For the world you may be just one person

После смерти Кана Макао резко возвращается в себя самого, без маски вчерашнего подростка, готовящегося к вступительным, играющего в компьютерные игры, живущего так, как положено родившемуся с золотой ложкой в жопе – разве что не настолько отбитому, как почти все из его школьно-мажорного окружения. С кем-то ниже детей политиков и партнеров отца ему запрещено общаться вне рамок учебного процесса. А общаться с теми, с кем можно, он не хочет, ему это неинтересно, ему хватает пустых разговоров с ними между занятиями и во время полуофициальных визитов в их дома – знаете, когда отец смотрит на него дольше, чем нужно для просто скользнуть взглядом, и сообщает, что у сына его партнера вечеринка по случаю дня рождения, не поехать на нее не выйдет. И Макао забирает из рук своего телохранителя вычурный пакет с наверняка дорогим подарком, садится в такой же вычурный автомобиль, едет в безвкусный дом – ему нравятся другие, те, что в десятки раз дешевле, но в сотни раз уютнее, – чтобы провести там несколько часов, не закатывая глаза и не фейспалмить от слов тех, кто – по мнению отца, конечно же, – должен считать Макао своим другом. Макао помнит, что самому считать их друзьями – он и не собирался этого делать, – нельзя. И лучше бы он провел эти часы в своей комнате. А потом Кан собирает людей, забирает Вегаса – тот едва успевает прикоснуться к плечу Макао, проходя мимо, – и ведет их на бойню в дом главной семьи. – Там новая стрелялка вышла, – говорит Нопу, зная, что им обоим надо отвлечься до первых новостей. Он понимает, что Ноп бы хотел быть не здесь – прикрывать Вегаса, но Вегас не сможет сохранять спокойствие, если рядом с Макао будет кто-то другой. Так что, сейчас они будут расстреливать монстров, надеясь, что там, в чужом доме, не расстреляют Вегаса. Вегас обещал вернуться. Вегас всегда возвращался. Это потом уже будет «Кхун'Кана застрелили» – прекрасно, – «Кхун'Вегас в больнице» – нет, подождите-ка. А сейчас у них толпа нарисованных монстров, против которых у них недостоверно изображенный пулемет и мачете, и цель на другом конце города. *** Кана – он зовет его отцом только на людях, и Вегас каждый раз шикает, когда в диалоге с ним Макао произносит имя, а не почтительное «отец», используемое самим Вегасом, – больше нет, Вегаса собирают в живого человека на операционном столе, а в коридоре, на полу рядом с дверью в операционную сидит Пит почему-то заплаканный, в рубашке с кровавыми разводами. Макао хмурится и поворачивается к Нопу, удивленный тем, что телохранитель не спешит к Питу, телохранителю первой семьи, которая виновна в том, что Вегас находится тут, а не слушает болтовню Макао, сидя на его кровати, не улыбается брату, не спрашивает, что там в школе, не делает то, что делал бы целый и невредимый. Ладно, Кан виноват в разы больше, но первая семья – виновата. И их работник – преданный, ужасный в слежке, но отличный в бою, иначе б не задержался в живых, – находится слишком близко к беззащитному Вегасу. – Почему он здесь? – спрашивает. – Почему ты ничего не делаешь? – Не думаю, что имею право рассказывать, Кхун'Макао. Кхун'Вегас... – Ноп мнется, наверняка подбирает слова, чтобы и дать информацию, и не дать ее столько, чтобы Вегас разозлился. – У них кое-какие отношения. – Ты уверен, что Пит не нападет? Сейчас, ночью, завтра, в любое время. Что не нужно прогонять его? – смотрит на Нопа, ждет ответа, доверяя решение явно знающему многое, куда больше Макао, о Пите. – Да, – все-таки Ноп отвечает не сразу, не доверяя телохранителю главной семьи, но доверившись Питу. – Да, уверен. И... посмотрите сами, он точно не выглядит готовящимся к нападению и убийству. Макао не знает Пита, их встреч слишком мало, чтобы узнать хотя бы поверхностно – а узнать по-настоящему невозможно, они были по разные стороны. Вечно