M&L

Над Имп-Сити висели густые адские облака. Шёл сильный и до ужаса противный дождь, заставлявший большинство жителей адского мегаполиса сидеть по домам или ещё в каких-нибудь местах, где было сухо и тепло. Адское солнце наверное уже скрылось за горизонтом, так и не показавшись за весь день, окончательно погружая Имп-Сити во тьму, если конечно, её можно было назвать таковой – по сравнению с миром живых, в аду ночь в плане освещения не настолько сильно отличалась от дня. По полупустым улицам неспешно брела молодая адская гончая, похожая на бело-серую волчицу с длинными, светло-серыми волосами, зачёсанными в одну сторону. Одета гончая была не по погоде – из одежды на ней был лишь серый топ с открытыми плечами и спущенными рукавами, короткие рваные шорты чёрного цвета, тёмно-серые чулки, такого же цвета перчатки без пальцев и шипастый чёрный ошейник. Из-за непрекращающегося дождя она уже промокла до нитки, однако убираться с улицы не спешила. Собственно, ей и некуда было убираться – разве что опять идти ночевать на работу, как она обычно и делала. Внезапно, из-за ближайшего поворота вывернула машина и, молнией промчавшись по пустой проезжей части, окатила гончую с ног до головы водой из огромной лужи, собравшейся на краю дороги, после чего, не останавливаясь, понеслась дальше по бесконечному лабиринту улиц Имп-Сити. — АХ ТЫ Ж БЛЯДЬ! СВОЛОЧЬ! СКОТИНА! ЧТОБ У ТЕБЯ КОЛЁСА СПИЗДИЛИ, ПАСКУДА! ТВОЮ Ж МАТЬ! — Луна разразилась потоком гневных высказываний в адрес стремительно уносящегося вдаль автомобиля. Несмотря на то, что она и до этого была мокрой, быть обрызганной грязной водой из лужи ей не понравилось от слова совсем. — Этот день просто ужасен! — проворчала она, по-собачи оттряхиваясь, после чего рукой начала смахивать остатки грязи с себя. Сегодняшний день и вправду был для неё не из лучших: её чуть не поймали за проживанием на работе, чего в организации, в которой она теперь работала, не одобряли от слова совсем; в начале рабочего дня какой-то тупоголовый офисный клерк врезался в неё, облив её и документы, которые она несла с собой, кофе, за что гончая впоследствии получила выговор от начальства; после обеда, который и обедом-то назывался скорее по времени, чем по приёму пищи, босс "обрадовал" её, проинформировав о том, что во-первых ей необходимо сдать отчёт до конца недели, вопреки изначальному, вдвое большему сроку, а во-вторых – зарплату ей задержат ещё на две недели; ну и в завершение – часом ранее трое отморозков попыталась затащить её в безлюдный переулок, с целью ограбить и изнасиловать. Правда, пользуясь своими навыками, приобретёнными за время работы в И.М.П., гончая смогла постоять за себя, экстренно "удалив" подонкам половину зубов без анастезии, вдобавок прихватив с них трофеи в виде трёхсот адлларов, однако день от этого стал ненамного лучше. Закончив оттряхиваться, Луна громко вздохнула, после чего подняла взгляд вверх и на минуту застыла как вкопанная, продолжая просто смотреть на здание, перед которым она стояла. Большое, заброшенное, тёмно-серое офисное здание с чёрными, в белую полоску, рогами как ни в чём не бывало стояло среди других домов, расположенных на улице. Гончая была удивлена как тому факту, что бесцельно бродя по улицам, из всех возможных мест этого большого города она оказалась именно тут, так и тому, что это здание всё ещё никто не ремонтирует и не сносит, несмотря на то, что последние арендаторы съехали отсюда год назад. "До сих про не могу поверить, что всё это наяву..." — печально подумала она, продолжая смотреть на здание, неподвижно стоя под начинающим утихать дождём. Внезапно, она ощутила непреодолимое желание вновь оказаться там, внутри, словно надеясь, что эта жизнь ей и вправду лишь кажется, и стоит только войти в двери заброшенного офисного здания, как с неё спадёт это мерзкое наваждение и она вспомнит, что она всё ещё живёт со своим любящим приёмным отцом, ходит на работу в этот офис, где ей абсолютно всё равно на своих коллег, коих Блиц так любит называть семьёй, постоянно тусуется в Кругу Обжорства со своими друзьями и с Вортексом, кого так безответно любит... С этими мыслями Луна сделала неловкий шаг в сторону входа. А затем ещё один, уже увереннее. И ещё, и ещё. Она уже почти бежала, распахнув, на удивление, незапертые двери главного входа, после чего, оказавшись внутри, уже со всех лап побежала в сторону лестницы, ведущей наверх. Она не чувствовала ни капли усталости, взбежав по лестнице на седьмой этаж меньше чем за минуту – лишь волнение и желание бежать вперёд, чтобы скорее оказаться там, куда раньше она терпеть не могла приходить... Пробежав по коридору, гончая остановилась перед дверью с непонятно каким образом сохранившейся стеклянной вставкой. На ней всё ещё была нанесена надпись И.М.П., что свидетельствовало о том факте, что, похоже, после них этот офис не снимал никто. Поколебавшись несколько секунд, Луна аккуратно взялась за покрытую пытью дверную ручку и повернула её против часовой стрелки. Дверь оказалась незаперта, поэтому Луна тут же потянула её на себя. Сейчас она откроет дверь, и за ней окажется их офис, в котором она проводила половину всего своего свободного времени, ожидая отправки Блица, Милли и Мокси на задание в мир живых и их последующего возвращения. Там тепло, там уютно. Там её ждут. Сейчас она, как ни в чём не бывало, войдёт туда и, заняв своё "рабочее место", уткнётся в телефон, либо будет на пару с Блицем поддевать Мокси, наблюдая за тем, как последний комплексует из-за этого и как его успокаивает Милли. И вот, дверь распахнулась и... сердце Луны упало... За дверью никого и ничего... Медленно переступив порог, гончая с тоской оглядела печальное зрелище, которое теперь представлял собой офис: полуголые стены, с частично отклеившимися, частично оборванными обоями, изъеденными адской плесенью, грязные полы и гнилые обломки, когда то бывшие большим столом, за котором их четвёрка, представлявшая собой всю компанию, собиралась для обсуждения заказов и прочих проблем... Луна неспеша прошла по помещению, оглядываясь по сторонам. Больше она ничего не обнаружила – судя по всему, всё, что они не забрали из офиса после того рокового дня, либо выбросили арендодатели, рассчитывая сдать офис ещё раз, либо разграбили мародёры и разломали вандалы, которые нахлынули сюда после того, как здание забросили... "На что я рассчитывала?.. Во что верила?.. Это жизнь... В жизни нельзя изменить то, что давно произошло..." — удручённо подумала Луна, подходя к дверному проёму без самой двери ведущему в бывший кабинет Блица. Она понимала, что всё это взаправду, что прежнюю жизнь не вернуть... И корила себя за то, что не ценила эту жизнь, особенно с учётом того, что первые семнадцать лет своей жизни она провела в приюте, совершенно одинокая и никому не нужная... А потом появился Блиц. И удочерил её, когда до её восемнадцатилетия, после которого её бы выгнали из приюта на улицу, где её ждала верная смерть, оставался всего месяц. И относился он к ней как к родной дочери – оберегал, любил, поддерживал в трудную минуту так, как только мог, стараясь сделать её жизнь лучше... Он и И.М.