Невозможное произошло

      Вскоре после того, как Михаил узнал, что его сын в настоящее время переживает трудную ситуацию, с которой нужно справиться, он решил навестить Ли Вона. Не позвонив, не предупредив, никому не сообщив, как обеспокоенный старый отец, он собрал небольшой чемодан и сел в самолет прямо в Южную Корею. Благодаря информации, которую собрал Владимир, он смог узнать адрес своего сына, и хотя страна вызывала у него сильную тоску по дому, он старался сосредоточить свои мысли на одной цели. И как будто сама жизнь знала, какие шаги предпринял этот отец: он понял, что в нескольких кварталах от того места, который указали Google-карты, было здание, где жил Ли Вон, столкнувшись с ним в кафе, в котором он ел десерт. Михаил, увидев своего сына, который выглядел светлым и спокойным, очень обрадовался, поэтому решил подойти к нему и сесть рядом лицом к лицу. — Привет, сынок. Ли Вон же ничуть не удивился, он посмотрел на него так, словно точно знал, что в тот же день он встретится со своим отцом. — Доброе утро... — Я так рад тебя видеть. Прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз. — Да, прошло много времени, — адвокат продолжал есть свою утреннюю слабость. Михаил, как всегда, чувствуя суровое отношение сына, с таким усилием наблюдает за тем, что тот ест: — Пирог с яблоками и корицей... Суён любила этот десерт, когда была беременна тобой. Услышав это, Ли Вон удивляется и перестает жевать, подумав про себя: "Я думал, что это пристрастие происходит из-за вкусов Цезаря..." — Но как только ты родился, он быстро наскучил ей, что она больше не ела его никогда. Ли Вон немного смутился, когда папа смотрел ему прямо в глаза, поэтому решил отвернуться. — Ты такой же румяный, какой была она, когда была беременна тобой. Я рад знать, что с тобой все в порядке, сынок. — Ты был с ней во время ее беременности. — Она была самым счастливым человеком на свете, и в то же время очень боялась. Ли Вон взял салфетку, чтобы вытереть ею губы. — Мы здесь не для того, чтобы говорить о прошлом. Так что давай сразу перейдем к делу. — Я знаю, что тебе не нужна моя поддержка во всем этом. Но скажи мне, сынок, как ты себя чувствуешь? Ли слушал эти мягкие слова своего отца и немного задумался. Не о том, что этот человек беспокоится о нем, а о том, что слово «сын» скоро будет использоваться Цезарем ровно так же, как и Михаилом. Тяжело вздохнув и продолжая размышлять, он колеблется: стоит ли немного сократить границы, которые он имел с отцом, или соблюдать с ним ту же дистанцию, что и до сих пор.       Но что-то мгновенно делает его разум пустым. Его маленький ребенок пошевелился и ударил ногой в живот. Это было незаметно со стороны, но Ли Вон отчетливо это почувствовал. Он широко раскрыл свои почти чёрные глаза, которые светились ярким светом, и красиво лучезарно улыбнулся. — Ооо, привет, детка, — глядя на свой выпуклый живот с выражением лица настолько деликатным и возвышенным, что Михаил созерцал это, будто совершенное произведение искусства, которое их любовь с Суён смогла принести в этот мир. Он с улыбкой сообщает сыну: — Видимо, он хочет поздороваться со своим дедушкой. Ли резко и удивлённо поднимает глаза, когда слышит слово «дедушка». Его щеки в миг покраснели. — Ты чувствуешь себя очень важным, да? — Ха-ха-ха, я рад, что все хорошо.       