Невозможное произошло

В тот день Ли Вон чувствовал себя настолько физически и морально истощенным, что у него не было сил думать о том, что делать. Со своей стороны, Цезарь решил отвезти его в свой особняк, чтобы дать ему отдохнуть. Шли часы, и хотя Ли Вон хотел заснуть, его борьба с подушкой была тщетной. Ни тончайших шелковых простыней, ни нежнейшего гусиного перо в мягчайшем одеяле, защищающем от безжалостных зимних холодов, было недостаточно, чтобы дать ему необходимое спокойствие. Это было напрасно, потому что он не мог найти сон благодаря комфорту, который предлагала кровать: это его разум не позволял ему закрыть глаза. Все те слова, которые доктор не переставал произносить, эхом отдавались между образовавшимися один за другим ментальными просветами. Сильное давление время от времени проходило сквозь его грудь, заставляя его задыхаться, как будто лишая его способности дышать самостоятельно... Между каждой секундой ударов сердца. Были времена, когда ему становилось очень жарко, хотя в комнате было прохладно, и он стаскивал с себя одеяло вовсе. Иногда холод охватывал его от кончиков пальцев ног до щек, и он только и делал, что катался по кровати. Подсчёт овец до двух ста не давал ему утешения в поисках сна, и хотя, в некоторых случаях, Цезарь приносил ему ромашковый чай, он казался Ли Вону обычной водой, поскольку глаза его так и не закрылись. "Не то, чтобы я не хочу этого понимать, просто для меня это невозможно... Случилось невозможное?" Он спрашивает себя снова и снова, время от времени проводя сильными руками по животу. Когда он, наконец, смог заснуть, в момент его спокойствия вторгся кошмар, в котором он почему-то чувствовал себя неудавшимся научным экспериментом, где конечным продуктом оказался провал: его больной ребенок, родившийся с генетическими заболеваниями, которые заставили его выглядеть физически изуродованным. Открыв глаза, он не закричал, не проклял и не отрекся от сна, Ли Вон просто смотрел в потолок и думал. Так будет продолжаться ещё долго? Приложив все усилия, он понял, что теперь его преследует что-то более сильное ━ тревога. Закрыв глаза, он сделал сильный вдох, а затем выдохнул через рот. Время, казавшееся бесконечным, уступило место яркому рассвету, и Ли Вон, едва почувствовав, что наступил день, оделся как можно теплее и отправился на прогулку по бесконечному двору, который был у Цезаря сзади его особняка. Прогуливаясь, он увидел, как на листья кустов все еще падают снежинки, он даже начал детализировать взглядом то, как листья некоторых цветочных кустов кристаллизировались из-за холода. Дорожка была идеально чистой, поэтому он мог идти по ней, не опасаясь поскользнуться, но даже при этом он чувствовал, как его туфли при каждом шаге соскальзывали с носка. Скользко. Короче говоря, Россия навсегда останется очень холодной страной. Это было сказано тихо между зубами. Сильный холодный ветерок услышал его шепот, и, чтобы охладить темные круги под глазами, он энергично приветствовал адвоката, делая его щеки еще более красными, чем обычно, поэтому он взял шарф и сильнее прикрыл им лицо. — Не люби меня так сильно, мать-природа, — бросил он тонкий саркастичный комментарий. При этом он чувствует тепло кого-то знакомого, который сейчас стоит у него за спиной, укрывая плечи черным шерстяным пальто. Именно Цезарь, не сказав ни слова, мог увидеть целую поэму, нарисованную на нынешнем выражении его лица. В то время, как Солнце находится всего в нескольких минутах от того, чтобы прояснилось голубое небо, некоторые его лучи уже казались достаточно яркими, чтобы осветить платиновый цвет длинных ресниц Цезаря, а также небритую однодневную