П. создал для того, чтобы в первую очередь обеспечить ЕЙ спокойное, счастливое будущее... Но она не ценила ни его, ни его заботы до тех пор, пока не потеряла... — Чтоб тебя, Луна... Чтоб тебя... — прошептала гончая, глядя через дверной проём на кабинет приёмного отца. Он также был пуст, как и основное помещение. Единственное, что приметила в нём Луна – это лежащую на полу фоторамку. Быстро подойдя к ней, гончая наклонилась и подняла фоторамку с пола, перевернув её передней стороной к себе, чтобы увидеть, нет ли в ней фотографии. В рамке и вправду оказалась фотография. Фотография, которая теперь была очень дорога молодой адской гончей – за треснутым стеклом было видно фото того дня, когда Блиц только удочерил её. Вот он, такой счастливый и любящий. И живой... И она – мрачная и недовольная, словно её не удочерили, а продали в рабство... Справедливости ради, важно отметить, что в тот день Луна так и думала, и небезосновательно – даже в мире смертных были случаи, когда всякого рода моральные уроды и извращенцы брали детей и подростков из детских домов для сексуальных утех. Стоит ли говорить, что здесь, в аду, подобная практика была куда более распространённой, а самое главное, менее наказуемой, чем в мире смертных. Однако Блиц был не таким – он удочерил её не для этого. Он действительно воспринимал её как свою дочь и всё, чего он хотел от неё, чтобы и она воспринимала его как своего отца... Чтобы она была счастлива. Только вот сама она до последнего не ценила Блица – лишь на вечеринке у девушки Вортекса и после неё она наконец начала называть его папой и проявлять к нему искреннюю заботу, словно чувствуя неладное... А всего через несколько дней его не стало... — Прости, папа... Прости... — прошептала Луна, прижав фотографию к груди и тихо всхлипнув. По её пушистым щекам скатилось несколько крупных слёз. — Почему?.. Почему я так поздно поняла, насколько ты мне важен?.. — продолжая тихо плакать, вопрошала в пустоту гончая, стоя посреди пустого офиса. Да, она и до этого беспокоилась за Блица и заботилась о нём, но не настолько сильно, как стоило бы. А по-настоящему ценить его, как и подобает дочери, она начала прямо перед тем, как он навсегда ушёл, забрав с собой все воспоминания... И теперь она вновь осталась одна... Не пропавшие деньги вгоняли Луну в отчаяние – она устроилась работать секретаршей в другую компанию, где зарплаты ей хватало на влечение своего бесцельного существования, а если бы она почаще заискивала перед начальством, то ей, возможно, даже хватило бы денег на аренду квартиры. Отчаяние у неё вызывало одиночество. После того, как Блица не стало, Луна замкнулась в себе. Она ещё в самый первый день приняла его гибель близко к сердцу, от чего почти неделю лежала дома, не идя ни с кем на контакт... Она вновь оказалась в одиночестве – как только она, не имея возможности найти работу, оказалась без средств к существованию, все, с кем она ранее общалась, отвернулись от неё, кроме разве что Вортекса... Но и с ним у неё отношения теперь были не настолько тёплыми, как ранее... Всё ещё прижимая дорогую сердцу фотографию к груди, Луна поплелась прочь из офиса, волоча по полу свой пушистый хвост и грустно опустив уши. Однако, выйдя в коридор и добравшись до лестницы, Луна не стала спускаться, чтобы уйти. Вместо этого она пошла наверх, до самого последнего этажа. Она никуда не спешила, медленно поднимаясь всё выше и выше, и мысленно даже считала каждую пройденную ступеньку. Поднявшись на последний этаж, гончая остановилась возле решётки, перекрывающей путь на крышу. Бросив взгляд на щеколду, Луна обнаружила, что она была для неё единственной проблемой – замка на решётке тоже не было. Отпустив от фоторамки одну руку, Луна взялась за щеколду и отодвинула её – на удивление, она шла довольно легко, словно ей кто-то постоянно пользовался. Луна не стала придавать этому большого значения и, не раздумывая, открыла решётку и продолжила восхождение на крышу. Ступенька за ступенькой. Крыша была всё ближе и ближе. И вот, наконец-то перед ней была металлическая дверь, отделяюшая лестницу от крыши. Она также была заперта лишь на щеколду, которая открылась так же легко, как и предыдущая. Отперев дверь, Луна вышла наружу. Её пушистые волосы тут же начал трепать ветер, который на открытой крыше высотки был куда ощутимее, чем внизу, на тесных улицах города. Дождь уже стих окончательно, оставив после себя лишь напоминание в виде мокрых стен и полов, с образовавшимися в некоторых местах лужами. Луна неспешно зашагала в сторону края крыши. Подойдя к широкому парапету, она, всё ещё крепко прижимая к груди последнее физическое напоминание о Блице, словно боясь потерять и его, села на ограждение, не обращая внимания на влагу, и перекинула лапы через него, просто начав смотреть вдаль... Имп-Сити погружался в ночную жизнь: в домах загорался свет, включались уличные фонари, ездящие по улицам машины зажигали фары, а также по всему городу стали намного чаще загораться мигалки и звучать сирены машин скорой помощи и полиции – даже в аду криминал предпочитал орудовать по ночам, несмотря на то, что здесь к нему относились намного безразличнее. Луна продолжала сидеть на парапете и глядеть на город с высоты. Она не собиралась прыгать, как подумал бы кто-нибудь, кто увидил бы её сидящей на краю крыши. Она просто хотела почувствовать хоть капельку той жизни, которую она упустила. В последнюю ночь перед смертью Блица, они также сидели здесь вдвоём, смотря на ночной город. Блиц тогда рассказал ей много забавных, а иногда и трогательных историй из своей жизни. Той ночью Луне не была противна компания отца – ей было хорошо с ним, словно это не она ранее относилась к нему с отвращением и пренебрежением. "Ты и M&M – единственные, кто у меня есть... Я знаю, что я часто веду себя как конченый мудак, но я... Просто боюсь потерять вас и снова остаться один... Ты меня не бросишь, Луни?.."— дрожащим голосом спросил тогда Блиц. Он говорил честно, открыто. Он действительно дорожил всей их компанией, как своей семьёй, несмотря на то, что зачастую доставлял им всем неприятности... И Луна ответила ему то, что он хотел бы услышать. — Нет, не брошу, пап... — тихо вновь произнесла Луна те слова, которые она сказала ему в ту ночь. Из её глаз снова вытекло несколько слёз, когда она вспомнила, что произошло на следующий день... То был обычный, ничем не примечательный адский день. Так же шёл дождь. Она как обычно сидела в телефоне, Мокси и Милли о чём-то мило шушукались, а Блиц сочинял очередную глупую песню для мультяшной рекламы агенства по телевизору, которая, по словам Мокси, которого Луна терпеть не могла за его чрезмерную порядочность, сентиментальность, занудство и критичное отношение к себе и Блицу, была лишь пустой тратой денег. После обеда к ним пришёл состоятельный клиент, пожелавший устранить в мире смертных одного богатея, который прикончил его из-за конкуренции в бизнесе. Сумма, предлагаемая за работу, была огромной, да и клиентов в то время было мало, поэтому Блиц охотно согласился. Сначала всё шло как обычно: клиент заплатил аванс, Блиц, Милли и Мокси собрались на задание, после чего Луна открыла им портал в мир живых и стала ждать сигнала с той стороны, когда надо будет "впустить" их обратно, как обычно коротая время, сидя в телефоне. Прошло несколько больше времени, чем должно было быть по изначальному плану, когда Луне наконец позвонил... Мокси... Уже сам факт того, что ей звонил не отец, а этот мерзкий зануда, напряг Луну. Она чувствовала, что что-то произошло. И когда она взяла трубку, Мокси, стараясь перекричать стрельбу, сообщил, что они попали в засаду, и что Блиц был очень тяжело ранен... Как оказалось, организация "Д.О.Д.И.К.И.", с которой четвёрка демонов уже сталкивалась ранее, когда их агенты схватили Блица и Мокси, решила повторить операцию по ликвидации демонов. Вот только помня, как те в первый раз разнесли им всю базу, положили кучу агентов и без потерь свалили в ад, во второй раз "Д.О.Д.И.К.И." подготовились основательнее: их агенты были вооружены современным огнестрелом, а не катанами, нунчаками и прочим японским антикварным барахлом, они носили кевраловые бронежилеты и шлемы, а не одни лишь чёрные костюмы, да к тому же ещё и подключили поддержку в виде двух бронеавтомобилей с крупнокалиберными пулемётами. А далее удачно поймали их на живца, следя за несколькими влиятельными людьми, которые были предполагаемыми будущими жертвами И.М.