M&L

Когда Мокси и Луна вышли из заброшенного офисного здания, на улице уже вновь во всю шёл дождь. Даже не простой дождь, а прямо таки адский ливень, из-за которого по краям проезжей части и тротуарам вновь потекли мутные реки, находившие свои устья в ливнёвках, еле справлявшихся с потоком воды, как из-за её очень большого количества, так и по причине распиздяйства адских коммунальщиков, которые относились к чистке водостоков как и к любой другой работе – с тотальным пофигизмом, по принципу "Пока не произойдёт ЧП – беспокоиться не о чем". — Ебать! Нет, это просто издевательство какое-то! И каким, блядь, образом мы куда-то пойдём по такому пиздецу?! — вновь раздражённым голосом спросила у Мокси Луна, которой не хотелось ещё раз гулять под "освежающим" адским дождём. — У меня за углом машина стоит. Подожди здесь минуту, сейчас я её подгоню. — невозмутимым голосом ответил ей бес. Поправив свой галстук-бабочку, он заранее нащупал в кармане пальто ключи от машины, после чего резко выскочил из под защищавшего их обоих от ливня козырька перед главным входом и скрылся за углом здания, вновь оставив Луну в одиночестве. В ожидании возвращения беса, Луна прижалась спиной к стене и уткнулась в свой телефон. Открыв ленту адских новостей, гончая стала пролистывать их, выискивая что-нибудь интересное, однако ничего подходящего ей не попадалось: "Аналитики Бакс-стрит прогнозируют рост инфляции в аду на 13,3%", " "Ад и Рай на пороге войны" – с таким заявлением выступил Люцифер Морнингстар во время своего визита в Круг Жадности", "Сатана и теневое правительство США подписали очередной договор сроком на десять лет", "Существует ли ад для жителей ада? Все за и против", "Истребление: для борьбы с ужасающим перенаселением ада предпринято решение сократить интервал между чистками с 365 до 176 дней", "Время Шамбалы? Кто на самом деле правит адом, раем и миром смертных" и многие другие статьи Луна проматывала, только прочитав их название – ни одна из них не могла вызвать у неё оптимизма, а пессимизма ей хватало и без этого. Спустя пару минут безрезультатных листаний новостной ленты, гончая убрала телефон, продолжив одиноко стоять под козырьком заброшенного здания. В этот момент на неё с новой силой навалилось чувство голода, который хотелось утолить как можно скорее. Впрочем, терпеть голод, порою куда более сильный и продолжительный, чем в этот момент, для Луны было не впервой – в приюте для гончих, который отобрал у неё семнадцать самых беззаботных лет в жизни, к вопросу обеспечения воспитанников питанием подходили довольно халатно, как и ко всему остальному. Бонусом к этому, её, как одну из "безнадёжных экземпляров", кормили тем, что оставалось после "наиболее хороших воспитанников" – иной раз гончая вынуждена была довольствоваться натуральными объедками... За время пребывания в приюте Луна успела попытаться завести дружбу со многими, однако с кем бы она ни пыталась сдружиться, все её оставляли – одни бросали, как только заканчивали извлекать из неё выгоду, других усыновляли и удочеряли, а третие и вовсе гибли в тех проклятых стенах, которые больше напоминали тюрьму, чем приют для несовершеннолетних адских гончих... И лишь голодные спазмы и чувство пустоты в желудке никогда не оставляли Луну, сидя у неё на хвосте и донимая практически каждый день в течении этих ужасных семнадцати лет. К слову, голод был ещё одной весомой причиной, по которой тогда ещё совсем молодая Луна позволяла пользоваться своим телом всем, кого ошибочно считала друзьями – иногда за секс можно было получить нормальную еду, на время забыв о голоде. Правда в конечном итоге всё это дело закончилось для Луны проклятым сифилисом, который поставил жирный крест на её будущей семейной жизни – да, адский сифилис можно было вылечить, но на это нужны были деньги, а их у Луны хватало лишь на то, чтобы не давать болезни полностью сожрать её, но никак не на то, чтобы излечиться. В своё время Блиц пытался её вылечить, у них даже начало получаться, однако смерть беса вернула Луну к исходному состоянию, без надежды на исцеление. Она уже просто не могла надеяться на возможность избавиться от болезни – у неё самой вряд ли когда-нибудь хватит на это денег, а помощь ей никто предлагать не будет. Разве что Мокси... Беловолосый бес совсем недавно говорил, что готов помочь чем угодно, а значит и деньгами на лекарство мог подсобить. Вот только... Луна не хотела просить у него денег. Второй раз использовать того, кто ей сочувствует – неважно, будет ли она делать это сознательно или нет – гончая не была намерена... "Ну и где его носит? Сказал же, что машина за углом!" — с раздражением сказала про себя Луна, вспомнив про то, что Мокси ушёл за машиной пять минут назад и до сих пор не вернулся. Внезапно её окатила волна страха – а вдруг он всё же не простил ей всё сказанное и ушёл, наврав про то, что идёт за машиной? Вдруг она опять осталась одна? Хотя гончая ещё не воспринимала беса как друга и уж тем более как близкого, всё же потерять его сейчас, когда она так нуждалась в моральной поддержке, было бы для Луны одной из самых ужасных вещей на свете... К счастью адской гончей, её опасения не подтвердились – спустя минуту из-за угла здания, разрезая лучами фар плотную стену дождя, выехал минивэн, который тут же повернул в сторону главного входа в заброшку и, заехав на тротуар, остановился в нескольких шагах от Луны, замерев в ожидании. Взглянув на машину, Луна вновь была удивлена – это был тот самый серый минивэн с двумя красными полосками по бокам и тонировкой, которым их убийственная четвёрка пользовалась для перемещения по городу и за его пределы ещё во времена существования И.М.