house of memories

— Ё Хан? — Га Он стучит в дверь костяшками пальцев, стараясь не напугать засидевшегося за работой мужа, — Я могу войти? Дверь тихо приоткрывается и Ё Хан видит, оторвавшись от кипы документов, взлохмаченную макушку младшего, что просовывает голову в небольшую щель. Отросшая чёлка закрывает большие глаза, но парень улыбается и мужчина и сам не может сдержать ответной улыбки, откладывая бумаги в сторону на стол. — Конечно, Га Он-а, что за вопросы. Ты что-то хотел? Проскользнув в кабинет, оказываясь у стола, омега натягивает рукава домашней кофты на пальцы, теребит торчащую нитку и альфа тихо смеётся, вставая со стула, чтобы подойти к своему супругу и заключить его в долгожданные объятия, просто обвивая его своими руками за талию. Дома Га Он был олицетворением комфорта и уюта, весь мягкий и вечно пахнущий чем-то сладким, будь то имбирный пряник или малиновый круассан. Тот вечно трескал сладости, подворовывая с вазочки на кухне конфеты и раньше старший даже переживал за его здоровье, но после смирился с такой пристрастью. Губы супруга тоже всегда были покрыты остатками сладости от карамелек или бальзама для губ, и мужчина любил тягуче собирать этот привкус своими губами. — Уже соскучился? — И не только я, между прочим, — намекая, подёргивая бровями, Га Он почувствовал, как напряглись руки, обнимающие его и заметил отведённый в сторону взгляд. Ё Хан был хорошим лгуном, но Ким знал своего мужчину слишком хорошо, научившись распознавать любые перемены настроения, — Элия хочет, чтобы ты почитал ей на ночь. Вся уютная атмосфера, витавшая между ними до этого, рассыпается и Ё Хан тут же отходит, прячет ладони в карманы домашних брюк и пожимает плечами, — Прости, у меня ещё слишком много дел. Давай завтра? Это "давай завтра", "давай потом" или "может быть позже" Га Он слышит каждый день и если первые пару раз он и правда притворялся дурачком, то сейчас даже его тектоническое терпение давало трещину. Усевшись на кожаный диван, омега на всякий случай наливает себе стакан воды из графина, желая плеснуть её мужу в лицо, чтобы тот, наконец, перестал вести себя, как идиот. Тонкие пальцы крутят фужер по кругу, лишь бы чем-то занять руки, а Ё Хан завороженно наблюдает за монотонными действиями. Он любил каждую деталь собственного омеги, но пальцы — алебастровые, длинные и хрупкие, имели отдельное место в сердце мужчины. Он любил перехватывать чужую миниатюрную ладонь, поднеся её к губам, чтобы коснуться кончиков пальцев или хрупких косточек. Га Он хмурит брови, замечая отсутствующий взгляд альфы и щёлкает пальцами в воздухе, стараясь привлечь внимание, что Ё Хан даже немного дёргается, — Скажи, долго ты будешь считать меня идиотом? — самообладания уже не хватает и как бы парень не старался, он всё равно злится, хоть и пытается фильтровать то, что говорит, — Что происходит, альфа? Такое обращение было редким для Кима и упомянутый сжимает губы, предвещая бурю. Так Га Он всегда старался привести в чувство, если мужчину заносило на поворотах, вот только сейчас был другой случай. Ё Хан опирается бёдрами на край стола, снова лишь пожимая плечами, будто всё давно уже решил для себя, — Я не понимаю о чём ты. Га Он терпел долго, старался быть мягким и отзывчивым, но даже он — не святой. Парень подскакивает с дивана и весь его вид говорит о злобе, накатывающей волнами. Даже запах, всегда такой тёплый и успокаивающий, сейчас горчил, будто в мёд кинули гвоздику или тимьян. Считая до десяти мысленно, чтобы совладать с собой, омега просто расхаживал по комнате, но резкое осознание заставило его остановится и поражённо поднять глаза на супруга. Га Он даже не хотел озвучить то, до чего дошёл, считая это полнейшим бредом, но всё равно решился, — Подожди. Это