П. Узнав о случившемся, Луна тут же открыла портал, чтобы эвакуировать троицу незадачливых киллеров. Но было уже слишком поздно. В той бойне выжил только Мокси – тяжелораненный Блиц умер ещё до того, как его успели пронести через портал, так что в ад его занесли уже мёртвым; Милли же убило шальной пулей, пролетевшей в ад через портал за секунду до его закрытия... Старая жизнь рухнула... Как уже было сказано, Луна не могла смириться с потерей отца. Тоже самое произошло и с Моски, который не мог представить себе жизнь без Милли. Однако Луне было плевать на него. В аду редко кто-то разделял чужое горе – всем прекрасно хватало и своего, поэтому после гибели Блица и Милли И.М.П. распалась. Луна долгое время была безработной, пока наконец чудом не устроилась на новую работу, а Мокси... Луна не знала, что с ним стало потом, да ей это было и не нужно... В последний раз они виделись на следующий день после той трагедии, когда забирали нужные им вещи из ставшего бесполезным офиса, не обменявшись при этом ни словом. Мокси, наверное, не сделал это потому, что также слишком тяжело переносил утрату своей любимой, чтобы что-то кому-то говорить, а Луна... Луне в довесок к депрессии было просто плевать на него – они никогда не ладили друг с другом, поэтому когда пришло время расходиться, ей было даже приятно осознание того, что этот бес, которого она любила дразнить "жирдяем", зная, как он бесится от этого, больше не будет мельтешить у неё перед глазами, выбешивая своими нравоучениями... Но Блиц... Его утрату ей, наверное, не отпустить никогда – он был первым и практически единственным, кто проявлял к ней доброту в этом жестоком и бесчувственном мире. И этой доброты ей теперь так не хватало. — Но почему?.. Почему жизнь заставила тебя бросить меня, пап?.. Всё ведь только начинало налаживаться... — тихо всхлипывала Луна, глядя на счастливое лицо Блица на фотографии и переводя взгляд на недовольную себя. В этот момент она загорелась ненавистью к себе как никогда раньше – он всегда был с ней, но она его презирала... А теперь, когда он ушёл насовсем, в ней пробудилось осознание своей неправоты и чувства вины перед приёмным отцом. Внезапно до её ушей донёслись отчётливые звуки шагов по мокрой крыше, которые тут же стихли, как только Луна подняла голову, обратив на них внимание. Кажется, тот кто их издавал, замер на некотором расстоянии у неё за спиной в нерешительности... или в удивлении. — Луна? — послышался до боли знакомый голос, который гончая рассчитывала не услышать больше никогда. "О нет, только не этот клоун!" — гневно подумала про себя Луна, слегка сжав от злобы в руках фоторамку и нахмурив брови. Она неспешно обернулась через плечо, увидев именно того, кто, по её предположению, пожаловал "на огонёк". В нескольких десятках шагов от неё стоял Мокси, одетый всё в то же чёрное пальто дирижера с красными пуговицами и белыми манжетами, чёрные брюки, белую рубашку, большой красный галстук-бабочку и перчатки без пальцев. Иным словом, стиль одежды бес за эти два года так и не поменял. Впрочем, как и сама Луна. Мокси выглядел довольно растерянным и удивлённым этой внезапной встречей, отчего просто стоял и вопрошающе смотрел на Луну с приоткрытым ртом, не в силах произнести ни слова, поэтому гончая решила заговорить первой, искренне желая, чтобы ненавистный ей бес свалил куда подальше. — Какого хуя ты здесь забыл, жирдяй? — агрессивно спросила Луна так, словно с момента их с Мокси последней встречи прошло не больше суток, а вовсе не два года. — Могу задать тот же вопрос, адская гончая! — сменив удивление на раздражение ответил Мокси, чем рассердил Луну ещё больше. Она чувствовала, как закипает от гнева – ещё хоть одно слово, и она отправит его в свободный полёт до самого тротуара. — Слушай, ты, ошибка природы! Или ты отвечаешь, какого ангела тебе здесь надо, или уедешь отсюда в пластиковом мешке! — прорычала гончая, разворачиваясь лицом к Мокси и вставая с парапета. — Я пришёл сюда... — начал Мокси сердитым голосом, однако затем его выражение лица сменилось на печальное. — Я пришёл... Д-да какая разница!.. — слегка дрожащим голосом произнёс он следом, скрестив руки на груди и встав в полоборота к гончей, зажмурившись, чтобы сдержать эмоции. Он не собирался изливать душу той, которую никогда не воспринимал всерьёз и которая постоянно отравляла ему жизнь своими издёвками, справиться с которыми ему помогала только его любимая... Его Милли, которой больше нет... — Разница в том, жирдяй, уйдёшь ли ты отсюда на своих двоих или же тебя прийдётся уносить! Поверь, день у меня сегодня дерьмовый, так что я была бы не прочь выместить злобу на ком-нибудь! — прорычала Луна, начав медленно надвигаться на Мокси, угрожающе рыча. Она и до этого могла иногда врезать ему, но теперь, когда совместная работа их больше не связывала, она могла навалять бесу по полной. — Ладно! Ладно! — злобно крикнул Мокси, резко повернувшись в её сторону и сжав кисти рук в кулаки. — Я пришёл сюда, чтобы помянуть те времена, когда мы с Милли были вместе! Когда я был не один! Когда у меня был кто-то, кто искренне меня любил и поддерживал, а не презирал и издевался! ТЫ ЭТО ХОТЕЛА УСЛЫШАТЬ?! ТЫ ДОВОЛЬНА?! — обычно старавшийся сдерживаться Мокси кричал во всё горло так, что казалось его крики были слышны на весь район. От подобного поведения беса даже Луна на некоторое время остолбенела, ошарашенно глядя на то, как он тяжело сопел от злобы, глядя на неё полными ненависти глазами. Было видно, что он не просто не боится её, но даже готов сразиться с ней, если понадобится... Луна могла хоть сейчас разорвать его на части за подобную выходку, однако... у неё не было ни малейшего желания это делать... Всё же этот идиот пришёл сюда за тем же, за чем и она... За воспоминаниями о прошлой жизни, а их внезапная встреча – чистая случайность, только и всего. — Допустим, твои слова звучат убедительно. Живи... пока.— холодно ответила Луна, развернувшись и вновь направившись к парапету. Мокси же, услышав это, весь почернел от злобы. Его всегда раздражало то, как равнодушно гончая относилась к окружающим, а в этой ситуации её безразличие и вовсе было для него плевком в душу. — Что значит пока? Ты что, издеваешься, блядь? — прокричал бес вслед гончей, начав быстрым шагом догонять её. Теперь уже он был в гневе, желая преподать урок нахалке, несмотря на то, что был гораздо меньше её размером, да и подходящей физической силой похвастаться не мог. — А ты что, не врубился? Пока живи – вспоминай Милли и ваши с ней ежедневные и ежечасные потрахушки! А я, так уж и быть, пока потерплю твоё присутствие! — опять с некоторым раздражением сказала Луна, даже не оборачиваясь на него. Сказанные гончей слова довели Мокси до исступления. Вначале он молча стоял на одном месте, учащённо моргая и пытаясь осмыслить услышанное. Затем его начло сильно корёжить – бес громко дышал, издавая глухое рычание, а его лицо искривила гримаса чистейшей злобы. Казалось, что его сейчас хватит удар. — Т-т-ы-ы!.. — глухо прошипел бес, продолжая чернеть. — Как ты посмела?! Как ты посмела сказать такое про неё?! Мы любили друг друга! ИСКРЕННЕ ЛЮБИЛИ! А ВЫ С БЛИЦЕМ ВСЮ ЖИЗНЬ НАМ ИСПОГАНИЛИ!.. — Мокси снова перешёл на крик, тряся кулаками и брызгая слюной от захлестнувшей его злобы. — Что?!. Что ты сказал?!. — шёпотом произнесла Луна, медленно оборачиваясь к бесу, параллельно этому поставив рамку с фотографией на парапет. От услышанных слов про неё и Блица у гончей шерсть встала дыбом а на лице появился злой оскал. Теперь уже каждый из этих двоих горел желанием прикончить оппонента. — ЧТО ТЫ СКАЗАЛ ПРО МОЕГО ОТЦА?! — следом во всё горло прокричала Луна, подняв Мокси за грудки в воздух и начав сильно трясти. — ЭТО ВЫ ВСЁ! ЭТО ТВОЙ ЕБАНЫЙ НЕДОПАПАША ВТЯНУЛ НАС В ЭТО ДЕЛО, ЧТОБЫ ЕМУ ХВАТАЛО ДЕНЕГ НА УДОВЛЕТВОРЕНИЕ ТВОИХ БЛЯДСКИХ ПРИХОТЕЙ! А МЫ С МИЛЛИ РАДИ ВАС ЗА ГРОШИ ЖОПЫ РВАЛИ, ПОКА Я НЕ ПОТЕРЯЛ ЕЁ!!! — не уступая гончей, так же громко, если не сильнее неё, кричал Мокси, не обращая внимания на тряску. Он уже ни на что не обращал внимания – ему просто хотелось выговориться и сдохнуть, чтобы больше не испытывать боль утраты той, которая была для него лучом света в царстве непроглядной тьмы. — ТЕБЕ ПИЗДЕЦ, УБЛЮДОК!!! — взревела Луна, со всей силы бросив беса спиной на парапет, от чего тот зашёлся в приступе кашля, и начала душить. А он даже и не думал оказывать сопротивление, лишь слегка подёргивая руками и ногами. — Давай!.. Убей!.. Меня!.. Я... иду... Милли... — от недостатка воздуха еле слышно прохрипел Мокси, к удивлению Луны, начавший улыбаться, словно именно этого он от неё и хотел. — Давай же!.. Сделай... хоть немного... добра... — сдавленно прошептал бес следом, без капли страха глядя слезящимися глазами Луне в лицо. Эти слова резанули душу гончей подобно острому ножу, заставив ослабить хватку. Добро? Он назвал убийство себя добром? "Неужели... он настолько сильно привязан к ней... что до сих пор, спустя столько времени, готов расстаться с жизнью из-за её утраты?.." — эта мысль окончательно добила Луну, заставив её впасть в удручённое состояние. Она всегда видела, как Милли и Мокси любили друг друга. Иногда их способы проявления любви выглядели странно, а иногда даже мерзко, по крайней мере по мнению самой Луны. Иногда гончей даже казалось, что эти двое лишь строят из себя влюблённую парочку, на самом деле пользуясь друг другом исключительно ради удовлетворения своих сексуальных потребностей, однако нынешнее поведение Мокси буквально рушило эти предположения. Бес действительно жить не мог без своей возлюбленной. Поэтому предпочитал смерть одиночеству... Тут же гончая вспомнила, в какой ярости была Милли в тот день, когда "Д.О.Д.И.К.И." схватили Мокси и Блица во время их первой встречи. То, как бесовка неудержимо рвалась вперёд, к своему мужу, уничтожая всех агентов, что пытались встать между ними, говорило о том, что и Милли любила Мокси не меньше, чем он её... А вот был ли у неё, у Луны, кто-то, кто был бы готов на всё ради неё? Теперь уже нет... Была ли она сама готова рискнуть жизнью ради спасения Блица? Безусловно. Но в тот роковой день она не успела этого сделать... Равно как и Мокси не смог ничего сделать ради спасения Милли... И теперь они оба были в одной лодке – с разбитыми жизнями, разрушенными надеждами и полным одиночеством... От осознания этого, у Луны пропало желание убивать Мокси и она просто отпустила его, после чего, взяв в руки фотографию, отстранённо села на парапет так же, как и до прихода беса. Она одна в этом мире. Опять. Никому нет до неё дела. Никому она не нужна. Она может сколько угодно играть в добрую, послушную собачку, готовую сделать всё, что прикажут, равно как и может сколько угодно убивать каждого, кто косо посмотрит на неё – от этого ничего не изменится. Блиц не воскреснет из мёртвых. Вортекс не полюбит её. Начальство не станет относиться к ней, как к члену семьи. И она и дальше будет одинокой... Всё что изменится – это количество чужой крови на её руках. Вот только как ей это поможет? — Кха-кха... Какого... кха... ангела?.. — выдавил из себя Мокси, зашедшись приступом кашля и медленно сползая по краю парапета на пол. — Почему ты... кха-кха... Нахрена отпустила?.. — ошарашенно спросил он, медленно поднимаясь на ноги и с удивлением глядя на безразлично смотрящую вдаль гончую. Он не понимал её. Он уже был готов умереть и избавиться от нестерпимой боли утраты и абсолютного одиночества, в которых он жил уже два года, но она, внезапно, передумала избавлять его от никчёмной жизни. Но почему? Как гончая, которая до этого, наверное, спала и видела, как его настигает ужасная смерть, теперь ни с того ни с сего отказалась от возможности лично разделаться с ним? — Мне не нужна твоя жалкая жизнь. Это никак не поможет мне превозмочь ту боль, которую я чувствую после смерти Блица. А ты, если так хочешь расстаться с жизнью, можешь прям сейчас прыгнуть вниз... Хотя о чём это я – тебе никогда не хватит духу на подобное! — безразлично произнесла Луна, даже не поворачиваясь к бесу. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками неутихающего города. Мокси застыл на месте, пытаясь осмыслить услышанное. "Неужели она действительно всё ещё тоскует по Блицу? Это... так непохоже на неё..." — подумал бес, вспоминая то, какими были отношения Луны и Блица при жизни последнего – он никогда бы не подумал, что гончая так тяжело восприймет уход своего приёмного отца. Он не обратил на это внимания тогда, в первый день после случившегося, но теперь, когда прошло столько времени, Мокси видел, что гончей всё ещё было плохо от этой потери. И в этом они, как ни странно, были похожи... Но что по настоящему зацепило Мокси, так это слова Луны о том, что он никогда не сможет покончить с собой, так как у него на это не хватит духу. И она была права – все эти два года бес прожил словно между жизнью и смертью. Он не мог жить без Милли, но и расстаться с этой жизнью не мог... Он был в ловушке собственной слабости, не в силах ни смириться с утратой любимой, ни положить конец своим страданиям... — Т-ты... права... Мне... н-никогда не хватит духу на такое... Поэтому... прошу... убей меня!.. Я больше не могу так жить!.. Без неё!.. — взмолился Мокси, всхлипывая и утирая выступающие у него на глазах слёзы. Он презирал собственную слабость и никчёмность. В их паре именно Милли всегда была той, которая помогала ему справляться с этой проблемой, поэтому, лишившись своей второй половинки, Мокси вновь скатился до уровня жалкого неудачника, не способного постоять за себя – да и зачем ему это, если весь смысл его жизни погиб, сделав его существование бессмысленным... — Я ясно дала понять, что мне это не интересно! А теперь отвали от меня, тряпка, и делай то, зачем припёрся, а не лезь ко мне со своими ебучими просьбами! — прорычала Луна, обхватив лапы руками и окутав себя своим пушистым хвостом. Мокси, услышав твёрдый отказ, понурил голову, продолжая всхлипывать. Он ощущал внутреннюю пустоту от всего, что произошло. Избавление было так близко, но вот он опять не умер и теперь ему вновь прийдётся продолжать жить в этом мире. Мире без неё. Без той единственной, кроме его покойной матери, которая относилась к нему с искренней любовью и заботой. Воспоминания о матери ударили беса ещё сильнее. Он вспомнил, как она защищала его от жестокости отца, который с раннего детства грезил идеей сделать его своим приемником в кресле дона мафии, из-за чего не гнушался никаких способов наказания каждый раз, когда Мокси не оправдывал его надежд. Его мать всегда защищала его, желая, чтобы их сын вырос добрым и порядочным бесом, а не злым и кровавым убийцей, в которого и хотел превратить его отец. За это она поплатилась жизнью... А в результате Мокси не оправдал ничьих надежд – вопреки надеждам матери, он стал кровавым убийцей, когда устроился в И.М.