П. На автомобиле даже сохранился в неизменном виде рисунок, обозначавший принадлежность транспорта к их компании – красная, с чёрными потёками, надпись IMP, расположенная внутри такого же красного круга. Было видно, что её обладатель очень ценил оригинальный дизайн и явно не собирался его менять. — Ну, чего стоишь? Залезай, сейчас найдём, куда съездить! — донёсся до Луны голос Мокси, старавшегося перекричать грохот адского ливня. Бес предусмотрительно подогнал машину пассажирским сидением к гончей и открыл дверь, как только остановился, чтобы она могла как можно быстрее заскочить внутрь минивэна. Луна не заставила себя долго ждать, бегом заскочив в машину и захлопнув за собой дверь. Несмотря на то, что она пробежала под дождём всего пару шагов, ливень всё таки успел намочить её, настолько сильным он был. — Где тебя носило? — с упрёком, но без предыдущей ненависти обратилась гончая к беловолосому бесу. Тут она перевела взгляд на него и увидела, что тот весь был настолько мокрым, будто только что вылез из реки. — Батарейки в брелке садятся, всё никак открыть не мог... — спокойно ответил Мокси, вытирая ладонью капли воды, всё ещё стекающие с его волос на лицо. — Итак, куда бы ты хотела пойти? — не теряя времени, бес сразу перешёл к главному их делу – выбору точки общепита для "примирительного" ужина. Ему даже не обязательно было конкретное название – достаточно было назвать вид предпочитаемого заведения, а там уж Мокси знал немало хороших ресторанов, кафе и даже баров со столовками по всему Имп-Сити. — Мне наплевать. Одно условие – никаких грёбаных ресторанов для влюблённых павлинов и вшивых аристократов! Я на такое не подписывалась! — нетерпеливо ответила Луна, ожидая, когда они уже наконец тронутся с места. Чувство голода продолжало усиливаться и делать гончую более неразговорчивой и злой, подобно настоящей волчице, охотящейся за едой. — Ладно-ладно, понял! Я знаю, куда тебя лучше всего свозить. — произнёс Мокси, который уже придумал, в каком заведении Луне понравится. Бес тут же составил у себя в голове примерный маршрут до нужной точки – благо до неё было около 20 минут езды. Вновь деловито поправив свой галстук-бабочку, Мокси взялся за руль и, нажав на педаль газа, выехал обратно на проезжую часть и неспешно, чтобы не рисковать попасть в аварию при текущих погодных условиях, повёл машину в нужном направлении по бесконечному лабиринту улиц адского мегаполиса. Луна просто молча сидела со скрещенными на груди руками и смотрела на пролетающие за окном автомобиля улицы, которые, впрочем, пролетали не очень быстро из-за низкой скорости движения, да и разглядывать их за потоками ливневой воды, стекавшими по стеклу, было не очень удобно. Воды было настолько много, что даже работающие во всю дворники на лобовом стекле машины еле успевали сгонять её прочь. Этой унылой картинке вторил оглушительный стук огромных дождевых капель о крышу минивэна. Казалось, что погода сегодня тоже была в трауре, как и сами Мокси с Луной... Устав разглядывать стекающие по стеклу струи воды, Луна начала думать, чем бы занять себя на время поездки. Ей просто необходимо было скоратать время в пути, особенно с учётом того, что гончая даже не знала, сколько времени займёт дорога. Первым делом она попыталась включить автомобильное радио, однако несмотря на то, что они были в центре большого города, оно выдавало в основном помехи – видимо погода действительно разошлась во всю, сбивая сигнал радиостанций. Недовольно вздохнув, Луна решила снова залипнуть в телефоне, но стоило ей только достать его из кармана, как на него начал поступать звонок. И звонок этот гончую не обрадовал, ибо распознаватель номера идентифицировал его не иначе, как номер Карло Фальконе — влиятельного грешника, владеющего большой компанией по производству оружия, на которого она и работала. "Твою мать... Вот кого мне только не хватало, так это мудака Фальконе..." — подумала про себе Луна, беря трубку. — Добрый вечер, мистер Фальконе... Чем я могу быть полезна?.. — немного утомлённым голосом спросила гончая, зная, что если босс звонит ей, то её ждёт очередное поручение. За год пребывания на должности секретарши Фальконе Луна уже порядком устала от своей работы – в отличие от Блица, этот грешник не испытывал к ней никаких симпатий, поэтому давал ей работу в полном объёме, до кучи ещё и заваливая множеством других, абсолютно сторонних заданий, по типу разборок с конкурентами, за которые, правда, не доплачивал ни хэлта, вместо зарплаты "одаривая" гончую унижениями и оскорблениями... — Чем ты можешь быть полезна?! Знаешь, хороший, блядь, вопрос, с учётом того, что пользы от тебя, сучка, как от хуя пидораса в моей охерительной жопе! — из трубки вместо приветствия вновь сходу полились оскорбления в адрес Луны, заставив её начать нервничать. Она и представить не могла, что она снова сделала не так... А главное – боялась того, что может сделать с ней бывший дон мафии, а теперь уже грешник-повелитель и бизнесмен Фальконе. — М-мистер Фальконе... Что с-случилось?.. — испуганно заикаясь спросила Луна, ощущая весь гнев повелителя даже через трубку телефона. — Полный пиздец случился, сучка! — проорал в ответ Фальконе. Его крик был настолько громкий, что Луна даже слегка отвела телефон в сторону от уха, а Мокси, услышавший подобные слова, сначала удивлённо глянул на гончую, а потом с недовольным лицом продолжил смотреть на дорогу. — ОБЪЯСНИ, МАТЬ ТВОЮ, ГДЕ СУКА ЁБАНЫЕ ОТЧЁТЫ О ПРОДАЖАХ МОИХ ПИЗДЕЦКИ ОХУИТЕЛЬНЫХ СНАЙПЕРСКИХ ВИНТОВОК, КОТОРЫЕ ТЫ, БЛОХАСТОЕ ЧМО, ДОЛЖНА БЫЛА НАХУЯРИТЬ К СЕГОДНЯШНЕМУ ДНЮ?!! — грешник-повелитель начал вопить ещё громче, всё чаще и чаще используя в речи ненормативную лексику. Луна была готова поспорить, что сейчас её босс весь чёрный от гнева, и что сразу после конца разговора, если не раньше, он начнёт крушить всё вокруг себя в порыве адского гнева... — Н-но мистер Фальконе... В-вы... В-вы же говорили сегодня, что отчёты нужны к концу недели... — напуганная гневом босса, Луна попыталась было оправдаться, прекрасно помня, что о необходимости сдать отчёты именно сегодня ей никто не сообщал. — А ВОТ ТЕПЕРЬ ОНИ МНЕ ПОНАДОБИЛИСЬ ПРЯМО ЩАС!!! ПОЭТОМУ Я СПРАШИВАЮ У ТЕБЯ, ШЕРСТЯНОЙ КУСОК ДЕРЬМА, ГДЕ ЁБАНЫЕ ОТЧЁТЫ?!! — не унимался голос босса в трубке. Ему явно было плевать, что составить такой большой отчёт за столь малый промежуток времени Луна никак не могла – он никогда не считался с её возможностями, как и остальные... Кроме Блица... — Мистер Фальконе... Прошу Вас... Простите, я никак не могла их сделать сегодня... Я обещаю, что завтра всё будет готово... — Луна сделала ещё одну попытку остудить пыл грешника. Довольно рискованную, с учётом того, что завтра её ждала гора новой работы, которую тоже нужно было закончить за короткий срок. И хотя гончая не любила заискивать перед начальством, когда Фальконе впадал в ярость, что случалось довольно часто, подобные действия банально спасали её от увольнения, а то и от смерти... — ДА ТЫ В НАТУРЕ ОВЦА!!! ТЫ ЕБАНУЛАСЬ ЧТО-ЛИ?!! КАКОЕ ЗАВТРА, БЛЯДЬ?!! Я СКАЗАЛ – ПРЯМО ЩАС ПОДАТЬ МНЕ ОТЧЁТЫ!!! ТЫ ЧЁ, ГНИДА, СОВСЕМ ОХЕРЕЛА?!! СВОИХ МОЗГОВ НЕТ НИХУЯ, ТАК РЕШИЛА, ЧТО И БАТРАЧИТЬ НА МЕНЯ НИХЕРА НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО, ДА?!! — взревел