Он несколько недоверчиво смотрит на своего старого отца, у которого, кажется, нет никаких задних намерений, поэтому, нежно погладив свой живот, он медленно встает. Несмотря на то, что он уже на шестом месяце, и его живот теперь гораздо заметнее, он умудряется скрывать его свитерами, которые в два раза больше в размере, а также мешковатыми пальто, хотя этот трюк скоро ему уже не поможет. Глаза, не привыкшие к былой фигуре Ли Вона, ни за что не заметят, что он изменился, ибо это было похоже на большую прибавку в весе. Беременного мужчину еще трудно представить, так что он так или иначе хорошо маскируется. — Что должен сделать старый отец, чтобы завоевать твоё доверие в этой ситуации? — Я хочу справиться с этим наилучшим образом, не привлекая внимания. А ты этому полная противоположность. — Если я знал, как держать тебя подальше от этого мира на протяжении стольких лет, ты думаешь, я не смог бы сделать то же самое со своим внуком? — Не сравнивай уход с защитой. — Есть тонкая грань, которая проходит между этими словами, сынок. И я думаю, что сейчас ты поймешь это лучше. — Я сказал тебе, что мы здесь не для того, чтобы говорить о прошлом. — Верно, давай перейдем к делу, — Ломоносов глубоко вздохнул и продолжил, сжав кулаки. — Цезарь попросил меня привезти тебя обратно в Россию, чтобы ты был под моей защитой до конца беременности. Ли Вон с любопытством наблюдает за выражением лица своего отца, который, несмотря на раздражение, разочарование и беспомощность, соглашается произнести имя своего «зятя» во всем построенном им предложении. — Я знаю, но мне кажется, уезжать отсюда в Россию ещё рискованнее... — Там я могу защитить тебя, не мешая никому. — А мужчины в твоей организации? — Я позабочусь о Владимире, чтобы защитить тебя на безопасном расстоянии, чтобы он не вмешивался в твою жизнь и не знал больше, чем необходимо. Ли Вон начинает все это раздражать, что ему приходилось больше скрываться и беспокоя своей личной жизнью других. — Цезарь придет за тобой более показным образом, если ты не пойдешь со мной. Резко подняв голову, Ли Вон смотрит на отца. Очевидно, он попал в самую точку, и следовало ожидать, что Цезарь — это человек, который преследует то, что он считает «своим», не желая получать в ответ «нет». — Я знаю... Мои сумки собраны в квартире. Михаил после встал со стула, как и его сын, и когда они начинают идти рядом, отец говорит ему: — Для меня это сложно, но у тебя есть моя поддержка, сынок, — он положил руку на плечо Ли Вон, который, услышав эти теплые слова, чувствует легкий покой и тепло в груди, и тихо прошептал: — Спасибо, отец.

***

      В следующую ночь они прибывают в Россию, становясь гораздо ближе друг к другу. Поездка помогла им еще немного растопить лед, и хотя она была сложной, их разговор сумел снять напряжение. Приехав в Москву, Ли Вону трудно не думать о Цезаре и о том, что он, возможно, делает прямо сейчас, проверяя свой телефон, чтобы узнать, были ли от него звонки или сообщения. А когда он увидел, что у него их нет, то подумал о том, стоит ли ему сообщить о своём возвращении, или нет? "Лучше его не беспокоить... Он бросит все, чем занимается, чтобы прийти ко мне..." Он убрал свой мобильный телефон в карман брюк. Позже, прибыв в дом, который, по мнению его отца, был лучшим местом для его укрытия, он был впечатлен тем, насколько комфортно тот выглядит. — Я удивлен, что это не излишне показной особняк, — наблюдая за тем, как входит один из самых доверенных людей Михаила с его чемоданами. — Осмелюсь сказать, что у тебя те же вкусы, что и у Суён. Михаил хранит молчание в том месте, которое он тайно приготовил для своей любимой жены много лет назад, но которое в конце концов так и не смог ей подарить. — Надеюсь, тебе понравится. Это небольшой дом с двумя спальнями и собственным камином. Он на моей территории, как видишь, соседей у ​​тебя нет. Ли Вон посмотрел в окно, разглядывая красивый лесной пейзаж, полный огромных сосен. — Не похоже, что он так близко к городу, я удивлен его хорошим расположением. — Это потому, что твоя мать любила природу, но не была так далека от цивилизации. — Так ты построил его для моей матери? — В конце концов, вам было безопаснее жить в Корее. Услышав это, Ли Вон опускает взгляд, лаская свой живот. — У меня есть группа безопасности, которая