бороду на его лице. — Ты спал? Ли Вон, подняв голову и присмотревшись к нему, заметил, что он не единственный, у кого темные круги под глазами. Усталый взгляд Цезаря был ему очень знаком. — Нет. Но спасибо, что предоставил мне пространство. Цезарь просто молчал, глядя на грустное лицо Ли Вона. — А ты спал? — Не так уж и много. — Ты растрепан. Это редкость для тебя, красавчик, — поморщившись, он поднимает руку, чтобы расчесать полузапутавшиеся пряди его светлой чёлки. — Давай немного поспим вместе. — Мне больше не хочется оставаться в постели. — Тогда давай позавтракаем. — У меня нет аппетита. — Что ты хочешь делать тогда? — Я не знаю. Погибать?... — Ты выносливый. Ли Вон лишь тонко улыбается и решает его обнять. — Просто... Не изолируйся, ты в этом не одинок, — блондин ласкает его мягкие волосы, которые проходят сквозь пальцы, как шелк, и далее молча целует лоб. — Я хочу на время поехать в Корею. Услышав это, Цезарь снова почувствовал дрожь в груди. — Здесь ты в большей безопасности. — Я хочу возложить цветы для своей матери. Цезарь глубоко вздохнул и не знал, что сказать. — Я не спрашиваю твоего разрешения. Я тебя уведомляю, — отстраняясь от него. — Я здоровый и вменяемый человек, ты это слышал. Доктор сказал, что со мной все в порядке. Мне нужно лучше следить за своим питанием, чтобы я мог безопасно поехать в Корею. — Почему бы тебе не подождать, пока ты немного стабилизируешься? — Я в порядке. Я не могу остановить свою жизнь. Я не буду думать обо всем этом. — Мы об этом не говорили. Услышав эти слова, Ли Вон чувствует, что его нервы постепенно начинают сдавать. Отвернувшись, он решает не затрагивать эту тему. — Ты в положении. Ли Вон прерывает его. — Пожалуйста, не говори этого. — У тебя будет сын, — немного нахмурившись, он подчеркивает реальность. — Наш сын. Услышав окончание его реплик, Ли Вон закрывает глаза, сжимая толстую ткань пальто, закрывающую его грудь. — Я не знаю, смогу ли я с этим справиться, — тяжело вздыхая. Цезарь, наблюдая, как Ли Вон пытается не дрожать перед ним, вновь произносит комментарий, который, как свинец, врезается в мысли адвоката: — Я бы предпочел, чтобы ты не имел того, что причиняет тебе столько страданий. Вчера вечером я прочитал все исследования, которые опубликовал этот доктор, и среди случаев, которые он рассматривал, были те, когда он вполне реально делал аборты забеременевшим мужчинам. Ли Вон глядел в презрительные глаза Цезаря, которые, как лед, отражают холодное отношение к ситуации. — Что-то подобное не приходило мне в голову. — Если ты не хочешь это иметь, то это вариант. Я не буду тебя заставлять ничего делать. Ли испускает тонкую ироническую усмешку, вспоминая свое болезненное прошлое с Цезарем, и одновременно иррационально чувствуя, как горит шрам на животе. — Значит, жизнь этого ребёнка оборвется. Цезарь смотрит на него, не особо понимая смысла слов, составленных между его губами. — Конечно, ты не поймешь смысл жизни, если для тебя это что-то неважное. — Для меня важно, чтобы с тобой все было хорошо. И если это заставит тебя чувствовать себя нормально, то это выход. — Цезарь, независимо от того, будет ли у нас ребенок или нет, отныне ничто не будет прежним. — Ты будешь держаться от меня подальше, верно? — Даже если я спрячусь на краю Земли, ты все равно найдешь меня. — Я бы тебя отпустил... Услышав это, Ли Вон на мгновение удивляется, но Цезарь ещё не закончил предложение. — ...