Поймай меня, вампир

Прошло порядка пяти дней. Нельзя сказать, что время остановилось, потому что Рюджин все еще видела как солнце сменяется луной, и как после некоторого отрезка ее бытья менялись люди, сидящие рядом. Волосы превратились в сплошные узлы, и даже Джису со своей манией к моде и порядку не могла позволить себе так просто вторгнуться к Шин в мир. Там она утопала, наверняка, однако упрямо отказывалась впускать кого-то в её думы. С виду реальности — девушка так и осталась с расцарапанной шеей, ранеными стопами и сонными, усталыми, неживыми глазами. Но она была явно не одна, переживающая трагедию. Юна не могла держать все в себе, вечно крича на всех подряд. Её мать и отец отобрали у неё детство своими болезнями и временным забыванием о том, что у них есть дочь, а единственная отдушина и поддержка — уже покоилась под землей. Черён и все жители уже устали бегать от одной девушки к другой, ругаясь и выслушивая гневные комментарии и слезы — в случае младшей, и удушающую тишину — в случае Рю. Юна даже в петлю полезла. Благо, спасли, завидев издалека движение за окном. Но после этого… кажется, девушка в край сломалась. Кричала на каждого, называла именем старосты деревни, пока объятия самой близкой подруги и безответной любви окутывали её как никогда часто. Между прочим Джису старалась медленно подталкивать Ли к тому, что пора бы признаться самой себе о влюбленности, пусть был и не совсем подходящий момент. По вечерам они разговаривали о чувствах, вовсе невзначай упоминая имя Юны, и Чхве могла поклясться, что видела румянец и искорки в глазах. Для дополнения: когда им приходилось меняться, девушка явно специально забывала вещи, бегая туда сюда и оттягивая момент, когда той прийдется покинуть младшую Шин. Джису также испробовала позвать кого-то с работы. Зря. Миён, Хёнджин, Минхо, — все приехали как только так сразу, но Шин даже не отреагировала. Хотя на Хёнджина мимолетно бросила гневный взгляд, возможно, из-за одной фамилии с Йеджи. А после продолжила смотреть в потолок и обливаться слезами время от времени. Но… на пятый день, она сама встала. Спящая тогда Чхве даже не заметила шороха на постели, смахнув на то, что Рю, наконец, решила перевернуться на другой бок. Однако позже проснувшись и увидев силуэт, медленно попивающий чай, она чуть ли не потеряла сознание. Что заставило Рюджин подняться остается загадкой. Умывшись и переодевшись, она наведалась к Юне, мягко говоря "встряхнуть" её. И это помогло. Обе девушки плавно входили в прежний ритм, и если младшая пыталась утопать в поддержке, которой навалилось достаточно, то вот журналистка решила в пламени мести и работы. "Да черт с тобой, вампирша, ты поплатишься за все" — думалось ей. Этим она себя успокаивала, придавала себе сил собственными руками, и это, время признать, работало. Жители спохватились — это тоже стоит добавить. Труда не составило сложить все пазлы, быстро догадавшись, чьих рук работа. Теперь были некие правила. Например, зашторивать окна после пяти, заколотить их, если есть деньги; не выходить на улицу, когда начнет светать; не приходить в людные места; брать все только от проверенных людей. Ох, видела бы это Соль — наверняка бы огорчилась. Её кафе закрыли, кстати. Не нашли человека, который бы тянул это всё, а потому убрались, разобрали ценные и не очень вещи, а позже закрыли легким движением на ключ, словно это место — это уютное место, которое для некоторых стало домом закрыли, словно никогда и не было оно открыто и привлекательно. С ролью старосты все тоже не разобрались. Боялись брать ответственность, да и не хотели смещать Сон, будто её и не было вовсе. в общем, малыми шажками они отстраивали былое и принимали новые решения в лучшую сторону