Кайдан

Farewell my friends Farewell my dear ones If I was rude Forgive my weakness Goodbye my friends Goodbye to evening parties Remember me In the spring Soon you must leave - PJ Harvey - "Before Departure".

***

Солнце слепило глаза, свежий морской ветер с отчетливым запахом соли вздымал полы легкой юбки. Микаса обернулась, придерживая шляпку ладонью и ищущим улыбчивым взглядом разглядывая снующую за спиной толпу. Улыбка на губах медленно угасла. Высокая фигура в черном костюме, опустив голову, стремительно удалялась прочь от набережной сквозь толпу марлийцев. Тело прошил до боли застарелый импульс: по привычке развернуться, догнать, потянуть назад, отчитать. Но отчего-то продолжала стоять на месте и смотреть через плечо ему в след. Привычка опекать и бессчетное количество раз догонять его, сбивая дыхание и все равно оставаясь далеко, постепенно выцветала из ее характера, как выцветала его шумная горячность. Она никогда не могла его догнать, всегда хватала едва теплый воздух его присутствия, когда он сам уже уносился прочь. — Аккерман! Микаса мигом обернулась на мужской окрик. Капитан Леви двумя пальцами поманил, показывая не отставать. — Иду, — кивнула, возобновляя шаг в хвосте группы. Поймала взгляд Армина, слегка встревоженный, но такой же выцветший, смотревший ей за спину. Он тоже развернулся спустя пару секунд раздумий и присоединился к группе. Микаса перевела взгляд на лазурное, словно безбрежное море, расстелившееся от набережной до самого горизонта. Легко было забыть, что они находятся на важной военной миссии, а не на обычной прогулке в Марли. Это был последний рубеж и возможность переговоров; попытка узнать лучше враждебно настроенных марлийцев и показать себя, островных дьяволов, им, чтобы переубедить. Вряд ли кто-то по-настоящему верил, что это сработает. Чайки крикливо реяли над водной гладью, периодически заныривая в поисках мелкой рыбешки. В ушах отдавался шум прибрежных волн, далекие гудки судов, прибывающих в порт, оживленные голоса жителей, беззаботно прогуливающихся по набережной и покупающих уличную еду у торговцев. Микаса теряла себя в этом обилии звуков, разом обрушившихся со всех сторон. Терялась в обилии красок, форм и запахов, таких непохожих и ярких для восприятия. Если два года назад было тяжело осознать, что подобная жизнь существует где-то совсем рядом, то пытаться влиться в эту жизнь, приодевшись в местную одежду, ощущалось еще более диким. Микаса перевела взгляд, прикрывая глаза рукой от солнца, на спины идущих впереди товарищей. Жан, Конни, Армин, капитан Леви и командор Ханджи в аккуратных костюмах незнакомого фасона и кроя. Вполне могли бы сойти за обычных горожан Марли или даже за богатеньких отпрысков какого-нибудь семейства. Саша в своем юбочном костюме и шляпке выглядела как успешная студентка какого-нибудь университета, выпорхнувшая прогуляться после долгих занятий. О том, как она сама выглядит сейчас, Микаса думать не хотела. Застегнутая на все пуговицы рубашка неприятно давила на горло, длинная юбка, казалось, делает уязвимой из-за невозможности быстро маневрировать. Руки то и дело нервно проходились по бедрам и талии в поисках мечей. «Визит дружественный. Мы не дикари», — предупредил капитан Леви перед отплытием. Микаса кивнула вместе со всеми, но все равно запрятала небольшой охотничий нож за голенище сапога. Случайно увидела, как-то же сделал и сам Леви, но ничего не сказала. Они не дикари, но осторожность не помешает. Что бы кто ни говорил, не уходило липкое скользкое ощущение тревоги от нахождения на вражеской территории. Армин мог сколько угодно распинаться, что люди могут найти общий язык и преодолеть различия, но даже сейчас, смотря в лица марлийцев, Микаса не могла отделаться от навязчивой мысли. Сейчас они проходят мимо и не обращают внимания только потому, что отряд островных дьяволов успешно мимикрировал под местных, но как бы изменились их взгляды и поведение, знай они правду? Даже сейчас, за тканью непривычных костюмов, она словно видела фантомные шрамы и пятна крови, навсегда отпечатанные на их эльдийской коже. И какой чистой и нежной казалась кожа марлийских горожан, наученных ненавидеть и желать смерти, но не марать о нее руки. — А там, за воротами, ратуша, одно из самых древних зданий Марли, — до слуха донесся звук голоса Елены, шедшей впереди их колонны рядом с широкоплечим Оньянкопоном. Новые «друзья», настроенные против марлийских взглядов, решили провести небольшую экскурсию по городу, чтобы познакомить гостей с культурой и жизнью другого народа. — Наверное, там они и выносили смертные приговоры против эльдийцев, — себе под нос пробормотала Микаса, слегка ухмыльнувшись. Сбоку раздался смешок. Она покосилась на капитана Леви, шедшего рядом. — Лицо попроще, Аккерман, всю операцию сорвешь своей желчью. — Я с таким лицом с самого вступления в разведку, капитан. — Да, хоть где-то стабильность, — усмехнулся он. — Где наш патлатый друг? — Отстал, — максимально ровным голосом ответила она, невольно сжимая ладонь в кулак. Леви скептически покосился на нее. — А ты здесь. — Да. Я здесь, — она с вызовом посмотрела на него. Леви ответил на долгий немигающий взгляд и покачал головой. — Я думал, что вы первым делом сбежите куда подальше, весело хихикая. Необычно. — Как раз наоборот. Все, как всегда. Если человек сам не понимает ничего в своей голове, то я там точно не разберусь. Вместо ответа Леви дернул бровями, переводя взгляд вперед. Слегка затормозил ее за локоть, чтобы не влетела в шумную цепочку детей, прошедших мимо них. Микаса проводила взглядом держащихся за руки детей с разнообразными сладостями: розовым облаком сладкой ваты, цветастым леденцом и полными карманами конфет. Иррациональное чувство зависти слегка кольнуло. Они в детстве, после потери родителей, питались только тем, что давали беженцам, а затем едой из столовой разведкорпуса. И в обоих случаях это явно были не конфеты. — Какой смысл в этой миссии? Кто-то верит, что мы сможем их переубедить фокусом с переодеванием? — задала она волнующий вопрос, когда они возобновили шаг. — Ты явно недооцениваешь такую черту как себялюбие, — тихо заметил Леви. — Многие верят, что, сделав первыми шаг к сближению и попытке принять чужие правила игры, мы сможем изменить отношение к себе. — Как-то слишком оптимистично. — Да, — Леви кивнул. — Поэтому для меня эта миссия значит иное. Если хочешь выиграть сражение, узнай врага, когда он не ждет нападения. — Сражение? — Микаса приподняла бровь, слегка усмехаясь. — Даже не войну? — Будем надеяться, что до этого не дойдет, — серьезно ответил Леви, метнув осторожный взгляд из-под надвинутой на глаза шляпы. — Поэтому меня и волнует наш неуловимый друг. Когда в отлаженном механизме одна деталь начинает выходить из строя, может посыпаться вся система, — метнув на нее короткий взгляд, он быстрым шагом дошел до Конни и за шиворот оттащил его от палатки уличного картежника. Микаса ощутила легкий холодок в районе позвоночника. Одному дьяволу было известно, о чем думал Эрен, и чем дальше они заходили в своих планах по поводу Марли, тем очевиднее становилась его отрешенность. Пугало его беспрекословное подчинение приказам и молчаливое согласие с любой идеей. Словно мыслями он был настолько далеко, насколько никто не мог бы себе представить. Словно он уже был мертв, миновав оставшиеся пять лет за полгода. Живот скрутило от тревоги. — Что ж, думаю, на сегодня хватит, — Елена обернулась лицом к группе, завершая экскурсию спустя два часа. — Мы дошли до вашей гостиницы. — На днях состоится пленарное заседание общества защиты эльдийцев. Вы уже зарегистрированы и сможете посетить его. А сегодня можете провести свободное время, как пожелаете, — сказал Оньянкопон и добавил с яркой белозубой улыбкой. — Только без фанатизма. Не отходите далеко от центра, все равно здесь найдете все необходимое, — он рукой обвел обилие магазинов и кафе на набережной. Зайдя с Сашей на свой этаж, Микаса не глядя бросила свой небольшой багаж на кровать, не собираясь разбирать. Саша возбужденно щебетала о возможности сходить в какое-то кафе, вывеска которого ее привлекла, а затем пробежаться по марлийским магазинам. Микаса только отрешенно кивала на ее слова, скользя взглядом по убранству номера. Комната без излишеств: две кровати, среднего размера окно с ажурной занавеской, пара тумбочек с каким-то коробом на одной, симпатичные горшки с цветами, картина с портом и кораблями на стене, большой шкаф, туалет и небольшая газовая плита. Приятные глазу тепло-коричневые цвета дерева и лимонные обои в ненавязчивый цветочек. И все равно разительное отличие от комнат Парадиза в домах, постоялых дворах и казармах. Микаса поднялась с непривычно мягкой кровати и прошла к окну, слегка отодвинула занавеску. Со второго этажа открывался живописный вид на край набережной и усеянный галькой берег моря. Они впервые увидели море чуть больше двух лет назад. Лазурная, словно светящаяся под солнцем, бесконечно глубокая гладь воды с легкой рябью, простиравшаяся до самого горизонта. Соленая, прохладная, загадочная, что-то древнее и первобытное было скрыто в ней, и уже тогда пробрало мурашками. — Я пойду пройдусь вдоль берега, ты же все равно собралась плескаться в душе перед выходом? — Микаса обернулась на Сашу, пытающуюся стянуть юбку. — Там тебя и подожду, — кивнула в окно. — Э-э, ладно, — она пожала плечами. — Только далеко не уходи. Микаса кивнула, сунула в карман пиджака кошелек с выданными заранее деньгами и вышла из комнаты. Идя по коридору, услышала тихий раздраженный голос капитана Леви, который явно кого-то отчитывал и шикал на периодические слишком громкие восклицания Ханджи. Завернула за угол со слегка зашедшимся сердцем, уже зная, кого увидит. Мазнула коротким взгляд по зеленым глазам во внезапно воцарившейся тишине и быстрым шагом спустилась по лестнице. Уже на последней ступеньке замерла, снова сжимая ладонь в кулак от дурацкого импульса вернуться и защищать Эрена от наездов командования. Едва занеся ногу, чтобы идти обратно, все-таки резко развернулась и быстрым шагом унеслась прочь из гостиницы. Шумные волны пенистыми белыми языками облизывали берег, покрытый выпуклой разноцветной галькой. Гладкие бока камней поблескивали под яркими солнечными лучами. Подходя, Микаса заметила, что у берега уже сидит фигура с закатанными до колен штанами. Солнечные лучи придавали беловолосой макушке яркий блеск. — Не помешаю? — скрипя камнями под подошвами, подошла к Армину. Тот удивленно обернулся и одарил улыбкой. — Нет, конечно, что за глупости, — зачем-то подвинулся, словно ей бы и так не хватило места. Микаса присела рядом, согнув колени. Обнаженных ступней коснулась прохладная прозрачная вода, затем снова отползла. Микаса усмехнулась, заметив, что Армин жует какой-то пирожок, неотрывно глядя на море. — Не смог удержаться, с яблоком, как бабушка в детстве делала, — пояснил Армин, откусывая очередной кусок от румяного пирога. — Хочешь? Микаса пожала плечами и тоже откусила немного. Пироги бабушки Армина она не застала, но на вкус было неплохо. Хотя от жары и душной одежды больше хотелось раздеться и прыгнуть в море. Огромная водная пучина медленно покачивалась слабыми волнами, привлекая громко кричащих чаек и ослепительно поблескивая зеленовато-голубым цветом. — Как ты вообще? — Армин, прикончив пирог, нарушил тишину и шум волн. Микаса наблюдала, как белая чайка стремительно ринулась в воду с криком и так же быстро улетела к небу. — Как дерьмо в блестящей обертке. — Воу, — поражено выдохнул Армин и слегка взъерошил волосы. — Я не понимаю, зачем мы здесь. И все разговоры, что это даст возможность мира, кажутся бредом. — Ну, — Армин снова тяжело вздохнул, задумчиво зарываясь пальцами ног в песок, — никто не может знать наверняка, к чему приведет то или иное действие. Остается только надеяться на лучшее. — Солдат не может надеяться, — она нашарила ладонью округлый камешек рядом с собой и с силой швырнула в воду. Волна бесшумно поглотила его. — У меня ощущение, что мы уже проиграли. Все наши усилия — это просто капля в огромном море их ненависти. Армин повесил голову, опершись локтями в колени. — Я не знаю, что тебе сказать, Микаса. Мог бы — успокоил. Но я и сам не уверен ни в чем. По-моему, самый спокойный из нас сейчас — это Эрен. Как ни странно, — он криво усмехнулся, зарываясь пальцами в гальку и поднося к глазам понравившиеся камешки. — Ты разговаривал с ним? — напряженно уточнила Микаса. — Да, болтали вчера. Но он как-то не сильно обсуждает политику сейчас. Не знаю, — Армин потер шею. — Он как-то… Ну в смысле, мы все изменились и сильно, но когда я с ним говорю, иногда возникает ощущение, что это какой-то незнакомый человек. А потом все снова нормально, тот же Эрен. Хотя вот даже сейчас мы без него сидим. Микаса снова ощутила горечь. Мысль о том, что даже, когда Эрен рядом, не получается разделить очень многий опыт с ним, потому что он где-то витает, отравляла все впечатления от новых мест и открытий, на которые в его жизни и так оставалось все меньше времени. Удивительный незнакомый Эрен, которого словно больше не интересовала жизнь. — Кажется, понимаю, о чем ты, — хмыкнула Микаса, проводя мокрыми ладонями по волосам в попытке хоть немного охладиться. — Как у вас с ним? Мне показалось, вы сблизились в последнее время, — Армин участливо посмотрел на нее. Отчего-то этот вопрос вызвал раздражение. — Как обычно, — равнодушно отозвалась она. — В этом плане все стабильно. Он подпускает ближе, исчезает, потом снова. — А ты сама-то чего хочешь? С ним и от него? — добро улыбнулся Армин, но Микаса почувствовала в его интонации намек. Чего она хочет? Хочет, чтобы последних трех лет не было. Хочет, чтобы Эрен был рядом просто так. Хочет, чтобы он не готовился умирать через пять лет. Хочет, чтобы Армин не носил в себе такого же смертоносного колоссального титана. Хочет, чтобы и дальше не было Марли. — Я не хочу быть здесь, — тихо проговорила она, глядя вниз. — Хочу, чтобы мы были снова вместе. Хочу, чтобы Эрен прекратил выглядеть так, словно… Словно застрял между жизнью и смертью. Она сжала зубы. Не выдержав напряжения, дернулась в сторону, утыкаясь носом в плечо Армина. Он удивленно приобнял ее за плечо, вглядываясь в зажмуренные глаза. — Эй, ты чего, Микаса? — мягко проговорил, и от этого стало только еще гаже. — Ну, ладно тебе. Пока еще все хорошо. Пока. Она сжала зубы, сильно вжавшись лбом в его плечо. Он участливо похлопал по спине. «Микаса-а!» Девушка нехотя оторвалась от плеча друга, оборачиваясь в сторону зова. Саша отчаянно размахивала руками, стоя у конца набережной в компании Жана. — Мы прогуляться собрались, пойдешь? — взяв себя в руки, посмотрела в яркие голубые глаза. Армин задумчиво прищурил глаз, подставляя щеку солнцу. — Не-е. Я тут посижу немного еще, потом надо стратегию с командором обсудить. И лягу спать пораньше, вымотался. Микаса не обижалась на отказ, но все равно внутри немного задрожало. Раньше всегда втроем гуляли. Армин заметил ее опущенное лицо и явную борьбу с эмоциями. Положил руку на ее ладонь. — Если не очень поздно вернетесь, сходим с тобой поужинать в какой-нибудь кафешке, давай? — Микаса подняла глаза на него, слегка улыбаясь. — А сейчас топай, тебе надо развеяться сходить, а то совсем выцветаешь. Микаса кивнула, сжав напоследок его руку с ощущением, что ком в горле немного отступает. — Да я… Все эта душегубка гребаная, — показательно подергала ладонями за пиджак и рубашку, поднимаясь. — Ну так купи себе что-нибудь полегче, деньги же есть. — Тратить деньги на марлийские тряпки? — она скептически приподняла бровь, глядя на пожавшего плечами Армина. — Эрен тогда вообще с ума сойдет. Армин засмеялся. Легко, словно как в детстве. — Эрен сошел с ума давным-давно. Небольшая встряска ему не помешает. Так что делай то, что нравится. Микаса улыбнулась, поднявшись на ноги. В порыве какой-то благодарности наклонилась и чмокнула в макушку. — Не сиди долго, смоет еще к чертям в пасть Уми-Бодзу*, — обернулась через плечо. Армин снова рассмеялся и кивнул.

