Писатель из психбольницы.

      Однушка, в которой жил Ацуши, находилась на другом конце города. Каждый день вставать в полшестого, кое-как собираться и идти на остановку, чтобы промёрзнуть, — одно удовольствие. Вечером после двенадцатичасовой смены ехать обратно, с тем же успехом мёрзнуть в полуразваленной маршрутке, чтобы выполнить свою программу — сходить в душ, приготовить ужин и еду на завтра, немного почитать и спать, — ещё большее удовольствие, из-за которого Накаджима скоро сам, как и его больные, свалится в депрессию. И сегодня после тяжёлого рабочего дня он, как обычно, едет домой, заходит в квартиру, снимает верхнюю одежду и идёт в душ. Его не покидает мысль, что после разных людей со всевозможными психическими и физическими проблемами, он мог заразиться какой-либо инфекцией, а грязь и пыль впитались в его кожу, волосы и слизистую. Поэтому он проводит в ванной достаточно долгое время, забывая о том, как это может пагубно влиять на организм или хотя бы на нежную, белоснежную кожу Ацуши.              Закончив привычные процедуры, поужинав и переодевшись, парень со спокойной душой взял первую попавшуюся книгу с полки, лёг на кровать и взглянул на обложку. «Исповедь неполноценного человека». Ацуши не ожидал, что так быстро придёт ответ на вопрос, который мучил его целый день. Он сразу вспомнил всё содержание и понял причину состояния Дазая, ведь книга содержала в себе автобиографичные элементы. Повесть, завязанная на самоубийствах, несправедливой судьбе главного героя, неспособности влиться в социум, алкоголизме и наркомании и вынужденной игре в беззаботного паяца, — вся жизнь Дазая. Он скрывал самого себя, создавая иллюзию благополучия, лёгкости, паясничества и счастья на людях, но в реалии его томило ощущения пустоты, скуки, безысходности и перманентное желание скрыться от других. Попытки самоубийства исходили из желания не быть бесполезным и ненужным для общества. Ацуши, хоть и отучившийся в медицинском колледже и потративший на это огромное количество времени, в прошлом мечтал быть писателем, читал множество классической литературы, но особенно его привлекали психологические романы, проза, в том числе современные произведения. Он, на тот момент бедный студент, брал книги в библиотеке либо пытался найти по акции и купить подешевле. Ацуши было 17, когда он впервые открыл книгу Дазая Осаму. Подростка поразили мрачность и отчаяние, которыми веяло от произведения. До этого Накаджима читал подобное, сам писал о неуверенности, одиночестве и поиске смысла в жизни, но его рассказы действовали отрезвляюще, в нём был внутренний стержень. Внешне он казался миловидным стеснительным пареньком, который не может постоять за себя, потакает всем, поступает в угоду людям, но это лишь внешне. Мироощущение Дазая было полной противоположностью Ацуши, поэтому прочитав лишь несколько работ, он отложил сборник и попытался забыть происходящее в этих произведениях. Но сейчас ситуация заставила напомнить то, о чём парень не хотел думать. Накаджиме было трудно поверить, что судьба связала их вместе. Дазаю определённо необходима помощь. Но что делать?              Психиатрические больницы должны лечить своих подопечных, но они делают всё наоборот: калечат и принуждают к терапии всех, кто хоть немного отличается от принятой нормы. Карательная психиатрия, вот как это называется. Ацуши не стал развивать мысль, глаза слипались, он чувствовал, что сейчас вот-вот упадёт и уснет, обязательно проспав работу. Поэтому встал, выключил свет, мучительно пытаясь заглушить нарастающую тревогу.              На утро Ацуши опять, как по накатанной, сделал всё задуманное, быстро поймал свою маршрутку и во время продолжительной поездки начал придумывать план действий, своеобразное спасение Дазая от людей, которые направляют его на неверный путь. Ранее юноше не приходили такие фривольные мысли, он старался работать как заведено: быть прилежным сотрудником, — но обстоятельства, жалость и возрастающий интерес к писателю сделали своё дело, Ацуши постепенно начал отходить от своей собственной морали и догм.              Собравшись с силами, Накаджима поспешно провёл первоочередные дела, собрал все анализы, поставил капельницы, отдал каждому таблетки, проследил за пациентами и, когда выдалось немного свободного времени, с поставленной в голове речью побежал к главному врачу.              — Добрый день, Фукудзава. Я пришёл к вам по вопросу. — Его перебил громкий грубый голос.              — Ацуши! Сколько раз я говорил стучаться прежде чем заходить, — он вздохнул. — Что ты хотел спросить?              Врача можно было понять, у него, в отличие от Ацуши, стресса намного больше: непрекращающиеся отчёты, карточки, жалобы, осмотры, так ещё и каждодневные разборки с родственниками больных, которые угрожают судом, расправой и тем, что их знакомые менты закроют больницу и повяжут всех. В общем, люди разнообразные и довольно-таки интересные. А Накаджима, только-только оперившийся птенец, пришёл ему что-то доказывать.              — Я бы хотел поговорить с вами о лечении недавно прибывшего пациента Дазая Осаму. Меня смущает та схема, которую вы прописали. Хотелось бы, раз его родственники и так платят крупные суммы, ввести психотерапию, чтобы видеть более быстрое улучшение состояния. И препараты, которые вы назначили.              — Почему ты говоришь именно о Дазае? Его ситуация не так уж плоха, посмотри на других. Сейчас я хочу купировать хотя бы попытки суицида, не буду говорить о мыслях. С этим прекрасно справляется клозапин. Или тебе не нравится, что дополнительно я решил давать феназепам на ночь? Он не может нормально спать.              — Мне не нравится, что он в больших дозах, не нравится состояние на утро и на протяжении всего дня.              — Сейчас мы решаем острую проблему, позже пусть сам ходит к психиатру, там и откорректируют лечение. А психотерапевт... — он задумался. — Сессий шесть я могу устроить. Позже тебе скажу. Теперь мне нужно отойти. До свидания.              Ацуши вышел из кабинета и понял, что мало чего добился от этих разговоров. Лечение странное и непоследовательное. Давать нейролептик несколько раз, благодаря котором понижается активность норадленалина, а также феназепам внутривенно, в больших дозах каждый день, — даёт небывалый эффект, плохо влияя на сердце и нервную систему, вдобавок вызывая зависимость. Дазай — и так зависимая личность, это ясно; только отошел от морфия, бензодиазепинов, а его вновь сажают на иглу. Что радует — это сессии с психотерапевтом.              Ацуши был зол из-за коллизии мнений. Оставшийся рабочий день с недовольным лицом он расхаживал по палатам, резко отвечал пациентам, одному успел нагрубить, другому поставить синяк, неаккуратно вставляя иглу, за что дома, уже в тишине и наедине с собой, будет корить себя. С Дазаем он молча выходил на улицу и не желал разговаривать, поэтому Осаму спокойно мог смотреть на работника, покуривая и делая круги вокруг территории. Вечером, когда настало время для капельницы, Ацуши впервые предал свои принципы — заменил Дазаю транквилизатор на обычные витамины группы B и D, которые помогают уснуть.