на той стороне Фальконе, в приступе ярости расколотив что-то стеклянное. — Мистер Фальконе... Пожалуйста... Я... Я пытаюсь успеть всё, но не успеваю – на меня одну ложится очень много работы... Слишком много... — начала объясняться Луна, у которой от беспрерывного потока оскорблений и унижений, частично напоминавших ей о прежних временах её жизни, до удочерения Блицем, уже начали течь слёзы, хоть она и пыталась скрыть их, чтобы не показывать свою слабость перед Мокси. Она просто физически не могла дальше терпеть это – работы на неё и вправду скидывали очень и очень много, издевательств – не меньше, а вот платили за это всё стандартную зарплату, без капли надбавки, да к тому же ещё и с задержками. Как бы Луна не утешала себя тем, что этих денег ей вполне хватает на жизнь, всё же факты говорили сами за себя – она делала слишком много за те деньги, что ей платили. СЛИШКОМ МНОГО... — Я!!! НЕ ХОЧУ!!! СУКА!!! НИЧЕГО!!! ЗНАТЬ!!! — Фальконе продолжал орать, как ненормальный. К слову, Луна была, наверное, единственным сотрудником компаниии, с которым грешник-повелитель столь часто общался в подобной манере. Она просто была его излюбленной грушей для битья. — МНЕ СОВЕРШЕННО ДО ПИЗДЫ, ЧТО ТАМ БЛЯДЬ НА ТЕБЯ ЛОЖИТСЯ!!! ДАЛ ТЕБЕ ЭЛЕМЕНТАРНОЕ ЗАДАНИЕ, И ЧТО?!! И НИХЕРА!!! ОПЯТЬ ПРОЕБАЛАСЬ ТАМ, ГДЕ МАРТЫШКА С УДАЛЁННЫМ МОЗГОМ СПРАВИЛАСЬ БЫ ЗА МИНУТУ!!! А ЧТО С ЛЕО?!! СХУЯЛИ ЭТОТ ГЛИСТ В МОЕЙ ЖОПЕ ВСЁ ЕЩЁ ЖИВ, А?!! ТЕБЕ, БЛЯДОТА, ЕЩЁ ВЧЕРА БЫЛО СКАЗАНО НАКОРМИТЬ ЕГО СВИНЦОМ ДО ОТВАЛА!!! ТАК КАКОГО ХУЯ ОН ВСЁ ЕЩЁ СУЩЕСТВУЕТ?!! — после всех высказанных слов грешник даже начал тяжело дышать в трубку, запыхавшись от длительного ора. — Я уже разобралась с ним... Ещё утром... — тихо сказала Луна, вытирая рукой выступающие слёзы. Она хотела, чтобы всё это прекратилось, но выбора у неё не было – в противном случае её могли уволить, вышвырнув обратно на улицу, чего гончая не хотела ещё больше, помня, как целый год моталась без работы, чуть было не сгинув без следа на неприветливых улицах Имп-Сити... — РАЗОБРАЛАСЬ?!! НУ И ЗАТКНИСЬ!!! СДЕЛАЛА, ПОНИМАЕШЬ, ЛЁГКУЮ РАБОТУ И СИДИТ, АФИШИРУЕТ!!! ДА ТЕБЯ ЗА ТАКОЕ НАДО НЕ ТОЛЬКО НАДБАВКИ – РАБОТЫ ЛИШИТЬ!!! СОВСЕМ ОХЕРЕЛА – БУДЕТ ПЕРЕДО МНОЙ ПАЛЬЦЫ ГНУТЬ: "Я ЗАВАЛИЛА, Я ПИЗДЕЦ КАКАЯ ОХУЕННАЯ"!!! — в этот момент грешник начал нести полнейшую ахинею, которая была, как минимум, ничем не обоснована, с учётом того, что Луна ничего не афишировала, а просто сообщила о выполнении очередного, совершенно стороннего поручения... В этот момент терпению гончей пришёл конец. — Знаете что, мистер Фальконе? Я была бы Вам пиздец как признательна, если бы хоть раз увидела эту ебучую надбавку своими глазами!.. И схера вообще я должна одна работать за половину компании, попутно выслушивая оскорбления от Вас?! Может мне ещё и к станкам встать, делать Вам оружие?! Или пока хватит ебашить бесплатным киллером?! — в сердцах ответила своему боссу Луна, начав тихо плакать от безысходности. Она чувствовала, что после такой "дерзости" о работе в компании Фальконе можно забыть и вновь оказаться на улице, без средств к существованию. И это ещё в лучшем случае... — АХ ТЫ СУКА БЛОХАСТАЯ!!! ВОТ ТАК ТЫ ЗНАЧИТ ЗАГОВОРИЛА?!! В ТАКОМ СЛУЧАЕ, ПОШЛА НАХУЙ ИЗ МОЕЙ КОМПАНИИ!!! И ЧТОБЫ ЛАПЫ ТВОЕЙ ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО!!! К МОЕМУ ПРИХОДУ ЗАВТРА УТРОМ ЖЕЛАЮ ВИДЕТЬ НА ТВОЁМ РАБОЧЕМ МЕСТЕ ЗАЯВЛЕНИЕ ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ, А ТЕБЯ САМОЙ, ШЛЮХА, И В ПОМИНЕ ЗДЕСЬ К ТОМУ ВРЕМЕНИ БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО, ИНАЧЕ РАЗДАВЛЮ, КАК МУХУ, ПОНЯТНО?!! НАДЕЮСЬ ПОНЯТНО!!! О ДЕНЬГАХ ЗАБУДЬ!!! А ТЕПЕРЬ, ПОШЛА НАХУЙ, ТВАРЬ!!! — проорал на Луну Фальконе, после чего, не дожидаясь ответа, бросил трубку. — Дрянь! Гнида! Подонок! Ненавижу! Чтоб тебя истребители прикончили, тварь! — прокричала Луна в отчаянии. Она не знала, что теперь с ней будет. С одной стороны, больше она не должна будет терпеть весь этот ужас, в котором она жила целый год. Но с другой стороны, теперь она вновь лишилась единственного мало-мальски нормального жилья, а заодно и источника дохода... Куда ей теперь идти? Что делать? Она и на эту работу устроилась лишь чудом, следовательно, перспектива найти в ближайшее время новую работу, которая смогла бы обеспечить ей возможность продолжить волочить свою бессмысленную жизнь, была для гончей практически нулевой, а это значило, что, скорее всего, она просто не выживет – ей просто не хватит сил на то, чтобы снова жить на улице... И никто не станет ей помогать – ни Вортекс, ни Мокси, ни кто-либо ещё... Она им просто не нужна за её ужасный характер... Она заслужила подобной участи... По крайней мере, сама Луна считала именно так... Осознание гибельности своего положения ещё больше деморализовало гончую. Не в силах больше терпеть душевную боль, Луна закрыла руками лицо и заплакала. Тихо, чтобы не привлекать внимания Мокси... Она, как и он сам ранее, рассчитывала услышать массу унижений от беловолосого беса за свою слабость... Заслуженных унижений, с учётом того, что она не поддержала его в трудную минуту... — За что он так с тобой? — с болью в голосе спросил Мокси, краем глаза сочувственно поглядывая на плачущую гончую. Да, она не была идеальна. Далеко не идеальна. Но в аду и не было идеальных, иначе он не был бы адом... К тому же и сам он во время работы в И.М.П. сталкивался с похожего рода, пускай и в меньшей степени, отношением, в первую очередь как раз от самой Луны, а также от Блица. Но бес, несмотря на всё это, не мог не сопереживать адской гончей в данной ситуации – в конце концов работодатель Луны относился к последней куда хуже, чем сама Луна и Блиц относились к нему в своё время. И потом, Мокси просто был слишком добрым, чтобы оставаться равнодушным к проблемам бывшей коллеги – этому беса научила его покойная мать... Его любящая мама... — Просто он – ещё одна конченая мразь этого блядского мира!.. — со злобой в голосе ответила ему Луна, не прекращая плакать. Теперь всё, на что надеялась гончая – что её конец будет максимально быстрым и безболезненным, только вот верилось в такое "счастье" с трудом... — Эх... Как же я понимаю тебя, Луна... — тяжело вздохнув, произнёс Мокси, пытаясь хоть немного поддержать гончую в текущей ситуации. — Тебе-то откуда понимать? Ты-то с подобным, наверное, никогда и дела не имел! — сердито проворчала Луна на эмоциях, утирая стекавшие по её щекам слёзы. Несмотря