***

But I crumble completely when you cry It seems like once again you've had to greet me with goodbye I'm always just about to go and spoil the surprise Take my hands off of your eyes too soon. - Arctic Monkeys - "505".

Прогулка в компании Саши и Жана дала возможность немного развеяться, хотя Микаса то и дело чувствовала позыв выхватить нож из-за голенища, когда на периферии зрения что-то неожиданно возникало. Первым делом Саша буквально за руки потащила их в небольшую уютную кафешку со столиками на веранде. Долго вглядывалась в витрины с яркими разноцветными пирожными, едва не прижимаясь к ним всем лицом. Микаса по началу пыталась сохранять серьезность, но незаметная улыбка то и дело прорывалась от разбегающихся в стороны из-за огромного выбора глаз Саши и шуток Жана. Саша, наконец, набрала себе пять пирожных, потратив большую часть денег. Микаса и Жан ограничились одним на каждого и неизвестным холодным напитком светло-коричневого цвета с пенной шапкой. Саша едва ли не со слезами на глазах поглощала свои сокровища, успевая предложить попробовать друзьям, сидящим напротив. Микаса со спокойной улыбкой смотрела на нее, медленно расправляясь со своей едой. Напиток оказался странным, но приятным на вкус, не слишком сладким. Жан сказал, что он называется «кофе или типа того». Сам он с недоверием жевал вытянутое пирожное с кремовой начинкой, изо всех сил стараясь не запачкать щегольской костюм. Мимо веранды проходили дети с воздушными шарами и леденцами, их родители позади или несущие их на плечах, держащиеся за руки парочки, уличные фокусники, показывающие свои нехитрые чудеса. Откуда-то доносилась ненавязчивая музыка, шумели разбивающиеся о берег волны, в общую массу сливались голоса. Запах соленой воды смешался с запахом еды. Микаса оперлась щекой на руку, глядя на буйство жизни перед глазами. Такая сладкая приторная картинка, словно из доброй сказки, где все живут долго и счастливо. Такая незнакомая и инородная. Она намеренно пыталась мысленно наложить их с Армином и Эреном детские лица на лица троицы детей, стоящей у края набережной. Они о чем-то оживленно болтали, поедая леденцы и сладкую вату. Мать периодически наклонялась, чтобы платком вытереть запачканные в сладком щеки. Одежда на детях была красивая и аккуратная, глаза чистые и наивные. Нет. Даже представлять себя на их месте ощущалось неправильно. У них совершенно другой путь и другая жизнь, которую им обеспечили их родители и поколения взрослых до них. Те же взрослые, которые обрекли других детей, на далеком острове, лишаться родителей и рано взрослеть. Те же взрослые, которые теперь планируют додавить этих детей, напав на остров. — Эй! — Микаса дернулась, ощутив пинок по ноге под столом. — У вас эти ваши «Йегеровские зависания» половым путем передаются или воздушно-капельным? — возмущенно затараторила Саша. Микаса в ужасе округлила глаза, привстала, и, перегнувшись, от души мазнула кремом пирожного по носу и щеке Саши. — О, женская драка, обожаю! — успел выкрикнуть Жан до того, как Саша припечатала одно из своих пирожных к его лбу и тут же забрала обратно, с чувством вгрызаясь. — Саша! Отвали! — со смехом крикнула Микаса, пытаясь отодвинуть испачканные в креме руки Саши, намеревавшиеся коснуться ее лица. Микаса взяла себе еще один кофе со льдом и присела обратно, ожидая пока Саша и Жан отмоются в туалете кафе от крема. Взгляд упал на замершую у причала парочку, покачивающуюся в объятьях друг друга. Девушка в изящном голубом платье с открытыми плечами, нежная и легкая, с длинными волосами, которые трепал ветер. Мужчина, расслабленно держащий руки на ее талии и мягко шепчущий ей что-то на ухо. Микаса бесстыдно засмотрелась, снова ощущая разливающуюся в груди горечь, от которой уже и кофе стал невкусным. «А ты сама-то чего хочешь? С ним и от него?» Микаса сделала небольшой глоток, пытаясь снова представить себя и Эрена на месте парочки. Получилось глупо. Хотела ли она так же стоять в нежном платье на набережной, чтобы шептали всякие глупости? Мысль об этом казалась странной и нелепой. Они оба были слишком дикими неприрученными зверями, которые настороженно относились к ласке, не научены были распознавать и выражать чувства, не понимали своих желаний. Было бы странно стоять так здесь, когда гораздо привычнее и роднее было помочь с ремнями, готовясь к бою, делиться далекими мечтами и воспоминаниями, когда накануне чуть не были убиты титанами, рассказывать страшные истории, чтобы спрятаться от еще более страшной реальности. А чего тогда хотелось бы? — Нет, это точно какое-то заболевание, — она моргнула, видя лицо Жана перед собой. — А? — Ты снова отключилась. Микаса пожала плечами, снова принимаясь за кофе. Саша уже закончила доедать свои десерты и теперь тяжело дышала, обмахиваясь шляпкой. — Снова о своем смертнике думаешь? — Жан, — она с глухим стуком опустила стакан на стол, обращая к нему свой холодный взгляд. — Тебе не приходило в голову, что мои мысли могут быть заняты чем-то другим? — Ну, — Жан усмехнулся, — приходило. Но ты ж никогда не делишься переживаниями, а в отношении Йегера все как раз весьма очевидно. Микаса смерила его долгим взглядом, но все же вздохнула, откидываясь на спинку стула. — Я просто… Вспоминала, как мы втроем с ним и Армином проводили время вместе. И было очень хорошо и спокойно. И этого теперь никак не вернуть. — А с нами что, плохо? — Нет. Просто… это же совсем другое, — она покачала головой, глядя на него. — Знай я вас в детстве, остались бы такие же светлые воспоминания. Сейчас тоже хорошо, но… это все оттеняется грядущим пиздецом. Черти что в мире творится. — Будешь так много думать — состаришься! — заявил Жан и испачкал ее нос в креме. Микаса пихнула его в плечо, стирая крем салфеткой. — Зато впервые за много лет искренне смеешься. Значит, и наша компания может принести радость, а не все эти задумчивые мины. Микаса долгим взглядом посмотрела в лучащиеся добродушием и смехом глаза. Намек был очевиднейший. Микаса подумала, что могла бы начать распинаться и объяснять, что Эрен после смерти ее родителей стал едва ли не единственным, не считая Армина, человеком, кто мог вызвать у нее искреннюю улыбку и смех. Так же, как и искренние слезы и ни с чем несравнимую боль. Но решила промолчать. Отчего-то стало не важным доказывать что-то. — Я вот все не могу отделаться от одной мысли, — тем временем продолжил Жан, обращаясь уже к обеим девушкам. — Ведь Райнер и Бертольд жили здесь. Микаса поняла, к чему он клонит. Наверное, об этом хоть раз задумался каждый из них по прибытии на берега Марли. — Просто интересно, о чем они думали, когда пришли на наш остров после этого райского местечка. В нашу нищету, кровь, голод и сражение за каждый день жизни. — Мы не знаем, как они здесь жили, — неожиданно вырвалось у Микасы. Даже Саша скептически повела бровями. — Вряд ли хуже нас, — сухо заметил Жан и осушил свой стакан. — Представляю, как им было тяжело жрать нашу безвкусную стряпню после таких яств! — Саша рассмеялась, тут же чуть застонав от переизбытка еды. Микаса слегка улыбнулась. Те самые Бертольд и Райнер, которые пытались утащить Эрена сюда почти четыре года назад, вряд ли даже в курсе, что теперь они все пришли в Марли по своей воле. Было бы забавно наткнуться на них где-то в прибрежной кафешке. Они бы их и не узнали, наверное, спустя столько лет и столько потерь. Придя в себя, Саша снова уверенным локомотивом потащила друзей по набережной, часто останавливаясь около уличных торговцев, фокусников и художников. Успела даже послушать уличного музыканта, изобразив подобие танца с местным мальчишкой лет десяти на вид. Микаса слабо понимала, откуда в Саше столько жизнелюбия в такое время, но это странным образом восхищало. Солнце уже начинало постепенно сползать к линии горизонта, слегка удлиняя тени и ослабляя жару. Саша за рукав потянула Микасу в магазин одежды, услышав жалобы на душную ткань костюма. Оставила у вешалок с платьями, сама же двинулась к блестящим побрякушкам в другом углу магазина. Улыбчивый продавец, возникший из неоткуда, своим внезапным предложением помочь с выбором заставил Микасу вздрогнуть и дернуться к голенищу сапога. Только когда он отошел к Саше, девушка перевела дух, удивляясь собственной настороженности. Глаза лениво скользили по рядам с милыми платьями нежных расцветок с неслабым ценником. Глаз никак не мог за что-то зацепиться. Да и, собственно, зачем? Куда ей потом это платье деть? Надеть один раз в Марли, чтобы в казарме засунуть поглубже в шкаф и никогда не вспомнить? Она лениво скользила глазами по вещам, осторожно раздвигая вешалки. Взгляд упал на дешевое платье, затерявшееся между более дорогими тканями. Вытянув на руке, задумчиво рассмотрела: легкое, черное с какими-то мелкими красными цветами и коротким рукавом, почти по щиколотки. Симпатичное. Только смысла покупать нет. Микаса тихо усмехнулась от пришедшей в голову мысли, что почти все их действия в последнее время не имеют смысла, раз велика вероятность, что их скоро убьют. Подхватив платье, ушла в примерочную. — Ох, обалдеть! — Саша едва не завизжала, когда Микаса вышла и неловко покрутилась перед ней и Жаном. — Ну, чего? — ощущая себя как-то неловко, спросила она. У платья оказалось неожиданное декольте и вырез на юбке до колена, а легкая ткань достаточно сильно облегала талию и бедра. — Ну, э… — Жан не нашелся, что сказать, только слегка покраснел и закивал, выставляя большой палец. — В нем иди, слышишь? Такую красоту прятать! — затараторила Саша и юркнула в примерочную с ворохом своих тряпок. Затем долго выбирала между красной блузкой и коричневым сарафаном. Остановив свой выбор на последнем, так же переоделась в новое. Выданные костюмы закинули в холщовую сумку, чтобы донести до гостиницы. Микаса то и дело неловко оглядывалась, чувствуя себя неуютно в таком виде, хотя и понимала, что выглядит неплохо. Достаточно сильно смущали заметные шрамы на плечах. При взгляде на Сашу, которая беззаботно светила обнаженными руками в новом сарафане, раздумывая, чем заняться дальше, слегка расслабилась. У Саши тоже остались шрамы, но, казалось, никакого дискомфорта они не приносили. По дороге встретили Конни, который отвесил комплименты подругам и предложил пройтись до порта и