Когда бездна смотрит в ответ

Мастер удивился, когда пустой стакан за мгновение наполнился вином. — Если нужно будет повторить, обращайтесь, — над ухом раздался знакомый голос. — Раньше там была вода, — усмехнулся Мастер, — подавать вино в стакане — банальное невежество. — Прошу меня извинить. Материализовавшийся бокал с вином остался нетронутым. — Я не думал, что встречу вас в подобном месте. — А что с ним не так? Воланд в усмерть пьян. На нём белая шуба Геллы и разбитые очки Коровьева. От него разило алкоголем вперемешку с дорогим парфюмом. Появись он на страницах книги в подобном виде, Мастер описал бы его словом «вульгарный». — Мне всегда казалось, что вы предпочитаете места поспокойнее, чем «Грибоедов». Видимо, ошибся. — Вы ещё многое обо мне не знаете, mein lieber freund. — Ошибаетесь. Я знаю, что вы не немец. Можете перестать изображать акцент. Воланд хищно улыбнулся, обнажая ряды искусственных золотых зубов. Заметил, как резко разговор перешел в другое русло. Он облокачивался на барную стойку, заглядывая Мастеру в глаза. Их лица непозволительно близко, горячее дыхание опаляло кожу. — Это серьёзное обвинение. Чем докажете? — В интернете нет ни слова о консультанте из Германии по фамилии Воланд. Я скажу больше, людей с этой фамилией вообще нет. — Копаете под меня значит? Мастер удивился, как изменился голос Воланда без акцента. — Типа того. — Расскажите, сколько вам удалось узнать? Я заинтригован! Мастер не знал, как реагировать. Он ожидал напуганных бегающих глаз и уклончивых ответов, а вместо этого получил искреннее любопытство и веселье. — Может не здесь? Опьянение делало Воланда уязвимым. Идеальная возможность добиться от него ответов. — А куда вы предлагаете? В отель? К вам домой? Мастер почувствовал, как чужие пальцы сжали бедро. Ситуация угрожала принять иной оборот. Он рыл себе яму, думая скинуть в неё другого. — Можем поговорить в моей машине. Мастер решил продолжить игру. Ему до одури страшно, но прослыть нерешительным трусом в глазах Воланда не хотелось. На негнущихся ногах он поплелся к выходу. Его остановило прикосновение к плечу. — Пожалуйста, не спешите так. У меня разболелось колено. Мне за вами не угнаться. Воланд цеплялся за Мастера для опоры. Он горячо дышал в шею, касаясь кожи влажными губами. — Может вы меня понесете? — пьяный смешок. Мастер нервно оправил воротник рубашки. Его бросило в жар. — Я совсем не могу идти. — Мы почти пришли. Воланд не сопротивлялся рукам, грубо затолкавшим его на заднее сиденье. Он с усмешкой глядел на дрожащего Мастера, прижимавшего его к сиденью, гадая, на сколько его хватит. — Что вы задумали? Пальцы впились в больное колено. Воланд заскулил, безуспешно пытаясь убрать чужую руку. Устраивая проверку на прочность другому, следует пройти ее самому. — Будете пытать меня? — он пытался изобразить улыбку сквозь боль. — Кто вы такой? Угрожающий тон Мастера вызвал смешок. Хватка на ноге усилилась, и Воланд издал сдавленный вскрик. Он заёрзал, намереваясь уйти от неприятных ощущений. Его встряхнули за плечи, повторив вопрос. — А каковы ваши предположения, любезный? Вы обещали рассказать. Воланд облизнулся, смотря с вызовом. От взгляда мёртвого глаза Мастеру стало не по себе. Он не решался озвучить предположение, боясь показаться сумасшедшим, но пути назад уже нет. — Вы не человек. В ответ прозвучал визгливый истеричный хохот. У Мастера горели щёки от стыда. — Это всё, что вам удалось узнать? Не разочаровывайте меня. Ну-же, не стесняйтесь, выкладывайте всё, что есть! — А что, если я вам скажу, что я больше ничего не знаю? — Я очень