всё из-за того случая? — Га Он. — голос напоминает холодную сталь, но младший ощущает себя чёртовым победителем, попав дротиком прямо в центр доски для дартса. Этот инцидент случился месяц назад, Ё Хан старался брать как можно меньше работы на дом, уделяя внимание своей семье, но иногда обстоятельства были выше даже него. Га Он всё понимал и просто попросил уладить дела до ужина, забирая Элию с собой наверх, чтобы поиграть. Кану тоже хотелось, наконец, отключить телефон, поужинать с семьей, уложив девочку вместе с Га Оном и, после принять с ним же горячий душ, греясь под тёплыми струями воды. Но телефон продолжал трезвонить, нервируя своим существование, и мужчина сорвался на крик, смешанный с почти животным рыком, когда Элия вдруг оказалась в дверном проёме, настойчиво пытаясь позвать его за стол, и Ё Хан не хотел срываться, но гнева было так много, что удержать его в себе было выше его сил. Он лишь обернулся, гаркнув и прося оставить его, а девочка только замерла на месте. Её большие, как и у Га Она, глаза, расширились, но она не проронила ни слова или слезы, просто кивнув и тут же убежав из кабинета в сторону кухни, удерживая крепко в маленьких ладошках плюшевого кролика. Кролика, которого сам Ё Хан покупал в день её рождения, что всегда гордо восседал в углу её кроватки. Мужчине хотелось сжать телефон до треска экрана, найти Элию и попросить её о прощении, даже если придётся упасть на колени, но он так и остался стоять посреди кабинета в полном одиночестве, пока кто-то пытался дозваться его через динамик телефона. Всё изменилось в тот день. Каждый раз, видя девочку, Ё Хан вспоминал её напуганные глаза и замирал на месте, стараясь спрятаться за работой. Га Он видел, что что-то не так и старался не давить и дать мужчине время, но осознание проблемы ударило по макушке, от чего хотелось рассмеяться в голос. Если это и правда был корень проблемы, то Ким готов прямо сейчас вызвать себе скорую, чтобы они увезли его куда подальше, потому что меньше, чем бредом, эту ситуацию не назовёшь. — Ты серьёзно игнорировал собственную дочь целый месяц лишь потому, что однажды прикрикнул? — Га Он даже не пытается скрыть весь скептицизм, просачивающийся из каждой его поры, и от тона, с которым супруг это произносит, всё кажется и правда глупым. — Я её напугал. — Ё Хан всё равно продолжает гнуть свою линию, сжимая кулаки, спрятанные в карманах. Скрестив руки на груди, Га Он выглядит не убеждённым, приподняв бровь, полностью копируя привычку старшего, — А ещё она боится божьих коровок, и что, мне пойти и сжечь весь лес в округе? Губы мужчины приоткрываются от шока и он даже глупо моргает, пытаясь осознать сказанное супругом, — Нашел, конечно, с чем сравнить. — Ну а что? — омега пожимает плечами и начинает загибать пальцы, возводя глаза к потолку, будто правда задумался, — Я могу составить тебе список. Те самые божьи коровки, червяки, ну и мальчики. И в этом я с ней полностью согласен, как минимум, до её совершеннолетия. — Мальчики? — пропуская насмешливый тон, альфа цепляется до слов, а его плечи тут же напрягаются, как и сжатая до боли челюсть. Га Он только вздыхает уж слишком тяжело, разведя руки в стороны, — Духён дразнил её в детском саду. — И ты ничего мне не сказал? Мужчина выглядит так, будто готов прямо сейчас прыгнуть в машину в тапочках и домашних штанах, с растрёпанной чёлкой, лишь бы найти обидчика, будто Элии уже как минимум пятнадцать и какой-то надоедливый мальчишка пытался опорочить её честь и достоинство. Га Он не хочет доводить собственного альфу до нервного тика, поэтому прикрывает рот ладонью, пытаясь не рассмеяться. — Не переживай, ведь я умею разбираться с глупыми альфами, не правда ли? Парень даже не пытается скрыть намёк и