на то, что Мокси хотел помочь ей и не желал злиться, от этой фразы со стороны гончей он почувствовал раздражение – он ещё как испытывал подобное, и Луна с Блицем были не первым таким случаем. Причём эти двое были практически безобидными на фоне того отморозка, на которого Мокси волей проклятой судьбы работал до встречи с ними... — Представь себе, ещё как имел! Последних личностей мне даже представлять не нужно – посмотри в зеркало, и сразу увидишь одного из подобных мучителей, которые вымещали свою злобу на мне!.. — сердито нахмурив брови, похолодевшим тоном сказал беловолосый бес, вернув всё своё внимание на дорогу – всё же там оно сейчас было куда важнее. — Ты на что намекаешь? Я тебя спрашиваю, ты на что, толстая морда, намекаешь?! — с раздражением в голосе подалась в сторону беса гончая, соблюдая, однако, небольшую дистанцию, так как он был за рулём. То, что ей тыкали в лицо её прошлыми поступками достаточно сильно злило гончую, особенно с учётом ситуации, в которой она находилась теперь... И как бы она ни убеждала себя, что заслужила любых кар мира сего за свои поступки, на практике Луна ещё не собиралась поднять лапки вверх и сдохнуть, поэтому намеревалась отстаивать своё мнение, репутацию и саму жизнь перед окружающими... — Я не намекаю, а говорю как есть! Знаю, что тебе сейчас плохо, но будем честны – вы с Блицем относились ко мне похожим образом: издевались, обзывали, ты порою даже била. Я тоже помимо основной работы киллером занимался закупкой и подготовкой оружия и боеприпасов, часто за свои деньги, и бухгалтерией, так как ты к своим обязанностям секретарши относилась... Без обид, но ты работала "на отъебись", поэтому всю работу за тебя выполнял я, не получая за это, однако, никаких надбавок!.. — откровенно высказал своё мнение гончей Мокси, даже не обращая внимание на то, что та буравила его сердитым взглядом всё ещё заплаканных глаз, придвинувшись к нему вплотную. Он просто продолжал вести машину, не обращая внимание на Луну. Он вновь начал охладевать к ней – всё же старые раны не могли зажить в одночасье, каких бы размеров они не были. — А ты, между прочим, давал на это повод своим занудством и бесхребетностью! Мог бы и постоять за себя, если так не нравилось подобное отношение! — Луна попыталась оправдать себя и приёмного отца. Однако глубоко в душе она понимала, что порою они и вправду перегибали палку в отношениях с Мокси. Только признавать это в открытую Луна пока ещё не была готова... — Знаешь как говорят? "От меня отскочит, к тебе прискочит"! Да, я тряпка, это все знают, и я в том числе. А что стало причиной подобного отношения к тебе со стороны твоего нового босса? И почему ты всё это время так покорно терпела эти издевательства? Тебе ведь не нравилось подобное отношение к себе, так что могла и постоять за себя! Ты ведь у нас такая сильная! — нашёл что ответить гончей Мокси. Бросив косой и достаточно холодный взгляд на Луну, Мокси оставил её наедине с этими вопросами, давая гончей время обдумать всё. Меж тем в его голове начал крутиться вопрос о том, поступил ли он правильно, задав Луне подобные вопросы. Ему начало казаться, что сказанные им слова могли слишком сильно задеть гончую, тем самым не сблизив, а наоборот отдалив их друг от друга, чего Мокси на самом деле боялся, несмотря на поверхностное похолодание между ними двумя... После того, как Милли покинула его так же, как и мать когда-то, Мокси буквально пожирало одиночество, шанс покончить с которым появился у беловолосого беса только сегодня вечером. И поэтому потерять этот шанс вместе с Луной Мокси реально боялся – он не грезил какими-то серьёзными отношениями с ней, хотя и считал гончую с виду довольно симпатичной, но надеялся, что они хотя бы станут хорошими друзьями, скрасив тем самым бесцветные картинки своих потерявших смысл жизней... А теперь он сам поставил под угрозу данную возможность своими словами – кто знает, как на это отреагирует Луна? От волнения Мокси наклонился ближе к рулю и крепко сжал его руками. Пока он предпочитал делать вид, что охладел к Луне, однако в случае необходимости был готов принести свои извинения, хоть тысячу извинений – лишь бы снова не оказаться один на один со своей судьбой... Это казалось бесу таким странным – он никогда и не думал, что когда-нибудь будет переживать из-за адской гончей, которая всячески портила ему жизнь, однако реальность говорила сама за себя... В то же время Луна, услышав подобный ответ от Мокси, отодвинулась от него, поумерив гнев. Ей вновь стало тяжело от услышанного. И вправду – почему она терпела всё это аж целый год? Ответ был – ради выживания. Но ведь в результате то, чего она боялась, всё же произошло – теперь она вновь безработная, что грозит ей медленной и мучительной смертью, сродни увяданию, на грязных улицах Имп-Сити... Но если конец одинаков, то стоило ли так долго терзать себя без особого смысла?.. А ведь у неё ещё хватило наглости упрекать Мокси в том, что он все несколько лет работы в И.М.П. почти безропотно терпел то зло, что они ему причиняли... "Блядь! Какая же я дура!.. Упрекаю Мокси в том, что и сама делаю... Точнее делала... А вдруг он затаит обиду на меня за это? Быть может, он уже затаил?.. Зачем? Зачем я нахамила ему в очередной раз... в ответ на попытку поддержать меня? Какая же я тварь!" — думала про себя Луна, с печальным выражением лица прислонившись головой к окну пассажирской двери. Она чувствовала себя хреново в ментальном плане. Воспоминания о приюте, о её презрении к Блицу, о его смерти, о безработице, о мрази Фальконе, об издевательствах над Мокси и пренебрежении его поддержкой – всё это нарастало, как снежный ком, заставляя Луну мелко дрожать от сожаления и страха... Сожаления об упущенной жизни и страха перед неизвестным будущим... В салоне машины наступила тишина, нарушаемая лишь звуками движения автомобиля по дороге и стуком о крышу капель вновь начинающего стихать дождя. Никто из этих двоих не говорил ни слова – каждый из них думал о своём, но главная их мысль была схожа – и Луна, и Мокси считали, что сейчас их отношение друг к другу снова ухудшилось, только на этот раз оба они винили в произошедшем именно себя. Им нужно было поговорить ещё раз. Без агрессии, без издёвок. Спокойно и с пониманием. Но для этого следовало разрядить обстановку, для начала утолив зверский голод Луны и приняв чего-нибудь покрепче для улучшения взаимной коммуникации. И, к счастью, уже через десять минут езды