Дно

Хитоши перегибается через перила смотровой площадки. Как давно он не был здесь? Год? Два? Последний раз он был здесь, когда ему было шестнадцать, когда он колол себе героин. Ничего не изменилось, кроме возраста. Хитоши девятнадцать, и он все так же колет себе героин, ЛСД, морфин, экстази и прочую дрянь. Хитоши провел год в наркологическом центре, потом вышел и вновь упал туда, откуда только что вылез. Закатное солнце освещало город, отражалось от окон и крыш. Теплый ветер задувал под одежду, трепал волосы и шуршал листвой. Айзава наклоняется назад сильнее, когда его обхватывают сильные руки. Не то чтобы он хотел упасть с обрыва и сломать себе шею, но мысли проскакивали. У него большие зрачки, а мозг особо уже не функционирует. – Хитоши! – Взволнованно зовёт Изуку. Блять. Лечение Айзаве не принесло никакого результата. Кто-то из лечащихся проносил наркоту и они коллективно кололись, одним шприцом на всех. Хорошо, что ВИЧ не подцепил, отделался лишь нарывами и гноящимися ранами. Ну, еще и гепатитом В. Хитоши выпустили из центра, потому что он так захотел. Айзава вышел, вернулся к отцу, признался Деку в любви и опять оступился, падая на дно. С Мономой. Наверное, если бы они не встретились, то Хитоши продержался бы дольше, а может и вовсе бы завязал. Нейто предложил – Хитоши согласился. Они курили траву на квартире Нейто, обсуждая жизнь. Следующая встреча была уже с ЛСД. Айзава-младший также пристрастился к крепким сигаретам, спасибо Мономе. Когда Айзава-старший понял, что ничего в жизни его сына не изменилось, то опустил руки. Плакал. Младший слышал эти слезы, потирая исколотую руку. Тошинори пытался успокоить своего возлюбленного, даже пытался учить Хитоши, жаль, что ничего не помогло. Они разругались и парень свалил из дома на трое суток, а когда пришел в себя – обнаружил кучу пропущенных от отца и от Изуку. Тошинори все рассказал своему сыну. Хитоши был зол. Нет. Он был в ярости. Ему хотелось скрывать все от своего парня, но ему опять обо всем рассказал его нудный приемный отец. Хитоши хотелось его придушить, но, ради отца и Изуку, не делал этого. А ведь хотелось, особенно под дозой. – Хитоши, прошу.. – плакал Мидория, тряся своего парня за плечи. Тот уже мало, что соображал. Под носом остатки белого порошка, а зрачок заполнил радужку. Удивительно, но Изуку не бросил его. Мидория записал своего парня к наркологу и психологу. Хитоши даже завязал на месяца три. Потом стало скучно. Заветный порошок нашёлся очень быстро. ЛСД. Хитоши работал. Пытался. Его увольняли каждый раз, как вскрывалось, кто он есть. Да он и не скрывался особо. – Хитоши.. – стонет Мидория куда-то в шею парню, кусая ее, продолжая ритмично входить в него. Секс – еще одна вещь, что помогала Айзаве забыться. Мидория любезно предоставлял это возможность. – Я люблю тебя, – целует его лицо, а Хитоши обхватывает Изуку ногами, сильнее притягивая к себе. Хитоши любит Изуку до звезд перед глазами. «Брось ради меня» – Айзава слабо улыбался, закуривая. Не так это работает. – Это ведь лучше, чем наркотики.. – Изуку обнимает парня. – Мне надо в туалет, – Хитоши пытается встать, но сильная рука держит его поперек талии. Изуку знает, зачем парню в туалет. – Не стоит, лучше давай полежим. – Блять, Изуку, мне надо! – Ломка. Изуку держит крепко, Айзава пихается, брыкается, орет, угрожает и брызжет ядом. Мидории больно морально. Больно, что его возлюбленный умирает. Изуку рыдает, сжимая в руках холодную ладонь Хитоши. Его тело ледяное, глаза широко открыты и потухли, лицо не выражает ничего. Хитоши Айзава умер в возрасте двадцати лет от передоза. На похоронах светит солнце. Но Изуку не рад ему. Он смотрит на могилу своего возлюбленного, кусая губы, он уже выплакал все. Поодаль от него мрачный Шота, сжимал руку Яги. Тошинори выглядел уставшим. Он всю ночь успокаивал своего возлюбленного и своего сына. Мидория смотрит в пустоту, истерика подступает с новой силой. – Мне так не хватает тебя! Я не смог спасти тебя! Прошу, прости меня, – рыдаете Изуку в пустой квартире, сжимая в руках излюбленную рубашку покойного Айзавы. Она вся провоняла сигаретами и его одеколоном. «Не смог спасти» – Айзава-старший закидывает в рот успокоительное, его руки дрожат, Тошинори обнимает со спины. Это делает легче. Но все еще больно. Да и никогда не станет легче. На столе стоит фотография: маленький Хитоши, обнимающий отца за ногу. Шота тогда разбил эту рамку, а после дрожащими пальцами собирал осколки. – Кто это? – Спрашивает маленькая Эри, сидящая на руках Яги. –Твой брат, – Айзава подходит к фоторамке Хитоши. Это была его последняя фотография перед смертью. Селфи в парке с уличным котом. Он отсылал его Мидории в пять вечера того дня, а в десять часов его тело уже увозила скорая. Прошло уже два года со смерти Хитоши, Шота и Яги удочерили малышку Эри, а Изуку переехал в Токио, пытаясь тщетно забыть свою первую и последнюю любовь.