Завтра в бой нам по первому снегу — В грязь сбивать, расшивать алым шелком… …Я вернусь к тебе — где бы я не был, Ты дождись меня — сколько б ни шел я… Воздух взвоет, земля в небо брызнет, Дымный ветер наполнится сталью … …Я храню тебя — в сердце и письмах, Ты люби меня — кем бы ни стал я… Горсть жетонов чужих на ладони И кошмаров ночных крик безгласный… …Встреть, заплачь, обними — чтоб я понял, Что в аду уцелел не напрасно … О. Громыко
Глава 1. 1943
— Лейтенант Гельмут Земо прибыл для несения службы. Гельмут заложил руки за спину, крепко перехватив запястье, пытаясь отвлечься от боли в спине. — Земо, хм, — зарывшийся в бумаги генерал Филлипс даже не поднял взгляд, — ты откуда с такой фамилией? — Заковия, сэр. — Заковия? Хм. Потрепало вас, да? Гельмут в идеале знал английский, чтобы понять насколько слабо «потрепало» описывает произошедшее с его страной. Но сейчас он был не баронетом, а лейтенантом на приёме у генерала, и потому он проглотил комментарий про Перл Харбор и позволил себе лишь чуть сильнее сжать руки. — Да, сэр. — Что ж, ты приписан к 107-му полку, мой помощник тебя проводит. Надеюсь ты продержится дольше предыдущего лейтенанта. — Глаза на него генерал так и не поднял. Гельмут устал. Он добирался сюда несколько дней, нормально не ел и не спал, а безалаберность и неорганизованность чинуш и военных на пути вызвали у него глухую клокочущую ярость. И командовать ему придётся не профессиональными военными, а добровольцами и призывниками, наспех обученными и брошенными на передовую. — Вас проводить сразу в офицерские комнаты или сначала познакомить с солдатами? — сопровождавший его безымянный офицер смотрел почти с жалостью. — Давай к солдатам. — Гельмут предпочитал не откладывать на потом неприятные вещи, даже несмотря на набирающую обороты мигрень. На подступах к солдатским казармам головная боль разгулялась во всю силу, и доносящийся из-за закрытых дверей шум тому очень способствовал. — ...She once was a true love of mine. Tell her to make me a cambric shirt... — горланили двоё солдат, выплясывая на столе, пока остальные одобрительно улюлюкали и стучали. Земо обернулся на безучастного сопровождающего и, тяжело вздохнув, рявкнул. — Какого чёрта здесь происходит?! Гомонящая толпа немного поутихла, песнопения прекратились, один из танцевавших с лёгким поклоном соскочил со стола, и Гельмут встретил взгляд самых синих глаз, что когда-либо видел. — Что-то не так, офицеры? Земо поморщился и окинул солдата долгим оценивающим взглядом. Американец. В отличии от англичан, с которыми он планировал работать, выскочки-американцы смутно представляли себе что такое война, когда отправлялись на неё. — Вы нарушаете дисциплину. — Эй, ребята просто празднуют. Сегодня никто не погиб… — Продолжите напиваться в такой близости от линии фронта, и кто-нибудь обязательно погибнет. — Офицер, да ладно вам, пара стопок в законный выходной. — Сегодня я спущу вам это. Но если подобное повторится, я буду вынужден принять меры. — Гельмут даже не пытался скрыть свои истинные чувства. — Как скажете, сэр, — улыбнулся голубоглазый, но весь его вид кричал о том, куда Земо может засунуть свое пожелание. — Это лейтенант Гельмут Земо, — напомнил о своём существовании сопровождающий офицер, — приписан к 107-му. — Сержант Джеймс Барнс, — отвесил очередной шутливый поклон американец. Мигрень Гельмута обрела имя.***
