Сладкий вкус малины

2017 София Просыпаюсь от резкого приступа тошноты, подступившего к горлу. С помощью каких-то непонятных высших сил приоткрываю глаза, вижу тусклый свет и закрываю их обратно. Так хреново мне не было давно. Такое чувство, как будто меня всю ночь били чем-то не легче арматуры. В висках стучит, как в трамвае в девяностых. Пробую снова открыть глаза - вижу тот же шум, что и в голове. Ну ёкарный бабай! Единственное, чего сейчас хочется - вырубиться и не врубаться ещё дня три! Делаю третью попытку открыть глаза, на сей раз начиная видеть. Приподнимаюсь, держась за желающую расколоться минимум на пять частей голову и оглядываюсь по сторонам, оценивая своё положение. Положение оказывается весьма плачевным. Я голая, нахожусь непонятно где. Рядом со мной в кровати непонятно кто, тоже не особо одетый. Последнее воспоминание вчерашнего вечера, а может, и сегодняшней ночи - второй Лонг Айленд. Что! Я! Натворила! Соскакиваю с кровати, тут же жалея об этом: в глазах темнеет, а гул в голове становится громче, чем аплодисменты в Олимпийском. Молодец, Лазарева, браво! Вроде взрослая женщина, артист, уважаемая личность. И где сейчас твоя уважаемая личность? Ползает на четвереньках по квартире какого-то левого мужика, борясь с темнотой в глазах, чтобы хотя бы одежду свои найти! Прихожу в себя и с Божией помощью поднимаюсь на ноги, проходя поистине шедевральный квест: найди вещи в незнакомой квартире, в которой ты оказалась случайно по пьяни! Одежду и сумку, с которой я вчера прибывала на съёмках песни года и афтерпати после неё, долго искать не пришлось - они оказались в этой же комнате. Убедившись, что в сумке всё на месте, я максимально быстро выхожу в коридор, обуваюсь, хватаю куртку и выбегаю из квартиры на фиг. Остановливаюсь спустя пару лестничных пролётов, достаю телефон, набираю Машке. От идущий гудков хочется забиться в истерике, но Дворецкая вскоре берёт трубку: - Доброе утро! - относительно бодро здоровается она. - Мг, доброе. - я изо всех сил стараюсь не разрыдаться, но всё же всхлипываю, а дальше по накатной. - Маш, забери меня отсюда! - Откуда, Соф, ты где? С тобой что? - Маш, я... я... - Соф, ты пьяная? - Нет, уже... Совсем чуть-чуть. Забери меня! - Откуда?! Мне адрес из воздуха достать? - Я... Я сейчас выйду... И назову, ладно? М-машенька, ты ж м-меня з-заберёшь? - Куда я денусь? Давай, жду адрес. Маша отключается, а я начинаю рыдать в голос. Как же мне противно от самой себя! Достаю из сумки салфетки, смотрю в камеру телефона, подтирая то недоразумение, которое осталось от моего вчерашнего макияжа. Слезы продолжают катиться по щекам, размывая тушь и все, что я вижу. Готова поспорить, что с той же Гагариной подобного не произошло! Что она сейчас спокойно проснулась у себя дома с мужем! Не то, что я. С другой стороны, у неё, в отличии от меня, есть муж, который её дома ждёт, а кто ждёт меня? Правильно, никто! Взгляд цепляется за тату на шее, которое буквально орёт, что дома меня ждёт трёхлетний сын, который несколько месяцев ждал пока у мамы будет перерыв в туре, чтобы мама провела с ним время, но нет, я предпочла напиться! Дожилась, стыдно ехать домой. Стыдно перед сыном, стыдно перед мамой, стыдно перед Машей, которая меня заберёт, стыдно перед людьми, которые видели меня вчера, стыдно перед жителями этого подъезда за то, что я тут истерю в семь утра. Стыдно, стыдно, стыдно! Что ж ты творишь, Лазарева? Есть ли у тебя вообще совесть? Надеваю куртку и выбегаю из подъезда, сообщая Маше адрес. Одно радует - ехать ей до меня недалеко, поэтому позор мой будет не долгим. Минут через пятнадцать, за которые ко мне, слава Богу, никто не подошёл, со словами: Ой, а вы ж Софа Лазарева!, рядом со мной остановливается белая BMW Маши. Быстро сажусь в неё и облегчённо вдыхаю. - Ну как тебе? - спрашивает Дворецкая, как только я закрываю дверь. - Что? - я в недоумении гляжу на неё. Становится ясно, что сейчас мне предстоит очередная нотация, которую я, собственно, и заслуживаю. - Как что? Мужчина, с которым ты вчера так поспешно слиняла с афтерпати. - Понятия не имею. Я даже не помню, как он выглядел. - Да ладно! Ты уже не