Мокси, заприметив выбранное им ранее заведение, поставил минивэн на свободное парковочное место на краю проезжей части, в паре десятков метров от точки назначения. Им оставалось лишь немного пройтись до своей цели на своих двоих – благо дождь на улице шёл уже не столь сильный, как до этого, поэтому мокнуть с ног до головы бесу и гончей не пришлось бы. — Приехали... — утомлённо произнёс Мокси, заглушив машину, и не медля ни секунды вылез из машины, закрыв за собой дверь. Луна не стала заставлять себя ждать, и, последовав примеру беса, покинула минивэн, захлопнув пассажирскую дверь. Обойдя вокруг машины, она подошла к Мокси, который всё ещё пытался поставить машину на сигнализацию, и, скрестив руки на груди, стала ждать, когда он закончит возиться с брелком. Однако брелок никак не хотел выполнять свою функцию, чем ещё сильнее раздражал Мокси. — Проблемы? — через некоторое время всё же обратилась к беловолосому бесу гончая, устав глядеть на то, как он с недовольным лицом нажимал на кнопку блокировки машины, не получая никакого результата. — Да нет, просто пора менять эти грёбаные батарейки!.. — проворчал Мокси, в очередной раз нажимая на брелок, который наконец-то выдал долгожданный писк, сопровождаемый звуком закрывающихся замков на дверях минивэна. — Наконенц-то!.. — с наигранной радостью произнёс бес, убирая ключи от машины в карман пальто. Молча переглянувшись, адская гончая и бес довольно быстрым шагом поспешили добраться до долгожданного заведения, чтобы не стоять под мелким моросящим дождём. Несмотря на то, что инициатором похода в это место был Мокси, он шёл чуть позади Луны, стараясь не отставать от неё. Как только парочка демонов подошла к заведению, Луна остановилась, осматривая вход. Деревянная дверь с заколоченным досками отверстием, ранее предназначавшимся для стеклянной вставки, валяющиеся кругом бутылки, упаковки из под различных продуктов и окурки, безмятежно дрыхнущий с пузырём дешёвого пойла в руке бомж недалеко от входа, шум и пьяные крики доносящиеся изнутри и неоновая вывеска "Бар "100 раз по 100" " – всё было как в былые времена, когда Луна приходила сюда чтобы хорошенько нажраться после рабочего дня. Однако воспоминания о тех временах теперь приносили Луне только разочарование в себе – вместо того, чтобы проводить время с Блицем, общаться с Милли и Мокси, работать и заниматься чем-то полезным она только и делала, что нажиралась до блевотни, чтобы потом нахамить Блицу, а то и вовсе побить его, даже не задумываясь о том, какую боль – не только физическую, но и моральную – она ему причиняла. Она не задумывалась об этом, продолжая гнуть прежнюю линию, а отец продолжал прощать ей всё, как будто вообще не замечал ужасных поступков гончей... Тепрь Луна понимала, насколько ужасные вещи она творила с Блицем. Воспоминания о её ненависти к отцу, и его безграничной любви к ней прожигали душу адской гончей сродни калёному железу. Ей хотелось упасть в ноги Блицу, плакать, молить о прощении за всё причинённое ему зло, искупить вину любым способом... Только вот Блиц всё равно не простит её... Не простит, потому что умер. В том числе и из-за неё... — Значит ты решил, что это место – самое охуительное из тех, куда можно пойти? — холодным голосом спросила Луна у Мокси, который молча стоял рядом, в ожидании момента, когда гончая выйдет из "транса". — Ну да, ты ведь у нас любительница подобных заведений! Или я опять ошибся? — спросил в ответ Мокси, скрестив руки на груди и сделав подозрительное лицо. — Что? Думаешь, можно меня купить каким-то дешёвым бухлом? — грозным голосом спросила Луна, наклонившись к бесу с прищуренными глазами. Мокси ничего не ответил, лишь нервно сглотнув. Его лицо с подозрительного сменилось на взволнованное – сейчас он тоже готовился на практике вспомнить былые времена, а именно то, как Луна отпинывает его чтобы выместить накопившуюся злобу. — Правильно думаешь! — голос гончей сменился с грозного на удовлетворённый, а на лице на несколько секунд появилась ехидная ухмылка. Услышав это, Мокси аж облегчённо выдохнул, недовольно помотав головой. — Так ты довольна моим выбором или нет? — с непониманием спросил бес, желая уже понять, чего ему больше ждать от гончей – благодарности или серии ударов по лицу. — Сгодится. — коротко ответила Луна, бросив взгляд на Мокси, который вновь глядел на неё недовольно-вопросительно, но с ещё не прошедшим волнением.— Да в норме всё, не кипишуй! Не буду я тебя бить! Лучше пошли уже, а то жрать хочется так, что сил нет! — она решила успокоить беса, понимая, что, возможно, сейчас решается то, какими будут в дальнейшем их отношения. — Ладно, поверю тебе на слово. — вздохнул Мокси, снимая напряжение. — Счёт за мной. — добавил он, после чего направился в сторону входа в бар, на этот раз идя впереди. — Ещё бы он был не за тобой! — усмехнулась Луна, последовав в бар следом за беловолосым бесом, который ничего не ответил ей на эти слова. Она надеялась, что их отношения всё же потеплеют после произошедшего, и что она не испортит всё... опять... Как только Мокси и Луна перешагнули порог бара, последняя вновь ощутила чувство дежавю. Внутри бар также практически не изменился, хотя после того, как Луна была здесь в последний раз прошёл почти год. Всё те же многочисленные круглые столики с четырьмя стульями на каждый; не очень чистая барная стойка, тусклое освещение, исходящее от висящих на цепях ламп, несколько древних игровых автоматов в одном из углов, запачканное грязью ковровое покрытие, закрывавшее собой полы и разношёрстный бухающий тут и там контингент, от которого исходили разнообразные звуки и запахи – хохот, пьяное бормотание и ругань, тосты, храп, запахи алкоголя, табака, пота, дешёвого одеколона и рвотной массы. Одним словом для демона культурного, из какой бы прослойки общества он не был, данное заведение отнюдь не годилось. И тем сильнее Луна была удивлена тем, что с виду порядочный и мягкотелый Мокси, чурающийся подобного образа жизни и всех, кто его поддерживает, решил привести её именно сюда. Не теряя времени, двое демонов сходу направились к барной стойке. Бармен – рослый, худощавый бес с кривыми полосатыми рогами и хвостом, покрытым чёрными полосками, одетый в белоснежную рубашку, чёрные брюки и чёрные мужские туфли – оторвался от несущего пьяный бред беса, сидевшего на другом конце стойки, и мигом подлетел к Мокси и Луне. — Алоха! — радостно произнёс он, натянув на лицо улыбку. Повод радоваться у него