For the world you may be just one person

Као цепляется взглядом за парня, который выглядит как сама нежность. Хмурится, вспоминая, кто это – в окружении бывшей первой семьи не силен, но понимает, что это кто-то из друзей, не чужой, иначе б не сидел тут, за столом в офисе Кинна, во время обсуждения планов на возвращение территории, временно занятой тайваньцами. Ну да, пока Вегас валялся в больнице, а Порш пытался понять, что вообще делать, одну из банд, что были под второй семьей, вырезали тайваньцы и заняли склады на юго-востоке. Корн не спешил отправлять Порша на переговоры или зачистку, Пит и Вегас говорили не соваться без одобрения Корна, а потом – весь этот план, убийство, ну, и вот, мы здесь. Причин для игнорирования проблемы больше нет, пора вломиться и вломить. – У них хороший арсенал, – говорит Арм, уже проанализировав всю собранную за неделю информацию, и выводит на экран список. Макао свистит, когда видит там «Сумрак». – Чем они занимаются, напомните? – спрашивает он, чтобы понять, будет ли этот «Сумрак» использован против них. И сам же отвечает, что вряд ли, зачем им использовать снайперку с такой дальностью, когда Тирапаньякулы ввалятся в дом. Порче, наконец дорвавшийся до участия – не в поле, конечно, но ему и в офисе обсуждать за радость, раз уж большего не позволяют, – тыкает в экран своего планшета, и Макао видит, как на экране его возникает «что, такую же хочешь, а Пи не дает?», и цыкает. Порче прав, но Као от этого не легче. Вегас не объясняет, а Макао не понимает, почему нельзя. Понятно же, что не полез бы с ней на крышу, доверившись своей, уже сроднившись, но хотя бы по мишеням в тренировке. – Продажа оружия, людей, иногда берут заказы на убийства, – говорит Порш, скривившись – никто из них не одобряет торговлю людьми, тем более, после того, как узнали, что Корн все же занимался этим через одну из банд. – То есть, ничего нестандартного, – бормочет Макао. – Может, я просто залезу повыше, уберу главного, и хватит? – Завались, – шипит Вегас, не дотягивась, чтобы подтвердить свое слово тычком. Макао насупливается. Вот как всегда, простых путей не ищем. Надо с оркестром завалиться и пошуметь, подставившись под пули и ножи. Нет бы потихому и с безопасного – относительно, – расстояния. Ему слишком непонятно это рвение показать всем. Все и так узнают, вне зависимости от того, сколько шума будет в момент. – Это ничего не даст, – Порче постукивает пальцами по столу и листает что-то на планшете. – Смотри, у них четкие правила на случай, если Главу убьют. Все смотрят в свои планшеты, где максимально кратко записан простой план. Убьют одного – на его место сразу же встает зам, и так до бесконечности. Никакой жуткой документации, назначения от вышестоящих или голосования. И когда Че успел все изучить, у него же… А, точно, у него же отсутствующий Ким, у которого, в свою очередь, два концерта в Маниле. Сам Макао вчерашний вечер потратил на Вениса, пока Вегас и Пит выбрались в какой-то пафосный ресторан в центре города. – То есть, без бойни никак, – хмурится Порш, показывая, что и сам не рад необходимости устраивать шоу, при котором есть вероятность, что пострадают свои, и чешет левую руку, где под повязкой полузаживший шрам от лезвия – Као знает, потому что сам же перевязывал, чтобы старший не залил кровью фургон, пока они возвращались в дом после проверки, почему же их цифры не совпали с данными одной из банд. Арм говорит, что информация от Бига – и когда только успел, он же не отлипает от Порче в последние дни, – помогли найти дом, арендованный тайваньцами по поддельным документам. Пит продолжает, что они с Чаном уже работают над планом. – По снимкам все слишком открыто, так что ловушек будет много, – Пит выводит на экран фотографии, листает их, выводит схему дома. – И как минимум двадцать человек внутри. Точной информации о количестве у нас нет. Может, зависнешь поблизости, посмотришь через бинокль? Не один, конечно, и недолго. Заодно поймешь, там сидеть во время того, когда мы заглянем в гости, или еще что поискать, – смотрит сначала на Макао, потом на Вегаса, неуверенный, что стоит такое предлагать, но Вегас кивает, соглашаясь, и Пит снова смотрит на младшего. Макао просит снимок со спутника и панораму улицы. Дом и вправду слишком