Отсутствие

Изо дня в день одно и то же - пережёванная годами рутина, осточертевшее расписание "дом-работа-дом" и серые асфальтовые дорожки. Сколько ни ходи - будет бесконечная серость, ведущая к недосягаемому финишу. Хочется бежать, и не важно, куда, лишь бы подальше от этого тошнотворного постоянства, от вечно озлобленных лиц, подальше от самого себя. До боли в лёгких бежать сбивчиво, сильнее и отчаяннее. Продолжать, пока жгучая боль с ободранных колен не приведёт обратно в чувство. Постоянная серость окропляется горячим красным и уже не как всегда. И уже в лёгких становится легче, и даже, вроде как, хочется жить. Облегчение приходит ненадолго. Знакомое здание режет глаза своей вычурностью и Мо Гуань Шаню экстренно недостаёт кислорода. Мо всегда был "счастливчиком" в своём понимании. Даже сейчас, из всевозможных вариантов ему повезло оказаться именно здесь, в этом чёртовом районе для богатеньких толстосумов. В место, куда когда-то тащили силком, словно дикого кота. В место, где тот наконец-то обрёл дом. Обещал же, что больше не придёт сюда. Твердил самому себе, что это бесполезно. И где-то за межреберьем продолжал верить, что в этот раз у него уж точно получится отыскать потерянную псину в её огромной будке. С необоснованной надеждой ступал в удушающий лифт, мысленно считал этажи, подходил на автомате к нужной двери и вводил свою же дату рождения. Брался за ручку, и каждый раз останавливался на несколько мгновений, словно ждал разрешения войти. В такие моменты одолевал непонятный страх, заставляя мозг воспроизводить привычную картину из воспоминаний, где Тянь обожал сам открывать дверь Шаню, уверяя, что так ощущается по-другому, по-домашнему. Мо первое время был против, аргументируя, что тот просто придурок и делает, что вздумается. Но, спустя пару таких Хэ-Тяневских-ритуалов, понял, что бесполезно что-то доказывать и перестал обращать внимания. Если бы знал, что этого так будет не хватать, не позволил бы себе привыкнуть. Становилось паршиво и Мо заходил в пустую квартиру, тихо захлопывая за собой дверь. Знал, что никто здесь не спал и разбудить некого. Но внутренне ему совсем не хотелось нарушать тишину, царящую в четырёх стенах. Сколько помнит Мо, в квартире всегда было тихо, исключая моменты, когда до Тяня нисходила очередная его гениальная идея, и тот тарабанил о ней из каждой щели. Садился рядом с готовящим Шанем, не прекращая рассказывать под шипение сковороды о своих тараканах в голове, которые обязательно должны уехать с рыжеволосым далеко-далеко, где они откроют свой ресторан с главным шеф-поваром в лице Мо. Рыжий колко отшучивался, что его еда дорогого стоит, и тому придётся хорошо вложиться, чтобы сам Мо Гуань Шань работал на него. Темноволосому это было сродни зелёному свету и, включая свою фирменную ухмылку в тридцать два зуба, нависал над ухом Шаня, шепча, что ради такого он не прочь и разориться. Следом за сковородой начинал шипеть и сам Мо, угрожая, что следующим запечёт Тяня в собственной же духовке. И снова один-ноль в пользу зачинщика. Для Хэ Тяня такие ответы от рыжего были сродни маленьким победам. Ведь, если отвечает - значит не всё равно. От осознания Тяню било в голову куда сильнее, чем от утренней сигареты, и он только больше заводился. В тот день за панорамными окнами горизонт пестрил янтарным закатом, а Мо чувствовал себя хозяином огромной собаки, которой сказал долгожданное "гулять". Сейчас же не было ни горящего заката, ни ароматов домашней еды, ни шумного Хэ Тяня. Молча таращась в окно, Мо постепенно вспоминал, где находится и зачем. Если быть честнее, он и сам до сих пор не понимал, какого хера здесь забыл. Всё было неизменно, как и все десятки раз до этого. Ничего не менялось, разве что слой пыли становился всё толще, а вместе с ним и мысли Шаня становились гуще. Столько времени прошло, а он так и не смог найти причину, почему Тянь не удосужился даже короткого "прощай" написать. Мог хотя бы как-то намекнуть во время последнего разговора, взглядом или же очередной неудачной шуткой. Нет, тогда бы это был не он. В его стиле - делать тупую улыбающуюся морду и молчать до последнего, в этом и был весь Хэ-ебанный-Тянь. Виновато отводил глаза, вместо конкретного ответа, смеялся, когда нуждался в поддержке. И, лишь когда речь заходила о Шане, он был искренне серьёзен. Как если бы боялся ранить одним неаккуратным взглядом. Вместо этого Тянь решил поступить изощреннее: вылез как второсортный герой дешёвого романа, засел в печёнках, откуда невозможно было вырезать, не содрав заодно и самого себя. А затем исчез. Словно всё, что он испытывал к Мо - было лишь жалостью. И у того не было права узнать даже малейшую правду. Держал рядом, как какую-нибудь дворнягу, а с ненадобностью вывез в лес. Только закопать забыл. А может так и было задумано. Собаке собачья смерть. Медленно умирать гораздо хуже, чем короткие минуты боли. Тянь привязал, чтобы утопить. Чтобы с концами. Убедиться, что не будет мешать. Чтобы осознал, что с ним всё время игрались. И все слова, сказанные в их тишине, были лишь одной большой ложью. — Блять...— Прокручивая одни и те же сценарии, Мо ненавидел себя. Знал, что сам себе врёт, и к Хэ Тяню это не имело никакого отношения. Только вот сказать об этом уверенно никогда не получалось. Да и некому уже. В этот раз он не должен оставаться. Ему необходимо уйти как можно скорее, пока ещё может найти в себе решимость. Понимает, что так будет правильно. И всё равно даёт себе последний шанс, самый последний, чтобы больше не возвращаться в самое начало. Для того, чтобы спокойно попрощаться, как не сумел сделать сам Тянь. Как-никак всё, находящееся здесь, многое значило для него. Само время, проведённое в полупустой квартире, было незаменимо. Мо больше не может отрицать этого. Он не станет прятаться, решив, хотя бы сейчас быть честным с собой. Не убежит, чтобы затем снова вернуться. В этот раз Мо Гуань Шань прощается с бессмысленной надеждой вернуть прошлое. Прощается долгим молчанием с последней нитью, связывающей с человеком, когда-то жившим здесь. С человеком, с которым прожил свою маленькую эпоху. Тяжесть сожалений и усталость от беспросветной работы дают о себе знать. Так что Мо возвращается обратно, где ему не будут разъедать голову всплывающие моменты потерянного времени. И в сотый раз скажет, что всё будет хорошо завтра, а сегодня нужно лишь пережить. Он обязательно повторит это следующим утром, а затем попробует снова. Всё повторится четвёртым кругом сансары и придёт к началу. Ничего не поменяется, а Мо лишь закроет глаза, словно так и надо. Словно всё так, как и должно было быть. Жаль, что всё стало на свои места слишком поздно. И теперь уже не Тянь нуждался в своих поисках, а сам Мо смиренно ждал, когда же его вновь найдут.