улыбающийся, с глупым выражением лица, напрашивающийся на шутки и подколки, не замечающий того, что его заметили, – явно не Пит, а его маска. Это уж точно понятно, да и Вегас – в разговорах, когда они точно знали, что Пит следит за ними, – намеками говорил об этом. Если бы это не было маской, Пита убили бы еще в начале работы на Тирапаньякулов. Но сейчас Пит выглядит так, словно молится – о, точно, он и вправду молится, тут, в больничном коридоре, понимает Макао – за Вегаса. За того, кто пришел в дом его хозяев с оружием и наверняка убил и ранил тех, с кем работает Пит. – Хорошо, не трогай его, пусть сидит, – разрешает Макао, оглядываясь в поисках хоть кого-нибудь в форме медработника. Ему нужна информация, пока предварительная, ведь полную знают лишь те, кто сейчас оперирует его брата. – Кхун'Макао? Он поворачивает и смотрит на неловко поднимающего на ноги Пита. Что ж, поиск отменяется, информацию можно получить и от него. – Рассказывай, – почти приказом – по привычке, – говорит Макао, опускаясь на скамейку, кивая на место рядом. И Пит рассказывает. Не только о том, сколько и куда, но и том, что было раньше – без подробностей, сухими фактами, – произносит «Мы любим друг друга», объясняя, почему он здесь. Макао цепляется за «мы», понимая, что Вегас тоже, и думает, что, кажется, рад этому, тому, что Вегас открылся кому-то, чтобы полюбить, что Вегаса кто-то узнал, чтобы ответить взаимностью, а не ненавистью, как могло бы быть – но Пит первым узнал и не сбежал, до него никого не было так же, по информации о личной жизни брата, имеющейся у Макао. Ах да, частично узнавали только те, кого Вегас пытал, – но это работа, и из мешка для трупов не сбежать. И отправляет Нопа в ближайший магазин одежды, чтобы Питу было во что переодеться и выкинуть эту рубашку. У него самого сумка со сменной одеждой – понимал, что не сможет уйти из больницы в ближайшие дни. А ночью долго сидит, притворяясь спящим, – в какой-то момент Пит притянул его ближе, уложил на свои колени, – разбирая свои эмоции и чувства на составляющие. И утром тепло улыбается Питу, принесшему завтрак из кафетерия на пару этажей ниже. *** В палате, в которую переводят Вегаса, Макао сразу занимает кресло, возится в нем, пытается понять, удобно ли будет спать, или все-таки согласиться ночевать в соседней пустой палате. Пит отказался оставлять Вегаса одного сразу же, а Макао еще в раздумьях. А потом смотрит на Пита, явно не спавшего все это время, и понимает, что останется тут. И Нопу будет легче, не придется разрываться между двумя палатами, если на них нападут, и Пита сможет заставить поспать. Они проводят дни за разговорами о Макао, его учебе, его интересах, почти не говорят о самом Пите – тот избегает упоминаний родителей – и своих, и Вегаса и Макао, – немного рассказывает о бабушке и ее еде, – и совсем не говорят о том, какие новости пришли из главной семьи – Кинн сам позвонил Питу. Макао привыкает к Питу, открывается постепенно, но честно отвечает, если тот спрашивает. Он засыпает после обеда, сморенный стоящей на улице жарой, с которой с переменным успехом справляется больничный кондиционер, и просыпается, когда вокруг становится шумно. Вегас очнулся, уже полностью – понимает, глядя на посветлевшее лицо Пита. Не встает, не подходит, ждет, когда медсестры и доктор уйдут. Не показывать своих чувств на публике – одна из главных заповедей хрупкой безопасности. И только когда дверь дверь закрывается за последней из выходящих из палаты, Макао позволяет себе заплакать. – Хиа, – зовет он и спешит быть ближе, тянется, но осекается, прерывая движение в полунаклоне. Вегас ранен, Вегасу больно, Вегаса обнимать нельзя, чтобы не потревожить незажившие пулевые. – Као, – в глазах Вегаса столько любви к нему, что Макао тонет, оседает на край кровати, ладонью обнимает запястье. – Отец мертв, – и