***
Обычный случай, но вовсе не обычная личность. Накаджима точно где-то слышал это имя, но не может вспомнить. Хорошо, что его поставили присматривать за Дазаем. Возможно, он сможет вымолвить из него хоть пару слов, так, ради интереса, и понять, кого же он напоминает. Ацуши, закончив привычные дела, взял карточку и пошел через коридор в палаты, более обустроенные, с нормальным косметическим ремонтом, хорошей столовой и территорией для прогулок. Солнце светило прямо в глаза, из-за чего работник прикрывал лицо рукой, продолжая искать нужную табличку. — А, вот, нашел! — с этими словами он открыл дверь и увидел до боли знакомое лицо. — Здравствуйте, Дазай Осаму. Вас должны были предупредить, что сегодня зайдут узнать о вашем самочувствии. Меня зовут Накаджима Ацуши, я медицинский работник и в данный вечер в вашем распоряжении, — он сел на стул, который находился рядом с кроватью и стал рассматривать больного. Осаму неподвижно лежал, но тем не менее перевёл взгляд на человека, который помешал ему уснуть. На солнце его карие глаза были очень выразительными, только по взгляду было понятно, что он не желает гостей и хочет остаться наедине с собой в своих мыслях. Несмотря на состояние, ради приличия или уважения он решил присесть напротив Ацуши. — Здравствуйте, — выдавил из себя пациент. Наступило неловкое молчание. Обычно Ацуши не проводит никаких консультаций, а лишь помогает пациентам, сообщает о физических ощущениях врачу, выдаёт таблетки, проводит различные анализы, ставит капельницы и выполняет обычную работу с документами. Это не состоит в его компетенции, хотя раз обязали, то надо. Но с чего бы начать? — Расскажите, пожалуйста, как в чувствуете себя. Капельницы должны были немного восстановить ваши силы. Надеюсь, это так. Сколько раз ели сегодня? — Всё хорошо, но не могли бы вы мне давать противорвотные препараты? Я не могу нормально есть из-за тошноты. По внешнему виду было понятно, что его организм знатно истощал, все ресурсы ушли на борьбу с ломкой от прекращения употребления морфина. Руки и плечи дрожали, кожа обветрилась и стала нездорово-бледной, губы пересохли, в глазах лопнули капилляры. Ну и вдобавок частая рвота и боли в суставах. — Хорошо, я передам вашему лечащему врачу, чтобы он назначил нужные препараты. Сколько вы уже не ели? — Наверное, дня два. — Нехорошо, конечно, — с этими словами Ацуши встал и взял стетоскоп. — Снимите, пожалуйста, рубашку, я послушаю ваши лёгкие. Тело было покрыто бинтами. Ацуши попросил развязать их, это мешало продолжать манипуляцию. Скорее всего под бинтами прячутся старые раны от самоповреждений либо от попыток суицида. Пусть с этим разбираются психиатр и психотерапевт, сейчас это не его дело. Пациент не сопротивлялся, и юноша и правда увидел мелкие белые шрамы, которые начинались от шеи и заканчивались в районе пояса. На руках также были шрамы, но более широкие и ещё достаточно свежие. — Хорошо, одевайтесь. Сейчас будет ужин, я вам принесу еду и спрошу насчёт таблеток. Не против немного поговорить после? Больной удивился, но кивнул в знак согласия. Всё-таки было жалко мужчину, он выглядел очень измождённым. Ацуши очень падок на жалость к другим, даже не заслуживающим того, но таково его нутро: пытаться помочь всем, кто в этом нуждается. Поэтому и врач, хоть и постепенно угасающий. Накаджима принес скудный ужин, но для Осаму сейчас сойдёт – его желудку тяжело переварить что-то более тяжёлое. — Вот, держите. Но сначала выпейте эти таблетки, вам точно должно стать легче, — Ацуши немного наклонил голову и улыбнулся. Его искренность часто поражает людей, парень никогда не прячет эмоции в себе, по глазам, мимике, жестам видно, что он сейчас испытывает. Счастье, печаль, тревога, замешательство, нервозность — все можно прочитать по выражению лица. Но Дазай — противоположность свету. Он тьма, другая полярность. Если Ацуши только угасает, то Осаму давно уже сгорел. — Спасибо. Так о чем вы хотели поговорить? — Дазай нагнулся вперед, готовый слушать речи странного работника. Ведь непонятно в каких целях он будет