открыт, панорамные окна, забор низенький, все как на ладони. Но как раз это и не дает отправить обычную наружку – улица так же открыта, как и почти все комнаты дома. И вокруг только такие же, вряд ли кто-то из жителей будет любезен предоставить свое жилье для слежки. – Вот, – наконец находит подходящее здание в полукилометре от дома. Семь этажей, вывеска о том, что арендовать квартиру легко и просто, если у вас есть деньги, «обратитесь по адресу». – Отсюда можно. Если поможете попасть внутрь. – Что там? – спрашивает Порш и наклоняется, чтобы прочесть надпись. – О, а мы везунчики, черт возьми, это же твое здание, Тэ. Нежность – у которой теперь есть имя, – поднимается и подходит ближе, устраивает подбородок на плече Порша и смотрит в экран планшета. – Две минуты, и я скажу, есть ли там пустые квартиры сейчас, – набирает сообщение кому-то, а потом смотрит на Макао: – С какого этажа по крышу? – Чем выше, тем лучше, – Макао больше занят тем, что разглядывает маленькие блестящие звездочки под глазами Тэ. Ему нравятся такие люди – которые выглядят как произведение искусства, которые не боятся выглядеть нестандартно, – и Тэ точно в числе таких. – Все заняты, но через три дня будет квартира на седьмом, я написал, чтобы не выдавали бронь на нее. И не надо смотреть на меня, подождете, но на крышу не пущу, у меня там ремонт, – сообщает Тэ, вглянув на экран пиликнувшего уведомлением смартфона, и смотрит угрожающе на всех, кто может быть против задержки, переводит взгляд на Макао. – Ключи у консьержа, так что я поеду с тобой, Нонг. Нам же не нужен след в документах, – поднимает бровь, когда Макао смотрит на него вопросительно. – Окей, – Као смотрит на брата. – Ноп со мной? Пит же говорил, что не один. А Нежность не выглядит как человек, согласный сидеть несколько часов в квартире с почти незнакомым парнем, пока тот будет смотреть на дисплей бинокля. Вегас выглядит задумчивым. Макао наклоняет голову вбок. – Тэ, как ты смотришь на то, чтобы потусоваться с моим братом? О, серьезно? Макао молчит, но знает, что лицом выдает все свои мысли сейчас. – Абсолютно согласен, – ответ Тэ еще больше удивляет Макао, поэтому старший объясняет: – Если я просто возьму ключи и отдам вам, это точно вызовет вопросы, если кто-то решит проверить – ну, знаете, другие тайваньцы наверняка после взбучки начнут искать, что и как, а мое здание прям кричит о том, что оно идеально для того, чтобы оттуда следить, – а вот если я сам буду в квартире, то никаких вопросов. – Воняет паранойей, – все, что может выдать в ответ Макао. – А ты, Нонг, хочешь сказать, что если твоих людей убьют, ты не будешь носом землю рыть? – улыбается Тэ. Вот на это Као ответить нечего. Он бы все дома в округе проверил, не только те, что подходят, а вообще все, и жителей опросил, попутно срезая данные с камер поблизости. И у него нет причин думать, что тайваньцы поступят по-другому. Зато есть, что сказать, у Кинна. – А как же?.. – он все же замолкает, когда Тэ резко выпрямляется и кидает предупреждающий взгляд на друга. – Молчу. – Вот и молчи, – Порш хлопает ладонью по плечу Тэ. Макао любит секреты. Точнее, любит знать их. Вот только спрашивать не будет. Услышит случайно, или Тэ или кто-то еще расскажет – отлично, но спрашивать не будет. И смотрит коротко на Тэ, когда тот отходит к барной стойке, чтобы взять сумку, брошенную там. Пиджак, закрывающий складками бедра, очень интересный, да. И серьги, цепочкой свисающие почти до талии. *** Через три дня они снова встречаются в офисе Кинна. Макао внимательно слушает план, созданный Питом и Чаном, который предстоит скорректировать после выяснения точного числа временных жителей дома, но периодически скользит взглядом на Тэ, который пришел последним, устроился, прислонившись бедром о стол, около Кинна, и теперь сосредоточенно тыкает в экран смартфона, не обращая внимания на собравшихся. Те же звездочки, только не под глазами, а по щекам, те же серьги – с длинной цепочкой от колец в мочках, – похожая на ту, что была в первую встречу кофта, только у этой горловина широкая, показывающая ключицы почти полностью, а еще вышивка небольшая под тонкой каймой ворота, но надпись отсюда не видно, – брюки сменились на более удобные джинсы, тоже черные, и ботинки на таком каблуке, что Макао