в голосе сожаление, утешение, соболезнование. – Я знаю, что Кан мертв, и мне плевать, – останавливает до того, как брат начнет говорить о том, что ему жаль, что они справятся – они справятся, конечно, но не с болью от потери родителя, которой нет в Макао, а с тем, чтобы выжить после, – начнет утешать не нуждающегося в этом младшего. – Ничего не изменилось, Хиа, я не любил его, чтобы сейчас страдать из-за его смерти. Вегас привычно хмурится. И Макао надеется, что однажды и Вегас перестанет называть Кана отцом. А лучше, забудет о нем и своей зависимости от его (не)одобрения. – Као... – Если ты сейчас продолжишь говорить о Кане, я... – нет, шутить про «задушу подушкой» сейчас неуместно, он недавно чуть не потерял брата, чтобы упоминать смерть в разговоре. – Укушу тебя, вот. Вегас порывается рассмеяться, но сразу же стонет от боли, машет левой рукой, успокаивает подорвавшихся к нему Макао и Пита. – Не смеши меня больше, – говорит. – Придержи свои шутки до момента, когда я смогу посмеяться над ними, не испытывая боли. – Я напишу столько шуток, чтобы ты ржал неделю, – обещает, а потом переводит взгляд на мнущегося Пита, подбородком показывает на кровать, – Сядь уже. Вегас смотрит на них обоих, едва заметно двигая головой. Надо было подойти со стороны Пита, чтобы брату не пришлось двигаться, чтобы Макао и Пит одновременно были под его взглядом. – И тебе не пришлось бы кусать меня, – Вегас толкает рукой руку Макао. – Я хотел сказать, что Пит – мой... – Твой любимый, ага, знаю, но ты запретил шутить, так что я молчу, вот дождусь твоего выздоровления, и вы оба будете мечтать заткнуть меня, – наклоняется, чтобы лбом уткнуться в здоровое плечо Вегаса и признается: – Ты напугал меня, Хиа. Не делай так больше. *** Макао не знает о родительской любви, не знает любви к родителям. Ему было два, когда не стало матери, и воспоминаний о ней у него нет, только рассказы Вегаса, а любить образ он не умеет. А полюбить Кана он не смог, слишком рано – когда начал вообще понимать что-либо, – узнал, что такое почти черные пятна и красные полосы, существующие на теле его любимого Хиа, и кто их оставляет там. Ему не нужно справляться с потерей тех, кого для него не существовало. Ему нужно справляться с тем, что Вегасу больно от этих потерь. И смущать Пита, ловя их с Вегасом моменты. *** Через неделю приходит Порш. Извиняется – перед Макао тоже, – говорит, что хотел бы не беспокоить Вегаса, не втягивать в серьезные разговоры сейчас, но тянуть дальше некуда. Макао машет рукой и выходит в коридор. Пит выходит через минуту. – Им надо поговорить, – садится рядом, смотрит заботливо. – Все слишком изменилось. Макао впервые задумывается о том, что дальше. У них забрали все, что положено им как наследникам Кана. И, может быть странно, но его это не беспокоит, не пугает. Он не собирается поступать – да и какое поступление сейчас, он пропустил собеседование, не готовый отойти от Вегаса, сил собирать какие-либо документы, ездить куда-то нет никаких, – и знает, что сможет зарабатывать, писать и продавать программы, уже делал так, клиента легко найти, если знать, где искать. На аренду небольшой квартиры и обеспечение Вегаса – куда тот с такими ранениями, да и неумением жить вне семейного бизнеса, – и Пита – тот, конечно, может найти работу, но только такую же опасную, хотя вряд ли другие семьи захотят взять бывшего телохранителя Тирапаньякулов, боясь, что тот не бывший, – он заработает. Ах да, вся техника в доме. Уже не их. Ладно, он может устроиться и каким-нибудь уборщиком или помощником куда-нибудь в кафе, научится, не проблема, кому-то же надо зарабатывать, пока... – Пит, если что-нибудь понадобится, звони, – произносит Порш, и Макао понимает, что был глубоко в мыслях, не заметив, что новый Глава уже не в палате. – И... Мы же все еще друзья? Макао вздрагивает, хочет