***
Давящую на уши тишину прервали крики ужаса, бег и грохот разваливающейся бетонной конструкции. В торговом центре произошло нападение злодеев, всё здание в огне, и потолок обвалился… Девятилетний мальчик звал маму, надеясь, что она ответит: -Мама, мамочка, — всхлипывая и с надрывом кричал он… Все звуки вновь затихли, и стало темно… Команда героев профи, прибывших на место, оттащили ребёнка. — Здесь опасно! — крикнул кто-то из толпы с размытыми и неразличимыми лицами… Мальчик, перебивая, кричал со слезами на глазах: — Но… И вот снова не слышно ни своего голоса, ни звуков вокруг…***
Изуку подскочил на кровати, черный свитшот был насквозь мокрый от холодного пота, струйкой стекающего по спине. Парень схватился за волосы и оттянул их до белесых пятен перед глазами. — Блять, — злобно промямлил шестнадцатилетний парень, оглядев черную комнату и рухнув обратно на кровать, в голову снова полезли неприятные воспоминания и мысли. Грязный мусор, отвратительно! Их прикосновения, слова… Всё это отвратительно! Конечно, они не рискуют своей чертовой жизнью, если нужно спасти тех, кто чуть дальше расстояния вытянутой руки. Этот мир, это чертово грязное общество червяков, склизких, мерзких, эгоистичных и меркантильных мразей. Мерзко… Как же мерзко. Мерзко! Даже дышать с ними одним воздухом! К черту вырезать легкие, глаза и оглохнуть, чтобы не дышать, не видеть и не слышать все то, что и они. С силой сжав кулаки и сомкнув челюсть, парень ударил по кровати, и та заскрипела. Медленно поднявшись, он направился к двери. На часах красным светилось «4:27». Путь к выходу из комнаты сопровождался матами, ведь через каждый шаг в полной темноте он вечно на что-то натыкался и спотыкался. Будь то стопка бесчисленного количества книг или просто скомканные кучи вещей, валяющиеся на полу. Выйдя из комнаты, он поплелся прямо по коридору к лестнице, которая, по ощущениям, вела в самый ад, от нее так и сочилась энергетика преисподней. В голове, как всегда, бардак, череп словно воспалился и будто начал чесаться, как при аллергии, аллергии на всю эту грязь, мысли огромным комком путаются и переплетаются… И как всегда, пока он спускался, помимо шагов, которые эхом били по ушам, в голове мелькал один и тот же монолог. Я устал, эти стены, эти чертовы стены, у них будто есть уши и глаза. Они словно смотрят мне в душу и слышат все мои мысли. Омерзительно, все вокруг омерзительно, но так привычно. Уже не так страшно, что кто-то услышит мои мысли… Даже наоборот, хорошо! Может, этот кто-то ещё и разберет их и любезно объяснит мне?***
Тяжелая металлическая подвальная дверь открылась с ужасным, отвратительно отдающим в ушах скрипом. Мидория аккуратно закрыл ее, ведь не хотелось остаться почти без пальцев или прищемить их, что уже неоднократно случалось. — Ты сегодня рано… — раздался грубоватый голос из темного угла лабораторного помещения. — Снова бессонница? Или ты еще даже не ложился? — Слышу от того, кто тоже почему-то в такое время здесь… — то ли огрызаясь, то ли констатируя факт, ответил юноша. — Я буду у себя. — Как пожелаешь. — По голосу можно было понять, что собеседник снисходительно улыбался на фразу, произнесенную с некой холодной агрессией. Изуку лишь вздохнул, ничего не ответив, и прошёл в самый конец слабо освещенной синим светом лаборатории. На столах стояло много склянок и пробирок, на полках — куча баночек с непонятными порошками, желеобразными веществами и мерзкими жижами болотного или просто грязно-коричневого цвета. Деку любил проводить время в лаборатории, а если быть точнее, в дальнем углу склада с несколькими десятками огромных «аквариумов», в которых легко бы поместился здоровый качок двух, а то и трех метров ростом. Там был его рабочий стол, компьютер, стеллаж, набитый пособиями по химии и биологии, и множество тетрадей, расписанных от корки до корки вручную. В них он описывал все, что говорилось о причудах героев в интервью, или его личные наблюдения. В помещении почти не было света, только пара ультрафиолетовых ламп, иногда помаргивающих от скачков электричества, и одна настольная лампа с противным жёлтым долбящим глаза светом. Изуку стянул со спинки стула халат. Достав из кармана пару новеньких медицинских перчаток, он поджёг спиртовку. Всунув в щипцы горлышко круглодонной колбы с какой-то синей жижей, принялся ее нагревать, заставляя всю жидкость выйти, оставляя на стенках лишь синий порошкообразный осадок. — Опять херня какая-то выходит, ну и вонища! Уже какую неделю он пытался получить не мелкий, как мука, осадок на стенках, а более похожий на камни, но все равно выходила какая-то лажа. — Что нужно добавить ещё или убавить? Я не понимаю, в прошлый раз все ведь получалось, может, если уменьшить объем на 0,78 процента, все получится, или наоборот, нужно чуть больше, — бубнил сам себе под нос парнишка.***