явно будет смотреть ровнехонько в ямку между ключицами, когда встанет рядом. Так и происходит. Макао поднимается, когда Тэ машет ему рукой, подзывая. – Ты же за рулем, да? Као кивает, едва не выдавая восхищение ключицами старшего. Для него самого в таких словах мало смущения, ему легко говорить о том, что считает красивым, но как отреагирует Тэ на это, он не знает. Не хотелось бы порушить впечатление от себя – понимает, что Тэ слышал о Макао куда больше, чем Макао о Тэ. И вряд ли старшие предупредили о том, что Као забалтывается иногда, поскольку больше нет тех, перед кем нужно всегда контролировать свою речь. Он же честно не подразумевает под мыслями о красоте Тэ ничего другого, и все же понимает, что такое восхищение может быть понято неверно. Помнит, как в тренажерном, когда впервые втроем там оказались, окинул взглядом стянувшего футболку Пита и сказал, что у старшего красивая талия, а потом удивился тому, как нахмурился Вегас, буквально прорычавший «Ты совсем охуел?», от чего Пит знатно зарделся. И Као объяснили, как именно могут воспринять то, что он подразумевал просто фактом. И если до этого Макао такого не говорил потому, что в его окружении нельзя говорить правду, то теперь не говорит потому, что придется объясняться, если человек поймет неверно. Внутри семьи – говорит, конечно, предварительно сообщив всем, что ничего под этими словами нет. Разве что Ким первые несколько раз пытался убить взглядом – когда Као отмечал что-то во внешности Порче, – и замирал, недоверчиво косясь, – когда Као выдавал что-то о лице самого Кима, все остальное прятавшего за одеждой. И вот Тэ. Такой красивый, что Макао мог бы не затыкаться часами, но молчит, не зная, можно ли. Косится, пока полотно дороги бежит под колесами, но молчит. – А тебе удобно с такими серьгами? – все же спрашивает Макао, когда они останавливаются на запрещающий цвет светофора. Про серьги же безопасно говорить? Тут же нельзя придумать несуществующий подтекст? – А? – Тэ поднимает взгляд от экрана смартфона и тянется левой рукой к цепочке. – В смысле? Макао почти не думает, когда тянется правой туда же. Поддевает пальцем и смотрит на блестящие звенья. – Ну, цепочкой легко зацепиться за что-нибудь, а спайка тут хорошая, – объясняет свои мысли. – Можно же мочки порвать, если не повезет. Тэ хмурится и дергает цепочку – Макао не успевает помешать, – и кривится от боли в мочках. – Блять, – выдает громко. – Я как-то и не подумал об этом, – Тэ замолкает, обдумывая. – Ладно, я думал об этом, о том, что неудобно, но не о том, что можно навредить себе. Они же красивые. Цвет сменяется, и Макао возвращает свое внимание на дорогу, до нужного здания еще минут пятнадцать ехать, но краем глаза наблюдает, как Тэ сжимается, и ему это не нравится. И думает, думает. – Слушай, – начинает он, неуверенный, что не сделает хуже сейчас. – Я не хотел тебя расстраивать, я просто не совсем понимаю, – ждет, когда Тэ поднимет голову. – Зачем надевать неудобное, когда есть множество украшений, которые удобны и безопасны? Тэ выглядит растерянным, и Макао мысленно бьет себя за то, что спросил – почти укором, – об этом. А потом Тэ удивляет, когда сообщает, что слишком трезв для такого разговора. Макао не думает, что это какое-то обещание рассказать позже, они же знают друг о друге только имена, этого мало для доверительных пьяных разговоров. Да и возможности напиться у них – в минусе. Смотрит только, как старший снимает серьги, прячет их в карман – лучше бы выкинул в окно, – и трогает мочки, хмурится, словно ему странно быть без одного из украшений. Као, если честно, не знает, что в такой ситуации делать, но потом вспоминает: – В бардачке есть серьги, они новые и не такие дорогие, но если тебе понравятся, то можешь взять. Тэ поднимает брови, смотрит на младшего недоверчиво, но все же открывает бардачок, находя там картонку, в которую вставлены простые стальные гвоздики в виде звездочек. И улыбается. – Нравятся? – спрашивает Макао, надеясь, что это искренняя улыбка – он же не знает, какие из улыбок старшего настоящие. – Они подходят к звездочкам на лице, – Тэ смотрит на Макао. Улыбка точно настоящая, и Као греется в ней. – Словно специально подобраны. Спасибо. – Да брось, я их купил случайно, – Као подается краской по