Баки пригнулся, уклоняясь от сыпящихся в окоп комьев земли, протиснулся между спешащими укрыться от огня солдатами и наконец добрался до ставки офицеров. — Лейтенант! — позвал он, пытаясь перекричать артиллерию, — лейтенант! Земо обернулся. Мальчишке едва за двадцать, зато гонору мог позавидовать и генерал. Он не понравился Барнсу ещё в первую встречу, когда попытался устанавливать свои порядки в абсолютно чужой ему среде — в отглаженном костюмчике, идеально начищенных ботинках и причёской волосок к волоску. Почему таких мальчишек, видевших бои только в книжках, ставили командирами над опытными бойцами, Баки не понимал, но приказы срепя сердце исполнял. Как сейчас. — Оуэнс погиб. — Что? — выглядел лейтенант паршиво. Огромные зрачки, трясущиеся руки и даже всегда идеальная прическа растрепалась — это понятно, первый бой и уже мясорубка. Баки бы даже его пожалел в другой ситуации, но в данной времени на это не было. Он схватил Земо за плечи и встряхнул. — Оуэнс погиб! Ты сейчас здесь старший офицер, так что делай свою работу и принимай командование, твою мать! Лейтенант зажмурился, но прежде чем Баки успел залепить ему отрезвляющую пощёчину, заговорил. — Отправляйте отряд Колинза на правой фланг, Монро на левый, у него меньше людей, но там болото, их хватит. Рик пусть отрезает небольшие отряды, устроим котёл, а вы снимайте тех, кто будет прорываться, — оттарабанил Земо на удивление твёрдым голосом, пока его пальцы порхали, будто передвигая фигурки на доске. — А ты не безнадежен, лейтенант, — хмыкнул Баки, хлопнув Земо по плечам и, убедившись что связист уже передаёт поручения, умчался выполнять приказ.***
— Марджи, — поздоровался Баки с секретаршей, забежав по делам в штаб, — ты сегодня рано освободилась. — Похоронки после вчерашнего пишет ваш новый лейтенантик, так и не скажешь что барончик. — Так и знал что этот хмырь голубых кровей. — Хмырь не хмырь, — прокрокотала Марджи, за пятьдесят лет курения преобретя весьма специфический голос, — а работу делает. Чёртов не вовремя помянутый лейтенант обнаружился прямо в двух шагах от штаба, сидел на бревне у потухшего костра и тщетно пытался поджечь сигарету. Как всегда чистенький, аккуратненький и даже сигареты у него были мажорские, но надменности поубавилось. Между желанием позлорадствовать над сбитой спесью аристократика и потребностью брать под свое крыло всех попадавших в 107-й, в Баки победило второе. Он подошёл и своими спичками поджог злосчастную сигарету, за что удостоился благодарственного кивка. Баки сел рядом, позволяя себе рассмотреть Земо повнимательнее. Светлые волосы, бледная кожа, холеные руки, потухший взгляд. Новый лейтенант не выглядел подавленным, отчаявшимся или запуганным. Просто усталым. — Первый бой? — нарушил тишину Барнс. Лейтенант окинул его равнодушным взглядом, но ответить соизволил. — Нет. Баки огляделся, не зная, что ещё сказать. Ковырнул ботинком землю. — Ты хорошо справился. Снова равнодушный кивок. — Ты не виноват, знаешь? В том что они погибли. — Помня про похоронки попытался Баки поддержать парнишку. На этот раз ответный взгляд был насмешливым. — Знаю. — С твоей стороны очень мило было написать письма семьям погибших. — Это моя работа, — пожал плечами лейтенант. — И я должен быть в курсе оставшихся у меня ресурсов. И от этого безразличного тона и холодного взгляда всё дружелюбие Барнса разлетелось пеплом. — Они люди! — вскочил он со своего места. — Живые люди, а не фигурки с твоей шахматной доски! Господи, я же на секунду поверил, что ты тоже живой человек! А ты просто бесчувственный голубокровый мудила, который приехал сюда получить пару звёздочек на погоны, чтобы хвастаться на очередном осеннем балу