глаза Ё Хана сужаются всё больше, по мере того, как губы Га Она всё сильнее растягиваются в насмешливой улыбке. Атмосфера перестаёт быть настолько опасной и тревожной, но это всё равно не помогает альфе успокоиться, отпуская глупую, по сути, ситуацию. Он только обходит стол, грузно упав на стул, упираясь локтями в стол и закрывая лицо ладонями. Виски начинало пульсировать от усталости, хотелось просто проспать пару, как минимум, веков, и забыть о злополучном дне, когда он сам стал причиной испуга собственной дочери. Ё Хан никогда не умел ладить с детьми, но новость о беременности Га Она встретил с радостью, тут же оказываясь перед омегой на коленях, задирая его футболку и касаясь горячими губами ещё плоского живота в районе пупка, вызывая у младшего щекотку и тихий смех. Они оба не знали, каково это — быть родителями, но старались изо дня в день, а Ким вообще порой забывал про всё на свете, в том числе еду и здоровый сон, если маленькая Элия начинала хныкать и требовать внимания. Ё Хан старался помогать, хотя руки первое время дрожали, когда он брал крохотную девочку на руки, и всё было хорошо, они учились всему вместе, но этот злополучный вечер до сих пор не отпускал альфу. Он чувствовал себя ужасным отцом и даже поддержка супруга не могла ему помочь. — Ё Хан, — тон смягчается и Га Он присаживается на край стола, вынуждая мужчину развернуться на кресле к нему лицом, встречаясь взглядами. Омега вообще умел лишь одними глазами передать всё, что чувствует, — Послушай меня, ладно? Я тебя понимаю. Понимаю твои страхи и опасения, но ты должен осознать, что все родители совершают ошибки и оступаются, а порой вообще не знаю, что делать. Когда Элия только родилась, я боялся лишний раз прикрыть глаза, ведь она была такая беспокойная, часто плакала и я считал себя ужасным родителем, не способным успокоить её. Га Он заламывает собственные пальцы и выглядит таким маленьким, будто готов прямо сейчас разрыдаться, погруженный в тяжёлые тоскливые воспоминания. Собственные страхи отходят на второй план, когда перед Ё Ханом такой хрупкий омега, скрывающий своё состояние долгое время. Мужчина перехватывает чужие прохладные ладони, поднося их к своему лицу, тут же согревая кожу губами, прикасаясь с каждой костяшке. — Почему ты не рассказал мне? — альфа правда не понимал. — Ты и так делал очень многое. Помогал, брал часть ответственности на себя, но я должен был сам справиться с этим. Иногда я запирался по ночам в ванной просто, чтобы пореветь в голос, пока вы с Элией спали и со временем мне стало легче. Я винил себя за всё: за её колики, за первую царапину на коленке или ночной кошмар, но потом понял, что это нормально. Что это правильно — переживать за своего ребёнка, если ему больно или страшно. — мягкая улыбка трогает губы омеги, когда он чувствует горячее дыхание на своих ладонях. — Но ты ведь понимаешь, что это не одно и то же? Я должен защищать её, а не пугать, — мужчина продолжает настаивать и Га Он снова не выдерживает. Парень соскакивает с мебели и зачёсывает нервно волосы пальцами, тут же упираясь руками в бока. Ему нравилась упёртость мужа во многом, но сейчас был совсем не тот момент. Га Он ощущал себя снова беременным от таких скачков и перепадов настроения, напоминающих карусель. — Боже, Ё Хан, ты хоть уверен, что она это помнит? Ей всего пять лет, она иногда даже не может вспомнить какой смотрела мультик или что ела на завтрак, — ладони омеги резко обхватывают родное лицо, заставляя смотреть себе прямо в глаза, удерживая всё внимание на себе, — Пойми, мы с Элией так сильно тебя любим, но если моё сердце когда-нибудь ты сможешь разбить или от него отказаться, то твоя дочь любит тебя безусловно, даже если ты ведёшь себя, как мудак. Слова бьют