Чонгук хотел бы сменить все эти костюмы на что-то совсем простое, что поможет затеряться ему в толпе. Только вот ресторан — не то место, где можно затеряться в трениках и растянутой футболке, поэтому приходится остановиться на вечернем casual, дополняя своей темно-синей водолазкой рубашку Тэхёна. Юнги выглядит потрясающе. Если не сказать иначе. Он выглядит так, словно он и есть владелец ресторана, гордо восседающий в своем царстве. Чем реже Чонгук видит его, тем более яркие перемены видит в друге. Мин Юнги становится более статным, но по-прежнему не любящим официоз. Кофты, свитшоты, футболки — все, что угодно, но только не рубашки. Стабильно черная одежда на нём, как сигнальный флажок, что всё в порядке. Сегодняшний ужин — заслуга Мина, который до мелочей продумал все к приезду Чонгука и Тэхёна. К тому же у них приятный повод. — Это Чимин, познакомьтесь. — Юнги аккуратно придерживает парня, пока тот, немного краснея, складывает ладони на груди и кланяется. Так уже давно не делают. Во всяком случае не в Америке. Но Чимина Юнги привёз из родного Сеула. Чонгук неожиданно понимает, как сильно соскучился по дому, — это Чонгук и его муж Тэхён. Чонгук бы хотел рассмотреть избранника лучшего друга повнимательнее. Но вместо этого смотрит на супруга, пока тот за двоих сканирует парня напротив. Выкинуть он может что угодно, и Чонгук чувствует себя как на пороховой бочке. Но Тэхён вовремя ловит его взгляд на себе и, как будто радуясь такому пристальному вниманию со стороны мужа, облегченно вздыхает. — Приятно познакомиться, Чимин, — протягивает свою руку новому знакомому. С этого момента Чонгук буквально глаз не сводит с парня. Не с Чимина, а с Тэхёна, который увлекательно рассказывает о работе Чона, семейном бизнесе и предстоящих планах на год вперед. Он как настоящий и любящий супруг, выставляет напоказ исключительно положительные семейные дела и заслуги, закапывая глубже грязное белье. Браво, Тэхён-и, достойная работа. Когда ужин подходит к концу, а Тэхён устало вздыхает и делает глоток вина из бокала, смачивая пересохшее из-за длительного рассказа горло, Чонгук переводит тему. — Чонгук, никому неинтересно слушать о работе. Может… — Мне интересно, тем более, что у меня те же проблемы, — встает на защиту друга Мин, и Чимин едва слышно цыкает. — Ясно всё с вами, — вздыхает Тэхён. — Может, тогда мы оставим вас вдвоём в вашем мужском клубе, а сами найдём занятие поинтереснее, что скажешь, Чимин? — Я не против. Здесь в отеле хороший спа-комплекс, я хотел в бассейн. — Я тоже! — Подхватывает идею Тэхён. Как ему легко удаётся заводить друзей. С Джису всё было иначе. Чонгук настороженно смотрит на супруга, но тот лишь пожимает плечами. Он наклоняется и демонстративно целует Чонгука. Юнги не комментирует это никак, разве что коротко ухмыляется и провожает взглядом двоих парней. А когда Чимин и Тэхён скрываются за поворотом, Чонгук поворачивается к столику и, доставая телефон из кармана, выключает его под удивленный взгляд Юнги. — Что ты делаешь? — Отойдем? — И не дожидаясь ответа, вскакивает с места и следует прямо к бару. Бармен приветливо улыбается, тут же отбрасывая полотенце в сторону, готовясь принимать заказ, — виски, две порции. — Чон, да что такое? Чонгук массирует пальцами челюсть. Он сегодня улыбался столько, кажется, сколько за всю жизнь не удавалось. Его стакан моментально пустеет, стоит бармену поставить его на стойку. — Ты мне объяснишь, что происходит? — Юнги внимательно следит за другом, прокручивая в руке стакан с жидкостью янтарного цвета. — Ты можешь зайти на почту? — Что? На почту? — Глупо переспрашивает Юнги, но лезет за телефоном в карман, — да, сейчас. Требуется меньше минуты, чтобы друг открыл непрочитанное