П.; вопреки надеждам отца – вырос слишком правильным и мягким размазнёй. Даже надежды Милли он не оправдал – она верила в то, что в случае её ухода он сможет наладить новую жизнь без неё, не будет жить в вечной печали и скорби по ней и уж тем более не попытается лишить себя жизни... Но он и этого не смог сделать. Даже от самоубийства его останавливала скорее собственная слабохарактерность, чем стремление оправдать надежды покойной супруги. Он был всего лишь паршивым куском дерьма, способным только плестись за кем-то, у кого хватало сил проявить сожаление к подобному ничтожеству. А таких личностей, увы, было немного. Поэтому Мокси был никому не нужен. Никому... Все эти эмоции и воспоминания так сильно переполнили его, что сдерживать их более бес не мог. Сложив руки на всё ещё мокрый от дождя парапет, Мокси положил на них голову и тихонько заплакал. Он старался не привлекать своим плачем внимания Луны. Не потому что боялся быть убитым ею. Просто он считал, что вряд ли гончая станет его поддерживать, особенно после всего того, что они наговорили друг другу, а вот в очередной раз проехаться по его чувствам она вполне могла, чего бес и опасался – смерть избавит его от проблем, а вот с тем, что Луна ему выскажет, Мокси прийдётся жить дальше. А высказать она могла всякое... Меж тем, Луна, несмотря на сохранившуюся неприязнь к Мокси, ощутила какое-то странное чувство. Это было... сочувствие?! Луна не могла поверить в это – чтобы она когда-то посочувствовала этому бесхребетному ничтожеству? Никогда! И всё же... это было так... Гончая не подавала виду, однако слёзы бывшего коллеги отдавались в её душе жгучей болью, невольно вызывая сострадание... Она вспомнила, как и сама когда-то была в похожей ситуации: доживая последние несколько лет в приюте, она цеплялась за каждого, желая найти хоть немного поддержки и сострадания... Однако никто не спешил проявлять к ней сочувствие... Лишь некоторые, особенно бесчестные личности, втирались ей в доверие, прикидываясь сочувствующими, а после пользовались тогда ещё очень доверчивой и наивной гончей как только вздумается, в том числе и в интимном плане, после чего, наигравшись, срывали маски и бесцеремонно бросали её на произвол судьбы. От одного из подобных уродов Луна в своё время даже подцепила адский сифилис, который так до сих пор и не смогла вылечить до конца из-за проблем с финансами. И вот, глядя на страдания Мокси, у Луны пробуждались воспоминания о том, как она и сама в те времена так же тихо плакала в одиночестве, считая дни до своего совершеннолетия, которые должны были стать для неё смертным приговором... Но ей повезло. У неё появился Блиц, который фактически в последний момент вытащил её из этого ужаса и попытался дать ей шанс на более лучшую жизнь, которым она, к своему стыду, воспользовалась слишком поздно... А вот у Мокси, похоже, не было того, кто бы сделал его жизнь лучше. Если у Луны хотя бы остался Вортекс, который всё же периодически помогал ей, чем мог, по старой дружбе, то вот беловолосый бес после гибели Милли остался абсолютно один, что при его привычке вечно быть ведомым кем-то было ещё более ужасным. — Долго ты ещё собираешься слюни распускать? Щас весь город сюда сбежится искать причину потопа! — издевательски произнесла Луна через несколько минут беспрерывного слушания тихого плача Мокси, всё ещё пытаясь отогнать от себя предательски нахлынувший на неё необъяснимый приступ жалости к бесу. — Мне... просто нужно было выплеснуть эмоции... — дрожащим голосом ответил ей Мокси, поднимая заплаканное лицо на неё и вытирая руками оставшиеся слёзы, продолжая время от времени рефлекторно всхлипывать. Он уже приготовился к тому, что сейчас на него начнут вагонами высыпаться издевательства, однако гончая ничего не сказала более, чем ещё сильнее напрягла беловолосого беса. Луна же, внутренне довольная тем, что Мокси наконец умолк, перестав непроизвольно давить ей на жалость, поставила фоторамку с фотографией её и Блица рядом с собой и вытащила из кармана пачку сигарет "Hellfire" с зажигалкой. Достав из пачки одну сигарету, гончая взяла её в рот и чиркнула зажигалкой, поднеся её к концу сигареты. Однако зажигалка не дала огня. Луна ещё несколько раз тщетно попыталась зажечь её, после чего, недовольно нахмурив брови, выкинула пустую зажигалку себе за спину, отчего та несколько раз отскочила от пола, а затем еле слышно стукнулась о старую антенну. Продолжая недовольно хмуритьтся, гончая вынула незажжёную сигарету изо рта, издав глухое недовольное рычание. Сегодня определённо был не её день. Однако в этот момент Луна увидела боковым зрением, как сбоку к ней протянулась рука Мокси с зажигалкой. Немного недоверчиво глянув на беса, который в ответ смотрел на неё обессиленным и подавленным взглядом, Луна поднесла сигарету к зажигалке. Мокси тут же чиркнул зажигалкой, которая, в отличие от Луниной, сразу дала огонь, и прикурил сигарету гончей. — Спасибо... — безразлично произнесла Луна и сделала глубокую затяжку, после чего выпустила изо рта клубы дыма, испытывая некоторое успокоение от процесса табакокурения и наблюдения за тем, как сигаретный дым таял на фоне ночного города, подобно туману. — Пожалуйста... — тихо ответил Мокси, тоже вытащив из кармана пальто пачку дорогих сигарет – на этот раз марки "Бессмертный команданте" – и, достав одну сигарету, убрал пачку обратно в пальто. — Чего это ты, толстячок? Ты же не куришь! — слегка удивилась Луна, увидев беса с сигаретой в зубах. Всё то время, что она знала Мокси ранее, она ни разу не видела, чтобы он курил. От него даже никогда не исходило стойкого запаха табака, который гончая рано или поздно наверняка учуяла бы, если бы бес занимался подобным. — Ничто не стоит на месте. Всё меняется. Таков закон жизни! — немного философски сказал Мокси, прикуривая сигарету и делая первую затяжку, от которой у него случился небольшой приступ кашля. Судя по всему курить он начал совсем недавно, раз ещё не успел привыкнуть к сигаретам. — Но на твоё занудство и бесхребетность этот закон не распространяется, я полагаю? — язвительно спросила Луна, одарив Мокси издевательской ухмылкой. Тот же лишь многозначительно хмыкнул, слегка покачав головой, после чего сделал ещё одну затяжку, уже более удачную, чем предыдущая. Луна же, снова вернувшись к своей тлеющей сигарете, вновь погрузилась в поток мыслей. Она чувствовала, что это место буквально вбивает ей в мозг различные напоминания о Блице – в её голове постоянно прокручивались всё новые и новые причиняющие душевную боль воспоминания о тех днях, когда рослый бес с покрытой тут и там белыми шрамами кожей отдавал ей всю свою любовь и заботу, охраняя от многих проблем этого мира, с которыми она теперь регулярно сталкивалась. Гончая смотрела на то, как стремительно улетает и растворяется в воздухе сигаретный дым, выпущенный ей после очередной затяжки, и в этом небольшом облаке ей виделся образ своего отца. С каждой секундой образ всё удалялся и расплывался, становясь всё более недосягаемым, пока окончательно не растворился в окружающем его мире с концами... Прямо как настоящий Блиц – кроме Луны никто практически не обратил внимание на кончину довольно известного, благодаря своему бизнесу, беса. Ни немногочисленные родственники, ни друзья, ни даже принц Столас, дававший им гримуар для доступа в мир смертных взамен на сексуальные услуги от Блица. Мир в одночасье забыл о Блице и И.М.П., которые просто растворились в жестокой реальности ада, где подобные вещи происходили ежедневно. В конце концов прийдёт время, и она, Луна, также умрёт и растворится в этой реальности и никто не вспомнит о ней, о том, что она вообще существовала... Мир просто её забудет, за ненадобностью. Мир уже практически забыл, хотя она ещё и не думала помирать... От всех этих мыслей гончая тяжело вздохнула, грустно опустив уши, и сбила пепел с сигареты, следом сделав очередной вдох. Она вновь чувствовала себя так же паршиво, как и в тот день, когда потеряла отца... — Луна... — из безрадостных раздумий гончую вырвал немного неуверенный голос Мокси, вновь звавший её по имени. — Чё тебе? — повернув в сторону беса голову, спросила она недовольно. Луна не любила, когда её мысли прерывали, особенно если эти мысли были о чём-то важном для неё. — Знаешь... Я... Я как бы... — начал ещё более неуверенно мямлить Мокси, стараясь не смотреть ей в глаза, от чего даже сделал ещё одну довольно глубокую затяжку, от которой вновь зашёлся в приступе кашля. — Ты как бы давай, рожай быстрее! — передразнила его Луна. Эти заминки и неуверенность беса довольно сильно действовали ей на нервы, заставляя сдерживаться