лицу, непривыкший к словам благодарности, в их семье слишком редкой она была, сейчас чаще, но все же от близких, а от чужих – впервые. – И все равно спасибо, Нонг'Као, – Тэ быстро вставляет гвоздики в проколы и смотрит в темный экран, оценивая, а потом включает камеру и делает селфи. Макао думает, что Тэ сразу же опубликует – наверняка же ведет инстаграм для многих подписчиков и подписчиц, не как у самого Као – только семья в списке допущенных до закрытого полупустого аккаунта, – но старший снова хмурится. Макао не знает, можно ли спрашивать, но решается: – Что-то не так? – хотя что может быть не так, Тэ очень красив. – Не хочу ссориться с Таймом из-за этого, – тихо признается Тэ. – Ссориться? – не понимает парень, но понимает, что его допустили до очень личной информации. – О, ты не знаешь, – Тэ щелкает пальцами, почти так же, как и Макао часто – младший отмечает для себя. – Тайм – мой парень, и для него я сейчас у Кинна. Итак. У Тэ есть парень, и этот парень не знает, что Тэ поехал куда-то, и будет злиться из-за этого, если узнает. Макао хмурится, дополняя свои выводы тем, как глухо звучит голос старшего, когда тот говорит об этом самом Тайме. Совсем не так говорят о своих любимых его близкие. Вегас вообще произносит имя Пита как имя божества. – Я… Если захочешь поговорить об этом, или о чем угодно, то нам часа четыре сидеть в квартире, а я, ну, почти незнакомый человек, чтобы мне доверять, но никому не расскажу, это точно. Могу пообещать на мизинчиках, – Као надеется, что последнее если не заставит старшего улыбнуться, то хотя бы немного расслабит. – Ты готов побыть жилеткой для, сам же сказал, почти незнакомого парня? – Тэ выглядит удивленным, то легкая улыбка украшает его лицо. – Ага. – Вот так просто? – Ну да, – Макао останавливает автомобиль у входа и поворачивается, расстегивая ремень безопасности. – Я… Ох, ладно, я не очень хорош в навыке такого – машет рукой, – общения не с братом и кузенами, и если я что-то говорю непонятное, то спрашивай, я объясню. Тэ кивает, расстегивает ремень и открывает дверь, поворачиваясь обратно, чтобы сказать: – Оставим разговоры для квартиры. Макао улыбается и кивает. Все-таки ему не хочется сидеть в тишине, но и самому болтать тоже, он все еще не понимает, насколько собой можно быть рядом со старшим, чтобы не заставить его чувствовать себя некомфортно. А послушать Тэ – и узнать его, – ему хочется. *** Они поднимаются на седьмой этаж, и Макао, оставив сумку на диване цвета зеленой мяты, осматривает светлую, дорого обставленную, но не так, что мебель и техника кричат о своей стоимости, а довольно-таки уютную и продуманную квартиру. Стены чуть светлее обивки дивана заполнены фотографиями в рамках – везде леса, яркие и солнечные, – мебель из бежевого дерева, техника в оттенке темнее, и белыми пятнами горшки с темно-зелеными растениями. – А тут хорошо, – говорит, задумчиво глядя на небольшую кофемашину, стоящую в гостиной. Под ней деревянный шкаф высотой в метр. – Спасибо, – отвечает Тэ и прослеживает взгляд. – Хочешь выпить? В шкафу разные зерна, кружки там же. Макао качает головой, такое себе удовольствие наблюдать за тайваньцами, когда хочется бежать в туалет. А потом поворачивается и наклоняет голову, спрашивая: – А «спасибо» за что? – За то, что оценил мою работу, – Тэ подходит ближе, чтобы включить кофемашину. – Ты сам делал дизайн? – недоверчиво тянет Као, привыкший к тому, что владельцы зданий занимаются только покупкой, иногда заглядывая в отчеты после. – Ага, – пожимает плечами ничуть не задетый тоном младшего Тэ. – Я хотел сделать все сам, это мое первое здание, так что я, не знаю, хотел показать всем, что я могу что-то сделать, а не только перевести деньги со счета на счет. Макао хмурится, когда слышит в голосе парня отголоски боли. – Пи'Тэ, – начинает он и осекается. – Ой, а можно называть тебя Пи? Ты не против? – получает согласный кивок и продолжает: – Я удивился не тому, что это все ты создал, а тому, что ты решил все это сделать сам, когда можно было нанять дизайнеров, как все остальные. Будда, я надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Тэ кивает еще раз. И Макао наблюдает, как старший опускается перед шкафом, открывает дверцы, достает светло-лиловую кружку и пакет с зерном. Уже