парка. Микаса отказалась, сославшись на ужин с Армином. До гостиницы шла уже одна, все же накинув на плечи пиджак для спокойствия. Вечерний воздух пропитался помимо морской соли еще каким-то едва уловимым приятным ароматом. Наверное, так пахло тепло беззаботного вечера в свободной стране. Солнце выпуклым ярко-рыжим желтком начало касаться темно-синей водной глади, пуская по ней дрожащую широкую дорожку расплавленной меди. Армин радушно встретил в кафе у самой гостиницы, подбодрил показать обновку и похвалил выбор. Сели у столика рядом с окном, чтобы видеть закат. Заказали на пробу какие-то необычные блюда, которых в глаза никогда не видели. Оказалось, вкусно. Армин предположил, что им после островной диеты теперь любая мелочь будет казаться верхом кулинарного искусства. Закатное солнце окрашивало лицо Армина теплым оттенком персикового, а волосы зажигало жидким золотом, даже глаза казались глубже. Ему шла эта мирная жизнь, эти вечера в прибрежных кафешках, морские волны и соленый ветер, румянец от яркого солнца. Все это, а не бессонные ночи в раздумьях над планами обороны острова, не заточенные клинки и грубая сила. За разговорами о детстве и воспоминаниях время прошло незаметно. На второй план отошли тревоги и даже желание постоянно быть начеку. Словно снова вернулись в беззаботное прошлое до падения стены, когда все в мире казалось немного лучше и проще. Даже страх перед безликим ёкаем, пытающимся затащить в могилу, казался приятным воспоминанием. Они разошлись около восьми часов вечера, когда солнце наполовину скрылось в водной глади, становившейся все более черной. Микаса прижалась лбом к закрытой двери номера, в котором осталась одна, прикрывая глаза. Насыщенный день отдался легкой усталостью и яркими пятнами перед глазами. Но вот этот неожиданно приятный вечер закончен, впереди ночь и очередные кошмары. Микаса горько усмехнулась, снова ощущая, как в спину что-то привычно пялится. «Что-то» привычно проглядывалось где-то на периферии громадным черным скелетом на фоне закатного неба с пустыми глазницами, чей взгляд неустанно глядел на нее, будь она хоть в Марли, хоть на Парадизе. Она быстро приняла душ, с трудом разобравшись, как им пользоваться. Устало оглядела себя в зеркале, будто впервые увидев повзрослевшее бледное лицо в обрамлении черных волос. Не стала привычно забинтовывать грудь, лениво махнув рукой. Все равно теперь только ждать ночи и пытаться уснуть. Расслабленная горячей водой, вышла в прохладу комнаты, на автомате натянула новое платье. Прошлась по номеру, более детально осматривая предметы, присмотрелась к стоящему на тумбочке квадратному чемоданчику с круглым черным диском посередине. Остановилась у окна. Через приоткрытую форточку доносился приятный запах моря и тепла, какие-то едва уловимые цветочные ароматы. Солнце полукруглой красной макушкой выглядывало из-за черной поблескивающей багровыми бликами водной глади. По небу, уже начавшему чернеть на востоке, расползлись обрывки розоватых облаков с золотистыми прожилками. Микаса склонила голову, вглядываясь в едва заметную тень О Докуро в темноте горизонта. — Что смотришь? Сожрать хочешь, дерьма кусок? — беззлобно произнесла, усмехаясь. Багряный закат навевал невеселые мысли о будущем. Она слезла с подоконника и, сделав пару шагов, остановилась у длинного зеркала рядом со шкафом. В нем оглядела с ног до головы себя в черном длинном платье, облепившем бедра и талию, обнажившем короткими рукавами все шрамы на руках и пару на грудной клетке глубоким вырезом. Мелкие красные цветы навеяли мысли о множестве ран, полученных в боях. Солдаты не носят такие платья. В миг стало как-то глупо стоять в этой тряпке, смотреть на себя, словно это изменит то, кем она является. Как марлийцы не примут островных дьяволов, если те напялят их костюмы и полюбят кухню, так и весь этот ненужный маскарад не способен изменить ее судьбы, не способен укрыть от вездесущего взгляда пустых глазниц. Микаса тяжело вздохнула, отходя от зеркала с намерением снять платье. Вздрогнула, когда раздался стук в дверь. Руки так и замерли в воздухе. Отчего-то в висках застучало то ли от страха, то ли от волнения. Саша бы не стала стучать. Остальные заняты своими делами. Пронеслась мысль, что зловещему О Докуро надоело просто ждать и смотреть. Стук повторился. Микаса неловко распрямилась и осторожными шагами прошла к двери. Повернула ключ и потянула на себя, поднимая взгляд. Удивленный вдох застрял в горле, не дойдя до легких, сердце предательски сжалось. Стоящий у двери Эрен поднял глаза, одарил каким-то виноватым, но странно решительным взглядом из-под ресниц. — Эрен… — едва различимым вдохом выпало из раскрывшихся губ. — Я войду? — мягко спросил, кивая на дверь. Микаса отмерла, вспомнив, что держит его на пороге, и неловко отошла, открывая дверь. Вдруг поняла, что не видела его с раннего утра. А еще пожалела, что не забинтовала грудь, тут же покрываясь румянцем. За спиной тихо хлопнула закрывшаяся дверь. Микаса обернулась через плечо, слегка вздрогнув, тут же встречаясь со скользящим по ней сверху вниз внимательным взглядом. На его лице промелькнула какая-то странная эмоция вкупе с удивлением. Он прокашлялся, отводя взгляд, и прошел до ее кровати, садясь на угол. Микаса не без удовольствия отметила, что на высоких скулах проступил легкий румянец, который усилился, стоило ей повернуться к нему. Зеленые глаза быстрым движением снова скользнули по фигуре, задержавшись в области груди, и мигом уперлись в пол. Он прокашлялся и как будто нервно похлопал себя по колену. — Неплохой номер, — наконец, выдохнул он, излишне увлеченно оглядывая комнату. — У нас с Армином похуже. — Ну…наверное, — неловко произнесла Микаса, заправив за ухо прядь. Она уже не ждала его сегодня, даже почти перестала думать о нем под конец дня. И вот он на ее кровати краснеет, как тот тринадцатилетний мальчишка, которого она хорошо знала и понимала. Говорит какие-то глупости, а она со стыдом не может отвести взгляд от того, как ладно на нем сидит черный костюм, и каким притягательным делает его образ вкупе с отросшими волосами и пытливыми глазами. Странный день: словно все возвращаются к прошлым себе. — Я… по городу болтался почти весь вечер, — с оттенком вины сказал Эрен. — Я знаю. Видела, как ты уходил в первый раз, — Микаса неловко сложила руки на груди, прислоняясь бедром к столу позади себя. — Но не пошла догонять, — Эрен улыбнулся, хоть и слегка удивленно. — Бессмысленно. Да и подумала, ты хочешь побыть один, — она перевела взгляд в окно, за которым солнце полностью село, оставив после себя только позолоту на облаках. — Так и было. Надо было подумать. — Я тоже прогулялась. С Армином поужинала, с Жаном и Сашей в кафе посидели, прикупили… всякого. — Да… Я заметил, — он сглотнул, снова пройдясь взглядом по ее фигуре. Микаса прикусила щеку, чтобы не улыбнуться. Так вот зачем черт ее дернул купить это гребаное платье. Эрен, тем временем, продолжил: — На самом деле я надеялся, что ты вернешься одна, — Микаса удивленно дернула бровями. Сердце забилось от вороха мыслей, который тут же всколыхнула эта фраза. — С чего вдруг? — стараясь говорить ровно, спросила она. Он потянулся за принесенной с собой бежевой прямоугольной упаковкой, поставил на колени и уперся в нее взглядом. — Я пока бродил, вдруг вспомнил, что мы со всей этой беготней так и не отпраздновали нормально твой день рождения. Увидел на рынке бабульку с ягодами, вспомнил, что ты в детстве любила клубнику, вот и решил… приятно сделать, — зеленые глаза, наконец, поднялись на нее. От него явно не укрылось, как Микаса с силой впилась ногтями в тыльную сторону второй ладони. Одарил слегка встревоженным взглядом. Микаса замерла. Казалось, что даже сердце, болезненно сжавшись, больше не смогло застучать вновь. «Что же ты делаешь, жестокий мальчишка… Знаешь же, что от малейшего поглаживания готова разрыдаться и тянуться за твоей рукой, как гребаная бездомная кошка. Знаешь и нагло пользуешься. Не жалеешь. Приласкаешь, а затем снова исчезнешь». Микаса часто заморгала, глубоко вдыхая. Лишь бы не заплакать. — Н-но мой день рождения был в феврале, — слегка расправив плечи, наигранно ровно произнесла она, понимая, что он явно видит, как глаза мокро заблестели. И даже не удивлен. Прекрасно все понимает. — Лучше поздно, чем никогда, — с долей серьезности сказал Эрен и добавил уже с улыбкой. — Каждый день рождения важен, уж я-то знаю. Микаса пыталась выровнять дыхание. Моргнула и, почувствовав, как на щеку все-таки упала слеза, мигом отвернулась и зашагала к маленькой плите с одной конфоркой. Слабеет, самоконтроль уже ни к черту. — Может, чаю тогда? — пытаясь не выдать дрожь в голосе, быстро проговорила она, шаря руками в поисках спичек. — Можно, — раздался смешок. — Не уверен, конечно, что клубнику едят с чаем, но как пожелает именинница. «Блять, гребаные спички», — едва слышно сквозь зубы выдавила Микаса, пытаясь дрожащими руками поджечь огонь. Неожиданно поверх ее рук легли теплые ладони подошедшего Эрена. Она едва смогла подавить нервный возглас. Он спокойно вытащил спички из ее пальцев и уверенным движением чиркнул по боку коробка, поджег газ и так же спокойно поставил чайник. Никаких нервов, словно все уже решил. Она невольно засмотрелась на точеный профиль, теребя пальцами подол платья. — Красивое платье, — тихо проговорил Эрен, метнув на нее быстрый взгляд. — Хорошо смотрится на тебе. Микаса за два шага отошла подальше от плиты и близости его тела, в приливе смущения застывая у кровати спиной к Эрену. «Ты на мне тоже неплохо бы смотрелся». Микаса прикусила щеку, зажмуриваясь, чтобы не рассмеяться от стыдной глупости своих мыслей и своих реакций. Это же Эрен. Пусть сильно возмужавший и абсолютно не понятный теперь, но все еще Эрен. Это он смущался в детстве от поцелуя в щеку и ужасался от ее жутких фантазий. Стало немного легче. — Не откроешь? — раздался смешливый голос за спиной. Микаса усмехнулась и приподняла крышку оставленной на кровати коробки. Та оказалась почти доверху наполнена блестящими красными ягодами, словно свежесобранными в огороде дедушки Армина. Взгляд застыл на небольшом свертке рядом, в котором оказался небольшой букет. Красные и желтые цветы. Садовый мак и желтые ветки амброзии — с