знает, как передвигаться по этой территории, не беспокоя, и в случае чего защитит вас. Кроме того.. Я хотел бы быть здесь с тобой. — Твой дом настолько небезопасен, что мы не можем в нем находиться? — Не уверен, но на тебе будет больше глаз и ушей, чем мне хотелось бы. — Я понимаю.., — тяжело вздохнув, он садится на удобную и просторное, изящное, темно-коричневое и кожаное кресло. — Я знаю, как позаботиться о себе. Тебе не обязательно оставаться здесь. Я могу всё сам. Более того, теперь, когда мой дискомфорт немного утих, я возобновлю часть работы, которую приостановил. Я должен занять свой ум, иначе я сойду с ума в этих стенах. — Ну, а как насчет того, чтобы я приходил три раза в неделю? — Это придаст тебе душевное спокойствие? — Да. — Хорошо. Подчиненный Михаила отчитался, что чемоданы распакованы и комната готова к использованию. Михаил сказал ему, что он может подождать снаружи. — Я хочу принять ванну.., — он медленно встал. Михаил подошёл к сыну и взял его за руку, чтобы помочь ему. "Почему?.. Почему мой единственный сын должен пройти через это? Спрячься, чтобы к тебе не относились как к..." Ли Вон берет отца за руку и опирается на него, наблюдая за ним. — Не волнуйся, — смотря в его глаза своими глубокими черными и бездонными. Он взял руку отца и положив ее себе на живот. Михаил какое-то время просто не знал, что делать, находясь в шоке. — Он твой внук. И даже если тебя это не устраивает на 100%, это не изменится, как не изменится и тот факт, что ты мой отец. Это правда, я — мужчина. Это не должно происходить со мной, но... Так захотела жизнь. И поскольку я люблю этого человека, мне пришлось взять на себя эту ответственность. Михаил, внимательно выслушав самые искренние слова и чувства своего сына, лишь промолчал. Это правда, это не ложь. Он мог почувствовать это своей рукой: его сын — беременнен. И это не изменится только потому, что он не знает, как это принять. — Я только попрошу, чтобы ты держал этого малыша подальше от семьи Сергеевых. — Я никогда не позволю ему вырасти в той же среде, в которой вырос Цезарь. Удивленный, услышав имя, произнесенное губами его сына, Михаил решает поднять глаза и увидеться с ним лицом к лицу. Ли Вон же в ответ тонко улыбается. — Он сын Цезаря и Ли Вона, а не Сергеевых и Ломоносовых. Он будет обычным ребенком, таким же, каким меня вырастила мама, и, если захочешь, ты сможешь поделиться с ним тем, чем не смог поделиться со мной. Михаил, услышав эти слова, не смог сдержать слез, крепко обнял своего любимого сына, который подарил ему сладкое дыхание прощения, которого он так жаждал в течение многих лет.       Тем временем Владимир несколькими минутами раньше прибыл в место, куда он не осмелился войти из-за разговора, который слышал снаружи. Он решил просто остаться снаружи, рядом с дверью и молча охранять, скрестив руки на груди. Тайно вздыхать, слушая сладкие слова человека, который заставил его открыть глаза на реальность, которую его сердце не понимало. Позже Михаил попрощался с сыном и сообщил, что завтра утром придет к нему в гости. На выходе он столкнулся с Владимиром. — Итак, ты пришёл. — Я волновался за Вас. — Я уже сообщил Царю адрес, по которому находится мой сын, — он вздохнул с некоторым подозрением. — Это действительно было необходимо? Меня более чем достаточно для этой работы. — Ты руководитель организации, я не могу обременять тебя таким количеством обязанностей, — Ломоносов двинулся к своей машине, пока его подчиненный открывал дверь. — Охрана готова по всему периметру. Я проследил, чтобы в доме ничего не пропало. Даже отопление идеальное. У меня все под контролем. Михаил посмотрел на Владимира, пока тот говорил. — Эммм, что-то случилось? — Не говори мне, что ты любишь моего сына... Когда Владимир услышал это фразу, он остался потрясен. Он почувствовал, как его сердце начинает сильно биться, и как бы ему ни хотелось высказать категорическое отрицание, инстинкты его подводят. Михаил, качая головой и слегка улыбаясь, похлопывает его по плечу. — К сожалению, мой сын не смотрит ни на кого другого, кроме этого парня... Так что, забудь об этом. Печальный мужчина оборачивается и видит дом, который был позади него. Владимир: Я знаю... И с большим уважением позабочусь о Вашем сыне, Босс. Как Вы заботились обо мне. Отдохните, чтобы я мог прийти к Вам завтра. — Ха-ха-ха... Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. Они оба сели в машину, чтобы покинуть дом.       Ли Вон воспользовался возможностью принять расслабляющую ванну в теплой воде и таким образом немного рассеять ощущаемый им холод. "Теперь, когда я вернулся в Россию, какие действия мне следует предпринять? До конца беременности осталось еще три месяца, живот уже стал проявляться, я не могу и дальше его скрывать мешковатой одеждой. Я не думаю, что у меня есть шанс выбраться отсюда. Насколько я знаю, периметр этого места охраняют подчиненные моего отца. Но много ли они знают о моем положении? Кроме этого... Мне нужно пойти к врачу на очередное обследование... И..." На ум тут же приходит отец его сына. Нахмурившись, он опускает руку на живот, чтобы погладить его, тяжело вздыхая. "Я скучаю по тебе... Не могу поверить в то, насколько чувствительным я стал... Ты сделал меня слишком зависимым от тебя... Даже десерты не имеют одинакового вкуса, когда я ем их в кондитерских. Я так же признаю, что еда, которую я готовлю, воняет, но этого я никогда тебе не скажу... Я хочу тебя увидеть... Разве ты не знаешь, что я уже здесь?" Ли Вон покачал головой. "О чём я думаю? Он, наверное, очень занят..." В конце длительной водной процедуры в ванной, он решает выйти и вскоре после того, как вытерся и оделся, ушёл на кухню и наткнулся на холодильный шкаф, полный всевозможных ингредиентов, упакованных десертов и закусок. — Как всегда, всего слишком много. Он взял с собой зеленое яблоко и съел его, смотря телевизор. И вскоре вовсе заснул. В эту ночь ему пришло в голову множество незавершенных мечтаний, особые моменты которых в детстве он разделял со своей матерью. В три часа ночи он почувствовал холод спиной, от которого проснулся в дрожи, а когда оглянулся, там уже никого не было. Просто пустое пространство, которое уже покинул кто-то с серебристыми глазами и платиновыми волосами. — Ненавижу скучать по тебе... Он разложил подушки так, чтобы заполнить пустое пространство, и чувствуя себя в гнезде, в котором спина была тепло укутана. Когда он, наконец, снова расслабляется, холод снова играет с ним злую шутку, и хотя отопление включено, он чувствует, что у него мерзнут ноги. «Ненавижу зиму России», — думал я между сном и бодрствованием. По мере того, как он засыпал, его разум начал рассеиваться, а тело медленно ощущало знакомое тепло, которое заставляло его мирно спать всю ночь. На следующий день, просыпаясь, он почувствовал, как его с большой заботой и лаской обнимают знакомые руки и, еще не открывая глаз, тонко улыбаются. — Тебе потребовалось время.., — сказал Ли Вон шепотом. — Главное – никогда не терпеть неудачу, — Цезарь поцеловал его плечо, нежно опуская руку под одеяло, чтобы погладить живот возлюбленного. Медленно приоткрывая глаза, Ли Вон чувствует, как его ласкают теплые руки мафиози. — Я буду тут каждую ночь. Ли Вон, услышав это, немного оборачивается, чтобы наконец увидеть Цезаря своими собственными глазами. — Ты сможешь?... — он поднял руку и стал ласкать его щеку ладонью. — Теперь, когда ты здесь, я могу сделать это и даже больше. Сергеев чмокнул его в лоб, опуская руку на поясницу Ли Вона, чтобы медленно прижать его к себе. Адвокат чувствует, что приближается к груди Цезаря, лучше прижимается к ней и снова закрывает