Дно

Отвратительно. На улице стремительно темнеет, по небу плывут серые облака, ветер шумит деревьями, пускает мурашки по обнаженной коже и гонит прохожих прочь с улицы. Возможно, ночью будет гроза, в воздухе пахнет электричеством. Дрожащие руки чиркают зажигалкой. Мужчина цокает, пытаясь зажечь сигарету, но руки его не слушают, продолжая дрожать. Отвратительно чувствовать себя в двадцать на шестьдесят. За плечами полгода лечения от токсикомании и почти два года лечения от наркотической зависимости, а также отсутствие образования. Айзава-младший проебался в этой жизни везде, где только мог. Наконец, получается поджечь сраную сигарету. От одной зависимости он избавился, но приобрел другую. Какой ужас. Курение. Видимо, ему все таки хотелось побыстрее сдохнуть, но смелости уйти из жизни не было. Его руки полностью забиты различными татуировками в японском стиле, перекрывающими старые шрамы от лезвий на запястьях и шрамы от игл. Это отец предложил ему перекрыть ошибки прошлого татуировками. Отношения с отцом были натянутыми, между ними ясно осталась недосказанность. Немое «Прости меня» висело в воздухе вот уже несколько лет. Хитоши работал грузчиком по выходным, а в будни убирал в кафе в доме напротив. Жильё у него было в съемное. Единственное, в чем Айзава не проебался, так это в любви. Даже у него, с поломанной судьбой, нашелся человек, который полюбил его. Изуку Мидория – мальчик-солнце, который всего добился в жизни. Сейчас он является небезызвестным бойцом, а также отличным фитнес тренером. Да, он все так же любил спорт. А Хитоши… травился сигаретами. Хоть не героином или ЛСД. Что касается его бывшего друга Мономы… сторчался окончательно. Его родителям было плевать, вот он и сдох от передоза в каком-то сраном клубе-наркопритоне. А Каминари, как выяснил Хитоши, тоже смог излечиться от своей зависимости, окончил школу и поступил в универ. Хитоши был благодарен отцу, что тот насильно запихнул его в наркологический центр. И ему до сих пор стыдно за то, что отвозили его туда под экстази, который он успел себе ввести за час до отъезда. Не пропадать же добру. Айзава тушит сигарету, когда на балкон выходит сонный Мидория в одной рубашке и шортах. На шее видны укусы и засосы – дело зубов Хитоши. Хитоши и Изуку жили вместе. Если бы не Изуку, то Айзава, скорее всего, сдох бы от голода. У него было чертовски мало денег. «Сам виноват». Изуку полностью оплачивал жилье, а Хитоши покупал продукты. Так они решили. Когда Айзава-младший вышел из наркоцентра, то первым же делом позвонил Изуку, чтобы узнать помнит ли он Хитоши Айзаву. Помнил. Потом было нелепое признание в любви, объятия, поцелуи, прогулки, разговоры по душам и слезы. – Ты не собираешься спать? – Изуку зачарованно смотрит на темное небо, что накрывало город серым одеялом. – Только восемь, – зевок и зажигается очередная сигарета. Изуку качает головой. – Я говорил с отцом, он и Айзава-сан ждут нас завтра в гости, – Мидория обнял своего парня со спины, утыкаясь носом в лопатки. Хитоши стало тоскливо на душе. Он всячески избегал отца. Айзава-младший фырчит, молча докуривает вторую сигарету и, выкрутившись из объятий парня, заходит в комнату, перешагивая через разбросанные вещи и плюхнулся на футон. – Хитоши, – серьезно начинает Мидория. – Ты должен поговорить с отцом. Между вами осталось много недосказанностей. Он давно простил тебя и, поверь, он гордится тобой, ведь ты смог сделать то, чего не могу многие. – Ты чертовски прав, – у Айзавы дрожат руки, Изуку нависает над ним, целуя.