обреченные

С наступлением апреля весна в городе по-настоящему расцвела. Снег полностью растаял, солнце стало светить чаще, а в воздухе ощущалась долгожданная легкость. Марьяна и Виктория не виделись с последнего дня марта – не совпадали выходные и рабочие дни. Хоть физически они были разъединены, в диалоге общались так, словно находились рядом и сидели плечом к плечу. Делились всем: итогами пройденного дня, фотографиями чего-либо, философскими голосовыми, смешными картинками, шутками, кружочками. Единственное – не хватало тактильного контакта. До безумия сильно хотелось прикоснуться, обнять крепко-крепко, поцеловать, разглядывать друг друга не через камеру телефонов, а своими глазами. Одиннадцатого апреля утром они не выдержали и решили встретиться вечером этого же дня. Это произошло более чем внезапно. Виктория знала, что Марьяна уезжает пятнадцатого числа, следовательно, времени остается всё меньше, а желание увидеться разгорается всё больше. Взяв инициативу в свои руки, она пригласила Марьяну на Адмиралтейскую набережную. Было около восьми часов, когда Вика, вопреки своим принципам отменив посиделки с мужем, что, вроде бы, не делала никогда, ведь время с семьёй – святое, оставила его с детьми и прибыла на место встречи. Марьяна уже находилась там, придя намного раньше, что абсолютно ей свойственно. – Я так соскучилась, – прошептала Марьяна на ухо Вике, наполнив эту фразу теплом, искренностью и трепетом, отчего слезы могли неосознанно хлынуть из глаз, но, к счастью, такого не случилось. – Я тоже, дорогая. Двух недель оказалось достаточно, чтобы сейчас стоять и бояться разомкнуть объятия, в которых так нуждались. Прижимаясь настолько сильно, что каждая чувствовала биение сердца другой, они слились в одно целое: неразлучное, неразрывное, неделимое. Расстояние между их щеками также было сокращено максимально, что придавало ещё большей близости и трогательности объятиям. Вспыхнувший жар мгновенно разлился по всему телу. Постепенно женщины отпустили друг друга и расположились на ступеньке, вблизи Невы. Вокруг не было людей, и это наделяло встречу характером свидания. Установленные вдоль набережной фонари горели ярко и привносили интимность и без того невероятной атмосфере. Солнце зашло за горизонт, а небо погрузилось в чарующую темную дымку. – Почему вы с Зафаром развелись? Марьяна ждала этот вопрос с того самого утра тридцать первого марта. Она знала, что он будет задан, и вовсе не ожидала, что именно сейчас. Виктория периодически прокручивала в голове мысль о разводе Марьяны в течение всего времени, пока они не виделись. Эта новость не оставляла в покое и манила своей неизвестностью. Вика решила спросить о причине расставания, желая узнать: подтвердится ли её предположение или нет. – Я полюбила тебя. В точку. Райдос с самого начала знала причину, и чутье её не подвело. Она боялась, ведь фраза из трех слов может затронуть тему, касаться которой не хотелось, но, видимо придется. На щеках выступил румянец, взгляд медленно перешел от восхитительного пейзажа набережной к рыжей, а руки неосознанно сцепились в замок, выражающий неуверенность и волнение. Приняв неизбежное, шатенка произнесла твердым, не дрогнувшим голосом, не передавшим внутренние переживания: – Ну ты же понимаешь, что наши отношения в любом случае обречены? Вероятно, Вике нравится издеваться над Марьяной, иначе никак не объяснишь, почему в их последнюю встречу на ближайшее время, от неё поступают вопросы, провоцирующие темы, раскрывать которые не было ни сил, ни желания. Судя по всему, просто насладиться красивым видом на Неву и временем наедине – не входило в планы. Марьяна, когда только-только осознала свою любовь к Вике, поняла, что у них не может быть совместного будущего. Она изначально знала, что её чувства безответны, и решила скрывать их, понимала, что Вика никогда не бросит семью ради неё. Романова не хотела портить жизнь Вики своей любовью, не могла даже подумать, что когда-нибудь их отношения достигнут того, что есть сейчас, поэтому была рада периоду, длящемуся три месяца, когда они не виделись лично. Чувства угасли за этот перерыв, как казалось Марьяне, но она даже не догадывалась, что где-то в Питере похожее состояние проживает её возлюбленная. Рыжая всем телом ощутила боль от заданного вопроса. Она часто сама к нему обращалась и знала на него ответ, однако, услышав эту фразу именно от Виктории, конкретно в данный момент, произнесенную так прямолинейно, открыто и строго, почувствовала, что готова лишиться сознания прямо здесь. Без шуток. Сердце колотилось бешено, как после пробежки в пять километров, дышать было тяжело, губы будто онемели, но Марьяна смогла овладеть собой и сказала как можно спокойнее, чтобы не привнести в диалог панику и не сделать встречу зацикленной на чем-то негативном: – Давай потанцуем? Недавно песню красивую услышала. Виктория не ожидала такой реакции. Наконец-то их разговор коснулся той темы, которую обсудить стоило немедленно и которую