для их будущего. Ну, так им казалось. От мягкой мелодии скрипки в наушниках отрывал её стук в дверь. Темнота в комнате мягко намекала, что время близится к пяти вечера, и Рюджин могла лишь гадать, кого же занесла судьба к её дверям. Кулаками оперевшись о постель, девушка нехотя и медленно шла, даже не думая ускориться. Рывком она открыла дверь, и была довольно удивленна, увидев там Юну. Та улыбнулась неловко, кивком спрашивая, может ли войти. — Юна? — глупо спрашивать, но старшая делает это. Сзади послышался шорох, а позже теплая ладонь прикоснулась к плечу Рю. — о, кролик, привет, — отвечает Джису, выглядывая из-за чужого плеча. — привет… — переводчица мнется под пристальным взглядом сразу двух старших, но тут же продолжает. — не уверенна, что сейчас могу это обсуждать, но… мне так больно. — что случилось? — Чхве льнула к ней, хватая за руки и осматривая тревожно вид. Та улыбнулась, мягко отстраняя от себя блондинку. — я по-поводу Черён. — она что-то сделала? — журналистка нахмурила брови, отходя назад и приглашая других тоже пройти в гостиную. Доски трещали в камине, создавая тем самым приятный звук. Часы тикали в своем темпе, и каждый "тик" добавлял атмосферы и уюта этому вечеру. Три девушки разместились кто куда : Юна и Джису поспешили занять место на кожаном диване, поближе к камину и столу со сладостями, а последняя же нашла себе место чуть поодаль, в кресле, на коем, собственно, и качалась. — так вот, — начала самая младшая. — вы, наверное, уже догадались, что я влюблена, — она стыдливо подняла голову, большими глазами изучая чужую реакцию. Обе положительно кивнули, отпивая горячего какао. Рюджин ухмыльнулась довольно, когда Чхве сделала большой глоток, который тут же повторила и переводчица. — в последнее время она начала быть рядом со мной постоянно, и я невольно задумалась, что будет признайся я ей?… — Шин осмотрела незнакомую ей комнату, ожидая ответа. — думаю, нечего не будет, но если ты прогадаешь — вы, вероятно, закончите свою дружбу на этом, — журналистка покачала головой. — возможно, это будет больно, но ты попробуешь, — добавила она. — Юна, — обратилась к ней Джису. — я помогу тебе заставить её почувствовать что-то, но ты должна понимать, что она — другой человек, и залезть к ней в голову и внедрить туда что-то мне не посильно. Никому из нас. — да, — согласилась та. — ты прекрасна, девочка, — все ещё продолжала Чхве, поглаживая её по плечу. — просто не трать время на это режущее чувство. У каждого была не взаимная любовь, и ты должна это пройти с улыбкой, чтобы потом вспоминать. — ты говоришь это, потому что я нужна вам как переводчик? — пальцы крепче вжались в ручку белоснежной кружки, ожидая ответ. — знаешь, ты нравишься мне как человек, а тем более — я вижу потенциал в тебе, — она скрестила ноги в позе лотоса, заглядывая будто в самую душу. — но я не могу тебя заставить, а тем более — не хочу. Будешь ворчать и меня обвинять, не для того меня мамочка растила! — ладонью она встряхнула волосы, заставляя те волной прокатиться по воздуху, будто она модель. Они залились смехом, забывая о всей боли. — ага, а потом станешь жертвой наших шутников, и все, хана тебе, подруга, — обратилась Рю к Шин . — да я их сама четвертую, если они хоть тронут нашу малышку. — во-о-оу, да у меня охрана, — Шин воодушевленно вздохнула, отпивая ещё чуть какао. — как ты там ни было, я признаюсь скоро… может, завтра, — девушки кивнули. — если захочешь напиться — у меня тут крепкий коньяк есть, — невзначай бросила Джису. — включим музыку для разбитых сердец и замутим тусовку века! — чуть громче вымолвила журналистка. — спасибо вам, — прошептала младшая смахивая кончиком пальца свежие слезы на своих щеках, и не сдержала улыбку