сказать, что друзья вообще-то так не поступают, но первое: Порш – друг только Пита, а Пит не относится ко второй семье, и второе: вряд ли Порш имел право голоса в решении дядюшки. Закрывает рот и съеживается. Кан в своей ненависти уничтожил любые шансы на нормальную жизнь. Жизнь в выживании после исчезновения дома, счетов, семейной работы – даже если они постараются и обеспечат обычную жизнь, – будет далеко не нормальной, в первые месяцы так точно. – Конечно, – отвечает Пит, и Макао слышит в его голосе радость. – Спасибо за все. Что? – Брось, это не их вина, а Кана, так что я сделал все, что смог, – бурчит явно смущенный Порш. Макао поднимает голову, смотрит на обоих по очереди, потом на слившегося со стеной Нопа, хмурится, не понимая. – Вы ему не сказали? – удивляется Порш и, когда Пит машет головой в отрицании, кладет руку на плечо Макао, обращаясь к нему. – Мелкий, все будет хорошо. Я уговорил оставить вам дом, счета семьи, конечно, не вернутся – пока что, – но о ваших личных счетах, – уверен, что у вас есть такие, не связанные с общим «бизнесом», – они не узнали. – Мы не говорили Макао потому, что а вдруг не получилось бы, вдруг Корн отменил бы свое решение, – признается Пит, а потом треплет ладонью волосы младшего. – Это, конечно, все еще может измениться в любой момент, но у вас с Вегасом есть ваш дом. Все еще может измениться в любой момент. Пит знает что-то, что не знает сам Макао. Что-то кроме того, что Корн тоже постоянно прикладывал руку к соперничеству семей. Макао не дурак, чтобы думать, что только Кан взращивал эту ненависть, что Корн просто смотрел и ничего не делал. – У нас у всех, Пи'Пит, это теперь и твой дом, ты же знаешь? И видит, как Пит светлеет, словно боялся того, что Макао не примет, что против того, что Пит будет с братьями. – Если ты не против. А Макао в рывке обнимает Пита, показывая, что совсем не против. Пит – часть семьи, этой маленькой, проблемной, странной, но семьи. Шепчет, что без Пи'Пита не справился бы, сидя у постели брата, в ожидании хоть чего-то, в непонимании, а что дальше. Смотрит на растерянного – снова та глупая улыбка, что в воспоминании о походе в храм, – Пита и думает, что им с Вегасом наконец-то повезло, впервые в жизни. *** Он едет в дом тем же вечером – Вегас говорит, что без хотя бы одного из Тирапаньякулов их парни разнесут дом, и вообще «Им кто-нибудь сказал, что мы вернемся?», – смотрит на изрядно поредевший штат и вздыхает. Им понадобятся новые люди, которых, в свою очередь, надо будет натаскать. – Я сейчас найду Питу одежду и книги для Хиа, ты в комнате будешь? – спрашивает Нопа, который должен вернуться к Вегасу и Питу. Он спорил с Вегасом добрых десять минут, объясняя, что справится без Нопа, что Ноп нужнее в больнице – у Макао в доме есть люди, готовые защищать ценой своей жизни, да и сомнительно, что кто-нибудь все же решится лезть в дом, а вот в больницу, тем более, когда Корн уже представил Порша как Главу, забраться в разы проще, да и «Ты же не хочешь, чтобы Пи'Пит остался без защиты, пока защищает тебя, Хиа!». Вегас долго хмурится, но смиряется. Говорит, чтобы Ноп проверил парней – кто вернулся, в каком состоянии, нет ли тех, кто против возвращения Макао и Вегаса – кто знает, какие там настроения в эти дни, – отдохнул хоть сколько-нибудь, помылся, наконец, нормально, а не в раковине. – Да, Кхун'Макао, я сначала в свою комнату, а потом к парням загляну, переговорю, – Ноп ждет разрешения уйти. – Потом зайди на кухню, я попрошу приготовить что-нибудь для Хиа и Пи'Пита, увезешь им, – и кивает, отпуская. Идет к комнате Вегаса, встречает только одного телохранителя по пути, спрашивает, как оно, после бойни и смены хозяина. – Справляемся, Кхун'Макао, и это... – мнется парень – кажется, Шон, Макао – не Вегас, он не знает всех по именам, только тех, кто чаще всего был рядом