или чтобы папочка не лишил наследства! Земо этим выпадом не впечатлился. Лишь склонил голову, окинул взглядом пышущего негодованием Баки и глубоко затянулся сигаретой, прежде чем ответить с тем же равнодушием. — Прости, что не рву на себе волосы от горя. Я не собираюсь жалеть о своих решениях — они были верны. Я не собираюсь тут убиваться из-за чужих смертей — это не поможет нам победить. И звёздочек на моих погонах явно побольше твоих, так что сбавь тон. Но я прощу тебе этот выпад, списав на горячку после боя. А попробуешь повторить подобное — и я сгною тебя в камере, потому что, несмотря на весь твой праведный гнев, дисциплина и субординация — то, на чем держится армия и без этого нам точно не победить.***
— Как вам новый лейтенант? — между делом спросил Баки за стаканчиком в дружеской кругу. Выпивка сегодня разрешалась даже по установленным Земо правилам. — Слышал он какой-то европейский аристократ, — ответил Дум-Дум. — Баронет, — поправил Гейб. — Он вроде неплохо себя показал в боях, — отозвался Дернье. — Он из Заковии, — добавил Морита, и за столом воцарилось тягостное молчание. — Хм? — поднял глаза от стакана Барнс, — это должно значить что-то особенное? Парни переглянулись. — Заковия, друг мой, страна на востоке Европы, — осторожно начал Дернье. — Эй, я не настолько плох в географии. — Их растоптали, Бак. — Морита был менее вежлив. — Половину страны стёрли с лица земли. Заковия не очень хотела под пяту Германии и нападение было массированным, внезапным и кровавым. Их армия пыталась прикрыть эвакуацию гражданских, но, увидев тот ад, половина просто бежала. А дальше политика выжженной земли… Баки стало неуютно. Недавний разговор с Земо заиграл совсем другими красками, и горький привкус во рту никак не смывался алкоголем. Барнс выругался и пошёл успокаивать совесть. Чёртов заковианин нашёлся у умывальника офицерской казармы. — Лейтенант Земо. — Баки подождал пока лейтенант закончит умываться и закинет полотенце на плечо. — Я хочу извиниться. Земо по-птичьи склонил голову, окинул сержанта заинтересованным взглядом и усмехнулся, скрестив руки на груди. — За что же? — За свои слова. Я тогда не знал про твою страну и… Лейтенант рассмеялся. — То есть ты узнал про мою страну и подумал, что у меня есть пара поводов быть таким мудаком? Что возможно я здесь не за высоким званием? Что возможно о наследстве я и не помышляю, поскольку неделя бомбовых ударов превратила мой дом в руины? Что упоминать членов моей семьи, которые возможно погибли или пострадали при атаке, было очень неуместно? Что у меня причин быть здесь побольше, чем у тебя? Или что я пекусь о дисциплине, потому что знаю, к чему приводит анархия в армии? Баки скрипнул зубами. — Я просто хотел попросить прощения. — Черта с два, — фырнул Земо. — Ты здесь, потому что тебя гложет, что ты не такой уж хороший парень, каким хочешь казаться, а не потому что тебя заботит, каково мне после твоих слов. Барнс остро пожалел о своём решении прийти сюда. — Я просто пытаюсь быть милым, ваша светлость! — Со мной не нужно быть милым, достоточно просто честным. И вообще-то правильно «ваша милость». — Если честно, то ты редкостная сука, ваша милость, и кем бы и где бы ты не родился — не даёт тебе право пренебрегать другими людьми! — рявкнул Баки пошагал прочь. — Сержант Барнс! — окликнул его лейтенант через несколько шагов. Баки закусил губу и развернулся, помня про недавнюю угрозу тюрьмы. Земо стоял в той же небрежной позе, так же склонив голову и смотрел с той же насмешкой. — Извинения приняты.