но, в конце концов, я буду искать тебя, даже если ты будешь в самом Аду. Ли Вон, видя муку, которая теперь отражается во взгляде Цезаря не из-за ребенка, а из-за того, что он мог отстраниться, испускает протяжный вздох. "Чего еще я мог от тебя желать?... Если, в конце концов, мне в тебе это нравится." Выпустив долгий вздох, адвокат проговорил: — Я приму решение позже. — А пока ты пойдешь? — Да. Цезарь, нахмурившись и стиснув челюсти, не говорит ни слова. — Я поговорю со своим отцом и скажу ему, что буду в Корее некоторое время. — Ты расскажешь ему о ребенке? — Думаешь, я настолько сумасшедший, чтобы сказать ему это? Я не намерен нести ответственность за объявление новой войны между вами. Убери это выражение лица, ты будешь знать мой адрес и сможешь приехать, если захочешь навестить меня. Просто дай мне пространство, я хочу увидеть что-то иное, чем этот вечный белый пейзаж. Меня охватывает холод России. Вздохнув, Цезарь пытается сохранить самообладание. — А если тебе станет плохо? Ты останешься один, я должен быть рядом с тобой, — он аккуратно взял его правую руку и переплел его пальцы со своими. — Я сильнее, чем ты думаешь. — И ещё упрямый. — Хотел бы ты стать отцом? Цезарь, услышав эту фразу, не знал, что сказать. Он никогда по-настоящему не представлял себя отцом и не имел четкого представления о том, каким должен быть настоящий отец: он знал лишь холодный и жестокий взгляд Саши, который заставлял его стать будущим наследником мафиозной организации. — Я не знаю, что сказать по этому поводу. — Я тоже, у меня никогда не было отца, который бы направлял меня или заботился обо мне. Хотя, в этом не было необходимости: моя мать знала, как быть в обеих ролях одновременно. Если у меня родится ребенок, я полагаю, мне придется воспитывать его так, как я считаю нужным, и именно так меня научила моя мать. Цезарь молча просто слушает слова Ли Вона, размышляя о глубине, которую несет в себе слово «воспитание». Ли Вон удивился тем, что не услышал никакого мнения от Цезаря, поднимает глаза, чтобы попытаться понять его. — Я не лучший в этой теме. Меня взрастили, чтобы я был оружием. — Твое детство сильно отличалось от моего. Они оба начинают медленно идти по садовой дорожке, крепко держась за руки. — Мне жаль, что ты не был счастлив. — Это сложно объяснить. — Я боюсь, что в конце концов ребенок родится больным... — Тогда лучше его не иметь. — Ты решаешь все проблемы, искоренив их, верно? — Меня так учили. — А если я скажу «да», что произойдет? Должен ли я заботиться о себе, как женщины, чтобы быть с тобой? Я очень сомневаюсь, что ты используешь презервативы... такого размера. "Таких размеров не существует, там будет привязан мешок для мусора." — Пфф... Ахахаха! — адвокат прикрыл рот рукой. — Над чем ты смеешься? — Ни над чем.. — Наконец-то я вижу твою улыбку. Ли Вон смотрит вверх и изучает выражение лица Цезаря. — Есть такая вещь, как вазэктомия , и если мне придется это сделать, чтобы предотвратить дальнейшие осложнения, я это сделаю. — Ммм... Ты действительно сможешь? Не слишком ли это поспешно? Нет ли в вашей организации семейной традиции с наследником? — Я намерен это изменить. — Как? — Человек, который достоин быть Царем, должен это заслужить, независимо от того, моей крови он или нет. Когда Ли услышал эти слова, он был удивлён: в его голове пронеслось множество мыслей, но без ясности. — Я ценю, что у тебя есть несколько решений этой проблемы. Очевидно, что ты не прохлаждался в постели. "В отличие от меня, которому снились только бесполезные кошмары..." — Я должен что-то с этим сделать, иначе потеряю тебя. — Ты не потеряешь меня. Мы пообещали друг другу, что с того момента будем вместе. Цезарь поднимает руку Ли Вона и нежно целует его пальцы. — Тогда отправляйся в Корею. Ли Вон, услышав эти слова, подходит к Цезарю и целует его руку в ответ. — Я обещаю позвонить тебе, если ты мне понадобишься.