позже, когда кружка заполняется напитком наполовину, Макао решается спросить: – А почему такая? Я ожидал чего-то более… – щелкает пальцами, пытаясь подобрать слово, чтобы и объяснить, и не задеть Тэ. – Пафосного, – усмехается Тэ, понимая – словно не первый раз говорят. – Ну, – он оглядывает помещение и признается: – Это моя любимая квартира. Остальные пафосные, ты прав, а тут я хотел сделать что-то, что мне самому нравится. Такую квартиру, в которой я сам хотел бы жить. И по едва заметной горечи в его словах, Макао понимает, что Тэ живет в квартире, которая ему не нравится. А еще понимает, что ему хочется, чтобы старший не чувствовал себя вот так. – Ну что, выбирай окно, бери все, что тебе нужно и говори, если нужно что-то от меня, – Тэ закрывается маской, которую Макао слишком часто видел на людях, которые были на приемах в честь дня рождения кого-то там. Макао подходит к окну, смотрит на дома впереди и оборачивается к Тэ – тот уже снял с себя сумку и открыл ее, чтобы достать ноутбук. – Выбираю это окно, – подходит к дивану, по пути стягивая с себя джинсовку, оставаясь в футболке, и тыкает в подушки на диване – они разных размеров, – выбирая, на какой будет удобнее сидеть под окном. Кидает одну на пол, достает бинокль и планшет, включает и настраивает запись видео и загрузку в облако, потом садится на подушку, подтягивая пятки к бедрам. – А от тебя, Пи, нужен только разговор, если ты не против поболтать, – улыбается, коротко взглянув на старшего, и уставляется в дисплей. – О, и, может, есть какие-нибудь леденцы? Тэ ходит по комнате, шуршит чем-то, а потом кладет рядом с планшетом упаковку леденцов с дурианом. Макао благодарит и на ощупь тянется – к нужному дому подъезжает фургон. Тэ молчит, печатает что-то на ноутбуке, и Као думает, что разговора не будет, но старший вздыхает, еще несколько раз нажимает на клавиши и начинает говорить. Сначала о том, как купил это здание, еле уговорив родителей одолжить ему нехватающую сумму, как те просили подумать, желая, чтобы сын начал работать в управлении филиала банка, принадлежавшего семье, потом как несколько раз переделывал проекты квартир – только эта была создана сразу, остальные дались со сложностями, – рассказывает смешные случаи, произошедшие во время ремонта, как рабочие перепутали этажи, о странных и необычных жильцах говорит, вспоминает, как однажды полетела сигнализация и подняла всех в четыре утра. Макао фыркает, давясь смешком, еще раз осматривает окна и двор и сообщает, что он закончил. Двадцать шесть. Тэ кивает, закрывает крышку ноутбука, стучит по ней пальцами, а потом сообщает, что едва не поддался на уговоры Тайма бросить все это, когда до открытия оставалось три месяца. А потом замолкает, слишком резко, и Макао оборачивается – то ли испугавшись возникшей тишины, то ли почувствовав что-то, сам не понимает, почему, – и видит, как Тэ, сгорбившись вокруг своих подтянутых к груди ног, дышит рвано. Четыре часа в квартире неожиданно завершаются вот этим. – Пи? – выдыхает Као и подрывается к нему. – Все в порядке, – тихо говорит Тэ, когда Макао опускается на пол перед креслом. – Я в порядке, Нонг, не волнуйся, – и показывает свое лицо с явно ненастоящей улыбкой. Макао не верит, вот абсолютно, но вздыхает, понимает, что Тэ закрылся, не расскажет, не покажет, снова спрятавшись за маской. – Может, кофе попьем? – младший еще раз смотрит на улыбку Тэ и кивает сам себе. Кофе. Сладкий кофе. А потом уже думать, что можно сделать – и надо ли (надо, решает), – с грустью Тэ. – Эм, Пи, – дожидается, когда старший посмотрит на него, и признается, что – Я не умею ей пользоваться, покажи, пожалуйста. Као, конечно, смотрел, как Тэ до этого делал себе кофе, но совершенно не запомнил, как именно засыпать зерна – и сколько, – а в кнопках разобраться по надписям можно, но хочется отвлечь старшего от его мыслей. Вместе они готовят две кружки очень сладкого – с вишневым сиропом, – капучино и садятся на диван. И Макао почти не думает прежде, чем спросить, составит ли Тэ компанию позже, когда нужно будет вернуться в эту квартиру еще раз. Осекается, добавляет, что это совсем не обязательно, но если что, этот Нонг защитит Пи, хотя слишком маловероятно, что тайваньцы смогут попытаться напасть. – Нонг'Као, я вполне могу