трудом вспомнила она. Неожиданно специфический выбор. — Цветы тоже бабулька дала? — она обернулась через плечо. Эрен подпирал бедром плиту, сложив руки на груди. Ждал вердикт. — Ага, в комплекте шли, — с усмешкой ответил он и прошел обратно к кровати. Микаса подняла букет и отошла в поисках стакана. Налила воды из графина и прошла к окну, решив поставить их на подоконник, а заодно подышать свежим воздухом. Даже в легком платье сейчас было жарковато. Голова шла кругом от прошедшего дня, присутствия Эрена, его запаха, голоса и странных жестов. Микаса глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух, прижавшись виском к стеклу и размеренно дыша. Еще немного спокойнее. Не удержавшись, приподняла стакан с цветами и вдохнула аромат. Вроде в первый раз цветы подарили. — Спасибо, — тихо проговорила, прикрывая глаза. — Микаса, — по спине мгновенно прошлись мурашки от звука своего имени его голосом. «Чертов Йегер». — Да? — она повернулась боком, возвращая цветы на подоконник. Эрен снова сидел на краю ее кровати, сложив локти на коленях. — Хотел спросить тебя, — он долгим взглядом посмотрел на нее. — Как бы ты хотела жить, если бы не нужно было сражаться? Вопрос застал врасплох. Губы приоткрылись, выпуская выдох. Микаса пару секунд вглядывалась в него, затем перевела задумчивый взгляд в окно, машинально поглаживая пальцами одернутую занавеску. — Хороший вопрос, — тихо начала она, слегка удивляясь, как ровно и опустошенно звучит ее голос. — Но ответа нет. Мне сложно представить такую жизнь, а мечтать я уже давно перестала. — А если попытаться представить? — не унимался Эрен, внимательным взглядом рассматривая ее. — Это так важно? Он молча кивнул без намека на шутку. Микаса глубоко вдохнула, приподняв брови. Присела на подоконник, кончиком пальца осторожно касаясь цветочных головок. — Как бы я хотела жить… — задумчиво начала водить ладонью по шее и ключицам. — Ну… наверное, я бы попыталась собрать наследие своего народа. Может быть, попыталась бы написать книгу, в которой расписала бы все кайданы, которые знаю. Попыталась бы ввести это в массы, — она говорила неторопливо, на ходу пытаясь представить что-то подобное, хоть это и казалось странным. — Жила бы в хижине, где-нибудь… в поле, может быть, как у Армина в деревне. С видом на горы. Завела бы кошку. И лошадь, — с усмешкой добавила, подняв глаза к потолку. — Выращивала бы овощи, ягоды. Все такое. Рассветы встречала бы, закаты. По лесу бы бродила и ягоды с травами собирала. Стала бы загадочной жутью, которую бы боялись все соседи и считали бы ведьмой. Ну и виделась бы с нашими. — Носила бы красивые платья? Как это, — Микаса перевела на него взгляд, слегка засмеявшись. На лице Эрена застыла нежная улыбка и интерес в глазах. — Вовсе не обязательно. — Если б тебе не нужно было сражаться, я бы подарил тебе какое-нибудь кимоно, в стиле вашего народа, — Эрен склонил голову чуть на бок, словно прикидывая, как бы оно смотрелось на ее фигуре. Микаса отвела задумчивый взгляд. В памяти всплыл образ из сна. Незнакомка в темном лесу. Белое кимоно, расцветающее багряными цветами. Слабый проблеск фантазий потух в обрушившейся волной реальности. — Еще… Я бы не стала заводить детей. — Почему нет? — Нужно быть совсем конченным ублюдком, чтобы, познав на своей шкуре, каков этот мир может быть, обрекать на такую же судьбу еще одну душу, — она невидящим взором уставилась в точку в углу комнаты, будто в калейдоскопе просматривая эпизоды многочисленных смертей и сражений. — Может быть, — эхом прошелестел Эрен. Микаса, наконец, вдохнула, проморгавшись. — Тебе, наверное, такое видение будущего глупым кажется, — она посмотрела на него. — Ты ведь всегда мыслил далеко за пределами стен. — Нет ничего глупого в спокойной мирной жизни, — уверенно проговорил он. От странной твердой решимости словно затрепетало в груди. — А что бы ты делал? Как бы жил, если бы не нужно было сражаться? Если бы было время и нас не хотели уничтожить, — на миг показалось, что в глубине малахитовых глазах мелькнула горечь. Он слегка опустил голову, глядя на носки ботинок и явно раздумывая. Микаса поймала себя на мысли, что в последние несколько лет они не обсуждали эту тему всерьез. Только когда-то давно, когда все еще было наивно и просто, сидя ночью на ступеньках после пира в столовой разведки. А теперь уже не дети. Уже взрослые, смотрящие друг на друга совсем иными глазами, с невыносимой тяжестью на плечах. — Не знаю, я бы… Я бы мог путешествовать по миру, наверное. С близкими, — он поднял взгляд на нее. Микаса ощутила легкий жар на щеках. Неужели он сейчас пытается сказать, что в его мыслях о будущем есть место для нее? — Мир оказался гораздо больше, чем просто точка на карте. И я бы, наверное, хотел его исследовать. Каждый день новое место, страшилки у костра, новый опыт. Микаса не смогла сдержать мягкой улыбки, слушая его. Даже плакать захотелось от этих знакомых ноток, к которым она привыкла с детства. Она заправила прядь за ухо и снова посмотрела перед собой, решаясь. — Я бы… Я бы, наверное, хотела жить в этой своей хижине не одна. Завела бы кошку, лошадь и… жила бы с близким человеком, — она не рискнула посмотреть на него, уперев взгляд в цветы в стакане. Взгляд сбоку обжигал кожу, словно она сидела совсем раздетая. «Дьявол, ну ты же должен и так все понимать». Свист чайника заставил ее встрепенуться и броситься к плите. Вот и пропало очарование момента. Может, к лучшему. Микаса молча начала шарить руками в полке над плитой в поисках заварки. Нашла только какую-то старую открытую пачку с марлийскими символами. Она и чай-то тогда пить не собиралась, просто надо было чем-то руки занять. Микаса с сомнением высыпала заварку в кружки, осторожно разливая кипяток. Пар двумя белесыми завитками поднялся вверх. За спиной раздался шорох и тихие ругательства. Микаса обернулась. Эрен, все так же на краю кровати, пытался развязать галстук на шее, но только еще больше запутал узлы. — Блядская удавка, — со смешком пояснил он, поймав ее вопросительный взгляд. — В костюме ты… хорошо смотрится, — прокашлялась Микаса. Эрен только кивнул, продолжая сражение. Упертый и нетерпеливый, как в детстве. Микаса закатила глаза, за пару шагов подошла к нему и остановилась напротив. — Давай, — нетерпеливо сказала, протягивая руки к «удавке». Эрен замер, но в следующую секунду поднялся на ноги. Микаса проглотила шумный вдох, словно резко вспомнив о разнице в росте и своих изменившихся реакциях. Вперила смущенный взгляд округлившихся глаз ему в грудь, с которой не разделяло и двадцати сантиметров. Несмело подняла глаза выше, протягивая руки к его шее, чтобы развязать запутанный красный галстук. Кожу лица пекло от ощущения, что он настолько близко и смотрит прямо сейчас этим своим взглядом. Теплое дыхание касалось кожи ее лба, предплечья оказались слегка прижаты к твердой вздымающейся груди, она чувствовала исходящий от него приятный запах. Слегка дрожащими пальцами все же сумела распутать и осторожно прижала концы галстука ладонями к груди. Под пальцами разлилось живое тепло. Микаса подняла взгляд, тут же встречаясь с обжигающими каким-то потаенным огнем зелеными глазами. Ощутила обе его ладони на своих локтях, словно с едва заметным нажимом привлекающие чуть ближе к телу. Она отметила, что его дыхание стало более тяжелым и глубоким, что отозвалось растекшимся внизу живота тугим жаром. Словно снова слегка склонил лицо ниже к ней. И снова остановился. Микаса глубоко вдохнула, легким движением выпорхнув из его рук, и отошла на пару шагов, снова поворачиваясь спиной. Прижала ладонь к горячей щеке. — Тебе идет так, кстати, — слегка сдавленно проговорила, повернувшись через плечо. — Что? — Эрен сам выглядел так, словно по голове ударили веслом, и он еще не пришел в себя. — Волосы, — она ладонью помахала вокруг лица, — так — хорошо. — М-м, — он неопределенно кивнул, тоже отходя в другую часть комнаты. Она искоса наблюдала, как он снимает пиджак, кидает его на кровать, запрокидывает голову и проводит руками по лицу и волосам, зачесывая их чуть назад. «Судя по всему, физиологические реакции у нас совпадают. Как совпадает и пиздец в голове. Неприрученные зверёныши». Микаса присела на край кровати, складывая ладони на коленях и теребя подол. Слишком уж явные намеки при слишком явном бездействии. Томные взгляды и двусмысленные прикосновения. «Ну не бросаться же мне на него». Микаса покосилась на Йегера, замершего у одной из тумбочек рядом с окном. Тоже подышать приспичило. Удивительное совпадение. Подпитывать страхи и неуверенности друг друга своими же страхами и неуверенностями. Казалось бы, сейчас идеальный момент разобраться во всем и поговорить начистоту. Взять ответственность за происходящее, внести, наконец, ясность. Микаса моргнула, резко вспомнив, что они не парочка у причала и что вокруг идет война. Нет. Он явно не со сложностями отношений пришел разбираться. Но тогда… — Эрен, — Микаса повернулась полностью, глядя на него с недоумением. — А зачем ты… — Мать моя, проигрыватель? — присвистнул Эрен, явно не услышав ее вопрос. — Что? — она подошла к нему и обратила внимание на тот странный чемодан с черным диском. — А… Я не знаю, что это. Саша пыталась с ним что-то сделать, но только диск сломала. Главное, чтобы «коротышка» не узнал, — добавила она с заговорщическим смешком. — Я видел эту штуку в воспоминаниях отца, — Эрен чуть присел, пытаясь разобраться с механизмом. — Она музыку играет. — Музыку? — удивленно повторила Микаса, наблюдая за его манипуляциями. — Да, секунду, — он закатал белые рукава рубашки, обнажая загорелые предплечья. Склонившись над устройством, положил на него черный блестящий диск и осторожно опустил «лапку» с иглой. В напряженной тишине раздался отчетливый треск, нарастающий шум и резкий звук. Микаса испуганно дернулась назад в попытке схватиться за нож за голенищем уже снятого сапога. — Не бойся, это просто музыка. С пластинки, — Эрен с улыбкой кивнул на короб, ладонью показывая ей, что все в порядке. Микаса пару секунд переводила взгляд с устройства, из которого отчетливо начала доноситься какая-то мелодия и приятный мужской голос, на Эрена. Наконец, распрямилась и насторожено подошла к тумбочке, вглядываясь в поблескивающую крутящуюся пластинку.