от того, чтобы не влепить ему отрезвляющую пощёчину. Что бы он ни хотел ей сказать, гончая никак не рассчитывала, что это будет что-то стоящее. Она никогда не воспринимала Мокси всерьёз, и не собиралась. По крайней мере, до этого дня... — Я просто хотел сказать... Прости! — собравшись с духом, выпалил Мокси, чем нехило ошарашил Луну. Чего-чего, а уж извинений от него гончая и не рассчитывала когда-либо услышать. — Чего? — не веря своим ушам, спросила она. Не отрывая удивлённого взгляда от Мокси, гончая сделала ещё одну затяжку, после которой её сигарета истлела до предела. — Я про Блица... Прости меня за то, что я наговорил... Это было очень мерзко с моей стороны – может наши отношения и не были самыми лучшими, но... всё же я перегнул палку, когда начал валить всю вину за... — тут Мокси на секунду прервался, зажмурившись и глубоко вздохнув, после чего продолжил. — За смерть Милли на вас... Просто... Я ведь действительно не знаю, как мне без неё нормально жить. Она была единственным моим спасением в этом мире... А тут ты про неё начала говорить всякое, ну я и... В общем, прости меня, я действительно поступил отвратительно, даже не подумав о том, что и для тебя смерть Блица... Что всё это такая же трагедия для тебя, как и для меня... — опечаленно закончил бес, облокотившись локтями на парапет и заслонив лицо руками. Текущая ситуация заставляла его буквально сгорать от стыда, о чём свидетельствовало его слегка почерневшее лицо. — Я точно щас не сплю?.. С хера ли это тебя вдруг пробило на извинения? — удивлённо спросила Луна, выкинув докуренную сигарету и вопросительно приподняв одну бровь. — Да просто... Я поразмыслил, и пришёл к выводу, что... мы с тобой в каком-то плане похожи... Мы оба потеряли тех, кто был важен нам, и теперь вынуждены нести тяжесть утраты в одиночку... И в свете этого притягивать эту трагедию к нашим нынешним разборкам было неправильно... — объяснил свой мотив для извинений Мокси, даже не делая акцента на том, что это Луна первая начала ворошить больную тему, в пренебрежительном и даже оскорбительном тоне "позволив" ему остаться и помянуть свою супругу. Впрочем, гончая и без этого акцента прекрасно вспомнила об этом, так же почувствовав вину за случившееся. Сначала она ничего не сказала, лишь молча взяв в руки всё ту же фотографию со дня своего удочерения и вновь взглянула на неё. Слова беса о том, что они теперь чем-то похожи выбивали гончую из колеи, заставляя начинать сомневаться в правильности своего отношения к нему. Она не знала, как воспринимать слова Мокси – стоит ей принять извинения за такое или всё же нет? Но... ведь и она причинила ему похожую боль своим пренебрежительным отношением к нему и Милли... А ведь она до этого даже не думала перед ним извиниться. Следовало ли ей извиниться в ответ? Следовало. Но... хватит ли у неё решимости попросить прощения у того, кого она раньше так ненавидела? — Знаешь... Ты прав, пожалуй... Я прощаю тебя... И... ты тоже того... прости... — неловко произнесла гончая, прижимая фотографию к груди и смущённо опустив взгляд вниз. — Ничего... Я понимаю... Каждый из нас способен совершить ужасный поступок, на то это и ад... Поэтому главное для нас – это суметь признать свою вину и искупить её... — беззлобно ответил Мокси, слегка улыбнувшись. Однако Луна последние слова беса интерпритировала по-своему. — Искупить? Ты это на что щас намекаешь? Ты учти, что у меня всё ещё сифилис, да и вообще тебе от меня ничего не светит! — повышенным тоном произнесла гончая, недоверчиво глядя на Мокси. В аду большинство его жителей привыкло к тому, что под словосочетанием "искупить вину" подразумевались какие-то существенные материальные затраты либо банальная расправа. И поскольку Луна являлась представителем этого большинства, то она сразу же предположила, что Мокси в качестве компенсации за сказанные ей слова хочет получить оплату её единственной более-менее ценной вещью – ей самой. Однако подобное для неё было слишком – становиться секс-игрушкой для беса за то, что она оскорбила его, гончая не была намерена. — Успокойся, не горячись! — всё тем же беззлобным тоном Мокси стал остужать пыл гончей, делая успокаивающие жесты руками. — Мне ничего не нужно от тебя, я простил тебя бесплатно. Я никогда и ни с кого не брал ни адллара за прощение. Это просто мой принцип – либо не прощать, либо прощать бескорыстно. — объяснил свою позицию бес, не испытывая ни капли злости к гончей. Он уже просто не мог на неё злиться хотя бы потому, что она была последней частицей его старой жизни, хоть и не самой приятной из всех возможных. А ещё они оба потеряли тех, кто был очень важен для них... — Тогда какого ангела ты сказал про искупление, если тебе нихрена от меня не надо?! — задала новый вопрос Луна, всё ещё не веря в бескорыстность Мокси. — Ну, мне-то от тебя ничего не нужно, но может... тебе что-то нужно от меня? — спросил в ответ Мокси, вопросительно глядя на Луну, после чего присел на парапет недалеко от Луны, спиной к краю крыши, и закинул ногу за ногу. — Ха-ха-ха! Мне?! От тебя?! — засмеялась Луна. Однако в следующий момент лицо гончей приобрело серьёзное выражение при виде того, как бес продолжал непоколебимо смотреть на неё вопросительным взглядом. — Не, ты чё, серьёзно? А нахрен оно тебе надо? — с долей удивления спросила Луна, смерив Мокси таким же вопросительным взглядом. Ей всё ещё было трудно поверить в то, что бес не блюдёт корыстных интересов. Она ещё слишком мало знала о беловолосом бесе, несмотря на то, что раньше они работали вместе в И.М.П. не один год, а всё из-за того, что тогда Луна не воспринимала его всерьёз и старалась держать от себя подальше, упустив много информации о нём, предпочитая видеть в бывшем коллеге бесхребетную тряпку, у которого и жена-то была только из-за того, что им легко было манипулировать. Однако вместе с этим она пропустила мимо себя такие факты о Мокси, как его достаточно сильная, по адским меркам, доброта, человечность и нежелание вредить невиновным. А даже если гончая и обращала внимание на подобное, то всегда интерпритировала психологию Мокси по-своему, то-есть как можно отвратительнее... — Понимаешь, Луна... — начал Мокси, затушив свою сигарету о парапет. — О нас ведь никто больше не позаботится – до нас банально нет никому дела, а помощь в нашем неспокойном мире иногда может спасти жизнь. Мы с тобой, конечно, во многом различаемся, но, как я и сказал, нас с тобой объединяет боль утраты близких нам демонов и полное одиночество. Поэтому я и подумал, не нужна ли тебе помощь в чём-либо... Я готов помочь всем, что в моих силах... — закончил он, немного придвинувшись к Луне и продолжив ждать от неё ответа на заданный ранее вопрос. "Не понимаю... Как он может так легко предложить мне свою бескорыстную помощь, даже с учётом нашей общей трагедии? Походу, я реально знаю о нашем толстячке не так много, как следовало бы..." — подумала Луна, вновь устремляя свой взгляд на ночной Имп-Сити. Город был такой большой – до самого горизонта тянулись бесконечные ряды домов разной этажности. Незнакомому с городом демону потеряться в нём было легче лёгкого. А там уж способов сдохнуть в ближайшей подворотне было множество: начиная от бандитов, решивших грабануть очередную жертву, и заканчивая банальными болезнями, голодом и жаждой для тех, чьё положение было особенно плачевным. В таких условиях отказаться от предложения Мокси помочь чем угодно было бы очень глупо, однако Луне нужно было время, чтобы подумать, что же именно ей нужно от беса – сходу замахиваться на большие просьбы было бы довольно глупо. — Мне нужно время, чтобы подумать над этим... — наконец только и ответила Луна, даже не шелохнувшись. — Хорошо, пусть так. Если что – я готов помочь в любое время. В конце концов – мы ведь не совсем чужие друг для друга... — согласился со словами гончей беловолосый бес, после чего закинул ноги на парапет, также устремив своё внимание в сияющюю множеством разнообразных огней даль. Глядя на всё это с высокой крыши, Мокси вновь начал предаваться старым воспоминаниям об их с Милли счастливой совместной жизни... В памяти беса всплыли воспоминания о свиданиях, которые они проводили на крышах до своей свадьбы: он и Милли находили это довольно романтичным – сидеть в обнимку друг с другом на вершине какого-нибудь выского здания и мило общаться на разные темы, параллельно наблюдая за тем, как внизу, у них на глазах, продолжает кипеть адская жизнь, из которой они таким образом ненадолго вырывались. Правда иногда их романтика выходила далеко за пределы невинных обнимашек и поцелуев, однако в те времена, когда парочка влюблённых бесов ещё не работала в И.