защитить себя, – усмехается Тэ, выглядящий куда лучше, чем до кофе. – Я, конечно, не выгляжу как человек, умеющий убивать, но поверь, убить могу. Као подбирается и быстро говорит, что совсем другое имел в виду, что Тэ – красив и воздушен, но защитить обещает не поэтому, а потому что не хочет, чтобы Пи нужно было драться. – Я верю, что ты можешь защитить себя, но мне бы хотелось, чтобы тебя защищали, чтобы тебе не приходилось быть в опасности… Тэ машет рукой, прерывая: – Я понял, не объясняй, а то, боюсь, ты скоро задохнешься от того, как много и быстро говоришь. Я не против, говори, но дыши нормально, хорошо? И… Ты сказал, что я красивый? Макао замирает. И думает, думает, думает, а потом решает, что честность лучше. – Да, я считаю тебя красивым. И тут никакого подтекста, я знаю, как такие слова часто воспринимаются. Но я просто говорю то, что думаю, не вкладывая в эти слова что-то другое. Можешь спросить Хиа, или Пита, или Кима – он, разве что, поругается, – они смогут объяснить это лучше, наверно… – Нонг, вдох и выдох, – смеется Тэ, и Као надеется, что не над ним, а над ситуацией, но радуется, что стал причиной – невольной – этого. Спустя полчаса они возвращаются в офис Кинна, но Тэ обещает, что потусуется, «как назвал это Вегас», с Макао в квартире, пока остальные будут тусоваться в доме тайваньцев. *** Через два дня Макао заезжает за Тэ – тот попросил – написал Кинну, тот написал Танкхуну, и уже тот позвонил второму любимому кузену и рассказал весь путь одного сообщения, – подобрать его у торгового центра, что находится в десяти минутах от дома бывшей первой семьи. И Као не спрашивает, почему он не может забрать Тэ от его дома. Он и сам знает ответ в виде имени парня старшего. – Я взял нам снеков, – улыбается Тэ, падая на сиденье, и машет пакетом. – Кинь на заднее, Пи, – говорит Макао и, раз в прошлую встречу его язык не обругали, добавляет, когда пробегается взглядом по одежде – светло-голубые джинсы, белая футболка и белый в пятнах краски пиджак, – и лицу – тонкие стрелки, подкрашенные брови и немного розового тинта: – Чудесно выглядишь. – Спасибо, – едва заметно краснеет Тэ и отворачивается, чтобы вытянуть ремень. – Я взял с собой ноутбук, и, если ты не против, поставишь на него свою прогу для защиты данных? Порче сказал, что ты написал что-то крутое. – Окей, никаких проблем, – отвечает Као, выруливая на дорогу, вклинившись перед такси. – А те леденцы еще остались? – Две упаковки точно в шкафу лежат, так что насосешься, – сначала говорит Тэ, а потом ойкает. Макао ржет в голос, осознав, из-за чего это «Ой». – Звучит двусмысленно, да, но я точно не подумал о том, о чем и ты после сказанного, не переживай, – уверяет младший, отсмеявшись. – И да, я же сказал, что ты можешь говорить о чем угодно, даже если ты хочешь выдать мне десяток шуток о сексе. – Ты не виделся с Порче вчера или сегодня? – спрашивает Тэ и, получив отрицательный ответ, наклоняется и говорит: – Повезло. Я столкнулся с ним в коридоре, когда заходил к Чану вчера, так вот, у него настолько нехватка Кима, что он даже мне рассказал, как скучает, цитирую, «особенно по одной части его тела». И я могу поспорить, что это точно не мозг. Макао ржет так, что едва не проскакивает нужный поворот. – Соболезную, конечно, но ты же не застал Че в период, когда они с Кимом еще не сошлись? Я много часов слушал о том, как Порче заебался дрочить. Эй, это вообще не смешно, – но присоединяется к смеху старшего. И нет, Макао не будет рефлексировать по поводу того, что начало третьей встречи посвящено сексу других людей. Разве что позже задумается, почему с Тэ такие – слишком открытые? – разговоры легки почти сразу после знакомства, когда обычно Као отмалчивался при людях, которые не семья, поддерживая только светские разговоры. Но Тэ не против, так что Као не пытается размышлять о своих словах слишком много. В квартире сразу собирает уже ставшую словно продолжением тела, дополнительной конечностью винтовку, устраивая ее на широком подоконнике, включает планшет, кладет рядом и открывает программу для дублирования и записи того, что видит, чтобы Питу и Арму не пришлось довольствоваться только звуком из наушников. Као в целом сегодня только для поддержки координации, Порш не хочет портить внешний вид