На улице стояла невыносимая летняя жара, школьники весело болтали друг с другом о наступлении долгожданных каникул и о том, что нужно обязательно съездить на пляж. О том, что вышла новая глава манги или… В ушах невыносимо звенит, не слышу ничего. И чего все такие довольные и счастливые? Невыносимая жара, а они ходят радостные. Жалкие грязные животные, раздражают они все меня, так раздражают…***
Парень проснулся за столом, на щеке остался след от клавиатуры. На экране светилось видео почти десятилетней давности, где сам Всемогущий выносил раненых и пострадавших в инциденте с нападением злодеев на торговый центр. Фу, как это омерзительно, эта омерзительная улыбка. Они все считают себя великими борцами за справедливость, а на деле не стоят и сожженной спички. Как же смешно наблюдать за этим обезьяньим обществом. Впрочем, чего я хочу от тех, кто помешан на героях, и тех, кто реально верит, что в случае чего те прибудут на помощь. Мерзко, как это грязно и мерзко. Чувство, будто эта мерзость окутывает меня с ног до головы, лезет ко мне под череп через все дырки, просачивается в легкие вместе с кислородом… Хочется задержать дыхание, чтобы не вдыхать эту грязь. Честно говоря, подниматься по этой лестнице было куда более приятным занятием, нежели спускаться по ней. Почему так, Изуку не знал, просто чувствовал облегчение, и этого было достаточно. Войдя на кухню, он застал Курогири, аккуратно протирающего свежевымытые стаканы. — Ты сегодня ранняя пташка, — монотонно добрым голосом проговорил он. — Ага… — небрежно кинул парень, рыская по холодильнику в поисках чего-нибудь съедобного. — Как думаешь, сколько можно прожить на воздухе? Просто такими темпами «Лига злодеев» умрет не «благородной» смертью от руки «великих» героев, а от отсутствия еды. Изуку вздохнул и, не дожидаясь ответа, шмыгнул в дверь с надписью «Выход». Его раздражало, что холодильник всегда пуст, что из-под крана течет ржавая вода. Райончик был из тех не очень благополучных, в какие бы не сунулись герои. Из тех районов, в которые не вызвать такси и в лучшем случае, если повезет, приедет скорая. Но это уже не имело значения, это все же был его дом… Дом… Что такое дом? Я не помню этого чувства и не помню этого места, его будто никогда и не было. Всегда была лишь эта пустота. На улице было хорошо, воздух был свежим, а не спертым, и приятно пахло недавно прошедшим дождем. Обычно на «поверхность» выбирался именно Мидория, в голове пробежала мысль, что остальные уже настолько засолились в «подземелье», что скоро превратятся в орков, которые обычно по канонам компьютерных игр там и обитают. Но это не столь важно, ведь Изуку был наилучшим кандидатом для этого. Его не искала полиция. Он не привлекал много внимания своим внешним видом, как, например, Даби или Курогири. На первый взгляд, он был самым обыкновенным шестнадцатилетним подростком, возможно, немного более низким и субтильным, нежели сверстники, но все же непримечательным.***
Утренний прохладный ветерок приятно обдувает лицо. Мидория слегка ежится, укутываясь глубже в свитшот. Неспешная еженедельная утренняя прогулка до ближайшего круглосуточного является ритуалом вот уже несколько лет. Набор покупок всегда был одинаковым: пара готовых онигири, лапша быстрого приготовления, коробка энергетиков, банка дешевого растворимого кофе и сигареты. Их всегда продавали без лишних вопросов, потому что чаще всего подростков отправляли за ними именно родители, и у продавщицы никогда не было лишних вопросов по этому поводу. Это была миловидная полненькая тетечка лет сорока, с недлинными ничем не примечательными каштановыми волосами и такими же непримечательными карими поросячьими глазками. Изуку всегда раздражало, когда она пыталась мило беседовать с ним, но виду он не подавал. — Выглядишь усталым, ты хорошо спишь? Небось к экзаменам готовишься допоздна? Наверное, на героя поступать собираешься? — улыбаясь и складывая все в пакет, спросила женщина. — Ага, — промямлил Мидория. А внутри все переворачивалось и булькало. Герои — слово, от которого голова будто бы взрывалась изнутри, а в желудке поднималось что-то противно липучее, а вместе с этим и приступ тошноты. — Хорошо отдыхай, заходи ещё! — крикнула женщина в спину уходящему парнишке. — Совсем себя не бережет, — вздохнула она. Когда Деку вышел из магазина, у него в голове крутилось только одно: Мерзко, мерзкая тварь думает, что имеет право говорить со мной? Думает, все мечтают стать чертовыми героями? Да это нужно только идиотам. Это общество смешно! «Благородная» профессия, да? Ну подождите, скоро это общество развалится. И я стану одним из тех, кто этому посодействует…