с ним самим. – Говори уже, – знает, что услышанное ему не понравится. – Телохранители главной семьи были здесь, в ваших комнатах беспорядок, – отвечает парень, и Макао морщится. Он и прислуге не всегда позволял заходить в свою комнату, предпочитая убираться сам – конечно, тогда, когда Кан был вне дома. – Там уже прибрались, но вещи сложили как получилось. И мы бы не пустили их, но... – Было бы хуже, если бы попытались, – и Корн бы точно не согласился вернуть дом. А, может, и чего хуже. Макао уверен, что у Корна возникала мысль убрать их с Вегасом из этой жизни. Кан так бы и поступил. В комнате Вегаса ужасно. Да, уже заправлена постель, шторы сменены – за день до бойни были другие, помнит, – но книги расставлены не так, не по порядку, какой был у Вегаса, неровно, некоторые оставлены на столе, одежда в шкафу в таком же беспорядке развешана и настольной лампы не хватает. Он находит сумку в нижнем ящике шкафа, складывает в нее хлопковые брюки на завязках, спортивные штаны и несколько просторных футболок, устраивает поверх них три книги, в которых вместо закладок макаовские детские рисунки, осматривается и решает, что позже сам переставит книги. Спускается вниз. Сначала к Нопу, стучится, но никто не отвечает, и заходит внутрь. Слышит звуки льющейся в душе воды, оставляет сумку на столе, подходит к окну и смотрит на цветы, которые Ноп выращивает на подоконнике. Что ж, по крайней мере их поливали, пока Нопа тут не было. Фотографирует, чтобы показать Вегасу. И Пи'Питу. И уходит прежде, чем Ноп выйдет из душа. В кухне над ним сразу же начинает хлопотать тетушка Тана, сетуя на то, что больничная еда не сравнится с ее – так и есть, – и что Кхун'Као похудел. Макао улыбается ярко, жмется к тетушке – она начала работать тут еще до рождения Макао, и свое детство – когда Кан не видел, конечно же, а Вегас был занят, – проводил рядом с ней, наблюдая, как она готовит домашнюю тайскую еду – тогда Кан еще не помешался на европейской кухне, заставляя всех перейти на нее. Но тетушка все равно старалась как можно чаще готовить что-нибудь из тайской и оставляла в комнате Макао, пока тот был в школе. – Вам придется научить всех новых поваров готовить нашу еду, – заявляет Макао, устраиваясь на стуле, и тянется к корзинке с булочками. – Приготовьте что-нибудь для Вегаса, пожалуйста, и такое же, но острое, для... – замолкает, не знает, как объяснить. Тетушка улыбается и поворачивается к плите, включая. – И того парня, который сбежал за ним? Эти варвары в костюмах говорили о нем, пока шарили тут везде. – Да, для него, – Макао растекается по столешнице, следит за движениями тетушки и совсем-совсем успокаивается. – Пи'Пит – очень хороший. *** Макао все-таки приходится рассказать о своем пропуске собеседования Вегасу, когда тот спрашивает, в какой из двух выбранных университетов пойдет – уверенный, что младший прошел в оба. Они почти ругаются, но Пит вовремя встревает, говорит, что Вегас сам, если бы что-то случилось с Макао, забросил бы все другие дела. И что Макао поступит через год, что сейчас может быть опасно, никто не знает, как банды восприняли изменения в семье. – Fine, – успокаивается Вегас. – Чем займешься? Макао пожимает плечами. Каких-то особых планов у него нет, только прокачивание скилла в его обычных занятиях. – Как обычно, железо потягаю, с парнями потренируюсь, сейчас что-нибудь убийственное надо начать, Пи'Пит прав, опасности для меня больше стало. Учеба и программы, конечно, не только же в универе можно учиться, я уже выбрал два курса для прохождения. И игры, не просто так, я хочу прокачать больше акков в своих стрелялках, они выросли в цене. Вегас задумчиво мычит, а потом выдает: – У тебя со стрельбой неплохо, попробуй еще снайперку, я скажу, чтоб тебя натаскали, если согласен. Макао согласен. Он уже думал над тем, где может пригодиться при