дома. Порчеево «Как будто вы не покоцаете дом пулями, ага, да» в наушнике было проигнорировано, конечно. Не было проигнорировано «Нонг'Као, ты не открыл окно, не заставляй меня менять тут стекло». Пит сообщает, что они в пяти минутах, и Као пора за работу. Макао поворачивается к Тэ, но тот машет рукой – той, на которой ещё есть рукав пиджака, стянутый с другой и спины, – и показывает на ноутбук. – Не буду отвлекать, – говорит. – Я поработаю, пока вы там стреляете, а потом уже поговорим за кофе и, кажется, я видел упаковку со сладкими булочками на кухне. – Окей, ну что, вломим тайваньцам? – ухмыляется Макао и прилипает к прицелу, нажав кнопку начала передачи данных на планшет Пита. И дублирует информацию голосом, чтобы Питу не приходилось одновременно говорить о том, что на экране, и корректировать передвижения группы. – Почему я все еще вижу троих живых в окне кухни? Порш, ты туда ползком добираешься? – возмущается Макао, когда спустя две минуты после ожидаемого времени встречи этих троих с пулями не видит изменений. – Простите, задержался, там один прыгучий попался по пути, – отвечает Порш, убирая этих троих, и машет из окна. Макао лишь закатывает глаза и не отвечает Поршу, мысленно отмечая, что обязательно попросит у Арма запись того, как Чан будет напоминать старшему Киттисавату об опасности таких вот выкрутасов у окна, когда противник еще жив. Кстати, о противнике. – Двое на втором этаже, около лестницы… Уже нет, – находит и теряет их из виду Макао. – Я их вижу, – отвечает Арм, и Као слышит хлопок. – Что это? – спрашивает. Мысленно прогоняет план и список оружия, но ничего из того, что могло бы выдать хлопок, не находит. – Арм с другой стороны дома запустил машинки с сюрпризом, – отвечает Пит. – И вы не сказали об этом? – О, так Порш тоже не знал, не один Макао, причина хлопка становится интереснее. А еще Макао интересно, почему на вылазках болтают одни и те же. Кажется, он никогда не слышал от обычных телохранителей что-то кроме «Все чисто». Но не пойдет же он у них спрашивать, в самом деле. – Этого не было в плане, но я подумал, почему бы и нет, – спокойно говорит Арм, появляясь в поле зрения Као. – Закончили же? Макао бегло проматывает события в мыслях и говорит, что по его подсчетам закончили. Пит подтверждает, когда группа выдает «Все чисто» разными малознакомыми и незнакомыми голосами. – Као, ты свободен, нас не жди, мы вместе с командой зачистки вернемся, – говорит Пит и сам отключает наушник Макао от линии. – Эй! – вскрикивает Макао. – Что случилось? Као оборачивается и видит напуганного криком младшего Тэ. – Спокойно, все хорошо, это Пит отрубил меня, никто не пострадал, – частит, объясняя, и мысленно ругает себя за то, что испугал старшего. – Прости, я совсем не подумал. Тэ кивает, но не может справиться с дрожью в руках, и Макао подлетает, падает на колени перед диваном и сжимает ладонями запястья парня, держит и повторяет, что все хорошо. – Не пугай так, Нонг, больше, я подумал, что кого-то из наших подстрелили, – выдыхает Тэ, падая спиной на подушки, Макао приходится наклониться вперед. – Прости, Пи, – шепчет Макао и склоняет голову. – Вот теперь мне точно нужен сладкий кофе, – сообщает Тэ и просит Макао помочь подняться. Макао вскакивает на ноги и тянет Тэ на себя, еще раз просит прощения. *** Макао быстро загружает установочные файлы с облака и устанавливает программу. – Так, а что именно тебе нужно? – спрашивает, когда Тэ подходит и ставит кружки с кофе на стол. – Из настроек. Отчет о работе программы, например, куда и как часто отправлять? Уведомления о попытках взлома просто сообщением об этом или чтоб прям данные приходили, и не было необходимости влазить в ноутбук за ними? Тэ задумывается и стучит пальцами по столешнице. – О, интересный рисунок, покажи, – Макао только сейчас обращает внимание на линии на одном из ногтей старшего. Тэ поднимает бровь, но ладонь протягивает, объясняет, что это цветок лотоса одной линией, поэтому отличается от привычного изображения в буддизме. – А у тебя есть этот рисунок файлом? – спрашивает Макао, надеясь, что есть. – Да, – отвечает Тэ и достает смартфон, листает галерею и показывает экран. – Держи, скинь себе, у меня же нет твоего номера. Макао тыкает в «поделиться», выбирает Лайн, отправляет