письмо и ознакомился с содержимым. — И что это? — Я купил квартиру. — Поздравляю, и зачем эта информация мне? Решил похвастаться? — Шутит друг. — Я её тебе дарю, нужна только твоя подпись. Тут договор купли-продажи, а ниже дарственная от меня. Я всё перепроверил, но не надейся на меня, посмотри ещё раз свежим взглядом. Юнги замирает, удивленно выгибая бровь. Он хочет убедиться лишний раз, что правильно расслышал и понял его, а не вообразил что-то в голове. — Чонгук, но я не понимаю. Нахрена мне твоя квартира? — Будешь приезжать, сможешь там останавливаться… — Ты что, думаешь, что у меня нет денег на отель? Чонгук вздыхает, подзывая бармена, и просит повторить. — Это просто удобно. И вообще, что за дурацкая привычка обсуждать подарки? Юнги глупо пялится в экран телефона. — Окей. Ты ничего не хочешь мне сказать? — О чем? — Собирается влить в себя новую порцию, но Юнги перехватывает руку, привлекая к себе внимание. — Что за конспирация? — Кивает в строну стола, за которым всё еще лежат их вещи, включая выключенный мобильный телефон Чонгука, — что за паранойя? Ты весь ужин не сводил глаз с Тэхёна. — Красавчик, что с него взять, — грустно усмехается Чон, облизывая губы и запуская руку в волосы. — Хватит шутить, я серьезно. Что с тобой происходит? Я тебя не узнаю. Есть проблемы? — Чуть тише говорит Мин, наблюдая за другом. — Наверное, — неохотно соглашается Чонгук, сглатывая слюну. Кажется, он впервые признается в этом кому-то, а заодно и себе. Впервые с кем-то говорит о таком. И это выглядит так, будто он вываливает грязные трусы на всеобщее обозрение. Юнги, правда, не все. Это самый близкий друг. Он имеет право знать. — Рассказывай. Чонгук упорно молчит, гипнотизируя алкоголь, аккуратно расставленный на полочке за спиной у бармена. — Чон, не пугай меня так. — Ты, наверное, был прав. — Насчет чего? — Не сразу понимает Юнги, наклоняясь в сторону и пытаясь заглянуть в лицо Чонгука. — Насчёт Тэхёна? И…что не так? — Боюсь, у меня не так много времени, чтобы рассказывать историю, — качает головой, всё ещё пытаясь бороться с желанием разрыдаться на плече у друга. — В чем проблема? Разведись, если понимаешь, что это не твой человек. — Не могу. — Что значит «не могу»? — Возмущается Юнги, разом заливая горячительный напиток в себя и шумно выдыхая, прикладывая кулак к губам. Чонгук снова молчит. — Ты же не хочешь сказать, что ты в роли узника в золотой клетке, — отшучивается Мин, качая головой, — видел я такое в одном фильме. Чимин смотрел какой-то дешевый триллер, знаешь… — Юнги замолкает, пересекаясь взглядом с чонгуковым и улыбка сползает с лица. Чонгук не очень хочет говорить, но это и не нужно. Всё видно по его лицу. — Да ну брось, — тише произносит Мин, всё ещё надеясь, что ошибается. — Ты не шутишь, да? — Боюсь, что нет. — Я не понимаю, — шокировано мотает головой друг, — у тебя денег немерено, ты взрослый мужчина с юридическим образованием. Один из лучших адвокатов, и ты не можешь решить это? Звучит, как вызов. Или как упрёк. Знаете это ощущение? Когда ты в чем-то являешься специалистом, но допускаешь маленькую ошибку. Она может стоить тебе жизни и свести с ума, потому что буквально каждый считает своим долгом сообщить тебе об этом и ткнуть напоследок пальцем. — Получается, что так. — Объясни, я не понимаю… Я не верю, что Тэхён такой монстр с ангельской внешностью… — Дело не в Тэхёне. Вернее, не только в нём. — Отец? — Моментально догадывается Юнги. — У него сейчас Джису на стажировке. Я уже думал о разводе. — И что было? — Скажем так, его отец со мной поговорил, в своём стиле. А Тэхён…с ним есть проблема, о которой я тоже узнал недавно. Не могу сказать наверняка, что именно это за проблема. Ему нужен врач. — Какой