Over and over I keep going over the world we knew Once when you walked beside me That inconceivable, that unbelievable world we knew When we two were in love...

Загадочный звук гипнотизировал, приковывая все внимание. Она никогда не думала, что может быть такая музыка, еще и в таком маленьком ящичке. Как же они отставали от марлийцев в техническом прогрессе. Да и песен у них таких не было. Она не до конца точно понимала язык, но по звуку мелодии, отдельным фразам и интонациям мужского голоса, предположила, что про любовь. О чем еще петь, когда вокруг мирная жизнь и нет опасности быть съеденным титаном? — Красиво, — искренне прошептала Микаса. От восхищения новым открытием и красоты музыки проступили мурашки, пусть это и было изобретение врага. Она недоуменно подняла глаза, увидев протянутую к ней ладонь Эрена. Зеленые глаза мягко улыбались. — Что? — Под музыку обычно танцуют, — Микаса уставилась на него, приподнимая бровь. — Я… Я не умею. В кадетском корпусе ее, как и остальных, учили срезать мясо с костей титанов (а теперь и людей). Танцы под песни о любви были прерогативой жителей Марли. — Так я тоже. Будем учиться вместе, — не унимался он. Микаса посмотрела на протянутую ладонь и шумно вздохнула, вкладывая в нее свою. Сделала шаг ближе, неуверенно укладывая правую руку на его плечи. Едва не ахнула, когда вторая ладонь Эрена, легшая почти на ее поясницу, мягко подтолкнула ее ближе, сокращая расстояние между телами почти до минимального. Микаса подняла глаза, кинув быстрый взгляд из-под ресниц на его лицо. Сердце снова начало неповоротливым молотом тяжело ударяться о ребра. Она пыталась успокоить дыхание, дыша глубоко и размеренно. Ноги начали предательски подкашиваться от близкого контакта и ощущения исходящего от Эрена тепла. Низ живота вновь залил тягучий жар: слишком отчетливо ощущалась широкая ладонь на пояснице. Микаса слегка запнулась в своих ногах, когда Эрен начал осторожно двигаться. Сквозь зубы донеслось ее крепкое ругательство под его смешок. — Расслабься, — посоветовал Эрен. — О, я бы с радостью. Убивать титанов намного легче. — А ты не пытайся вести, просто доверься. Довериться. Она забыла, как это делается, с детства не пыталась. Но Эрену ведь довериться можно?