глаза. Вдыхая аромат своего партнера, который постепенно успокаивает его, что он закрывает глаза и засыпает еще на некоторое время. В то время как Цезарь легко улыбается, созерцая спокойное выражение лица брюнета, когда он спит на его груди. На утро Ли Вон наконец просыпается и обнаруживает, что кровать снова пуста, и это становится для него некоторым неприятным сюрпризом. "Интересно самому себе, это был сон?.." — медленно поднимаясь с кровати и надевая шерстяные тапочки. Он вышел в гостиную дома, в котором, слава Богу, не было лестницы, так как в этот момент он проклинал её, когда наступала очередь подниматься или спускаться по ней. Когда он вышел, то услышал несколько знакомых голосов, и на удивление он был не один, как думал. — Кто тебе сказал, что мой сын любит есть такие яйца? — Вы можете перестать кричать? — Цезарь обжаривал яичницу, которую он готовил для Ли Вона, потому что знал, что в любой момент его тигр проснется с огромным аппетитом. — Не добавляй так много соли, я читал, что это вредно для ребенка. Цезарь, нахмурившись, пытается сдержать желание разбить сковороду о голову старого льва, но тут же его мысли перебивает голос. — Что вы двое делаете? Михаил мгновенно видит своего сына в пижаме: его беременность становится еще заметнее, и он не может не вспомнить Суён. — Доброе утро, сынок. Извини, если мы тебя разбудили. — Ты проснулся как раз вовремя, — подавая яичницу с французскими тостами и беконом. — Кто бы не проснулся от таких криков? — брюнет сел завтракать. — Почему ты здесь? — Я же сказал тебе, что приеду в гости, чтобы позаботиться о тебе. — В этом нет необходимости, пока я здесь, — Цезарь и Михаил посмотрели друг друга сильным, устрашающим взглядом. — Точно, тебе пора уходить. Я должен провести время со своим сыном. Цезарь сжимал деревянную лопатку, которой он готовил завтрак, до хруста в его кулаке. — Достаточно вам. Если вы собираетесь оставаться здесь, то с этого момента ведите себя хорошо, иначе я выгоню вас обоих из дома. Цезарь, глубоко вздохнув, пытается совладать с собой, надев на Ли Вона длинный шерстяной халат и поцеловав в его щёку: — Хорошо... Михаил разъяренный, видя такую ​​сцену, сжимает кулаки, но, увидев лицо Ли Вона, тоже сдается. — Это вкусно... Наконец-то спокойно поем. — Я рад это слышать. — Кстати, малыш уже сделал первые толчки. Цезарь удивлен, услышав такую ​​новость, и не может не сесть рядом с Ли Воном. — Правда? Когда это было? —его полные любопытства глаза сияют ярче обычного, глядя на адвоката. А тот, улыбаясь, лишь осторожно ласкает щеку любимого, чтобы немного его успокоить. — Это было вчера утром. Я чувствую себя хорошо, так что успокойся. — Блин, я пропустил это.., — вздыхая и опуская взгляд вниз на живот. — Я уверен, что с этого момента он не перестанет это делать. Так что ты ничего не пропустил. Он нежно ласкал светлые шелковистые волосы. Почувствовав теплое прикосновение возлюбленного, Цезарь не может не прикрыть глаза от удовольствия и не улыбнуться. Михаил вздыхает, видя такое проявление чувств. Хоть ему и это неприятно, но в каком-то смысле он чувствует облегчение, видя, как Цезарь изо всех сил старается присматривать за его сыном. — Тебе следует сходить к врачу, как Цезарь мне объяснил. — Да, мой осмотр запланирован на эту неделю. — Тогда я пойду с тобой. — Хватит уже, я пойду с ним. — Как ты собираешься это сделать, не привлекая внимания? — Вы правы, но отец, ты также можешь привлечь внимание... Так что не волнуйтесь, я пойду один. — НЕТ! — эти оба мгновенно реагируют и вскрикивают. Ворча, Ли Вону ничего не остается, кроме как промолчать. — Как насчет того, чтобы вызвать врача и он бы пришел сюда и проверил тебя? — У меня нет проблем с его приездом. Я позвоню ему прямо сейчас. — Если ему нужно взять с собой какое-то специальное оборудование, я