на губах. — теперь я не чувствую себя как брошенная собака, — девушка легла на спину дивана, прикрывая веки. Чхве повторила это действие, а уже через секунду обе уснули, проваливаясь в длинное и увлекательное путешествие. Снотворное в их напитках работало исправно. Рюджин подошла к ним, вынимая уже пустые чашки и забирая сумку из под грязного шкафа. Ладонью струсив пыль с черной ткани, она нацепила на себя кепку и маску, тихонько выныривая наружу. Теперь никто не заметит пропажи, ведь они в глубоком сне, а жители внутри их же домов, греются и даже не допускают мысли о какой-то там сумасшедшей, что решила отомстить. Сумка тяжело свисала с плеча при каждом шагу покачиваясь, пока сладость от предвкушения на её губах накатывала все сильней и сильней. Завязанные волосы сливались с ночной темнотой, а она медленно приближалась к цели. Она сорвала маску, уже жалея о решении надеть её . Верхушка замка показалась перед ней. В радужках глаз проскользнул огонь, чей свет затуманивает здравый смысл. Девушка уверенно вошла внутрь, ногой резко открывая двери. Те пошатнулись, и ветер вбежал в старое здание не быстрее её самой. Вальяжной походкой Йеджи спустилась со ступенек, отчетливо делая каждый шаг и заставляя стук каблуков повторяться в голове раз за разом. Рыжие волосы блестели от маленького и тонкого света люстры, с хрустальными капельками, нависающими над их головами. Рюджин смело шагнула внутрь, не боясь старшей, и резким движением руки выдернула бутылку со священной водой, опрыскивая ту. Капли лились, большинство на пол, но половина точно попала на правое оголенное плечо, заставляя мраморную кожу там покрыться красными пятнами. Хван зашипела, стараясь другой ладонью накрыть пораненное место, но её ловко оттолкнули ногой. Она упала на спину, больно ударяясь костями о неровную поверхность, пока её штаны и жилетка пачкались во внешней грязи. Шин перевернула её, ладони обвязывая крепким узлом два раза, используя тонкие стебли вербены, пока фиолетовые, маленькие лепестки опадали, путаясь в прядях волос. — чёрт, стерва! Что это, мать твою, — тело брыкалось, стараясь столкнуть младшую со спины, пока та лишь удобнее умащивалась. — вербена, которая способна тебя убить, — девушка потянула старшую за волосы грубо, нашептывая на ухо обжигающей интонацией: — она росла у корней белого дуба, который является ключом к бессмертию, а значит, сей цветочек может похоронить тебя, — она отстранилась, откидывав ту. — её тут нет, я проверяла. — не было, — она улыбается, садясь на корточки и поправляя чёлку. — я времени зря не теряла, заказала из самого Сеула, и… вуаля, она тут через три дня! Технологии впечатляют, не так ли? — журналистка посмеялась в кулак, смахивая чуть на сумасшедшую. — ты чекнутая, — бросает Йеджи. — да. Благодаря тебе, Йеджи. Зачем ты убила её?! — она закричала. Вороны сорвались с веток, улетая прочь, пока капли дождя, который уже стал привычным для них, падали осколками на шаткий подоконник. — ты тварь, умеющая только пожирать, и я отомщу, — дьявольская улыбка. Раненный человек — самый сильный человек, и они обе извлекли этот урок. — что ты будешь делать? — Хван смирилась, переставая дергаться и вдавливать в кожу этот несчастный цветок. Ей было невыносимо больно, и она чувствовала это каждой клеткой её бессмертного тела, а Рю упивалась моментом, расхаживая уверенно. — я уже сделала свое, сцепив тебя. Ты теперь намного слабее, — девушка пнула тумбу, которая держала на себе явно дорогую вазу, возможно имеющую ценность. — пока думаю, что просто изуродую это место, а там посмотрим, — Шин достала баллончик с краской, распыляя ту на первую стену, которую и заметила. Едкий запах распространился тут же, щипая нос и отзываясь