врач? — Психиатр, психотерапевт, я не знаю, Юнги, — вздыхает Чонгук, закрывая лицо руками, — эта квартира — не просто подарок. Мне нужно место…запасное. Понимаешь? Где не будет прослушек, людей Джисона и даже самого Тэхёна. Я там появлялся всего один раз. Не могу часто ездить, это вызовет ряд вопросов. — Это же тот самый Фишер? . Хочешь сказать, у Кима нет доступа сюда? — Ему не нравятся многоэтажки, — усмехается Чонгук, наваливаясь на барную стойку. — Уверен, что если ему понадобится, то он обязательно попадёт туда. Но раз он мне не устроил допрос с пристрастием, значит, я грамотно провел сделку. И, судя по всему, тихо. — Окей, про квартиру я понял. Что не так с Тэ? — Хочешь узнать, что ещё с ним не так, помимо клептомании и того, что он первоклассный манипулятор? — Пытается отшутиться Чонгук, глядя на друга. Забавно наблюдать за его выражением лица. Это даже не шок. Потому что шок подразумевает под собой какую-то чрезмерную стимуляцию извне. Но здесь… Это как неудачная шутка. Такое уже было с Чонгуком, когда он впервые столкнулся с такой реальностью. — Это шутка? — Предсказуемо интересует Мин. — Я, по-твоему, похож на того, кто шутит? — Ты серьезно хочешь, чтобы я поверил в то, что Тэхён…да, тот Тэхён, которого я знаю, держит тебя на коротком поводке? Лучше бы ты был подкаблучником, — вздыхает Мин, убирая с лица челку. — Тогда какого черта мы сидим тут? Почему ты не взял брата и не улетел домой? — Ты плохо слышишь? Или ты забыл, что у моего дома 24/7 дежурят люди Кима? — Причем тут охрана? Я не понимаю… Это ведь, — Юнги медленно сопоставляет факты, массируя лоб. — Чонгук, это больше похоже…даже не знаю. Не думал, что это может случиться с тобой! — Твои слова оказались пророческими, видишь. — Я всё ещё не понимаю… Если всё так плохо, почему ты так спокоен? Ты уверен, что Джису в порядке? — Да, сейчас всё под контролем. — Боюсь спросить под чьим, — язвит Мин. — И…какие у нас дальнейшие действия? — Не знаю, — качает головой Чонгук. С Юнги можно не притворяться, когда ты в полном дерьме. Ему не нужно рассказывать детали каждого прожитого дня и не нужно давать пояснения. Достаточно того, о чем Мин сам догадывается. — Я могу в Корее поднять свои связи, если тебя беспокоит история с защитой семьи. — Нет, — Чонгук моментально напрягается, хлопая ладонью по деревянной столешнице. — Нет, Юнги, я не хочу тебя вплетать, серьезно. Пообещай, что ты вообще ничего не будешь делать. Я серьезно. — Ладно-ладно, успокойся, мы что-нибудь придумаем… Найдём управу. Ты только не опускай руки. — Я уверен, что если ограничить Тэхёна от отца, ему будет лучше. То, что сейчас, это просто болезненная привязанность. Он воспитывал его один, и с детства… — Я слышал эту душещипательную историю про маленького принца. — Перебивает Чонгука. — В твоём случае надо сжигать мосты, Чонгук. Если только ты не страдаешь, а ты точно не страдаешь, потому что иначе я бы заметил это за столько лет нашей дружбы, какими-нибудь мазохистическими наклонностями. Чонгук молчит, мрачно уставившись на пустой стакан в руках Юнги, и друг несколько секунд внимательно наблюдает за ним. Говорят, когда ты долго знаешь человека, ход его мыслей угадать не сложно. Не сложно даже понять, почему он делает что-то определенное. Почему поступает так, а не иначе. Юнги, конечно, ни черта не понимает, но то, что он видит на лице Чонгука, невозможно перепутать ни с чем другим. — Ну, блядь, — раздосадовано говорит Мин, позволяя себе выругаться, — серьезно? Чонгук поворачивает голову, впервые отмечая, что у Юнги бывает такой пронзительный, холодный взгляд. — Ты действительно его так сильно любишь? Чонгук снова молчит. Когда вопрос такой очевидный, нет смысла в ответе. — Пиздец, Чонгук. Ты больной.