был: два новых лица – это новые деньги. А уж если они напьются до беспамятства, то можно будет и вовсе под видом дорогого алкоголя подсовывать самое дешёвое пойло, что позволит вытащить с них ещё больше денег, пусть и не совсем честным способом. — Не надо нам ничего про лоха! Лучше дай чего-нибудь пожрать! — серьёзным тоном отрезала Луна, не разделявшая оптимизм бармена, поскольку прекрасно знала причину его приподнятого настроения. — Что будете заказывать? Сегодня есть заготовленная в болоте оленина, в томатном соусе; улитки по-бургундски, в томатном соусе; из рыбного – вяленое мясо гренландской полярной акулы, в томатном соусе... — начал перечислять список блюд бармен, пусть и слабее, но всё ещё улыбаясь этим двоим своими желтоватыми зубами. Луну и Мокси аж перекосило от списка перечисляемых блюд. — Ты чего это вздумал? Демонов травить? — с отвращением спросил Мокси, положив одну руку на стойку и встав в полоборота к бармену. — Кто? Я?! — улыбка пропала с лица бармена, который от беспокойства за возможность срубить побольше денег взял в руки пивную кружку и начал лихорадочно натирать её тряпкой. — Ну так не я же! — всё с тем же отвращением громко сказал Мокси, отчего ближайшие к ним посетители даже ненадолго повернули головы в его сторону, чтобы посмотреть в чём дело. — С грибным соусом давай! Какой, нахрен, томатный! — пояснил причину своего недовольства беловолосый бес. — Ага, а ещё к соусу предложи какую-нибудь нормальную еду, а не это говно на лопате! — добавила Луна, которую от одного только упоминания вяленой акулы чуть не выворачивало наизнанку. — Жареный картофель с шашлыком из адской свинины Вас устроит? — вздохнул бармен, закатив глаза. Весь его интерес к парочке новых клиентов мигом улетучился, как только стало понятно, что лёгких денег от них ему не светит. — Устроит? — повторил вопрос Мокси, переведя вопрошающий взгляд на Луну, которая лишь утвердительно хмыкнула в ответ на это. — Устроит. Нам две порции, пожалуйста! — вежливо произнёс он, обоими руками облокачиваясь на стойку. — Сделаем... — безэмоционально произнёс бармен, с равнодушным лицом беря в руки листок бумаги и записывая на нём заказ. — Ах да, ещё!.. — вновь обратился к худощавому бесу Мокси, похлопав себя ладонью по лбу. — Нам бы выпить чего-нибудь хорошего... — чуть тише произнёс он, слегка наклонившись через стойку. Услышав заветную фразу, бармен тут же расцвёл новой улыбкой, обратив всё своё внимание на беса. — О-о-о, да! Конечно! Наш бар всегда к Вашим услугам! Итак, что бы Вы хотели выпить с Вашей девушкой?! — мысленно оба беса уже считали деньги, понимая, к чему всё идёт – бармен с удовольствием считал доходы, Мокси же наоборот с недовольством суммировал расходы, подозревая, что в компании Луны он парой стаканчиков чего-бы то ни было не отделается. Впрочем если это могло помочь им наладить отношения друг с другом, беловолосый бес был готов пропить хоть всё своё имущество – быть в дружеских отношениях с гончей и получать от неё поддержку, быть нужным ей сейчас было для него важнее. — Я ему не девушка! — глухо прорычала Луна, услышав то, кем назвал её бармен, что очень сильно задело гончую. Да, наладить отношения с Мокси она хотела, но чисто дружеские, не более. — Хе-хе!.. Пардон! Я не знал, что вы просто друзья! — бармен нервно усмехнулся, слегка сгорбившись, но не убрав натяжной улыбки с лица. Луна, которой этот цирк порядом надоел, одной рукой схватила худощавого беса за шиворот и притянула поближе к себе, наклонившись к нему через барную стойку. — Слушай сюда, рогатый! Ты меня ужасно раздражаешь! Так что если не хочешь прямо сейчас забесплатно получить по своей смердящей фальшъю мордашке, то молча тащи сюда литр "Рейджсбургского" коньяка и тарелку ветчины! Понятно? — тихо прошипела гончая, глядя в глаза окаменевшему от страха бесу. Тот в ответ на это лишь судорожно закивал в знак согласия. Увидев, что её "просьба" удовлетворена, Луна молча отпустила бармена, который в мгновение ока достал бутылку заказанного коньяка и две рюмки, бережно протянув их гончей. Та, бесцеремонно выхватив у него из рук тару с алкоголем и рюмки, перевела взгляд на всё это время молча наблюдавшего за происходящим Мокси. — Пошли, сядем подальше... — спокойным тоном произнесла она, мотнув головой в сторону одного из пустующих столиков неподалёку. — Как скажешь, Луна... — безропотно согласился с гончей беловолосый бес, пожав плечами. Приняв решение, Мокси и Луна тотчас отправились занимать выбранное место. Бармен же в это время, поняв, что заказов от этих двоих пока не будет, мигом подбежал к другому концу стойки и передал листок с заказом косоглазому бесу-официанту, который что-то нечленораздельно проворчав ему в ответ скрылся за дверью кухни. Как только Мокси и Луна заняли свободный столик, последняя тут же расставила рюмки и стала открывать бутылку с коньяком. — Э-эм, может... подождём, пока принесут закуску?.. — неуверенно спросил Мокси, глядя на это. Всё же бес беспокоился насчёт возможной попойки. Пускай после смерти Милли он на некоторое время и пристрастился к алкоголю, но всё же со временем бросил, так до конца и не научившись пить, что явно не могло сыграть в его пользу в случае употребления большого количества спиртного. А в том, что Луна вынудит его пойти на это, у Мокси не было не единого сомнения, так как в отличие от него, гончая за счёт своего опыта могла выпить все пол-литра коньяка, при этом почти не опьянев. — После первой не закусывают! — хитро улыбнувшись, коротко ответила Луна. Открыв бутылку, она налила коньяк поровну себе и Мокси, после чего, поставив полулитровку в сторону, чтобы не мешала, подняла свою рюмку, уже готовая опустошить её. — В таком случае... — начал Мокси, подняв в ответ свою рюмку. — Я бы хотел выпить за нашу с тобой встречу. Пускай поначалу всё шло не совсем гладко... Я бы даже сказал совсем не гладко... Но тем не менее, сейчас мы оба тут, за одним столом, поэтому... За встречу, Луна!.. — торжественно, но без лишнего шума, закончил он, протягивая свою рюмку к Луниной. — Хах!.. Ну давай... За встречу!.. — беззлобно усмехнувшись, ответила адская гончая. Чокнувшись рюмками, эти двое тут же выпили их содержимое. Правда Мокси, в отличие от Луны, понадобилось несколько больше времени, чтобы выпить свой коньяк, а как только он закончил пить, то тут же шумно выдохнул, забавно выпучив глаза в этот момент. — В чём дело? Не нравится коньяк? — немного насмешливым тоном спросила