работе в поле, но Вегас отмел бы все варианты. Теперь Макао едва находит время на отдых, заполняя день и часть ночи тренировками, учебой и играми – не для развлечения, уже за первый месяц продает три акка, уровень которых обычно набивается за три недели, если играть по шесть часов в день, Макао же тратит на каждый по неделе с тем же временем, изучив все лазейки в игре. Ноп гоняет его в зале, где помимо уже привычной Макао рукопашке добавляет приемы ушу-саньда, заставляет больше заниматься растяжкой – «вот сведет или потянешь непривычную к растяжке мышцу во время боя, и все, повезет, если уползешь». С растяжкой, конечно, у Макао возникли проблемы сразу же. Нет, конечно, он тянулся, но на уровне разогрева мышц до и для снятия напряжения после силовых, но когда Ноп нагнул его, понял, насколько это было слабо – все задействованные в наклоне мышцы неприятно заныли. Со снайперкой его знакомит Шон – он все-таки Шон, верно тогда вспомнил, – показывает все возможные изготовки, но говорит, что до этого далеко, пока только позиция лежа до абсолюта. Учит правильно дышать, дает подержать винтовку. И говорит готовиться к сначала скучным занятиям. И Макао отрабатывает правильное положение тела, привыкает к статичности позы, учится переключать дыхание на автомате, без прогона в мыслях слов Шона, заучивает устройство нескольких винтовок, разбирает и собирает их в разных искусственно созданных условиях – закрывая винтовку собой от льющейся сверху воды, изображающей дождь, сложнее, чем в темноте. И выбирает свою, с которой ему теперь нужно породниться. После возвращения Вегаса в дом, добавляются тренировки с Питом – тот обучает Макао муай-тай и показывает приемы, которым научился в первой семье – телохранители второй предпочитают другие стили. А потом все чаще приезжает Порш, запираясь с Вегасом, часами обсуждая дела. Оказывается, не только дела семьи. В середине лета Макао узнает, что Порш копает под Корна, и не только Порш, и не только копает – вручает все дела второй семьи (объяснив, что вроде как это одна семья теперь, без первой и второй) Вегасу, не ставя в известность ни Кинна, ни Корна, оставляя себе только встречи, где должен быть сам как представленный всем Главой. Полоумный кузен, его компьютерный гений, внезапно сам Чан и почему-то названый ожившим Биг давно уже собирают компромат на (все еще не) бывшего Главу. – А почему Биг «оживший»? – спрашивает Макао и наблюдает, как его брат и Порш тушуются, переглядываются и молчат. У Макао давно уже есть способ выведать информацию, которую пытаются от него скрыть. – Пи'Пит? – тянет он и делает просящие глаза. Пи'Пит вздыхает и угрожающе смотрит на Вегаса: – Это твой проеб, так что рассказывай. Вегас рассказывает, а Макао думает, что хотел бы добраться до урны Кана, чтобы плюнуть. За то, что Вегасу пришлось быть с Таваном и настолько подвергнуть себя опасности из-за ситуации с похищениями. – У тебя есть младший брат? – осознает он еще одну деталь и поворачивается к Поршу – не забывая влепить подзатыльник Вегасу, зная, что Пи'Пит не позволит тому ответить тем же. Порш чешет затылок и рассказывает о том, что да, и парень теперь втянут во все это дерьмо. Разве что в меньшей степени. – Окей, ладно, что еще важное ты забыл мне рассказать? – Макао нападает на Вегаса. Тот переглядывается к Питом. – О, у вас было какое-то дерьмо, но об этом я не хочу знать, спасибо. Только то, что касается дел семьи. На «следи за языком, Као» Макао показывает этот самый язык. *** За две недели до сентября у них появляется ребенок. У них всех. Бесящая всех любовница Кана появляется на пороге дома, вручает орущий сверток и сообщает, что больше возиться с ним не намерена – Кан умирать не собирался и завещание не успел изменить, внести туда свою не жену и тогда еще не родившегося ребенка. А Макао осознает, что совершенно забыл