расстроюсь, мой милый Мастер, ибо вы нарушите обещание. Я знаю, что вы со мной так не поступите. — Я вам ничего не обещал. Воланд в смятении замолк. Треснутые очки подчеркнули растерянность, придав ему более жалкий вид. Маленькая победа разожгла в Мастере смелость. — Я ничего не знаю о вас, кроме того, что вы очевидно не иностранец, не человек, не колдун и не чёрный маг. Больше я не собираюсь искать информацию. Я достану её из вас. Он напомнил Воланду о больном колене, надавив на него. На его коже останутся синяки. Нехорошее чувство зарождалось при лицезрении чужих страданий. Мастер отдёрнул руку, ужаснувшись собственной злорадной похоти. Раздался облегченный вздох. — Садист. — А ещё обманщик и шантажист. — Но недостатки у вас тоже имеются. — О ваших я хочу узнать поподробнее. — Попробуйте. Я в предвкушении. Но вам придется постараться, чтобы добиться от меня ответов. Для этого нужно придумать что-нибудь поизобретательнее, чем просто давить мне на колено, пока я не расплачусь. Жар поднимался по позвоночнику от мыслей о плачущем Воланде. Воображение рисовало его влажные и раскрасневшееся глаза, мокрые щёки и дрожащие губы. Мастер представил, как душит его, оскорбляет, бьёт по лицу. Воланд вскрыл гнойник на душе, выпустив наружу потаенные грязные желания. Его слова провоцировали, и Мастер с большой охотой поддавался. Он впился пальцами ему в челюсть. — Что у вас с зубами? — свободная рука ощупывала золотые коронки, — неужто сломали об чью-то шею? — Я не пью кровь. Во всяком случае, не таким варварским способом. С зубами все куда прозаичнее — лишился в результате падения. Горячий язык заскользил по пальцам. Игра продолжалась, сворачивая в неожиданное русло, но отступать по-прежнему не хотелось. — Признаюсь, я не был бы шокирован, окажись вы вампиром. Меня скорее наоборот удивляет то, что я ошибся. Воланд выпустил изо рта чужую руку. — Слишком мелко мыслите, мой дорогой. Меня разочаровывают подобные сравнения. — Но при этом не чураетесь называть себя чёрным магом. — Не будь это востребовано среди людей — не называл бы. Пальцы спустились до шеи, и Воланд судорожно выдохнул. Мастеру захотелось воплотить фантазии в жизнь — придушить его до потери сознания и разбить в кровь бледные губы. — Вы смертен? — А что, хотите проверить? Мастер резко сдавил Воланду горло. Он захрипел, инстинктивно цепляясь за руку, дабы ослабить хватку. Испуг в глазах казался искренним, но попытки освободиться выглядели чересчур наигранными. — Я вижу, что вы притворяетесь. Вас это не убьёт, поэтому я могу издеваться над вами столько, сколько влезет. Пальцы онемели от усталости, но Мастер не намеревался останавливаться. Ему хотелось продолжать до тех пор, пока не раздастся хруст трахеи. Воланд краснел, закатывал глаза, постепенно теряя сознание. Мастер убрал руку с его шеи, и он зашелся в мучительном кашле. Очки упали под сиденье, когда в полу-обмороке Воланд завалился на бок. Его волосы, выбившиеся из идеальной укладки, закрывали лицо. Мастер залепил ему пощёчину. Слишком сильную для того, чтобы он поскорее пришёл в себя. — Мне стоит сопротивляться активнее? Могу начать кричать и звать на помощь, если хотите. Воланд улыбнулся, потирая горло. На разбитой губе выступила кровь. — Боюсь, нас неправильно поймут. — Всегда можно вовремя заткнуть мне рот. Мастер, слыша его охрипший голос, испытывал сомнения, сможет ли он кричать настолько громко, но всё же решил перестраховаться и зажать ему рот. — Так на чём мы остановились? В ответ недовольное мычание — желание накалить обстановку привлечением непрошеного внимания не