можешь запомнить внешность человека, с которым спишь? - Маш... - Что "Маш"? Ты ведёшь себя безответнно! Тебе четвёртый десяток идёт, а ты как шестнадцатилетка озабоченная! Ты вообще помнишь о том, что у тебя есть сын, например? - Помню я всё! - начинаю кричать, пытаясь заглушить собственный внутренний голос. В салоне повисла тишина. Я отворачиваюсь к окну, глядя как мы проносимся мимо улиц, домов, окон, в которых кипит жизнь, наверняка спокойнее моей, в которой живут семьи, где родители гораздо лучше, чем я. Всё-таки или ты хорошая мать, или ты хороший артист, третьего не дано. Я полностью ухожу в себя, стараясь осмыслить всё происходящее, не видя и не слыша ничего вокруг себя. Прихожу в себя и понимаю, что все за окном будто не покрыто серой пеленой, больше не видны многоэтажки и магазины, а лишь припорошенный снегом лес: мы выехали за МКАД. - Ты хоть знаешь, с кем уходила? - нарушает тишину Маша, решившая, что доводить меня дальше не стоит. - Нет. А ты? - Вроде какой-то друг Билана. Вы познакомились уже будучи изрядно выпившими, а потом решили, что поедите к нему. - О Боже, дай мне сил! - закидываю голову назад. - И Билан знает? - Да Диме не до вас было! - успокаивает Дворецкая. - Он сам был не в самом лучшем состоянии. Я грустно ухмыляюсь и включаю радио, попадается волна love radio, где Лобода пела "А может к чёрту любовь?" Правда, к чёрту её. Да, и это говорит человек, у которого весь репертуар - любовь и страдание от неё! Примерно через полчаса машина тормозит возле моего дома. Маша отключает блокировку дверей и вытаскивает ключи. Я тянусь к ней и обнимаю: - Спасибо, Машунь, ты лучшая. Что б я без тебя делала. - Тащилась бы на электричке с зарёваным лицом. - смеётся Дворецкая, обнимая меня в ответ. - Обращайся, Соф. - Зайдёшь? Кофе попьём. - предлагаю я. - Давай, а то ты меня подняла, я только завтракать собиралась. Считай, отблагодаришь. Мы выходим из салона и направляемся к дому. Открываю дверь, тихо заходя в коридор, переживаю, что сын может спать. Вопреки моим ожиданиям, зайдя на кухню, я увидела Никитку и маму, сидящих за столом. - Мамуля! - заверещало моё голубоглазое чудо, увидев меня. Сынок тут же слезает со стула и бежит ко мне. Подхватываю Никиту на руки, он охватывает меня руками за шею и целует в щеку. - Мамочка, я так по тебе скучал! - от его слов и искренностью, с которой он их произносит, по сердцу разливается невероятное тепло, заставляя забыть о том, что происходило с утра. - Мам, привет! - С сыном на руках я подхожу и обнимаю маму. - Привет, Софа! Как отсняли вчера? - Прекрасно, Валера как всегда мозг выносил! - улыбаюсь, поудобнее перехватывая сына. - Почему ты не приехала вчера? Мы с бабулей тебя ждали. - Никита поднимает на меня свои большие глазки, в которых читается искреннее непонимание. Считает ли он меня предательницей? Я бы посчитала. Я вспоминаю, что сама оказывалась в такой ситуации почти тридцать лет назад, когда ждала приезда отца несколько часов, а он не приезжал. - Солнце, я работала. - ничтожное оправдание. Сынок кивнул и посмотрел на Дворецкую: - Тётя Маша, не надо давать маме столько работы, она не успевает со мной поиграть! - Мама сама себя загружает, а я всего лишь это организовываю. - отмахивается Маша. Я смотрю на неё, как на умалишенную. С чего это она меня в плохом свете при ребёнке выставляет? - Мама, зачем ты так много работаешь? - спрашивает он с самым серьёзным выражением лица. - Чтобы заработать деньги. - очевидно, для него это ничего не значит. - Чтобы покупать тебе игрушки. - Ради игрушек можно! - улыбается он и мне становится чуть-чуть легче. После завтрака Никита решает поиграть, а Маша поехать домой, напомнив, что завтра у меня запись на студии. Работу на альбомом "В эпицентре" я почти закончила, осталось доработать пару песен. Думаю, к середине декабря выпущу. Мы с мамой остаёмся одни на кухне. Настает время душевных разговоров. Я рассказывю всё: и про тур, и про песню года, и про то, что было вчера и сегодня утром. Мама меня спокойно слушаеь, и, вроде бы, даже понимает. На душе становится спокойнее. Остаток дня провожу с сыном и обещаю завтра взять с собой на студию.