сообщением и возвращает устройство хозяину. – А зачем тебе? – Пока не уверен, но, скорее всего, татуировкой сделаю, рисунок понравился, правда, – Макао тыкает в свою руку, в место под татуировкой с другим цветком лотоса – эмблемы города, в честь которого получил имя. – Вот сюда. – Я бы хотел набить что-нибудь, но… – Тэ замолкает, обводя рисунок чернилами под кожей Као. – Но? – Но я все еще слишком трезв для таких разговоров, – повторяет свои слова Тэ. – Тогда предлагаю завалиться как-нибудь в бар Порша и напиться, – Макао не пытается забрать руку из-под пальцев старшего, позволяя тому вести по татуировке столько, сколько хочется. – Я напишу, когда будет время, это точно на несколько часов, – обещает Тэ и опускает руку. – Так, по проге. Макао в пять кликов настраивает отчеты и уведомления и тянется к кружке, чтобы попробовать кофе – он попросил Тэ добавить сироп или сиропы на свой вкус. И удивляется тому, что их вкусы совпадают – много сиропа со вкусом пломбира и немного мятного сиропа. Когда Као заглядывает в кофейню рядом с университетом, всегда берет такой капучино в поллитровом стакане. – Прекрасно, – улыбается широко, так, что глаза щелочками. Тэ неуверенно переспрашивает, точно ли, но Макао говорит, что может показать свои заказы в приложении кофейни, где это же самое. Старший усмехается и тыкает в экран смартфона, и Као косится на свой, видя уведомление о файле. Поднимает бровь, спрашивая, но Тэ кивает подбородком, мол, сам смотри. Файлом оказывается скрин заказов, где почти каждый день – на скрине видны даты в полторы недели до сегодня, – капучино с тремя пломбирами и одной мятой на поллитра. – Так ты тоже берешь эти огромные стаканы? – удивляется Макао. – Вегас постоянно ржет, что в них воды и сахара больше, чем кофе. Тэ закатывает глаза, показывая, что точно такую же реакцию получает от кого-то, и подтягивает ноги, устраивая пятки на краю стула. Они болтают о разном – о кофе в разных кофейнях, в которых были, делятся адресами кофеен, в которые бы сходили, смеются, вспоминая, что Порш недавно рассказал, как чуть не поджег дом кофемашиной – Као вот совсем не удивлен тому, что такое было. Потом Као вскидывается и роется в галерее, показывает Тэ сохраненную фотографию кафе, где стена расписана повторением «Замок Норем, рассвет», говорит, что надо туда сходить. Рассказывает, что картина отчего-то напомнила о Тэ, то ли воздушностью с оттенком напряжение – «Вот ты словно нежность, но это не обычная нежность, а нежность, не скрывающая опасности… Не знаю, как это сказать по-другому», – Као щелкает пальцами, пытаясь придумать более простое и понятное объяснение, и не сразу замечает, что Тэ замер с поднятой кружкой. Испуганно смотрит на беззвучно плачущего Тэ и совершенно теряется. – Пи? – встает, обходит стол и подходит вплотную к парню, сжимает ладонью чужое плечо. – Я сказал что-то не то? Я обидел тебя? Что мне сделать? Только скажи… Тэ вздрагивает и поднимает голову, смотрит побито, но сразу же собирается, опускает ноги на пол, трет щеки, стирая слезы. – Ничего, Нонг, это не из-за тебя, и я уже успокоился, – говорит быстро, выдавливает ломаную улыбку. Као наклоняет голову набок, хмурится и ладонью ведет к шее и обратно, кожей по коже в снова широкой горловине. – Пи, если ты хочешь плакать, то плачь, я не буду… – задумывается, подбирает слова. – Осуждать? Смеяться? – Као, – тихо произносит Тэ. – Я знаю, что ты не будешь осуждать, просто я не уверен в том, что хочешь слушать много слов, сумбурных, может быть, непонятных, если я попытаюсь рассказать, почему расплакался сейчас. Ну, и смотреть на мое зареванное лицо, потому что я начну плакать, пока объясняю. – Я же сам предложил тебе говорить о чем угодно, – Макао хмурится, понимая, что слова Тэ – не его, а отражение тех, что он слышал от других. – И я, конечно, не хочу, чтобы ты плакал… Нет, не так, я не хочу, чтобы у тебя были причины плакать, но всегда готов быть жилеткой, если тебе нужно. Но Тэ непреклонен, только обещает, что они точно выпьют в баре и, может быть, и об этом расскажет там. Макао вздыхает, говорит, что «в любое время, Пи», что Порш конечно же освободит для них кабинку, чтобы можно было спокойно – и безопасно, – говорить. И не думает о том, почему же сердце сжимается сейчас.