обходить уже не имело смысла: больше нечего сопротивляться и закрывать глаза. Она надеялась, что они поговорят и придут к окончательному решению, но вместо этого получила какое-то беззаботное приглашение на танец. Встретившись взглядом с Марьяной, Вике вдруг физически передалось её состояние. Она поняла, что эта беззаботность и ребячливость на самом деле – попытка перевести разговор в более позитивное русло и не обременять их последнюю встречу перед расставанием на неопределенный промежуток времени безысходностью, которая тяжелым грузом ляжет на сердце. Райдос кивнула в знак согласия и поднялась на ноги. Марьяна повторила за ней и, достав из кармана рюкзака телефон, включила композицию «Ближе», автором которой является исполнительница с оригинальным именем – Элли на маковом поле. На набережной по счастливой случайности было безлюдно. Тишина, спокойствие, и, несмотря на чётко выраженный запах апрельской весны, ощущалась атмосфера тёплого летнего вечера. Их движения, наделенные пластичностью, ритмичностью и художественной выразительностью, казались отрывками из какого-нибудь хореографического номера, с психоделическими элементами. На припеве Марьяна протянула руку Вике, и они начали вальсировать в такт музыки. Они потом долго сидели на ступеньке рядом друг с другом, взявшись за руки, и обсуждали какие-то мелочи. Без лишних слов, как будто умели общаться мыслями, женщины отложили разбор чувств и анализ отношений на то время, когда обе подготовятся к разговору и когда обстоятельства будут подходящими. Виктория и Марьяна, прощаясь, дали обещания не пропадать надолго. Эта встреча являлась последним физическим контактом на ближайшие два месяца точно, и обе уловили желание друг друга – не тратить такой момент на выяснение отношений. Они верили, что спустя время смогут со всем разобраться. Они верили, что в будущем обязательно окажутся рядом. Они верили в это, и ни у одной из них не возникла мысль, что им может больше не представится возможность быть вместе. Оставлять вопросы нерешенными – плохая привычка. Неизвестно, как время поступит с ними и с их чувствами. Возможно, женщины вновь решат, что чувства угасли и будут жить, подавляя их, будут снова бежать от любви, которая этой весной не только окрасила кончики пальцев, но и глубоко пустила корни в самом сердце. Время может сыграть с ними злую шутку и превратить настоящие чувства в иллюзию. Что сделано, то сделано – прошлого не воротишь. Женщины всегда знали, что эти отношения обречены, но зачем-то позволили им начаться. Никакой голос разума не спас их от отчаянной попытки быть вместе, и потому сегодняшней одинокой, темной ночью каждая выплескивала наружу эмоции, комком свернувшиеся в горле и не дающие покой. Марьяна, закутавшись в плед, лежала на кровати, а слезы медленно бежали по щекам. Ее сердце разрывалось от любви, развитие которой не случится никогда. Они могли бы быть парой, могли бы вместе жить, любить, творить, наслаждаться каждой минутой, проведенной друг с другом, если бы не обстоятельства и обязательства. Марьяна винила себя за то, что не сдержала чувства и все-таки окунулась с головой в эту пленительную связь с Райдос. Виктория тоже плакала. Она закрылась в кабинете и, вжавшись в стол, писала в блокнот все мысли, появляющиеся в голове. Слезы капали то на страницы, от влаги и тяжести разъедая их, то на руки, покрытые длинными рукавами домашнего свитера. Вика винила себя в том, что первая сделала шаг к началу этих безнадежных отношений, поцеловав Марьяну в ту ночь. Возможно, если бы она не потеряла контроль над собой, то никакой романтической связи не было бы. Ещё она винила себя за то, что буквально ткнула Марьяну носом в землю своим вопросом об обреченности отношений и сделала ей больно. Неужели правда стоила того, чтобы испортить их момент счастья от встречи? Нет, не стоила. Не нужно было задавать этот вопрос, ведь он только запустил слезную реакцию у обеих и расковырял рану. Недолго думая, Вика схватила телефон, будто боялась опоздать куда-то, и дрожащими руками написала Марьяне сообщение: «Я тебя люблю». Импульс заставил отправить признание, и она ему с радостью поддалась, поскольку хотела, чтобы Марьяна знала об её чувствах, о том, что какими бы безысходными не были их отношения, они были настоящими и искренними. – Марьяша, не утопай в унынии слишком сильно. А вдруг у вас что-нибудь ещё получится? – ободряюще сказала Элеонора, с нежностью поглаживая волосы рыжей, подобно маме, успокаивающей дочь после несчастной первой любви. – Ничего и никогда. Увидев пришедшее уведомление, Марьяна взяла телефон, протянутый Элеонорой, и прочитала сообщение. По телу пробежал знакомый ток от переполняющих эмоций, на губах появилась сияющая счастьем улыбка, а руки дрожали, еле держа телефон. Сквозь слезы она смотрела на экран, где был открыт их с Викой диалог, и в голове безостановочно крутилось: «Она меня любит». Остается лишь один вопрос: а нужно ли было давать шанс заранее обреченным отношениям?