о том, что эта женщина была беременна. Она отдает ребенка – «Его зовут Ланс», – Питу, сразу же принявшегося успокаивать малыша, что-то говорит о деньгах, положенных ей, но Макао не успевает взвиться, как Вегас сам выталкивает ее в двери и выдает сложную конструкцию ругательств на английском. – Какой Ланс? По уровню шума он не меньше, чем Париж или Гуанчжоу, – заявляет Макао, вспоминая рейтинг городов, прочитанный в ожидании загрузки данных для подготовки предложения по одной из сделок Вегаса – тот все же допустил младшего до документов. Не то чтобы Макао до этого не видел договоры и переписки с главарями банд, он не просто так несколько лет просидел перед компом, а Кан был предсказуемо параноидален в отношении своего компьютера и не позволял компьютерщику ставить любые программы, кроме стандартных. Срезать файлы с защищенного только паролем устройства – пфф, две минуты, получите, распишитесь. – Вот и придумай ему другое имя, – говорит Вегас, поплывший от умиляющегося уже успокоившимся ребенком Пита. – А я займусь документами на уже не Ланса. – Нам же теперь нужны детские вещи! – взвизгивает Макао – получая двойное «Тише!», – обрадованный возможности найти самую странную детскую одежду. Просто чтобы выбесить Вегаса. – И комната, – добавляет шепотом. Малыш возится в руках Пита, но не начинает снова кричать, а что-то мычит, чмокает губами и засыпает. Вечером Макао заносит в дом коробку с заказанной через интернет одеждой и ставит ее на стол в гостиной. Вегас и Пит отвлекаются от чтения списка названий городов. – Я не хочу это смотреть, – заявляет Вегас, зная, что Макао не просто так хихикает. – У тебя нет выбора, Хиа, и только попробуй не оценить мои старания, – разрезает скотч на коробке, а потом поднимает голову: – Как успехи с именем? Пит разворачивает лист буквами к Макао, тыкает в «Venice» и говорит: – Мне нравится Венис, а Вегас хочет Монте-Карло. – Будда, нет, никаких больше казино, мы не будем повторять за Каном, – Макао отметает вариант Вегаса. – Я за Вениса, ты в меньшинстве, бро, смирись. Вегас вздыхает и вносит «Венис» в графу для имени в документе. И Макао понимает, что тот уже сдался Питу, просто не хотел сразу признавать это. Показательно закатывает глаза, а потом открывает коробку. – Итак, смотрите, что я купил. Он успевает показать футболки с «I stopped fighting my inner demons, we’re on the same side now» и «Age is a question of mind over matter. If you don’t mind, age don’t matter», когда Вегас, выстанывая «Пообщаюсь с Венисом, в нем адекватности больше», сбегает под громкий смех Макао и Пита. Питу, кстати, нравится та, что с «When life gives you melons... you might be dyslexic». *** В октябре Вегас объявляет, что «У нас будет еще один ребенок». А потом бегает по этажу от кричащего на него Пита. Еще одним ребенком оказывается Порче. Приезжает на следующий день, оказывается абсолютно очарованным Венисом, и Макао даже умиляется, наблюдая за их гляделками, пока Че не выдает «Я собираюсь убить Корна». – Ты что?.. – Макао думает, что Корн превзошел Кана в количестве ненавидящих его родственников. У Кана такой был один, в общем и целом. Порче вздыхает и дует щеки, смеша ребенка. – Че будет тренироваться у нас, – говорит Вегас. – И скрываться от Корна, – добавляет Порш. – И Че, прости за произошедшее на складе, не уследил за мудаком, – Вегас хлопает Порче по плечу и закатывает глаза на макаовское «Следи за языком!». – О, никаких проблем, я в курсе, что это был не твой план, Порш уже рассказал, – отвечает Порче, а потом поднимает голову вверх. – Классный дом. За ужином Порче рассказывает свой план – в перерыве между хлюпаньем лапшой и нахваливанием ее же, и с «Скажи же, вкуснотища, а Вегас до сих пор без слез не смотрит... Ой!», выданным Питом, – Порш бурчит, недовольный ролью брата, Вегас выглядит скучающим – вот точно