сбылось. Мастер не хотел рисковать уже подмоченной репутацией. — Вспомнил. Мне удалось выяснить, что убить вас не так-то просто, если это вообще возможно. Признаюсь, меня очень интересует этот момент. Я могу придумать ещё кучу разных способов, но не думаю, что ваш труп расскажет, кто вы такой. Мастер вздрогнул от прикосновения холодных пальцев, забравшихся под одежду. Они поглаживали выступающие ребра, спускались к животу, разжигая желание отдаться новым ощущениям с головой. Но ожидание в чужих глазах отрезвляло и не позволяло отвлечься. — Ваши глаза… Я не встречал таких, и не могу предположить, кому они могли бы принадлежать. Но я нахожу в них нечто зловещее. Меня пробирает дрожь, стоит нам встретиться взглядами, словно сквозь ваши глаза я смотрю на тьму внутри вас. Мастер с удивлением выдохнул, когда брючный ремень, а затем и ширинку, нарочито неторопливо расстегнули. Он понял — большее нужно заслужить. Стало труднее складывать слова в предложения, но Воланд заботливо удерживал от полной потери самообладания. — Рядом с вами я сам не свой. Вы пробуждаете худшее во мне, я не могу перестать думать о тех омерзительных вещах, которые хочу с вами сделать. Вы сталкиваете меня в эту пропасть, и я не могу сопротивляться. Вы правы, я слишком мелко мыслю, когда сравниваю вас с чем-то примитивным. Вы представляете собой что-то гораздо страшнее. От прикосновений к члену у Мастера темнело в глазах. Он реагировал слишком бурно. — Я боюсь вас и одновременно страстно желаю. И я понимаю почему — грех всегда соблазнителен. В этом и есть сила настоящего зла. Оно толкает на ужасающие вещи, заставляя думать, что ты все делаешь правильно. Я полностью безоружен перед вами, Воланд, ибо вы и есть само зло. Мастер подавался навстречу рукам, бесстыдно ласкающим его. По телу разливался жар, одежда казалась лишней. С трудом приподнявшись на ватных конечностях, Мастер сбросил с себя пальто и пиджак, расстегнул удушающий воротник рубашки. — Это ваш окончательный ответ, мой дорогой? Воланд выпустил член из рук. Раздавшийся вслед за этим разочарованный стон вызвал у него ехидный смешок. Он дразняще провел рукой по внутренней стороне бедер, но не спешил стягивать с Мастера брюки. — Вы самый настоящий дьявол. Похоть застилала разум, вытесняя остальные мысли. Мастер целовал беспорядочно, куда мог дотянуться: губы, щёки, лоб. Иногда не сдерживаясь и кусая тонкую кожу. Воланд вздрагивал в его руках от каждого укуса, подстёгивая на более агрессивные действия. Мастер, дрожа от переполнявших эмоций, оторвал пару пуговиц от его пиджака и рубашки. — Если бы вы знали, сколько стоит этот костюм, вы бы не… Воланд с протяжным стоном выдохнул, не успев закончить фразу, когда горячий язык коснулся его обнажённой груди. Он прогнулся в спине, запрокинув голову, и поддался навстречу чужим ласкам. Нарочито покорное поведение распаляло Мастера, и он с силой сжимал в руках костлявые бока, с удовлетворением слушая болезненные вздохи. Воланд намеревался снять шубу, но Мастер его остановил, удержав на месте. — Оставьте. — Боюсь, Гелла меня не простит, если узнает, чем я занимаюсь в её одежде. Вид раскрасневшегося и растрепанного Воланда в дорогих мехах оказался важнее чувств Геллы. — Клянусь, если вы её снимите, я тоже вас не прощу. Голос Мастера надрывный и хриплый. Он до побелевших костяшек впился в воротник шубы. Воланда это развеселило, но подчиняться чужому желанию он не спешил. — Придумайте что-нибудь убедительнее. Я ведь даже не знаю, что мне грозит, если вы меня не простите за непокорность. Резкий удар по больному колену убедил сильнее