использовать его слова, нужно ли врать или можно расслабиться. Однако мужчине было тяжело смотреть в глаза; он окинул взглядом парня и оценил то, насколько сотрудник молод. Он больше был похож на школьника, нежели на медбрата, серьёзного парнишку, занимающимся серьёзными вещами. — Не переживайте, наши разговоры исходят исключительно из моего любопытства вашей личностью, мне незачем будет рассказывать обо всём врачам. Дазай скривил нос, уж очень отстранён этот парнишка. — В нашу больницу очень редко поступают пациенты на платной основе, тем более известные люди. — Ох, нет, — перебил Дазай, — если вы сейчас начнёте расспрашивать, как и почему сюда попал «известный» писатель, — на этой фразе он нахмурился, – то я тотчас попрошу вас выйти отсюда. — Простите, я не хотел задеть вас, — Ацуши сконфузился, а щёки обожгло жаром. — Я не это имел в виду. — Тогда что? Мне надоели эти постоянные разборки, честное слово, — Дазай удрученно вздохнул и расслабил плечи. — У вас же можно выходить покурить? — Да, конечно! С вами поделиться? — А что, у вас найдётся? — мужчина ухмыльнулся. Откуда же у такого мальца, на вид невинного и милого, будут сигареты. — У меня нет, но у наших пациентов – да. Они относятся друг к другу как к братьям, поэтому не думаю, что такая просьба их удручит. Ну... — Ацуши притормозил, вспоминая, что в общем-то хотел сказать. — Дайте я вам принесу вещи, и под моим присмотром вы сможете немного прогуляться. — Хорошо. Ацуши быстрым шагом перешёл из одного отделения в другое, чуть ли не спотыкаясь о плохо выделанный кафель. Он до конца не мог понять, что за человек стоит перед ним, однако появившаяся мысль об известности наталкивала на определённые образы. Взяв верхнюю одежду Дазая, которую, как и другие ценные вещи, беспощадно соизволили изъять, помчался обратно. Отдышавшись, он снова зашёл в уже знакомую палату и протянул вещи Дазаю. — Надевайте и идёмте. Ацуши направил пациента к выходу, открыл дверь, и они отправились на долгожданную свободу. Долгожданную не только для тех, кто лежит в психиатрической больнице, но и для самих работников, ведь находиться в постоянном смраде тошно, а здесь — вся красота осени, свежий воздух, да и просто-напросто эстетическое удовольствие. Самое хорошее, что есть в этой больнице, — это отдалённость от города. Ехать на работу, несомненно, далеко, но эта единственная радость успокаивает Ацуши. Он прикрыл глаза, позволяя ветру обдать теплом, уже последним в этом месяце, вдохнул воздух и посмотрел на своего компаньона. Тот в свою очередь не восхищался природой и своей непродолжительной свободой. Его внимание было направлено на сигарету и на то, что из-за ветра он не мог прикурить. Но вот долгожданная искра зажглась, и Дазай смакует свою столь желанную дозу никотина. Кашляет, но продолжает курить. Накаджиму всегда воротило от запаха сигарет, поэтому выходя сопровождать своих бедных зависимых, отходил на пару метров либо присаживался на скамейку, обязательно приглядывая за всеми. Но сейчас почему-то решил продолжить водить носом от запаха. — Всегда было интересно, как люди могут собственноручно вредить своему здоровью. Противно, так ещё и полезного ничего не даёт. — Вы про курение, Ацуши? — Да, именно. Мне становится нехорошо лишь от одного запаха, не представляю каково самим курящим. Дазай приободрился таким простосердечным высказываниям. — Во многом это зависит от детства и привычек взрослых, комплексов в подростковом возрасте юношей, которые не могут влиться в группу. Причин много. — Да уж. Дазай докурил, бросил бычок в урну и вопросительно посмотрел на медбрата. — Сколько в общем дают времени на прогулку? Ацуши встрепенулся. Он отвлёкся, пока медитативно рассматривал шрамы на шее Дазая. Накаджима удивился, как сочетается астеническое телосложение: тонкая шея, талия, худые руки — с красно-белыми рубцами, проходящими практически по всему телу. Эстетически это больше добавляло шарма, нежели отталкивало. — 30 минут днём и вечером, — он взглянул на часы. — У нас осталось примерно 20. Хотите прогуляться? — Пожалуй, да. И Дазай