М.П. и Блиц не шпионил за ними на каждом шагу, Милли и Мокси не особо парились по этому поводу, ибо итак всегда выбирали крыши, на которых было мнньше всего шансов встретиться с кем-либо. Однако свидания на крышах сыграли ещё более важную роль в жизни двух бесов – именно на одном из таких свиданий Мокси сделал долгожданное предложение Милли, от которого та не смогла отказаться. Мокси не смог сдержать грустную ностальгическую улыбку при воспоминании о том, как же счастлива была его Милли, когда он сделал ей предложение руки и сердца, и как же он сам был счастлив, что та, которую он безумно любил, согласилась стать его женой, испытывая к нему точно такие же чувства. "Мокси, милый, я так счастлива, что ты сделал это! Ты – самое ценное сокровище в моей жизни!" — эти слова, произнесённые Милли когда они тепло обнимались, радуясь тому, что их чувства друг к другу оказались взаимными, сразу после того, как бесовка ответила "Да!" на предложение Мокси, вновь вогнали последнего в тоску. Она называла его своим сокровищем. Самым ценным сокровищем. Только вот без неё его цена оказалась предельно низкой, но что ещё хуже, так это то, что Мокси не мог оправдать надежд Милли... Не мог начать жизнь с чистого листа, смирившись с её утратой. А ведь она надеялась на подобное, не желая, в случае чего, терзать любимого мужа своим ранним уходом... Мокси потерял Милли; Луна потеряла Блица... Для ада это было вполне нормально. Для ада, но не для самих Луны и Мокси. Даже им, демонам, рождённым в этом мире постоянной смерти и страданий, не были чужды различные чувства, такие как любовь, верность, вина, скорбь и множество других. Это и заставляло их, пока ещё подсознательно, сочувствовать друг другу – между ними четыремя были разные тёрки, но всё же за те несколько лет работы они, как любил выражаться Блиц, стали семьёй, хотя Мокси и был с этим решительно не согласен. Смерть Блица и Милли уничтожила компанию, расширив и без того большую пропасть между оставшейся частью этой семьи – Мокси и Луной, однако жестокость этого мира и одновременная скорбь по ушедшим начинали медленно, но верно сближать этих двоих... — Ты ведь всё ещё тоскуешь по Блицу, так ведь? — удручённо обратился Мокси к Луне, подняв глаза вверх, в адское небо, всё ещё частично затянутое облаками. Ему так хотелось бы посмотреть на прекрасное звёздное небо, однако это было невозможно – в аду, в отличие от рая и мира смертных, не было таких ярких и прекрасных звёзд, а само небо всегда оставалось одинаковым, не даря существам, под ним живущим, никакой радости и вдохновения. Однако почти никто из жителей ада и не стремился искать чего-то на небе – их всех больше волновало то, что происходило с ними прямо сейчас здесь, внизу... — Да... — тихо ответила Луна, тоже устремив свой взгляд в вечернее адское небо. — Это так больно... Осознавать, что я совсем не ценила его, пока не стало слишком поздно. А ведь он устроил всё это ради меня. Если бы не я, то может он никогда и не пошёл бы на это гибельное дело... Вот бы вернуться назад, зная, как всё обернётся... Я бы... А, ладно! Какой, к ангелу, смысл говорить об этом, если изменить уже ничего нельзя... — подавленно вздохнула гончая, сложив руки на коленях и положив на них голову. На некоторое время вновь наступило удручающее молчание. Беловолосый бес и адская гончая просто сидели и думали. Думали о том, был ли у них обоих шанс что-то изменить. И если был, то когда они его упустили? — Почему же мы не можем ценить кого-то до тех пор, пока не потеряем? Почему озарение всегда приходит тогда, когда оно уже бесполезно? — через некоторое время задала риторический вопрос Луна. Этот вопрос волновал её с того момента, как она потеряла Блица. Разве не обрести любящую семью было её главной мечтой всех семнадцати лет, прожитых в приюте? Но как тогда получилось, что обретя её в лице Блица, гончая моментально охладела к сбывшейся мечте, пока не потеряла её? — Думаю, дело в том, что так устроена наша психология. Когда мы что-то имеем, мы воспринимаем это как что-то само собой разумеещееся, а как только теряем, сразу замечаем, какой же полезной была утерянная вещь. Также и с демонами – при частом общении с кем-то мы не способны заметить ценность этого демона – все его достоинства перестают замечаться. Мы начинаем обращать внимание на самые плохие его качества, так как начинаем считать, что раз он до этого был рядом, то и потом никуда не денется. Но почувствовав разрыв с ним, мы тут же начинаем видеть, как же на самом деле без него плохо и сколько же всего он значил для нас. "Что имеем – не храним, потерявши – плачем". — рассудил Мокси, хотя Луна и не адресовала вопрос ему – скорее это были просто мысли вслух. Слова беса заставили гончую задуматься над своей прошлой жизнью. Мысли о том, что она буквально использовала Блица как вещь, причём вещь довольно дешёвую, а опомнилась лишь тогда, когда фотография отца была помещена в траурную рамку, угнетали Луну. Она испытывала адский гнев. Вот только гневалась она не на агентов, убивших Блица, не на Столаса, предоставившего им доступ в мир живых взамен на сексуальные утехи от Блица, и даже не на Мокси, которого, похоже, ненавидел весь мир, зачастую даже без малейшего повода. Её гнев был направлен на неё саму. "Какая же я гнида! Конченая мразь! Я заслужила того, что со мной случилось! Но Блиц... Он должен был с презрением вышвырнуть меня на улицу за мою неблагодарность, оставив умирать... Он имел на это полное моральное право... Но вместо этого он продолжал жить ради меня, в результате и потеряв эту самую жизнь... Это моя вина... Это я должна была сдохнуть, а не он!" — мысленно корила себя гончая за своё отношение к отцу при его жизни. "Ты мне тогда был не нужен, придурок! И не нужен сейчас!" — воспоминание пронизло разум Луны подобно острому копью, заставив зажмуриться и обхватить голову руками от неимоверного чувства вины. Эти слова, однажды сказанные ей в порыве гнева в адрес Блица, когда они были на одном из заданий в мире смертных, сейчас воспринимались ей же с ужасом и отвращением... Она сказала, что он ей не нужен? Теперь его нет. И не будет никогда... А ведь он, несмотря ни на что, простил ей даже подобные слова. Хоть Блиц зачастую и был конкретным мудаком, чем навлекал на всю их компанию неприятности, однако он был Луне отцом, который был готов на всё ради своей любимой дочери... Прошлое не отпускало гончую, продолжая наказывать за проявленное малодушие страшными муками совести. "Ах ты сволоч! Тварь! Грязная тварь!" — кричала про себя Луна, сжимая от злости кулаки. По её телу прошла мелкая дрожь, что не ускользнула от наблюдательных глаз Мокси. — Луна, ты в порядке? — с беспокойством спросил он, слегка отодвинувшись от гончей на всякий случай. На долю секунды Луной обуздало желание выместить свою злость на ком-нибудь. И конечно же наилучшим вариантом для этого был несчастный Мокси, которому в былые времена доставалось по полной ото всех подряд, кроме разве