любых слов. Воланд с тонким визгом подскочил от неожиданности, ударившись головой об дверь. — Это было подло, — он с напускным оскорблённым видом потер место ушиба. — А говорили, что это с вами больше не сработает. Я все ещё думаю, что это весомый аргумент в любом споре с вами. — А кто вам сказал, что вы меня убедили? Мастер, потерявший всякий страх вместе с самообладанием, поддался на очередную провокацию. Он, схватив Воланда за лицо, с силой приложил его ещё раз головой об дверь. Вместе с болезненным криком раздался смешок. — Если вы попытаетесь снять эту чёртову шубу или как-либо ещё мне возразить, я вырублю вас или буду давить на ваше колено до тех пор, пока вы не расплачетесь. Скажите, что поняли меня. — Я вас понял, мой Мастер. — Очень хорошо. Воланд не сопротивлялся, когда брюки с него бесцеремонно стянули, бросив в одну кучу с чужим пиджаком и пальто. От вида помятых дорогих брюк, у него на лице появилось недовольное выражение, но возмущаться вслух он не стал, принимая правила игры. Мастер в горячке целовал его тощие бёдра, проходился языком по больному колену, вызывая дрожь. Воланд напрягался, ожидая укуса или очередного удара, но Мастер намеренно нежен и аккуратен. Он гладил трясущиеся ноги, упивающийся ощущением полного контроля над происходящим. — Пока вы меня слушаетесь, вам нечего бояться. Так что расслабьтесь. — Я думал вам нравится меня мучать. — Я просто даю вам передышку. Воланд не сдержал стон, когда чужая рука погладила внутреннюю сторону бедра. Он шире развёл ноги, призывно облизывая губы. У Мастера захватило дух от этой развратной картины. — Кажется, передышка уже затянулась, мой дорогой? — Воланд нахально улыбнулся, направив на Мастера томный взгляд. Зелёный глаз по-кошачьи сверкал в темноте салона. — Да, я тоже так думаю. Мастер протолкнул два пальца в податливый рот. Воланд с довольным мычанием старательно облизывал их, обильно покрывая слюной. Он давился и кашлял, когда ему с садистским желанием нажимали на язык. Остатки ужина угрожали оказаться на коврике. — Не смейте блевать. С этими словами Мастер издевательски просунул пальцы глубже, доставая до горла. Воланд издал неприятный гортанный звук, не в силах сдерживать рвотный позыв, чем вынудил прекратить пытку. Глотку свело болезненным спазмом, и он на мгновение потерял возможность вдохнуть, став похожим на выброшенную на берег рыбу. Мастер не дал ему как следует отдышаться, и ввёл сразу два пальца. Слюна очевидно оказалась плохой смазкой, и ничего, кроме боли, Воланд не ощутил. Он зашипел и выгнулся, причинив себе ещё больший дискомфорт. Мастер не мог утолить голод до чужой боли, потому не щадил, заставлял скулить как побитую собаку. Стыд захлестнёт его после того, как спадёт морок. И он, вероятно, начнёт в ужасе краснеть и извиняться, не понимая, что на него нашло, но эти мысли заглушались громкими стонами. Мастер снова прижался к чужому телу. Оно пахло по-особенному: уже не алкоголем и парфюмом, а чем-то иным, терпким и сладковатым, делая невозможным от него оторваться. Рука онемела от усталости, отчего движения стали медленными и смазанными. Воланд, уже способный принять в себя больше, взвыл от негодования. Мастер вытащил затёкшие пальцы, разминая их, но его не стали дожидаться, заменяя четырьмя своими. — Я надеюсь, инициатива не наказуема? — Воланд с трудом ворочал языком. — Пока мне нравится, то нет. — Прекрасно. Мастер не мог и представить, что однажды само зло будет раздвигать перед ним ноги на заднем сидении автомобиля, потому решил с полна насладиться происходящим. — Поцелуйте меня, — раздался