Летние приключения

      Шли последние дни отдыха Глаши. Со временем девушка узнала о таких извращениях, о которых даже не слышала раньше. И если бы кто-то сказал Глаше еще полгода назад, что она все это попробует, девушка бы непременно послала его в дальнее путешествие, а потом придала нужный вектор кулаками.       — Аня, — отдохнув после очередного «акта разврата», как нередко называла это Глаша, сказала девушка, — это все, конечно, прекрасно, но какая же это мерзость!       — И что с того, что это люди так называют? — спросила Аня. — Это же приятно душе и телу.       — Это приятно, но противоестественно, — сказала Глаша. — Так быть не должно. Это неправильно. Это все равно, что вкалывать морфий: вроде, приятно, но слишком вредно.       — Ты все равно уедешь, — ответила Аня. — Я все равно останусь. Так почему же не сохранить у себя в памяти эти чудесные моменты?       — Эти чудесные моменты, Аня, я никогда не забуду, — сказала Глаша. — Никогда! Но связывать с таким всю жизнь я бы не стала. Это неправильно. Так быть не должно.       — Это всего лишь особенности твоего воспитания, — произнесла Аня.       Перед отъездом Глаша на всякий случай записала адрес Ани, оставила свой.       — Ты хоть пиши, как оно там замужем, — на прощание сказала Аня. — Понравилось или не особо.       — Обязательно, — ответила Глаша.       — Приезжай на следующее лето — буду рада тебя видеть, — произнесла Аня.       — На следующее лето я буду беременной и никуда не поеду, — пошутила Глаша.

***

      Дорога домой прошла в молчании. Казалось, Глаша осмысливала все то, что произошло этим летом.       — Хочешь — расскажи все Никите и попроси прощения, — предложила Машунька. — Хотя я все равно считаю, что это не имеет никакого отношения. Вот если бы ты ему изменила с мужчиной… Он все равно, насколько я помню, знает о твоих помыслах.       — Скорее всего, так и сделаю, — ответила Глаша.       К некоторому удивлению Глаши, Никита воспринял известие как нечто, мало стоящее внимания.       — Подурила — и что с того? — спросил молодой человек. — А извиняться к чему? Вопросы религии — это к священнику. Я не настолько религиозен.       — Никитушка, ты уж прости меня, я же с девочкой… — Глаша замялась, не желая опять говорить.       — Целовалась и обжималась, — ответил вместо Глаши Никита. — Не с парнем же.       — Прости меня, Никита, — снова сказала Глаша.       — Да я же сказал, что прощаю, хотя тут прощать не за что. — Никита искренне удивился, что ему пересказывают такие, как ему казалось, малозначительные подробности поездки. — Ты бы хоть рассказала мне, как природа. Красивая, не очень?       — Красивая, очень красивая, — начала рассказ Глаша.       Однако чувство, что ей просто жизненно необходимо до свадьбы узнать, что ее будет ожидать впереди, не проходило. Через несколько недель намекнув Никите, что ей бы хотелось не только целоваться, но и пойти дальше, девушка с радостью заметила, что Никита задернул шторы и сказал:       — Ты ложись под одеяло первая, потом закрывай глаза и я сразу к тебе.       — Нет, Никита, так неинтересно, — ответила Глаша. — Так делают в браке те, кто до этого сроду не знал друг друга. Ты бы меня поцеловал, как всегда, а там дальше все как обычно люди делают. Я только вниз смотреть не буду.       — Хорошо, — удивленно произнес Никита. — Если что — ты говори, сразу закончим.       Глаша поцеловала Никиту, крепко обняла, прильнула… С ним было хорошо, спокойно.       «Как с Аней», — подумала Глаша и сразу же предпочла поменять мысль: — «Это с Аней было хорошо, как с Никитой. Это просто была репетиция перед самым главным, перед замужеством!»       Поцелуи, спускающиеся все ниже, к самой груди, ответные поцелуи Глаши, уже с закрытыми глазами.       «И как же хорошо!» — подумала Глаша.       Чувствуя какую-то явную неловкость и неправильность своего поступка, Никита вдруг остановился и предложил:       — А давай, Глаша, продолжим только после венчания?       — Хорошо, — понимая, что это правильно, хоть и с некоторым разочарованием, ответила Глаша.       Аня отложила конверт, убрала подальше в недра стола письмо от Глаши.       «Аня, с мужчиной все было еще прекраснее, потому что у него было то, чего нет у нас с тобой. А вниз просто не надо смотреть. Если в комнате закрыты шторы, то это не особенно бросается в глаза. Еще можно под одеялом, но мне не понравилось — оно мешает. Надо смотреть вдаль, вперед, в светлое будущее, тогда ничего не будет заметно. Ну ты же поняла, что я говорю о penis и orchis. Этот ужас и вправду своими глазами лучше никогда в жизни не видеть. Все остальное было еще лучше, чем было тогда у нас с тобой».       Именно эти строки ярче всего впечатались в память Ани.       «Значит, я ошиблась и не такая ты и содомитка», — подумала девушка.       И пусть объятия, поцелуи и ласки на берегу моря упрямо намекали на другое, Аня все так же оставалась при мнении, что Глаша не содомитка, которая больше выдавала желаемое за действительное.       — Аня! — раздался голос отца.       — Да, папа, — сразу же откликнулась Аня.       — Григорий Алексеевич спрашивал, что ты думаешь о замужестве, — продолжил мужчина. — Сама понимаешь, это желание узнать, свататься или не стоит. Пятьдесят восемь лет, трое детей от первого брака. Можешь спросить прямо, согласится ли беречь твою девичью честь, ты же из-за нее так переживаешь.       — Не вижу смысла спешить — еще времени очень много, — ответила Аня. — Да я лучше служить в больницу пойду, чем вот на такое соглашусь!       Аня с радостью отметила, что отец не планирует продолжать разговор и подумала:       «А что, можно попробовать пойти в больницу. И копейку заработать, чтобы мама с папой видели, что я себе на жизнь и без мужа смогу денег найти, и…»       Даже в мыслях Аня не хотела продолжать идею дальше, хоть прекрасно и понимала, что в больницу устроилась одна новая медицинская сестра лет двадцати трех, которая, по слухам, специально уехала подальше из родительского дома, следовательно, или просто не хочет выходить замуж, или…       «Надо все лично узнать», — подумала Аня.