Луна, не оставив без внимания этот момент. — Да... То есть нет... Просто я бы предпочёл что-нибудь не столь крепкое... Например, пиво. — с небольшой стеснительной улыбкой ответил Мокси, чувствуя, как тепло распределяется внутри него от языка до желудка, что, несмотря на непривычку выпивать, придавало бесу чувство некоего баланса и спокойствия, словно все его старые ментальные раны всё же начинали заживать под действием алкоголя. Но несмотря на это, он помнил, что напиваться до беспамятства не намерен. Впрочем, он в данной ситуации мог лишь предполагать, в то время как располагать за беловолосого беса должны были обстоятельства и конечно же Луна. — Не, пиво тебе нельзя! Будешь пиво пить – ещё сильнее разжиреешь! — усмехнулась гончая, одним глазом взглянув на мокси через свою рюмку, поднеся её к лицу. — Я. Не. Жирный. — улыбка тут же пропала с лица Мокси, стоило ему только услышать этот ненавистный подкол в свой адрес. К слову, бес и вправду был очень худой – во времена И.М.П. он и вовсе был худее всех в их четвёрке. Однако, несмотря на это, Луна всегда называла Мокси жирным, забавясь тем, как беловолосый бес злится и из шкуры вон лезет, чтобы доказать всем, что он не толстый. — Ладно-ладно! Не жирный, а толстый. — гончая решила ещё раз поддеть Мокси, чем в очередной раз сильно задела его – бес всегда принимал слишком близко к сердцу даже такую ерунду, которую и опровергать-то было не нужно из-за очевидности того, что эти слова не более чем глупая шутка. — Толстый, да? Ну тогда приятного, блядь, тебе аппетита!.. — с обидой в голосе сказал Мокси, с хмурым лицом повернувшись в полоборота к Луне и не обращая на неё никакого внимания. Именно в этот момент до гончей дошло, что шутка зашла слишком далеко и что она ещё сильнее испортила отношения с Мокси. Сейчас он точно уйдёт. Он уже к этому готов – одно слово, и бес покинет бар, вновь оставив Луну одну, сожалеть о своих поступках... "Ангел меня подери! Какого хера я продолжаю это делать?! Своими же руками ведь порчу всё!.." — пронеслась мысль в голове у адской гончей. Она в очередной раз испытала чувство стыда за свои слова, но вот извиниться... Это было не так-то просто... — Обиделся, да? — уже без насмешливого тона обратилась Луна к Мокси. Бес на это на мгновение взглянул на неё боковым зрением, после чего вновь перестал смотреть на неё, скрестив руки на груди. — Да. — коротко и без эмоций ответил он, продолжая дуться на гончую. — Хочешь знать, почему я так плохо относился к тебе? И почему так любил Милли? — вдруг решил спросить Мокси, резко повернувшись к ней и положив руки на стол. Его лицо выглядело расстроенным, словно Луна не оправдала его надежд своей выходкой... — Допустим... — только и ответила Луна, тоже сложив руки на столе и слегка подавшись вперёд. В этот момент к ним быстрым шагом подошёл официант, ранее принявший их заказ у бармена, и аккуратно поставил им на столик тарелку с нарезанной ветчиной, после чего, не сказав ни слова, удалился обратно на кухню. Луна, которая за всё это время так ничего и не съела, тут же схватила с тарелки один кусок ветчины и тут же запихнула его в рот, начав жевать. Однако, несмотря на это, от Мокси она не отрывала взгляда, ожидая, когда тот наконец начнёт говорить. И он начал. — Видишь ли, своим отношением ко мне – постоянными оскорблениями, пренебрежением, избиениями – ты очень сильно напоминала мне моего отца. А вот Милли делала всё наоборот – она любила меня, берегла, заботилась обо мне, поддерживала... Прямо как... моя... мама... — говоря с заминками, Мокси достал из кармана пальто старую фотографию и принялся глядеть на неё. И чем дольше он глядел, тем сильнее кровоточили старые раны, которые не давали ему забыть всё, что было с ним в детстве... На фотографии было три беса: мужчина, женщина и ребёнок... Отец, мать и их маленький сын... Отец – относительно высокий бес с кривыми чёрно-белыми рогами, прямыми ногами и зигзагообразным хвостом, одетый в красную рубашку с высоким воротником, обхватывающим шею, тёмно-синий костюм со светло-голубыми акцентами, тонкими красными полосками, красными пуговицами и красной подкладкой, брюки тёмно-синего цвета с такими же тонкими красными полосками, чёрную фетровую шляпу с красно-белой полосой и чёрно-красные парадные туфли на каблуках – по-хозяйски сидел в кожанном кресле, одной рукой опираясь на подлокотник, а вторую держа на голове у ребёнка. Лица беса не видно, так как оно полностью закрашено чёрным маркером, образуя на месте головы чёрную дыру. Откровенно говоря, Мокси и вправду хотел, чтобы этот бес по-настоящему лишился головы... Справа от кресла, в котором расселся глава семейства, стояла его супруга. Мать... Это была довольно высокая женщина-бес с шестью белыми пятнами, напоминающих веснушки, на щёках, глубоко согнутыми ногами и тонким телосложением. У неё были тёмные распущенные волосы с двумя вертикально торчащими черными рожками с тремя белыми полосками на каждом из них. Из одежды на женщине были синее мини-платье в латиноамериканском стиле с тёмно-синим нагрудником в тонкую красную полоску и надетая под ним белая блузка с оборками, завязанная на талии большим красным бантом. Также в волосах у неё был красный цветок, а на руки были надеты белые перчатки до локтей. В руках у женщины был небольшой букет каких-то цветов. Но больше всего из её вещей выделялись туфли на белых каблуках с красной подошвой и бантиками. Они надолго запомнились Мокси тем, что в своё время ещё всплыли в его жизни. В буквальном смысле... Лицо матери выглядело умиротворённым – его украшала небольшая, но добрая и очень ценная для Мокси улыбка, а её глаза были слегка прикрыты, выражая доброту не меньше, чем её улыбка. Тогда она ещё не знала, насколько печально пойдут дела в их семье и чем это для неё закончится. Тогда она ещё верила в лучшее... Ну и немного левее отца стоял маленький бесёнок Мокси Ноластнейм... Да, это был именно он, и никто другой... Одетый в голубой пиджак, брюки и большой красный галстук-бабочку, он печально, и даже напуганно, смотрит большими и, несмотря на юный возраст, полными ужаса глазами, испуганно сжимая руками свой хвост, прижимая его к груди... И виной всему был его отец... Тот, лицо которого от ненависти Мокси закрасил маркером... Он был ужасным отцом. Он был недостоин им называться. Поэтому Мокси не хотел его видеть – не мог простить ему того, что он сделал с его жизнью и с жизнью его матери... — Это одна из последних