головной болью. — фу, химия. А тебе в этом жить… интересно, мне предъявят штраф за порчу имущества? Или поблагодарят за раскраску такого унылого старья? Вот ты что думаешь? — она ходила, рисуя незамысловатые коракули на стенах и толкая мебель и картины. — дура! Я же выберусь, — вампирша ещё раз дернулась, попытавшись перевернуться, но её вновь пронзил укол боли. — ну выберешься, и что? Я тебя просто убью, — журналистка провела рукой по полке над столом, за которым у них когда-то был ужин, сталкивая все бокалы для вина на пол. Осколки разлетались быстро, создавая особенную гамму, и один из них приземлился очень близко к ладоням Хван. — верь в это, — ответила ей старшая, забирая в руки осколок. Хватило пары движений, чтобы разорвать этот узел и высвободиться, но Йеджи не спешила вставать. Предмет вывалился с рук Рю, с грохотом падая, пока она застыла. Пальцы потянулись к полу, поглаживая выбивающиеся доски, и забрали самый большой кусок стекла. — тогда убей меня. — что? — вампирша искренне удивилась. — ты слышала, — она осела на пол, являясь в метре от старшей. — Пожалуйста, Йеджи, убей меня. Пожалуйста! Я чувствую, что не выдержу эту боль, так что, пожалуйста, прошу тебя, Йеджи, поймай меня, вампир. Поймай и убей, — с ресниц сорвалась первая слеза, а затем и вторая, и третья. Все это превратилось в поток, в целое море даже, и никто не смог остановить этого. Хван больно закусила губу, рывком мгновенно подымаясь и подползая к младшей, садясь перед ней на колени. Ее руки легли на худые плечи, тут же перебегая на щеки, которые большими пальцами она нежно гладила. А в глазах с каждой слезой утихало желание есть, и все, о чем думала девушка — так это как прекратить эти страдания. — ты самая хитрая из всех, кого я встречала, а встречала я многих, — начинает та. — умная, красивая, не предавшая мечту и не сдавшаяся сразу, — получив отрицательное мотание , она ухмыльнулась. — не веришь? Ну и пожалуйста. — я..я…. — Рюджин, — обратилась к ней Хван. — давай закончим это? — как? — Шин смотрела неотрывно в карие глаза напротив, наблюдая за каждый действием. Рука с красными полосами легла на волосы, приходясь по всей длине хвоста. Она стянула кепку и чуть приподнялась, становясь чуть выше Рю, перед тем как прикоснуться к её губам. Поначалу невесомо, легко сминая, а после оттягивая нижнюю губу и кусая её. Зализывая языком выступившую кровь и вновь целуя. Но руки, упирающиеся в грудь, остановили. — я люблю тебя, — шепчет Йеджи. — я ненавижу тебя, — отвечает Рюджин. Хван устало улыбается, перед тем как упасть с закрытыми глазами. — эй, Джи, ты… — заметив тяжелое дыхание, девушка не могла вновь не карать себя. Пришлось реагировать резко. Сегодня никто не умрет. Сегодня сердце не потеряет ещё одного любимого человека. Хватая измученный осколок, который она уронила несколько минут назад, Шин вспоминала всех потерянных людей и их улыбки. Думала о Джису и Юне в её доме, Черён в нарядном платье с блестящим глазами, а после о крохе Шин, маме, Соль. Лезвие проходится по запястья быстро, отдавая режущей болью. Она зажмуривается, кусая щеку и пытаясь сдержать крик, пока с её запястья стекает тонкая струя алой, венозной крови и капает она прямо в раскрытый рот старшей, оставляя капли на её алых губах. Криво завязав оторванный кусок своей кофты около ранения, она лишь бросила мимолетный взгляд на весь этот хаос. Не может же отрицать влечения, но и ненависть тоже. Запутано. Много узлов, которые заплетаются в ее разуме и вновь распадаются при виде вампирши. И так по кругу. Она чувствует вину, за то что любит убийцу своих близких, но за Хван готова сама убить. Готова спасти её от всего, но и причинить боль хочет. Так, что же чувствует израненное сердце?