что Милли. Однако в следующую секунду Луна пришла в себя, отказавшись от этого отвратительного желания – проявлять акт жестокой агрессии с возможным летальным исходом по отношению к практически единственному союзнику во всём аду было бы очень непредусмотрительно, да и к тому же было всё таки в беловолосом бесе что-то, что заставляло гончую поумерить гнев по отношению к нему. Что-то такое, на что она никогда не обращала внимания, но на что обращала внимание Милли... — Мда... В полном... — утомлённо ответила бесу гончая, внутренне опустошённая своими собственными поступками из прошлого, которые после встречи с Мокси больше не могли скрываться в тёмных закоулках разума. Мокси хотел было что-то сказать Луне, однако был прерван... довольно громким урчанием голодного желудка гончей, который так невовремя решил напомнить о том, что с момента её довольно скудного обеда прошло уже много времени и настало время для ужина. — Вот дерьмо! — тихо выругалась Луна, начав потирать живот одной рукой, чтобы хоть как-то ослабить дискомфорт, вызываемый резко пробудившимся голодом. Однако это не особо помогало. — Ты голодна? — обратился к гончей Мокси. В его голосе была слышна некоторая обеспокоенность и... забота? Это звучало так знакомо для Луны, словно она снова вернулась назад, в то время, когда у неё был Блиц, который, подобно настоящему отцу, заботился о ней и беспокоился о каждой её проблеме, какой бы мелкой она ни была. Однако секундное замешательство прошло так же быстро, как и появилось, уступив место неудобству и рассерженности – всё же гончая не любила, когда кто-то обращал внимание на её слабость, за которую прекрасно считался и обычный голод. — Нет! — довольно грубо ответила бесу Луна на заданный им вопрос, однако её желудок, словно специально, вновь издал протяжное и мучительное урчание, заставив гончую неловко отвернуться от смотревшего на неё беса. — Серьёзно? — с сарказмом спросил Мокси, лишь приподняв бровь, что поставило Луну в ещё более неловкое положение. — Арх, ладно! Да, я хочу жрать! Что теперь? — недовольно вздохнула Луна, скрестив руки на животе и одарив Мокси сердито-вопросительным взглядом. — Если хочешь, мы можем сходить куда-нибудь поужинать. — немного неуверенно предложил беловолосый бес, почёсывая затылок. — С тобой, жирдяй? Как-то нет особого желания. — проворчала гончая, обвивая хвост вокруг себя. Пусть отношение Мокси к ней и вызывало у неё чувство дежавю, он был ей не отец. Отец Луны мёртв, в том числе из-за неё, правда исключительно по её же мнению, а другого такого демона, который будет готов на всё ради неё и с которым она могла бы изменить свою судьбу, учитывая ошибки прошлого, у гончей уже не будет. По крайней мере, так ей казалось... — Ты опять за старое... Только что жалела о том, что поздно осознала, как важен для тебя Блиц, и вот опять – я тебе предлагаю помощь от чистого сердца, а ты... — с обидой в голосе произнёс Мокси. — Ах, зачем я всё это говорю? Только воздух зря сотрясаю... Прощай, Луна... — вздохнул бес и, не глядя на гончую, слез с парапета и, засунув руки в карманы пальто, медленно побрёл в сторону выхода. Всё же он до последнего надеялся, что у него получится хоть немного наладить отношения с Луной. Он не стремился к серьёзным отношениям с гончей – всё, чего он хотел, это чтобы в его жизни вновь появился кто-то, кто поддержал бы его в трудную минуту, помог бы справиться с одиночеством и для кого он сам мог бы сделать что-нибудь хорошее... Только вот сама Луна, похоже, подобного не хотела, а навязываться к ней против её воли Мокси не собирался. Всё было тщетно – похоже что у Мокси в этом жестоком мире больше никогда не будет того, кто будет искренне любить и ценить его... У него больше нет ни матери, ни Милли, для которых он был самым дорогим бесом в мире. Он на всю жизнь останется один, да так и умрёт в одиночестве. По крайней мере, так ему казалось... Луна же молча смотрела вслед уходящему Мокси, осмысливая сказанное им. Бес, искренне желающий помочь, которого она презирает и не ценит... Всё это уже было в жизни Луны, только на месте Мокси был Блиц. И если к утрате Блица Луна была непричастна, несмотря на то, что сама считала иначе, то вот Мокси прямо сейчас оставлял её именно из-за её собственного нежелания идти с ним на контакт. А ведь он, возможно, был последним демоном в аду, которому не была безразлична судьба Луны... Казалось бы, какое адской гончей должно быть дело до этого слабака, который всегда был для неё не более чем грушей для битья? Однако теперь ей было до него дело. Она снова до последнего не обращала внимание на того, кто проявлял к ней заботу, пусть пока и не в таком объёме, как Блиц, только теперь у неё ещё был шанс исправить ошибку. Наверное, последний шанс, пока Мокси не скрылся за дверью... навсегда. — Эй, подожди! — с некоторым волнением в голосе крикнула вслед Мокси Луна, когда тот уже собирался войти в дверной проём, ведущий внутрь здания. Беловолосый бес мгновенно замер, обернувшись на зов через плечо. В его печальных глазах вновь появилась скромная надежда на лучшее... Меж тем Луна, не теряя ни секунды, схватила в руки найденную в офисе фотографию и, спустившись с парапета, бегом направилась к Мокси. Как только она подбежала к нему на расстояние вытянутой руки, бес развернулся к ней всем телом, ожидающе глядя ей в глаза. Гончая же несколько секунд просто стояла молча, подбирая нужные слова для извинения. — Слушай, жи... Мокси... — неловко начала Луна, сомкнув руки с фотографией в замок и немного стыдливо опустив голову. — Извини за грубость... Я просто... Ну... — растерянно мямлила Луна, не находя оправдания своему поведению. Впрочем, ей и самой уже не особо хотелось оправдывать себя. Теперь главным для гончей было чтобы её решение было правильным. — В общем, я действительно вела себя плохо с тобой... Прости... Виновата, оправданий не имею... Твоё предложение всё ещё... Всё ещё в силе? — наконец кое-как извинилась она, ожидая того, что на это скажет Мокси. Интуиция подсказывала ей, что бес приймет её извинения, но сама Луна предпочитала дождаться ответа непосредственно от Мокси. На некоторое время наступило молчание. Луна уже закончила извиняться, а Мокси ещё не начал извинять. Он просто продолжал стоять и глядеть на адскую гончую. Делал ли он выбор или же просто хотел в назидание попугать Луну ожиданием – неизвестно, но через небольшой промежуток времени он глубоко вздохнул, даже закрыв глаза на время вдоха, и наконец дал долгожданный ответ. — Всё же повезло тебе, что я прощаю бескорыстно! — с небольшой улыбкой на лице произнёс он. — Ладно, надеюсь, что ты осознала неправильность своего поведения. А что до предложения – всё-таки я говорил, что готов помочь в любое время! — от этих слов у Луны словно гора с плеч упала. Всё обшлось, интуиция не обманула её. — Я полагаю, это значит, что всё окей? — на всякий случай спросила она с виноватой улыбкой на лице. — А как может быть иначе с такой тряпкой, как я? — вздохнул Мокси. — Ладно, пошли, как ты выразилась, жрать, пока ты совсем с голодухи не озверела. — сказал он следом, развернувшись спиной к Луне, и махнул ей рукой, зовя за собой. Луна в ответ на эти снова немного недовольно закатила глаза, слегка помотав головой. Однако внутренне она всё же радовалась тому факту, что беловолосый бес не оставил её – какими бы не были их отношения раньше, но сейчас Мокси был одним из немногих жителей ада, которые испытывали к ней некоторое сочувствие и были готовы поддержать. С неба вновь начал накапывать мелкий дождь – похоже этот день намеревался оставаться дождливым до самого конца. Не медля ни секунды, серо-белая адская гончая шагнула в дверной проём вслед за беловолосым бесом, который уже спускался по лестнице, и закрыла за собой дверь, ведущую на крышу. Выбор был сделан...