умоляющий голос Воланда, — пожалуйста. Слова казались искренними, лишёнными прежнего притворства. Мастер подчинился, целуя как перед долгой разлукой. Ему отвечали с тем же желанием и страстью, прижимались всем телом, словно боясь, что он сейчас растворится иллюзией из самых порочных фантазий. И когда Мастер смог оторваться от него и сесть, он заметил страх в чужом взгляде. — Идите сюда, — по бедру похлопали в знак приглашения. Воланд скулил и льнул всем телом, до синяков впиваясь в плечи. Он оказался горячим и узким, отчего сдерживаться становилось сложнее. Мастер потянул его за волосы, заставив запрокинуть голову и обнажить покрытую синяками шею. Он облизывал её, оставлял засосы, чувствуя, как тугие мышцы сжимаются вокруг его члена. Мастера сводила с ума мысль, как Воланд будет старательно прятать следы на коже. Он крепче сжал его волосы, меняя темп на резкий и грубый. — А что, если ваши друзья узнают, что я делал с вами? Будет ли вам стыдно? — Мастер в ответ не услышал ничего, кроме всхлипов и стонов. Его это не устроило, и он усилил хватку, едва не сворачивая чужую шею. Воланд зашипел от боли. — Или ваши друзья в курсе, что вам нравится скакать на членах простых смертных? — Соблазнять простых смертных — моя работа, о каком стыде может идти речь? Просто не все люди мечтают трахнуть меня. — Многое теряют. Мастер разжал хватку, позволяя Воланду размять затёкшие мышцы. Он сжался и выгнулся, стремясь уйти от прикосновений, когда руки проникли под одежду, задев рубцы на коже. Ему неприятно, это уже не намеренная провокация. Мастер ликовал — он наконец нашёл его слабость. — Следы от крыльев, — он с восхищением выдохнул, осторожно проводя пальцами вдоль жутких шрамов. Воланд уткнулся ему в шею и беспомощно замер, — красивейший из ангелов, потерявший крылья из-за своей гордыни… — Прошу вас, хватит, — тихий дрожащий шёпот между стонами. Мастер не думал останавливаться. Он то с силой надавливал на отметины, то едва касался их одними подушечками пальцев, заставляя сходить с ума от переизбытка ощущений. Толчки стали глубже, и Мастер почувствовал близость к разрядке. Он замедлился, растягивая удовольствие и продолжая пытку. Воланд мучительно всхлипывал и крупно дрожал. Прикосновения к уязвимому месту сковали его, не позволяя пошевелиться. В приступе минутной нежности Мастер целовал его напряжённую шею и трясущиеся плечи. Возможность потрогать следы крыльев самого Сатаны казалась чем-то невероятным и захватывающим дух, и приводила в неописуемый детский восторг. Яркость впечатлений заслонила собой печаль от лицезрения тоски падшего ангела по утерянным крыльям. Фантомные ощущения беспокоили его сильнее израненного колена или выбитых зубов, а чувствительность на грани боли и удовольствия вгоняла в ступор. Мастера будоражило то, что зло открылось ему с иной стороны. Красивый и соблазнительный дьявол показал своё уродство простому смертному — это заставляло его считать себя особенным и возвышало над остальными людьми. Внутренний голос подсказывал Мастеру — никто до него не видел зло таким, и оттого ему не хотелось делиться этим ни с кем другим. Он желал, чтобы акт полного доверия между человеком и дьяволом оставался единичным случаем, и в число счастливчиков входил он один. Ибо именно Мастер докопался до его истинной сущности и вскрыл слабые стороны. Одолеваемый ревностью и чувством собственничества, он сильнее стискивал тощее тело в объятиях, вонзаясь ногтями в ноющие шрамы. Воланд ему не принадлежит, оттого злость и горечь заполнили душу до краёв, и Мастер заранее почувствовал себя брошенным.