And every bright neon sign turned into stars And the sun and the moon seemed to be ours Each road that we took turned into gold But the dream was too much for you to hold.

Микаса глубоко вдохнула и чуть запрокинула голову, позволяя своему взгляду пересечься с его. Эрен начал вести более уверенно, прижимая ее за поясницу и мягко придерживая ладонь в своей руке. «Обманщик. Наверняка видел в воспоминаниях, как это делается», — с тихим смешком подумала она. Со стороны их покачивания и перешагивания с ноги на ногу явно несильно походили на танец, но это уже не беспокоило. Установив зрительный контакт, Микаса неожиданно для себя расслабилась. Было что-то необъяснимо правильное в том, чтобы находиться в его руках, рассматривать каждую деталь лица и молчать. Даже диковинная музыка перестала казаться странной, начала обволакивать слух и успокаивать мысли. Микаса чуть дернула головой, откидывая с лица челку. Выражение умиротворения на лице Эрена показалось слишком необычным, захотелось лучше рассмотреть. Расслабленно полуопущенные веки, теплый взгляд родных зеленых глаз, ни намека на хмурую межбровную складку. Длинные пряди, мягко обрамляющие высокие скулы. Все еще тот самый Эрен, который когда-то повязал ей шарф в лесу, только намного старше и мужественнее. С решительностью в глазах, странным умиротворенным спокойствием в действиях, необъяснимым смирением во взгляде. Она заметила, что на загорелой коже лица едва заметно начала пробиваться щетина. Наверное, давно не брился. Захотелось провести пальцем по линии его челюсти, чтобы уколоть палец, но не разрушить уютный момент хотелось больше. Слишком редко выпадала такая возможность. Так волнительно и странно было смотреть на него теперь, отчетливо помня, каким он был еще недавно щуплым, невысоким, заносчивым, бесконечно вспыльчивым и шумным. Странно было думать и про себя: некогда забитую угловатую девчонку, бледную и бесконечно мрачную, слишком дикую, до смерти напуганную, пусть и с редкой силой внутри. Слишком безнадежно, до зависимости привязанную и влюбленную. И какой она стала теперь. Крепко стоящая на ногах, с женственными формами, привлекающими взгляд, с безжалостной силой в руках, еще более потерянная в мире, но уверенная в своих силах, растерявшая способность глубоко чувствовать, измученная и уставшая. Все еще влюбленная, все еще боящаяся довериться. Так сильно изменившиеся с той встречи в хижине много лет назад, в другой жизни. Но все еще стоящие напротив, смотрящие друг другу в глаза. Вокруг по-прежнему огонь, кровь и смерть. Разве что смотрят друг на друга иначе, и теперь вместо шарфа Эрен обернул свою руку вокруг ее талии. Раздумывает ли он обо всем этом, так внимательно глядя на нее? Вспоминает ли прошлое? Отчего такое решительное и спокойное выражение на его лице? Она так и не узнала, с какой именно целью он пришел сегодня. Отчасти боялась узнать, на что он, наконец, решился. Из омута мыслей и зеленых глаз Микасу вывели руки Эрена, который неожиданно обхватили крепким кольцом под бедра и оторвали от земли. Микаса с тихим возгласом схватилась за его рубашку, сжимая на плечах и глядя расширенными от неожиданности глазами сверху вниз. Чертов Йегер кружил ее на руках. — Ты чего? — ошалело спросила она. — Я как-то видел это, когда люди танцевали, и вот решил попробовать, — Микаса едва не рассмеялась, видя забытый азартный огонь в его глазах. Покружив пару раз под ударный момент песни, Эрен снова опустил ее на пол. На этот раз Микаса ловко юркнула под его руку, прижимая голову к его груди и обхватывая свободной рукой вокруг талии. В макушку горячим воздухом донесся его смешок, ладонь замерла между ее лопаток. Куда-то ушло горячечное волнение и дрожь, оставляя только сдавливающую грудь щемящую нежность. Стало невыносимо тепло. В его объятьях было по-домашнему уютно, защищенно, словно на секунду получилось вернуться в детство. Микаса прикрыла глаза, вслушиваясь в умиротворяющий звук его сердца под щекой и ощущая осторожные поглаживания его пальцев между лопаток. Она впервые за долгое время ощутило это фантомное чувство защищенности от любых бед, чудовищ и страхов. Словно вокруг снова пахло свежим хлебом, в стекло скреблась ветка, угли тихо шептались в печи, а они лежали на полу и раскрашивали одну на двоих картинку для будущей игры в их с Армином рыцарей и её ёкаев. Ладонь судорожно сжала ткань его жилетки в кулак. Микаса рвано вдохнула, открывая глаза, на щеке стало мокро. Словно разрядом молнии, во время которой он часто спал в ее кровати и слушал кайданы, пронзило пониманием. Она никогда не была одна. Эрен мог быть редкостным засранцем, постоянно убегал от нее, исчезал, уходил, но всегда возвращался. И только его нахождение рядом, даже само знание, что он жив, сохраняло это ощущение дома. Ощущение, что она не одна, что у нее есть семья. В памяти то и дело вспыхивали мельчайшие детали прошлого, которое она провела рядом с ним. Даже сегодня он пришел, и в далекой незнакомой Марли она снова ощущала свой кусочек дома, свою семью. Он значил слишком много и был связан со слишком многим. Между ребрами неприятно полоснуло тревогой. — Почему это выглядит как прощание? — потухшим голосом проговорила она в его грудь, сглатывая тяжелый комок. — Для меня нет, — щекой прижался к ее макушке, чуть сильнее сжав в объятьях. Все та же спокойная решимость в тихом голосе. — Я просто знаю, сколько всего мы упустили за жизнь. Столько возможностей и времени в постоянных сражениях. — Прошлого уже не вернешь. — Да, — она почувствовала, как он коснулся губами ее макушки и устроил на ней свой подбородок. — Поэтому предлагаю тебе не забивать голову херней, а просто наслаждаться моментом. Микаса крепче сжалась, пытаясь стать меньше и теснее прижаться к родному теплу. Комната гостиницы показалась пугающе большой, музыка стала неприятно резать по ушам. Микаса никак не могла вытравить мерзкое тревожное предчувствие из груди. «Ты просто слишком мнительная. Перегрелась на солнце». Когда музыка на пластинке кончилась и послышалось только тихое потрескивание, Эрен простоял, обнимая ее, еще несколько секунд, но все же отстранился. Кожи неприятно коснулась прохлада номера. Эрен приподнял ее ладонь и едва ощутимо коснулся губами костяшек, склонившись и глядя из-под ресниц. — Принцесса Микаса, это было волшебно, — наигранно манерным голосом поблагодарил он. Микаса не смогла сдержать смеха. — Дурак. — Вообще-то рыцарь, — поправил он со смехом, распрямляясь. Микаса с потухшей улыбкой смотрела, как он начинает оглядываться, будто в поисках пиджака. Собирается уйти? Живот сдавило спазмом от резкой волны тревоги. «Блять! Думай, идиотка, не дай уйти». — Эрен! — как-то чересчур громко позвала, он сразу вопросительно поднял на нее глаза. Микаса слегка замялась от своей несдержанности, нервно потирая руки о бедра. — Давай сходим к морю. — Сейчас же ночь, — со смешком напомнил он. — Знаю, и что? Ты был когда-нибудь у моря ночью? Я вот не была, — затараторила она с надеждой в глазах. Эрен одарил ее долгим изучающим взглядом и усмехнулся. — Не был. — Так сходим? Сам сказал, что мы много упустили. Эрен с улыбкой покачал головой, прошел к кровати за пиджаком под ее цепким взглядом и, перекинув его через плечо, пошел к двери. — Ну пошли. Волны разбивались о берег с громким шумом, пенились на мокрой гальке, стремительно соскальзывали обратно, чтобы вновь окатить россыпью соленых брызг сонный берег. Черная морская пучина, почти сливающаяся с ночным небом, покачивала серебристой рябью отражение луны. Где-то вдалеке по крутым берегам набережной тускло светили яркие огни ярмарок и работающих кафе. Прохладный ветер разносил свежий запах соли и тины. Микаса в накинутом на плечи пиджаке Эрена босыми ногами шла по галечному берегу. Ступни холодили то и дело обрушивающиеся на берег волны, обволакивая кипящей пеной. Подол платья уже успел порядком намокнуть, как она его ни поднимала. Эрен шел чуть в стороне, не желая мочить вещи, и рассказывал ей про своих любимых персонажей из детских книг. Ему приходилось говорить громко, чтобы перекрыть шум волн. Микаса только до боли в животе смеялась, когда он отбегал от периодически наплывавших слишком глубоко на берег волн, чтобы не промочить ботинки. В какой-то момент в приступе смеха Микаса поняла, что по щекам текут слезы. Она уже не понимала, от мимолетного ли это ощущения счастья или же от того, что нерушимую плотину ее переживаний все же прорвало в этот удивительный вечер. Они взяли с собой коробку с клубникой. Микаса с непривычно громким смехом время от времени затыкала Эрену рот очередной ягодой, получая в ответ шутливое раздражение. Он не оставался в долгу и сумел, пока она делилась воспоминаниями из детства в охотничьей хижине, сунуть меж губ пару ягод, почти таких же сладких, как тогда, у Армина. Она пихнула его в плечо, и сама чуть не упала, поскользнувшись, но была вовремя поймана. Смех снова сдавил ребра. Они прошли уже достаточно далеко вдоль береговой линии, оставив гостиницу позади, когда Микаса остановилась и повернулась лицом к морю. Зашла в воду почти по колено, подняв платье повыше. В груди что-то назойливо щекотало. То ли хотело вырваться криком, то ли рыданиями, то ли смехом. Она часто задышала сквозь раскрытые губы, вглядываясь в темноту моря и ночного неба. Обернулась. Эрен, сложив руки на груди, склонил голову чуть набок и с мягкой улыбкой наблюдал за ней. «Будто любуется». Она снова отвернулась к луне и рокочущей черной пучине, прижимая ладони с зажатым подолом к колотящемуся сердцу. Сейчас так хорошо, что можно было бы и умереть. Она точно больше не выдержит. — Микаса! Давай на берег, вода холодная, — донесся в спину его голос. — Надо же как темно! — сама не ожидая от себя, громко крикнула она с улыбкой. Соленые капли упали на кожу, из глаз снова хлынули слезы. — Там наверняка целая куча фуна-юрэй**! — Фуна-кого? Она запрокинула голову, громко рассмеявшись. Грудь раздирали рыдания. Ей казалось, что еще чуть-чуть и она умрет. Слишком много чувств разом обрушились вместе с ревущим морским прибоем. — Фуна-юрэй! Это духи погибших моряков! Они ищут корабли и лодки и пытаются потопить их! Просят ковши и заливают водой судна, пока не утопят! Вон там белое, видишь? — она указала пальцем на покачивающиеся на воде лунные блики. — Это наверняка их косынки! Как бы до смерти хотелось вернуться в дом Йегеров и снова придумывать замысловатые сюжеты с Эреном и Армином, представлять себя героями и чудовищами. Или хотя бы позволить черной воде накрыть с головой. Микаса снова рассмеялась со слезами, понимая, что нервная система полностью разбита. Слишком долго все держала в себе. Рука сзади дернула ее за локоть. Микаса резко вырвалась, с трудом переставляя ноги в воде. Эрен все же зашел в воду следом, закатав брюки до колен, с явным намерением выловить ее раньше пресловутых фуна-юрэй. — Микаса! — возмущенно и почти по-детски крикнул он, когда девушка направила в его сторону брызги. Кинулся за ней, пытаясь схватить, и окатить в ответ. Микаса с трудом убегала в полутьме, уворачиваясь от брызг и непривычно громким смехом оглашая пустынный берег. В какой-то момент он все же обхватил ее руками, сжимая их кольцом и тесно придавливая к себе. Микаса измученно издала последний хриплый смешок и, тяжело дыша, запрокинула голову на его плечо. Шум волн оглушал, вытесняя все прочие звуки, вода упруго обволакивала ноги, теплый и живой, родной Эрен крепко прижимал ее к себе со спины, хотя она едва видела его лицо, но и ощущать было вполне достаточно. Над головой огромный чернильный купол неба мигал далекими сияющими звездами.