наотмашь и брови Ё Хана хмурятся, создавая небольшие морщинки. Даже в параллельной вселенной альфа не может представить себе развитие событий, где он отказался бы от Га Она. Их отношение — фундамент в жизни Кан Ё Хана и он лучше пустит себе пулю прямо в лоб, чем когда-то допустит мысль, что может быть без Ким Га Она, — Не смей говорить такое, ясно? Может, мне просто не следовало становиться отцом. Альфа сквозит обидой, поздно осознавая, что ляпнул, натыкаясь на удивлённое лицо Га Она, что даже отшатывается, обхватывая себя руками, будто хочет сам себя обнять и заземлиться. Ё Хан говорит с горяча, часто себя этим оправдывая, но сейчас вина снова наваливалась грузным мешком на плечи. Кажется, альфа облажался. Снова. — Что ж, может, — слова застревают в горле комом, от чего голос чуть хрипит, но младший не собирается останавливаться, — Мне правда стоит найти для Элии хорошего папу? Ведь если ты продолжишь игнорировать её до, похоже, поступления в колледж, то вскоре она забудет даже твоё лицо. Га Он знает, что эти слова больно режут, видя, как лицо мужа белеет от шока, а скулы начинают выделяться ещё больше от сжатой челюсти, но если ему нужно причинить боль, чтобы мужчина понял хоть что-то, то он готов пойти на жертвы, даже пожалев об этом в ту же секунду. Омега не даёт себе время расклеиться, смотря на часы, надетые на запястье — первый подарок Ё Хана. Уже достаточно поздно и Ким не может больше заставлять дочь ждать. Он уходит молча, оставляя после себя лишь шлейф приятного запаха и ощущение недосказанности. Ё Хан сжимает виски, зарывается в волосы пальцами, сжимая до лёгкой боли, тут же с силой ударив сжатым кулаком по столу, что даже методично раскачивающийся маятник немного подпрыгивает, а металлические шарики громко бьются друг об друга. Га Он выглядел собранным и спокойным, но альфа видел, как тот старался сдержаться, поджимая губы. Они с Га Оном не сразу пришли к тому, что имели. Младший долго сопротивлялся: у них с альфой была большая разница в возрасте и статусах, что неимоверно давило. Слухи об их уж слишком красноречивых взглядах разлетались быстро, а не заметить, как младший смущенно отводил взгляд, краснея от любого проявления внимания, мог только слепой и глухой. Ким не мог до конца поверить, что такой успешный и уверенный в себе Ё Хан и правда выбрал его, а сам альфа просто плыл по течению, даже не пытаясь бороться с бурной симпатией, появившейся к ещё совсем юному омеге, что впитывал каждое его слово или совет. У Кан Ё Хана было всё: хорошая работа, достаток, уважение и семья, что каждый день ждала его дома. Омега, о котором мечтали многие, но получил он. Вот только люди всегда ищут хотя бы мизерную причину для собственных страданий — в этом вся их суть. И Ё Хан не стал исключение, поддаваясь страхам и кошмарам прошлого, отвергая призрачную надежду на банальное человеческое счастье. Счастье, что было так близко, только протяни руку, но мужчина выбирал путь самобичевания. Его окружали близкие люди, любящие его просто так, не за его выдающиеся заслуги перед обществом, дорогие подарки или статус, а он закрывался от них на сотни замков и засовов, прячась, как ребёнок, под одеялом, от монстров, живущих в шкафу. Подскакивая с места, чуть ли не спотыкаясь об ножку стула, Ё Хан преодолевает расстояние до детской комнаты, тихо приоткрывая дверь, ожидая увидеть там своего супруга, но натыкается только на дочь, что уже была в пижаме и листала разноцветные книжные страницы, заинтересованно тыкая пальцем в причудливые картинки вымышленных животных. Га Он должен был сам уложить её спать, ведь уже было слишком поздно, а омега старался соблюдать режим для их дочери, но даже злясь на собственного мужа, он всё равно сохранял надежду на его