***
Позже Ли Вон отвозит Цезаря в свое старое пристанище: небольшая однокомнатная квартира, окна которой выходили на неприглядный пейзаж, полный серых зданий. Один только вход в это место уже заставил Цезаря скукожиться. — Почему здесь все такое маленькое? Ли Вон, глядя на него ироничным взглядом, отвечает, как всегда, сдержано: — Не каждому посчастливилось владеть десятью гектарами земли, чтобы построить на них внушительный особняк, в котором будет жить только один человек. — Тц... Сидя на маленьком минималистичном диване в углу комнаты, он слегка улыбнулся, увидев Ли Вона в свитере. — Тебе идет. — А? - брюнет обернулся на него, пока оставлял чемодан и сумку в углу. — Бежевый свитер. Ли Вон, понимая, что он все еще в свитере, который ему одолжил Цезарь, ощущает неловкость перед ним. — В самолете было холодно, но не настолько, чтобы надеть куртку, иначе я бы задохнулся от жары. — Твои гормональные изменения становятся заметнее. — Не говори так, будто я женщина. — Мне жаль, если это прозвучало именно так, но доктор сказал именно это. Можешь на секунду успокоиться и сесть рядом со мной? Увидев Цезаря, Ли Вон не имел другого выбора, кроме как принять его просьбу, поэтому, он медленно подошёл к нему, пока не оказался перед ним. Цезарь же нежно подхватил его, усаживая на свои колени и поднимая ноги адвоката на диван. — Эй, это совсем не рядом с тобой! — Я солгал. Ли Вон больше не брыкался, и просто позволил своему телу удобно лежать на его груди, обнимаемый сильными руками мафиози. — Как прошел полет? Тебе не было плохо? — Все в порядке. Он всегда старался не беспокоить других и всегда вёл себя в этом решительно. — Я прилетел сюда, чтобы быть человеком, который тебе нужен прямо сейчас, Ли Вон. Перестань прятаться, перестань закрывать себя щитом гордости и просто позволь мне позаботиться о тебе. Какой бы капризной, смешной или странной ни была твоя просьба. Услышав эти слова, Ли Вон почувствовал, как его грудь защемила до такой степени, что стало больно дышать. Он поднял руки, чтобы скрыть свое смущение и красноту лица, даже не зная, что и подумать от осознания того, что он поступает так, как обычно перед Цезарем. — И это говоришь мне ты, который был первыми, кто предложил сделать аборт? — Делай, что хочешь, но пока ты так уязвим из-за этой беременности, позволь мне позаботиться о тебе. — Что будет с твоей работой? Ты им не нужен в России? — Где бы я ни был, контроль всегда будет в моих руках. Услышав это, Ли Вон чувствует легкую дрожь по спине, вспоминая, что этот человек, нежно обнимающий его, на самом деле является лидером мафиозной организации, полной убийц и коррумпированных людей, которые могут делать все, что захотят. — Ребенок будет сыном гангстера.., — шепчет он с некоторой грустью. — Ты боишься этого.... Потому что это делает тебя похожим на твоего отца? Ли Вон ничего не ответил, оставаясь в глубоком молчании несколько мгновений, но потом тихо проговорил: — Ты всегда знаешь, что сказать в самый подходящий момент. Цезарь медленно начинает опускать руки вниз по талии Ли Вона, пока не достигает упругого живота, который все еще оставался плоским. Ли Вон понемногу дрожит, чувствуя, как прикосновения Цезаря охватывают его. Опустив взгляд, он замечает, как большие обнажённые ладони блондина медленно ласкают его живот. — Какая нелогичная сцена... — Кажется, да. Но реальность всегда превосходит вымысел. Ли Вон не знает, как понять чувства, которые начинают расцветать внутри него. Его тело требует внимания только одного мужчины, а разум блуждает среди тысяч сомнений. Адвокат медленно берется за свой свитер и немного приподнимает его, обнажая кожу живота. А Цезарь, несколько удивлённый неожиданным одобрением Ли Вона на его прикосновения, решает продолжить, принимая его нежное и многозначительное приглашение, медленно поглаживая живот брюнета кончиками пальцев круговыми движениями. Ли Вон еще больше краснеет, наблюдая, как Цезарь нежно ласкает его. — Не могу поверить, что здесь что-то есть. Я действительно ничего не чувствую. — Он еще маленький. — Очень маленький, да? Цезарь тонко улыбается: — Похож на фасолинку. — Ой, ахахах! — Мы сделали это вместе, — глядя на своего раскрасневшегося и прекрасного Ли Вона. — Это