***

В гостиницу, уставшие и слегка промокшие, вернулись, когда время уже близилось к полуночи. Прошмыгнули в коридор, перешептываясь и тихо смеясь в надежде не попасться Леви и Ханджи. Микаса осторожно открыла дверь их с Сашей номера и со стыдным облегчением поняла, что девушка еще не вернулась с прогулки. Сняла с плеч пиджак и сжала в руках, стоя спиной к едва слышно закрывшейся позади двери. Собственный смех словно эхом еще отдавался в ушах, когда очарование прибрежной ночи уступило место волне липкой тревоги. В голове застучало и прошило болью. Он уйдет. — Что ж, — будто в подтверждение ее мыслей, тихо начал Эрен. Микаса зажмурилась, напрягаясь всем телом. — Клевый был вечер. Мне было хорошо. Был да было. Нижняя губа мелко задрожала. Пальцы до боли впились в ткань пиджака, хранящего его запах. — Саша, наверное, скоро вернется, так что… Микаса, — видя, что она не реагирует, позвал он. Микаса раскрыла слезящиеся глаза, глубоко вдохнув через нос, чтобы взять себя в руки, и повернулась. Не подходя и глядя в пол, протянула ему пиджак. Эрен молча принял. Она почувствовала на себе его долгий взгляд. Он тихо прокашлялся. Микаса зажмурилась, чтобы не видеть, как он уходит. — Эрен, — не своим от волнения голосом, позвала, все же поднимая глаза на него. Глубокий вдох. — Останься. Пожалуйста… Эрен замер у двери, обернулся через плечо. Помедлив, шумно вздохнул и повернулся всем корпусом к ней, глядя прямым немигающим взглядом. Их разделяли какие-то жалкие три метра, но Микасе вдруг показалось, что это расстояние — целая пропасть. — Почему? — произнес тихо, но уверенно, решительно. По ощущениям, словно ударил наотмашь. — Почему ты хочешь, чтоб я остался? Вот и земля ушла из-под ног. Микаса округлившимися глазами уставилась на него. Совсем без брони, слишком обнаженная, уязвимая, с разрушенной нервной системой, измотанная. Он застал ее врасплох своей спокойной решимостью. Микаса опустила голову, пялясь в пол. Что тут ответишь? Ни одной мысли в голове. — Микаса, — он преодолел расстояние и, мягко коснувшись ее подбородка пальцами, приподнял лицо. Зеленые глаза смотрели уверенно, решительно, ждали. Она поняла, что плачет, когда он осторожно вытер пальцами ее мокрые щеки. — Я… — она судорожно вдохнула. Грудь снова сковало в тиски. Она не знала, куда спрятаться от этого пронзительного взгляда. Как в детстве, упрямо утерла ладонью щеку, которая тут же стала снова мокрой. — Я просто… — Почему ты плачешь? — Я просто устала… — она тихо всхлипнула. — Прости. — Не надо извиняться за это. Но все еще как будто ждал. Она прикрыла глаза, раскрывая пересохшие губы. — Просто… мы правда столько всего упустили. Редко бывали вдвоем. Я бы… я бы хотела провести этот вечер только с тобой, — Микаса, наконец, подняла глаза. Сказал не то, не так. В его долгом взгляде на секунду мелькнула какая-то непонятная эмоция. Справившись с ней, он задумчиво опустил глаза. — Если я могу об этом просить… — тихо прошептала, сжимая подол руками. Он как-то грустно усмехнулся. Зеленые глаза внимательно обежали ее лицо. — Ты можешь делать со мной все, что хочешь. Микаса вздрогнула. Эрен отошел и кинул пиджак на комод у двери. — Саша не обрадуется, конечно, — хмыкнул он и выжидательно посмотрел на нее. Решили лечь спать. Микаса чувствовала, что уснет без задних ног, едва коснется головой подушки после такого насыщенного дня и эмоциональной мясорубки. Платье снимать не стала, только скинула сапоги и юркнула под одеяло, придвигаясь поближе к стене, чтобы освободить место для Эрена. Спустя пару минут шорохов в комнате погас свет, а мягкий матрас ощутимо прогнулся под весом еще одного тела. Микаса ощутила жар на щеках, изо всех сил стараясь не думать, как это выглядит в их нынешнем возрасте. Сквозь тонкую ткань платья отчетливо ощущалось тепло лежащего рядом тела, хотя он и не рискнул придвинуться ближе. Сон как рукой сняло. «Попросила остаться, чтобы забиться в угол и краснеть». Микаса осторожно развернулась, укладываясь лицом к Эрену. В полутьме едва разглядела образовавшуюся меж его бровей складку. Осторожно провела по ней указательным пальцем. Зеленые глаза раскрылись и уставились на нее. Он слегка усмехнулся, перехватил ее холодную руку за запястье и приложил к своей горячей щеке, накрывая широкой ладонью. Смотрел куда-то сквозь нее. На секунду почудилось детское лицо со сдвинутыми от смущения бровями и взъерошенными на макушке волосами. Как тогда. Моргнула — исчезло. Кожу ладони слегка кольнула наметившаяся щетина. — Ты… ты и представить себе не можешь, что сделал для меня, когда пришел в ту хижину, — полушепотом произнесла она и покачала головой. В углах глаз снова собралась влага. — Ты не представляешь, чем для меня стала жизнь с тобой. Он внимательно посмотрел в ее глаза. Из глаз все же брызнули слезы, когда Эрен слегка повернул голову и на мгновение прижал ее запястье к своим губам, снова глядя в пустоту. Такая робкая невыносимая нежность. Как они завтра будут смотреть друг на друга, помня обо всех событиях вечера? Эрен, все так же глядя пустым взглядом куда-то сквозь нее, неожиданно низким и твердым голосом попросил: — Отвернись. Микаса удивленно разомкнула губы, собираясь спросить, но промолчала, заметив его странный тяжелый взгляд. Шмыгнув носом, снова повернулась лицом к стенке и тут же охнула от неожиданности. Эрен одной рукой обнял ее поперек талии и настойчиво прижал к себе, так тесно, что спину обдало жаром. Она тихо глотала слезы, горячо чувствуя его всем телом от ног до затылка, куда он зарылся носом, глубоко дыша. Положила ладонь на его предплечье поверх своего живота, крепко вцепившись пальцами. Его сердце глухо отдавалось где-то под ее лопаткой, дыхание почти сровнялось с ее. Уже засыпая, едва в сознании, ощутила сквозь ткань платья крепко прижавшиеся к плечу губы.

***

Я пытаюсь разучиться дышать Чтоб тебе хоть на минуту отдать Того газа, что не умели ценить Но ты спишь и не знаешь... Что над нами — километры воды Что над нами бьют хвостами киты И кислорода не хватит на двоих Я лежу в темноте. - Nautilus Pompilius - "Дыхание".