здравомыслие. Га Он всегда верил в Ё Хана, не смотря ни на что, и в груди у альфы теплело от этого осознания каждый чёртов раз. — Элли, малышка, ты почему ещё не спишь? — Ё Хан старается сохранять спокойствие и выглядеть непринуждённо, даже если руки немного тряслись от напряжения. — Папа сказал, что ты скоро придёшь почитать мне сказку. Девочка откладывает книгу на свои колени и даже не выглядит сонной, упёрто дожидаясь отца, веря второму родителю безоговорочно. Га Он часто шутил, что их дочь полная копия Ё Хана и у омеги от них двоих седые волосы появятся быстрее, чем у самого альфы. Элия была упрямой, немного капризной и не по годам умной, перенимая даже самые скверные черты характера от своего отца. — Конечно, милая, всё, что ты захочешь, — даже перед своим первым судом Ё Хан не испытывал такого напряжения, как сейчас, просто удерживая в своих руках детскую книжку, — Скажи, Элия, ты не обижаешься на меня? Вопрос ставит в тупик и ребёнок хмурит брови домиком, надувая губы, будто и правда задумалась о чём-то, — На то, что ты съел мои печеньки? Ничего, папа всё равно испёк мне ещё, — девочка пожимает плечами беззаботно, укладываясь на кровать удобнее, ожидая получить свою законную сказку на ночь. Ё Хан же замирает неподвижно, пока не получает небольшой толчок маленькой ножкой по бедру. Его губы дрожат от еле сдерживаемого смеха, потому что даже в этом Га Он был прав: Элия больше переживала за недостаток любимой сладости, чем о несдержанности альфы. Мужчина скользит взглядом по буквам, а девочка, утомлённая ожиданием, быстро засыпает под спокойный тембр, забавно оттопырив нижнюю губу, обнимая всё того же, уже потрёпанного, пушистого кролика. Поправляя съехавшее одеяло, пряча книжку в ящик небольшой тумбы, Ё Хан не может насмотреться на девочку, только сейчас в полной мере понимая, как сильно скучал по ней. Тёплые руки, закованные в мягкую ткань кофты, осторожно обнимают мужчину за плечи и тот слегка дёргается от неожиданности, не замечая приход супруга. Он чувствует прикосновение губ к своей макушке, а после — лёгкий поцелуй за ухом. Так хорошо, что Ё Хан позволяет себе прикрыть ненадолго глаза, не скрывая довольной улыбки. — Я набрал тебе горячую ванну, Ё Хан-а. И сидя в горячей воде, мужчина откинул голову на бортик, пока тёплые пальцы скользили успокаивающе то по расслабляющимся плечам, то по влажным волосам, зачесывая назад мешающую чёлку. — Стало лучше? Приоткрывая глаза, Кан видит перед собой младшего, что уместился на краю ванны, уже переодетый в льняную белую пижаму, состоящую из коротковатых шорт и свободной рубашки без рукавов. Парень хитро улыбался, оказавшись правым во всём, а в его глазах, скрытых спадающими локонами, плясали забавные чёртики. Резко потянув омегу за протянутую руку, вынуждая плюхнуться прямо в воду сверху, мужчина ухмыляется с округлившихся глаз и забавно дёргающихся конечностей младшего. Тот отфыркивается от воды, с укором смотря на мужа, тут же срываясь на тихие смешки. Ему плевать на мокрую ткань, неприятно липнущую к коже, главное, что Ё Хан больше не выглядит поверженным тоской и виной. — Теперь — да, — ладони привычно устраиваются на талии, не давая Га Ону отстраниться. Обычно, именно тот был любителем подолгу сидеть в горячей воде, заливая по половине бутылки пены для ванны, создавая из небольшой комнаты пузырящееся облако, вылезая, только тогда, когда кожа начинала краснеть, а пыльцы забавно сморщиваться. Сейчас Ё Хан понимал супруга, как никто другой, желая даже уснуть прямо так — в остывающей воде, обнимая мужа крепче. Га Он улыбается, утыкаясь носом во влажную кожу на шее альфы, трётся об неё и позволяет губам оставить мягкий поцелуй под челюстью, — Никогда не скрывай от меня свои страхи, альфа.