твоя вина. — Простите....? — Да... ты всегда оказываешься внутри меня. — Ммм... Это потому, что ты для меня неотразим. Ли Вон терся своими шелковистыми черными волосами о лицо Сергеева. — Я не хочу, чтобы мой живот рос, я буду чувствовать себя ненормально. — Ты прекрасен во всех отношениях. Адвокат медленно берет руку Цезаря и поднимает её вверх по груди, пока та не достигает левого соска. — Это больше не я... Мое тело странное, даже тут оно выглядит странно. Цезарь поднимает другую руку и медленно ласкает соски Ли Вона, которые теперь кажутся немного больше и тверже. — Ааах.., — он издал тихий стон. — Ты более чувствителен.., — произнося слова рядом с ухом адвоката. — Да.., — он сдерживал стоны, игнорируя тот факт, что его бедро начинает сильно привлекать внимание соблазнительного и твердеющего члена Цезаря. — Ммм... Хочешь удовольствия, Ли Вон? — Должен ли я отвечать? Пока свитер задирается выше, он снял его полностью, чтобы показать Цезарю свои ярко-розовые и набухшие соски. — Я не знаю... ты должен сказать мне, чего ты хочешь, — злобно улыбаясь. — Помни, что я пришел позаботиться о тебе и удовлетворить все твои прихоти. Ли Вон, все больше воодушевляемый словами Цезаря, чувствует стыд за то, что подтвердил свою излишнюю чувствительность. Цезарь, наслаждаясь тем, как брюнет проводит руками по его широкой груди, решает в ответ ласкать её так, что бы это пришлось по вкусу его требовательного партнера. — Аааах... вот так, да... Цезарь целует его шею, нежно сжимая кончиками пальцев его соски. — Ааах!... Я хочу твоего тепла, я хочу тебя ночью обнимать... Я все время хочу яблочный пирог с корицей. Нммм... Я хочу, чтобы ты поднял меня, если я упаду в обморок или если у меня закружится голова. Я хочу, чтобы ты прикасался ко мне и поцеловал меня. Я уже говорил? Ты меня обнимешь?... Цезарь, выслушивая все требования возлюбленного, улыбается, слушая, как настоящая музыка льётся ему в уши. — Никакой любви... "Я уже один раз солгал." — Цезарь хитро и ехидно улыбнулся, массируя его грудь. — ...Я очень хочу, чтобы ты меня обнимал, потому что мне хочется плакать по ночам, меня все беспокоит. Мне не нравится, когда мне жарко. Мне всё воняет, я не хочу, чтобы ты пользовался духами, я просто хочу пахнуть тобой. — Как прикажет мой тигр, — целуя его обнаженное плечо. — Готовь еду... Приготовь мне вкусные блюда, я не хочу уличную еду. Я хочу кукурузу, много кукурузы. Цезарь внимательно слушает, улыбаясь. — Говори мне, что любишь меня каждый день. — Хорошо, любимый, — взяв его за мягкий подбородок и повернув к себе, он начал постепенно выцеловывать каждую часть его покрасневшего лица. — Не оставляй меня одного, я боюсь..., — Адвокат повернулся к нему корпусом, чтобы крепко его обнять. — Никогда, любимый. Ли Вон, чувствуя облегчение от того, что обнажил всё, что он действительно хочет, прячет лицо в шее Цезаря, безумно смущаясь и шепча блондину в кожу. — Если это не угрожает моему здоровью... Я хочу от тебя сына, Цезарь... В этот момент что-то в Цезаре резко изменилось, при этих словах его сердце так забилось, что он не смог сдержаться. Что-то внутри него нанесло последний удар по его сопротивляющемуся и эгоистичному сердцу, что не позволяло ему позволить себе разделить Ли Вона с кем-либо еще. Крепко обняв его, он не знает как реагировать на такие слова. — Я не знаю, как быть настоящим отцом, но, пожалуйста, держи меня за руку, пока я не стану достойным этого звания. Слушая Цезаря, воображающего себя отцом, Ли Вон дает ему почувствовать, что все уже решено и пути назад нет. — Тогда давай станем родителями. Адвокат наконец-то улыбнулся после стольких подавляемых страданий.Глава VII
7 апреля 2024 г. в 14:29
"То, что я когда-то сказал в шутку, на самом деле сбылось..."
С горечью подумал Цезарь, наблюдая, как эконом-классом простого коммерческого рейса любовь всей его жизни направляется прямиком в Южную Корею.
Нахмурившись и сжав кулаки, он разворачивается и идет прямо к своему матово-черному седану. Когда он сел в машину, он еле смог сдержать тысячу и одно проклятие, которое проносилось у него в голове.
"Я не понимаю, почему ты так легко смирился с прерыванием беременности.
Я не понимаю, почему ты просто решил уйти и оставить меня.