могу купить его и оборудовать для него другую комнату. — Для меня это звучит идеально. — Вот, вот, вот, с каких это пор вы двое планируете такие вещи?! Не кажется ли все это огромным преувеличением? — Он мой сын. — Он мой внук. Они оба смотрят друг другу в глаза и хмурятся, услышав слово «мой». — Это будет хаос.., — адвокат покачал головой. Позже в тот же день Цезарь смог пригласить врача, который ведет беременность Ли Вона. Доктор Антонелли очень хорошо подготовленный человек, он без проблем согласился провести консультацию дома и привезти с собой портативный УЗИ-аппарат. Со своей стороны, Михаил был удивлен тем, насколько удобны сегодняшние технологии. Доктор находился рядом с Ли в его комнате и выполнял рутинное УЗИ, очень обрадовался, увидев на маленьком экране идеальное состояние ребенка. — Ваш сын растет в идеальных условиях, господин Ли Вон. Его ручки и ножки выглядят хорошо. Здоровое сердце и остальные органы. Вы уже почувствовали, как он двигается? — Да, вчера я что-то почувствовал, — Чон с удовольствием смотрел на экран. Снаружи в комнате находились два самых влиятельных лидера русской мафии, спорящие о том, кто должен войти в комнату первым. Как и ожидалось, Цезарь выигрывает битву. — Вы слишком самоуверенны, Ломоносов, — Цезарь схватил его за куртку. — Не забывай, что мой сын даже в таком состоянии, в безопасности благодаря мне, Сергеев. Он взял его в ответ за лацкан пиджака. В этот момент они услышали крик. — ЧТО?! Оба мужчины забывают свои абсурдные аргументы и бегут в комнату. — Что случилось? — Сынок, ты в порядке? — Аха-ха-ха, они правда о вас так заботятся, да? Ли Вон, неловко глядя на них, хмурится. — Уйдите отсюда!... Михаилу не потребовалось много времени, чтобы увидеть обнаженный живот своего сына, и он удивился, насколько он большой. Затем, глядя на монитор, он натыкается на сонограмму внука. Удивление было сверх всякой меры: можно услышать громкое сердцебиение плода. Цезарь не может не улыбнуться, приближаясь к Ли, чтобы взять его за руку. — Почему ты кричал? — Просто... Доктор дает мне некоторые... странные... рекомендации... — Осталось еще три месяца беременности, но мы не знаем, как они будут протекать. И будут ли протекать вовсе. — Это как? — Матка Ли Вона недостаточно сильна и велика, чтобы выносить девятимесячного ребенка. Возможно, нам следует сделать кесарево сечение немного раньше, чтобы у них обоих не было осложнений в будущем. — Я читал об этом. Даже женщины иногда преодолевают это. Мой сын – не единственный случай, когда ребенок может родиться преждевременно. Когда Ли узнает, что его отец читал о его случае, он немного удивляется. — Верно. Мы также будем постоянно следить за оставшимися месяцами. В идеале беременность продлится как можно дольше. Лицо Цезаря выглядит несколько мрачным. Он просто представить себе не мог, что им обоим может грозить опасность. Он никогда себе этого не простит. Увидев тяжёлый взгляд Цезаря, Ли Вон поднёс его руку к своим губам, нежно целуя её. — Все будет хорошо. Так что перестань беспокоиться. — Не знаю, поможет ли это. Но у твоей матери была прекрасная беременность. Я знаю, что это два совершенно разных случая, но у и Вона не было проблем при рождении, и он был очень спокоен во время беременности. Антонелли слушает важные слова будущего дедушки. — Отлично. Это, по крайней мере, хороший фон, который следует принять во внимание. Эта беременность действительно проходит чудесно с точки зрения ребенка. Будем надеяться, что Ли Вон такой же сильный и стабильный, как его мать. Ли Вон, услышав эти комментарии, несколько удивляется и краснеет. "Интересно... Сколько он на самом деле времени был с мамой?"       