«Непозволительная роскошь для солдата». На внутренней стороне век, словно выжженный, вспыхнул образ ласковой руки, гладящей кошку и в следующую секунду отталкивающей от себя. Эрен устало приоткрыл глаза. Мерно вздымающееся во сне плечо Микасы было едва различимо в полутьме номера. Дерьма кусок. Не смог уйти. Не смог держаться в рамках. В какой-то момент повело, словно от вина, наделал глупостей. Ей было бы легче пережить дальнейшие события, если бы он не пытался по-идиотски нагнать эти упущенные возможности через разговоры, касания, взгляды. А может, наоборот будет легче возненавидеть, когда он отравит все эти светлые моменты. Ей будет больнее, но и ненависть окрепнет. Эрен крепко стиснул зубы, машинально теснее прижимая к себе теплое тело. В висках назойливо стучала кровь. Будто оставшееся время отсчитывала. Чертов смертник. Кто мог знать, насколько пророческим окажется это прозвище? Жан наверняка еще не раз подумает об этом в будущем. От мысли о товарищах с глубины живота поднялась тошнота. Никто из них даже понятия не имеет, что произойдет через год. Хотя для некоторых все начнет происходить гораздо раньше. Блять. Эрен отчаянно притерся лбом к затылку Микасы. Она точно переживет это. Она сильнее него, всегда была и будет. Но один черт от всего этого донельзя погано. В последние несколько месяцев он почти не видел снов, засыпая только под утро, максимально измотанный размышлениями и ночными вылазками на переговоры с Еленой. И все равно время от времени просыпался с ощущением распоротой и выпотрошенной грудной клетки. Снилось детство. Армин с его рассказами о мире за стенами, лучащимися голубыми глазами, устремленными далеко за пределы возможностей зрения. Микаса со своими настороженными взглядами исподлобья, мрачными фантазиями и готовностью защищать его и следовать за ним повсюду. Всегда в этом чертовом шарфе. Эрен пытался говорить с Армином, отчасти чтобы заполнить эту гложущую пустоту внутри, отчасти чтобы найти причины остаться. Но смотрел в потухшие глаза и находил только новые подтверждения правильности своего решения. Пусть лучше его взгляд в будущем будет разочарованным, чем стеклянным и мертвым. Лучше пусть Микаса возненавидит его, будет проклинать день, когда он повязал чертов шарф, но не будет лежать в земле избитая и изломанная. Иронично. Эрен осторожно потянулся и прижался губами к плечу Микасы. Эгоистично, но не мог отделаться от мысли, что этот вечер он будет вспоминать не раз, когда уйдет. Уйдет впервые за всю жизнь, половину которой они провели бок о бок друг с другом. Как она стояла по колено в бушующей черной воде, смеялась небывало громко и кричала во весь голос, плакала. Как ветер трепал волосы и облеплял тонкое платье вокруг красивой фигуры. А он завороженным наблюдателем любовался, пытался запомнить в мельчайших деталях этот образ, который скорее всего видел в последний раз. Если жизнь и готовит ей другие моменты счастья, то явно не с ним. Пусть в памяти на оставшиеся ему несколько лет она останется такой прежде, чем ненависть и разочарование выжжет из ее взгляда всю ту будоражащую силу и испуганную нежность. Сердце стало биться ровнее. На удивление. Когда она заговорила про хижину и их жизнь, он впервые за долгое время почувствовал, что готов дать слабину, разрыдаться у нее на коленях и просить прощения за то, чего еще не сделал. Теперь же, когда Микаса спокойно спала в его объятьях, вернулась решимость и уверенность. Ему терять нечего. Нет варианта мира без жертв. Медленно умирать подле нее, зная, что когда настанет черед — погибнет и она? Остаться рядом с лучшим другом на жалкие пять лет, чтобы позволить ему умереть следом? Провести последние годы с товарищами из корпуса, отчетливо зная, как каждый из них погибнет, когда на Парадиз придет война? Это значило бы сдаться. Значило бы позволить своим чувствам взять верх над долгом. Непозволительная роскошь для солдата. Может быть, в другой жизни, если они все встретятся снова, все будет иначе. И тогда он сможет провести спокойную жизнь с Микасой в хижине с кошкой и лошадью. Но сейчас его путь еще не закончен. В этой жизни еще рано отставлять клинки в угол. В этой жизни все еще предстоит утопить себя в море крови за тех, о ком сердце болит больше всего. И никогда не жалеть о своем выборе. Не оборачиваться. Донесся шорох открывающейся двери, мигнул свет тусклой лампы у входа. — Микаса, ты спишь? Микаса? — Сашин шепот донесся до слуха как сквозь толщу воды. Перед глазами сразу возникло ее мертвенно-бледное лицо, испачканное в крови, остекленевший взгляд. Вздрогнув, Эрен осторожно повернулся. Все еще живое, розоватое лицо Саши вытянулось от шока. — Эрен? — почти свистящим шепотом протянула она. — Ложись, я утром уйду, — тихо шепнул, чуть вытянув шею, чтоб не разбудить Микасу. Та все равно сонно зашевелилась, перемещая его руку к своей грудной клетке и прижимая крепче. — А чейта вы тут делали? — с хитрым прищуром прошипела Саша. Эрен закатил глаза. Ее пытливость и непосредственность он тоже еще не раз будет вспоминать. — Ничего интересного. Ложись, — со смешком шепнул он и снова зарылся носом в затылок Микасы. Сзади начал доноситься неразборчивый шепот и шум, пока Саша пыталась в темноте дойти до кровати, не собрав при этом все углы на пути. Ее приход слегка развеял омут тяжелых размышлений обреченного самим собой на смерть. Напомнил, что пока он все еще здесь и завтра тоже будет. Даст этому миру последнюю возможность пойти по другому пути. Армин любил повторять в последнее время, что никто не может знать будущее и последствия каждого предпринятого шага. Только Армин не был в курсе, что это не совсем так. Эрен знал, видел своими глазами. Но ни Армину, ни другим это знать не нужно. Слишком долго полагался на других и позволял рисковать собой ради его спасения. Этот грех и эту ответственность он возьмет на себя. — Платье как? — Эрен даже сначала не понял, что шепот прозвучал не в его голове. Обернулся в сторону кровати Саши. — Чье? — Да ее, не мое же. — Красивое, — шепотом рассмеявшись, ответил Эрен, снова чуть крепче стискивая девушку в объятьях. — Я надеть заставила. Так подчеркнуло формы, — гордым шепотом заявила Саша, обводя воздух руками. Эрен усмехнулся в приятно пахнущие черные волосы. Да уж, формы. Не раз за сегодня заставила краснеть неожиданным внешним видом и томиться от жарких мыслей. А он так ее и не поцеловал. То ли сам побоялся, то ли понимал, что не имеет права, учитывая обстоятельства, хоть и столько раз думал об этом по ночам. Придурок. Эрен закатил глаза от своих же мыслей. Переживать о поцелуях на пороге полноценной войны и уничтожения всего мира. Он в шаге от того, чтобы покрыть себя въедливой грязью и кровью. Микаса точно не заслуживает, чтобы он утягивал еще и ее в это болото. Ни ее, ни Армина. Не тех двоих, которых он знал с детства и оберегал больше себя самого. Не тех, кто разделил его мечту и всегда был рядом. Эрен задумчиво начал водить кончиками пальцев по обнаженным ключицам и основанию шеи. Глупо тратить последнюю свободную ночь на размышления о неизбежном. У него на это будет целый год. «Поэтому предлагаю тебе не забивать голову херней, а просто наслаждаться моментом». Эрен осторожно просунул вторую руку под бок Микасы, оплетая вокруг теплой талии. Поцеловал пару раз в плечо, в выпирающий шейный позвонок и прижал к себе покрепче, шумно вдохнув родной запах от ее волос. Под веками сонно заворочались фантазии о том, как так же они засыпают в лесной хижине, пропахшей теплой древесиной, хвоей и свежим хлебом, где он будил бы ее по утру несдержанными поцелуями. Губ коснулась грустная улыбка, в глазах стало горячо. Может быть, в следующей жизни.

***

Назойливый луч неприятно дергался с обратной стороны века. Микаса поморщилась, ладонями пытаясь заслонить от него глаза. Внезапно сознание прошили воспоминания о прошедшем дне. — Эрен! — она рывком села на кровати и расширенными глазами начала оглядываться. Сидящая на своей кровати Саша замерла, не донеся до раскрытого рта бутерброд с ветчиной. Микаса, все еще не до конца проснувшись, нервно сглотнула, проведя рукой по пустой половине кровати, где еще ночью был он. — Ушел пару часов назад, — между делом пояснила Саша с набитым ртом и, привстав, положила на тумбочку маленькое зеркальце, которым пускала солнечных зайчиков в глаза подруги. — Ну вы даете, конечно. Что было? — хитро подергала бровями. Микаса, тихо дыша сквозь приоткрытые губы, оглядела залитую светом комнату. Сквозь форточку доносился крик чаек и оживленный шум с набережной. Цветы в стакане слабо покачивались от легкого ветра. Микаса встала и, пошатнувшись, направилась в ванную. — Микаса! — донесся возмущенный голос в спину. — Я тут их прикрываю, понимаешь ли, а она даже не рассказывает. Я вообще-то не собиралась с ним в одной комнате спать, даже переодеться не смогла, но ради тебя-я-я… Микаса несколько раз плеснула холодной водой в лицо и уставилась на себя в зеркало. Веки слегка припухли от слез, волосы взъерошены, под глазами синяки. «В гроб краше кладут». — Платье хоть заценил? — обиженно буркнула Саша, когда Микаса вышла. — Заценил. — А что ж не снял? — девушка засмеялась, падая на спину. Микаса закатила глаза, принимаясь заправлять свою кровать. Грудь кольнула тревога. Она обернулась на подругу. — Он ушел, но он здесь? В гостинице? — скорее утверждая, чем спрашивая, произнесла она. Саша моргнула. — Да мне как-то не докладываются, — она пожала плечами и махнула рукой на встревоженный взгляд Микасы. — Уймись, куда он денется? У нас сегодня продолжение банкета, опять будем ходить познавать культуру. А завтра это заседание, чтоб его черти драли, — она зевнула во весь рот, потягиваясь. — Я б лучше с куском бифштекса позаседала. Вчера такой вкусный пробовали с ребятами. Ну вам тут, наверное, тоже сладенько было… Микаса в пол-уха слушала рассказы Саши про проведенный в компании парней и жареного мяса вечер, поход в парк, где малышню катали на лошадях за деньги, и как Конни шлепнулся в лошадиное дерьмо. Рассеяно подумала, что надо купить что-нибудь Саше за прикрытие. Большей частью кляла себя идиоткой, которая напридумывала себе черт знает каких кошмаров, устроила слезливое представление только из-за своих тревожных предчувствий. Когда спустились на первый этаж, где уже собрались товарищи, поймала на себе долгий взгляд капитана Леви поверх газеты. Жан рассказывал Армину про злоключения краснеющего рядом Конни, с громким смехом нарекая его «дерьмодемоном». Эрен сидел на боковушке лавки, не принимая участия в веселье, только время от времени усмехался от удачных шуток. Заметив Микасу лишь кивнул ей со слабой улыбкой. Тревога почти отступила, когда они снова бродили по улочкам Марли, пробовали мороженое и гонялись за мальчишкой беженцем по имени Рамзи, похитившим кошелек сначала у Саши, затем и у Леви. Микаса снова сосредоточилась на их миссии, ощутив некий прилив сил. Армин прав: никто не может знать, чем обернется будущее, но они должны сделать все возможное, чтобы бороться за свою свободную жизнь. Вечерние посиделки в лагере беженцев бок о бок с боевыми товарищами и близкими друзьями, казалось, окончательно раздавили отравлявшую душу горечь, с лихвой заливая хмельным весельем. Микаса позволила себе расслабиться, обнажить себя хоть немного, хоть немного ослабить контроль. Во время пленарного заседания по эльдийскому вопросу, где островитян с ног до головы облили дерьмом, Микаса, сжимая до боли кулаки с закипающей яростью и ужасом, оглянулась в поисках знакомого лица. Взгляд уловил только удаляющуюся через двери спину. В тот день она видела Эрена в последний раз.