Я не понимаю, почему ты всегда изолируешься и выскальзываешь из моих рук."
Схватив лицо похолодевшими руками, обтянутыми черной кожей, он попытался сдержать накатывающую истерику, смешанную с неуверенностью и недоверием.
Ровно до того, пока сообщение не пришло ему на мессенджер.
"Ли Вон: Всего доброго, любовь моя. Я позвоню тебе, когда приеду."
Когда Цезарь прочитал эти короткие слова, написанные самым простым, но самым красивым способом, он почувствовал, как будто каждый фрагмент его разума снова объединился в целое, очищая его от леденящих кровь негативных мыслей, и превращая в прекрасный пузырь любви, который заставлял его плавать среди своих чистейших чувств.
— Как мило, Ли Вон, — выпустив долгий вздох.
По прошествии нескольких часов, Ли Вон немного отдохнул в поездке, и в итоге надел бежевый шерстяной свитер Цезаря, поскольку именно его запах больше всего успокаивал его чувство тошноты. Когда он открыл глаза, то понял, что скоро прибудет в свой родной город, и что-то, глубоко в его сердце, принесло ему немного покоя.
Его охватила ностальгия.
"Я приехал, мама..."
Выходя из самолета, он медленно шёл по коридорам аэропорта, формируя мысли у себя в голове и не замечая никого вокруг.
"Мама, ты сможешь поверить во всё, что я тебе скажу? Ты тоже испытала это на собственном опыте со мной, но... Я не знаю, что и думать, мама. Ты мне нужна..."
Ли вон глядел вниз, слушая, как катятся колеса его чемодана. Покидая аэропорт и чувствуя, как в горле усиливается сухость, он напоминает себе позвонить Цезарю, продолжая пользоваться бесплатным пятнадцатиминутным Wi-Fi, который в Корее всегда предоставляют различные учреждения, и берет трубку. Как ни странно, вдалеке он слышит мелодию телефона, ожидая, пока Цезарь ответит на его звонок.
— Да?
Услышав голос Цезаря, Ли Вон испытывает странное ощущение, что этот глубокий и густой голос ближе, чем он себе представляет. Он поднимает глаза и первое, что видит перед собой — своего возлюбленного, стоящего с телефоном в руке.
Удивленный Ли Вон широко открывает глаза и по инерции продолжает отвечать ему по телефону.
— ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?!
Цезарь спокойно также ответил ему в трубку:
— Я не мог отпустить любовь всей своей жизни, зная, что я ей нужен.
Ли Вон, услышав столь резкие высказывания, настолько краснеет, что не может даже правильно сформулировать следующие предложения, которые хотят произнести его губы. Он лишь остается неподвижным, наблюдая, как мужчина ростом в 2,15 метра, обладатель глубоких, проницательных и холодных серо-голубых глаз, смотрит только на него в этой толпе. А люди поворачивают головы в противоположную сторону, смотря на Цезаря и отмечая, какой он поразительно красивый джентльмен, словно киноактер в элегантном костюме. Ли Вон замечает, как всё вокруг будто происходит в замедленной съемке, на мгновение его разум наполняется мыслями: разочарование от осознания того, что он не сможет убежать от этого волка, было более чем реальным, но в то же время, его сердце в груди билось так сильно от того, что человек, которого он любит, так заботится о нем, что последовал за ним в Корею. Бросив чемодан и положив телефон в карман, он закрывает глаза и просто ждет того, что ему так хотелось почувствовать. Цезарь в этот момент подходит к нему, крепко обнимая. Мгновенно, совершенно не особо заботясь о общественном мнении и месте, где они находятся, он хватает покрасневшие щеки Ли Вона пальцами и медленно поднимает его лицо, даря теплый поцелуй.
Адвокат, чувствуя, как теплые губы Цезаря прильнули к его губам, словно самое сладкое лакомство, решает просто принять страстное приветствие блондина. Это удивительно для самого Ли Вона, так как он обычно не приемлет подобного рода демонстрации привязанности на публике, но потребность в его тепле настолько велика в пределах тех душевных пропастей, которые были у него в течение всего полета, что он уже не заботился об стальном мире. Его интересовал только его мир.
Он поднял руки к плечам Цезаря и прошептал в губы возлюбленного:
— Не оставляй меня снова одного.
Удивленный Цезарь тонко улыбается, видя сладкий жест своего упрямого тигра.
— Никогда, любовь моя.
Красивую сцену увидели сотни любопытных туристов, которые подумали, что это что-то вроде романтической сцены из очередной корейской дорамы, но на самом деле, вокруг не было ни камер, ни актеров. Иногда реальность превосходит вымысел.