снова потянулся к зажигалке в кармане и упаковке «Bar Lupin», затягиваясь и блаженно выдыхая. Впервые за несколько недель он смог покурить, ведь в остальное время нежился в кроватке, зарабатывая чуть ли не пролежни, так как не было сил элементарно встать. Операция изнурила его полностью, а после и очередная попытка суицида. Сейчас Осаму были безразличны пейзажи, которыми наслаждался Ацуши. Да и в принципе, начиная с подросткового возраста, его перестал интересовать внешний мир. — Дазай-сан, давайте вернёмся в палату, по расписанию пора ставить капельницу. Он кивнул, поспешно подходя к наглухо закрытым железным дверям. Ацуши открыл вход, и они отправились в палату. Дазай удобно устроился на кровати, снял рубашку, прикрылся одеялом и стал ждать, пока медработник приготовит все необходимое. Мужчина давно привык ко всем медицинским осмотрам, анализам и процедурам, поэтому и в этот раз надеялся, что транквилизаторы позволят окунуться в приятную дремоту, а впоследствии дадут спокойно поспать до утра. Эффект хорош только вечером, после складывается ощущение, будто пил всю ночь, в хламину пришёл домой, а утром проснулся с полнейшим отходняком. Но ради нескольких недель без бессонницы можно и потерпеть. — Вот и лекарство. Прекрасно, вы уже подготовились. Закончив со всем, Ацуши быстро собрал инструменты. — Спокойной ночи заранее, Дазай-сан. Если что, зовите медсестру, она дежурит сегодня с вечера. А сейчас мне придётся удалиться – остальные пациенты тоже ждут лечения.Знакомство.
31 марта 2024 г. в 19:41
Примечания:
Жду комментарии) давно не писала что-либо. Надеюсь, неплохо вышло.
Накаджима Ацуши — работник психиатрической больницы. Сразу после окончания медицинского колледжа он начал искать работу; хотел и дальше учиться и повышать свою квалификацию, пойти на психиатра или психотерапевта, но университет — слишком дорогое удовольствие. К сожалению, хороших средств он не имеет, а существовать на что-то нужно. Поэтому, пожив несколько месяцев на шее у своих друзей, он вскоре переехал на честно заработанные деньги в съёмную хлипенькую однушку. Вроде бы хорошо, но чего-то не хватает. Жизнь напоминала день сурка: утром на работу, чтобы слушать жалобы бедных пациентов, вечером ковылять до дома, приготовить ужин, сходить в душ — и пора спать. График постепенно подрывал моральное состояние, десять часов по пять дней находиться в душном помещении, пропахнувшим потом, таблетками и атмосферой ненависти друг к другу — тяжело. Ему, как доброй и молодой душе, тяжело принять такую реальность. Но приходится.
Утром в больницу поступил новый пациент, наблюдавшийся ранее в хирургическом отделении в соседней больнице. Как и положено, мужчине провели досмотр, забрали все вещи и отвели в палату. Но в палату, расположенную в другом корпусе, на платной основе, в которой содержание намного лучше, чем в остальных. Люди, попадающие на платные услуги, встречаются редко, так как в больницу на окраине города чаще всего привозят заядлых наркоманов, которых смогли спасти при передозировке, или алкоголиков после бреда и галлюцинаций. В общем, что-то новенькое. Ацуши, как прилежный медбрат, узнал у главного врача ситуацию и назначения. Также ему поручили побыть несколько дней как бы «сиделкой» больному, всё-таки родственники заплатили за данный курорт, не дай бог увидят полную противоположность ожиданиям. Он открыл карточку и внимательно изучил заключение:
ФИО: Дазай Осаму
Диагноз: пограничное расстройство личности, депрессия, истероидная акцентуация личности.
Больной плохо поддерживает зрительный контакт, не развивает разговор. В сознании. Контактен. Не отрицает суицидальные мысли. Активной психопродукции не выявляется. Мышление последовательное, в обычном темпе. Память и интеллект сохранены. Сон и аппетит неустойчивы.
Попал в больницу на бригаде скорой помощи из-за передозировки снотворных. Ранее наблюдались попытки самоубийства, в том числе повешение, вскрытие вен. Лежал в психиатрической больнице номер 1. Склонен к алкоголизму и наркомании, долгое время употреблял морфий после операции.