Цезарь, несколько ревниво, смотрит на Михаила, слегка нахмурившись. — Почему вы все еще здесь? Подождите снаружи. — Он мой сын, и я имею право на внука. — Это моя семья. — Ого, как хорошо эти двое ладят.., — доктор наблюдал за Ли, пока вытирает его живот, все еще мокрый от геля для ультразвука. — Ни в коем случае... они безнадежны. — Судя по тому, что я вижу, этого ребенка будут любить и дедушка, и отец. — У него будет все, что он захочет. Надеюсь, он похвалит своего дедушку, — Ломоносов гордо улыбался. Ли Вон в этот момент начинает задумываться, на кого мог бы быть похож его сын? Это было то, чего раньше он не принимал во внимание. — Главное, чтобы он был здоров, — Цезарь осторожно отстранился от Ли Вона. — Ему нужно подготовиться, поэтому покиньте комнату, — он открыл дверь. — Ты... сводящий меня с ума, мальчик, — Михаил неохотно выходил из комнаты. Он повернул голову в ту сторону, где лежит Ли Вон, чтобы сказать ему кое-что очень нежно. — Ты очень хорошо справился, сынок. Тонко улыбаясь, адвокат поднимает руку и ненадолго прощается со своим отцом, наблюдая, как Цезарь тоже решает дать ему пространство и выйти из комнаты. — Они… немного шумные, но приятно, что они здесь, — он рассматривал изображение своего сына, которое распечатал доктор. — Это именно то, что вам сейчас нужно — поддержка семьи. Ваш сын здоров, ваш организм прекрасно его вынашивает. Нам просто нужно продолжать наблюдать за вами. И помните об отсутствии ненужного стресса и давления. Понятно? — Понятно, доктор. — Прекрасно, — он начал убирать все свое оборудование, когда встал с места. — Не повредит сказать вам, что вы можешь позвонить мне с чем угодно и... В этот момент их прерывает звонок на телефон доктора со смешной мелодинй. — Ой, извините. Я на минутку. — Не волнуйтесь. — Алло? — ПАПА, КОГДА ТЫ ПРИЕДЁШЬ!? Хотя громкоговоритель не был включен, крики были слышны из маленького динамика телефона. — ТЫ ТАК МНОГО РАБОТАЕШЬ, ПРИДИ И ПОИГРАЙ СО МНОЙ! Тонкий голосок пятилетнего ребенка требует внимания занятого Доктора. Дальше на фоне звонка слышен тихий голос другого мужчины на другом языке, на этот раз на японском. Это был муж Антонелли. — Просто отдай мне телефон. Ведь ты знаешь, что нельзя в такое время звонить своему отцу, он занят работой. — НЕТ, ПАПОЧКА, ОТДАЙ МНЕ! Я СКУЧАЮ ПО ПАПЕ! Антонелли лишь слегка улыбается, слушая эту детскую истерику. — Милый, просто скажи ему, что я скоро вернусь. — Дорогой, извини, если он тебя прервал — Не волнуйся, увидимся скоро. Ли Вон смотрел на доктора с любопытством, так как все это последнее он слышал на японском. Так его семья японская? — Извините. — О нет, не волнуйтесь, дети, они такие, — Ли Вон осторожно встаёт с кровати, а Антонелли протягивает ему руку для лучшей поддержки. — Верно, проще всего их родить. А настоящее приключение начинается, когда вам нужно их вырастить. — Это... очень верно. Доктор, спасибо за все. Антонелли, тепло улыбаясь, вскоре после этого прощается и спешит на ответственную встречу, назначенную ему дома.       Когда Ли наконец выходит из комнаты, он сталкивается с семейной перепалкой. — Кто вам сказал, что вы можете купить одежду моему сыну? — Он мой внук, и я могу дать ему все, что захочу. Сынок, посмотри, эти наряды прекрасны. Он вытащил коробки с одеждой для новорожденных, разнообразные по размерам и цветам Раздраженный, Цезарь не может не нахмуриться и скрестить руки на груди, поскольку это было то, что они с Ли Воном хотели сделать сами наедине. Читая атмосферу, Ли Вон подходит к Цезарю, берет его за руки и раскрыв их, обнимает ими себя. Цезарь несколько удивлен увиденным. — Что? Ли Вон просто наслаждается и кладет его сильные руки на свой живот, а спереди смотрит на все, что его отец купил для малыша. Цезарь наконец забывает о своем дискомфорте от прикосновения Ли Вона, поэтому кладет подбородок на правое плечо партнера, нежно лаская живот партнёра и заключая его в свои объятия. — Тебе холодно? — Было, теперь нет.