все знал и не рассказал, – Пит выглядит странно. Макао наклоняет голову и думает. Пит же уже знает то, что знают они с Вегасом, да и Порш периодически подкидывал новую информацию о поступках Корна, когда приезжал по делу и без. – Все хорошо, – Пит тянет улыбку, когда замечает взгляд младшего. – Просто обидно, наверно, я же когда-то говорил Вегасу, что Корн мог бы защитить его – вас – от Кана, а оказалось... все это. Макао в такой ситуации бы в первые ряды встал, чтобы пустить пулю в лоб Корну. Но Пит не лезет в чужой план. *** Порче бесстыдно ржет, когда читает надпись «Error. No keyboard. Press F1 to continue» на футболке Вениса, сидящего на коленях Вегаса, и Макао понимает: они точно подружатся. Так и выходит. И Макао понимает, что не только он доверяет Порче – тот костерил Кана всеми подрезанными у Порша и Танкхуна ругательствами, когда узнал от Макао причину появления каждого из шрамов на его теле, – но и Порче доверяет ему, когда вечером после тренировки они запираются в комнате с бутылкой виски из запасов Вегаса – тот все равно предпочитает вино. Сначала поплывший от алкоголя Порче внезапно собирается, смотрит серьезно, а потом долгим монологом рассказывает о Киме. Макао думает, что его кузен, о котором Вегас рассказывал немногое из общего детства и называл «умным говнюком, сбежавшим от Корна», тот еще дурак. Порче же обидится, если он произнесет это вслух. И выдает совсем другое: – Так ты ни с кем еще? – и добавляет, когда Порче заходится красным. – Chillax, бро, я тоже, it's no big deal. Я просто спросил, ничего такого. А если кто-то скажет, что пора бы, то удар мы тебе поставили. Макао не асексуал, конечно, хоть в его прежнем окружении ходили такие слухи – к восемнадцати и ни с кем? У мажоров так не принято, – стояк на обезличенные образы оформляется быстро, когда парень в настроении подрочить в душе – в кровати, честно, не пробовал, – но трахаться с кем-то просто для того, чтобы не быть девственником, без особых чувств к девушке или парню, он не хочет. Насмотрелся на Вегаса, подавленного – и почти успешно скрывающему это, – после очередного секса с тем, в кого не влюблен. Вегас любит секс, – это Макао знает из попытки Вегаса прочесть лекцию о безопасности, оборванную «Я знаю, в интернете инфы как глупости в Псине – его родители явно ненавидят его, раз назвали Догом, – но я не собираюсь этого делать, успокойся, пока что, не всю жизнь», – Вегас не любит падать в осознание после. Больше они не говорят о Киме, только однажды Порче признается в том, что давно простил и, если тот после убийства Корна скажет, что хочет вернуться, примет его обратно в свою жизнь. Макао думает, что Ким – везучий дурак. Он бы не смог простить. *** Макао и Порче кричат, что сдали экзамен, нагнули всех в группе, а потом осекаются. Кимхан тут, хотя вроде как должен быть на съемке. Но вот, стоит рядом с Питом и Вегасом, держит джостик. – Съемка отменилась, а телефон сдох, – Ким опускает голову, боясь гнева Порче. О, Макао видел гнев младшего Киттисавата и поклялся себе никогда не вызывать его – жизнь дороже. А потом подходит ближе, смотрит на экран и понимает, что Вегас играет с его аккаунта. – Ты охуел? Я на этот акк убил три недели! Снесешь мне показатели, и я закопаю тебя под манговым деревом, – а потом смотрит на цифры. Там увеличение на десяток и больше по всем показателям. – Ну, я к Венису. Вегас ожидаемо бросается следом, едва не запутываясь в проводах. После взбучки – несерьезной, шуточной, – Макао сидит у стены, потягивает холодную колу и периодически выдает советы, куда бежать и какими комбинациями бить. А потом оглядывает комнату, смотрит на свою семью – занятые бродилкой по дому с призраками Вегас, Пит и Ким, фотографирующий их всех Порче, закрывающий лицо Венисом Порш и тянущий его волосы и смеющийся Венис, – и улыбается. Они справились.