наших совместных фотографий, которые у меня остались... Практически единственная память о маме... — вполголоса печально произнёс Мокси, скорее говоря это самому себе, нежели Луне, осознавая, что кроме воспоминаний и небольшого набора фотографий у него от матери не осталось ничего. — Могу я посмотреть её? — спокойный и даже слегка заинтересованный голос Луны оторвал взгляд Мокси от фотографии. Мокси не стал возражать и аккуратно протянул гончей фото. Луна взяла в руки протянутый фотоснимок и начала рассматривать изображенную на ней семью Мокси. От просмотра фото у гончей возникали самые различные ощущения. Отец Мокси, несмотря на то, что его лица она не видела, вызывал у неё лишь негатив. Несмотря на то, что на снимке он просто сидел, положив одну руку на голову Мокси, гончая чувствовала исходящее от него зло. Угрозу. Кажется, что фото вобрало в себя его отрицательную энергетику, отчего Луна даже так понимала, что видит перед собой беса с явно тёмной историей. А закрывавшее его лицо чёрное пятно от маркера придавала бесу ещё больше зловещести. В то же время его жена наоборот вызывала у неё... симпатию?.. Она не выглядела угрожающе – напротив, от неё исходила положительная энергетика. Гончая по её спокойному и слегка улыбающемуся лицу видела в ней доброту и заботу о близких. Конечно, внешность могла быть обманчива, однако тёплые слова Мокси о своей матери убеждали Луну в том, что эта женщина была именно такой, какой она и воспринимала её сейчас. Спокойной, доброй, заботливой и любящей матерью. На какое-то время Луна даже начала сожалеть, что она не была и её матерью тоже – детство в приюте было отвратительным. Там плохо кормили, плохо лечили, плохо учили, воспитанники жили в комнатах, напоминавших клетки для диких зверей и так далее. Однако с чем труднее всего было смириться Луне, так это с полным отсутствием родительской любви в детстве... Сколько она себя помнила, до семнадцати лет вся её жизнь была одним лишь приютом. Родителей своих гончая не помнила совсем, что с ними случилось тоже не знала. Всё детство она была одна, без родительской любви и заботы. И чем дольше она смотрела на изображённую на фотографии мать Мокси, тем сильнее её брала грусть от того, что у неё в своё время не было такой же любящей матери... Да, был Блиц, который сделал ей столько добра, сколько не делал ещё никто за всю её жизнь, только вот, к сожалению гончей, он появился, когда ей было почти восемнадцать, из-за чего она, в силу возраста, далеко не сразу поняла, какое доброе дело сделал для неё этот, без преувеличения, святой бес, удочерив практически в последний момент. Она начала ценить заботу приёмного отца лишь тогда, когда потеряла и его. Когда было уже слишком поздно... Если бы только он появился пораньше – быть может и у Луны тогда было бы более хорошее отношение к нему... Только теперь это не имело значения – Блиц мёртв, его не вернуть. Теперь оставалось только сожалеть о его утрате, как Мокси сожалел об утрате матери и Милли. С этой мыслью Луна перевела взгляд на третьего члена семьи – на самого маленького Мокси. Несмотря на то, что отношения между Мокси и Луной всегда были не из лучших, и даже в настоящий момент оставался определённый осадок, хотя оба демона и делали всё возможное, чтобы это исправить, при взгляде на того Мокси, что был запечатлён на снимке, даже Луна смогла проникнуться к нему искренним, непостыдным для неё самой состраданием... Одни только большие, блестящие в свете неведомого источника света, глаза бесёнка выражали столько боли и страха, что гончей начало казаться, что при взгляде на маленького Мокси эти страх и боль в полном объёме передавались и ей тоже. Или же это были её собственные страх и боль, забытые спустя годы и начавшие проявляться теперь? В любом случае Луна была в ужасе от этой, на первый взгляд, ничем не примечательной фотографии. Мокси на ней буквально умолял взглядом о помощи, словно боялся сказать хоть слово или хотя бы подойти к своей любящей матери, как будто за это его отец не моргнув глазом оторвёт ему голову голыми руками. Луна помнила аналогичные картины в приюте, когда более молодые гончие с надеждой толпились у решёток жилых комнат, стоило только желающему усыновить или удочерить адскую гончую войти в помещение. Они также надеялись, что их заберут из этого ужасного места, где до них никому не было дела, и что они больше сюда не вернуться. Да и сама Луна так делала лет до тринадцати, пока не поняла всю тщетность этих молчаливых мольб о помощи... Однако Блиц, несмотря ни на что, смог среди тысяч разных гончих заметить и выбрать именно её, хотя она была уже почти взрослой в тот момент... Долгое время Луна не могла понять, почему выбор беса пал на неё, однако после пьяных, но довольно печальных откровений приёмного отца, когда они вернулись с той самой первой и последней их совместной вечеринки в Кругу Обжорства, а также после душевного разговора с ним на крыше в последнюю ночь перед его смертью, Луна кажется поняла беса со шрамами – Блиц тогда был очень одинок. Он был никому не нужен и боялся умереть в одиночестве, как и она тогда. Именно поэтому, заметив, что она страдает так же, как он, Блиц безвозмездно протянул ей руку помощи, и не отпускал до тех пор, пока его сердце не остановилось насовсем... Впрочем, в этот момент Луна вернулась к размышлениям о Мокси. То, как он выглядел на фото, казалось ей неправильным для полной, состоятельной семьи – ладно приют, где тысячи гончих цепляются каждая за свою жизнь, но в такой, на первый взгляд благополучной семье?.. Луна боялась представить, что такого отец Мокси делал с ним, чтобы он от одного его присутствия начинал походить на беса, которому только что вынесли смертный приговор. — Мои родители познакомились, когда оба ещё жили в Круге Гнева. Мама говорила, что тогда они очень сильно любили друг друга. Сначала прогулки по вечерам, потом свидания с цветами и подарками, затем ещё более серьёзные отношения, предложение, свадьба... Решили ребёнка завести... — в этот момент Мокси начал отстранённо говорить, смотря сквозь Луну куда-то вперёд себя, чем немного взволновал её, оторвав от просмотра фотографии. — Решили – сделали, как видишь... Потом в аду были тяжелые времена, содержать семью было трудно даже им обоим. Тогда-то отец и решил связаться с мафией, которая могла обеспечить нашу семью деньгами. Маме эта идея не слишком нравилась, но выбора у них не было... Вот мы и перебрались жить в Круг Жадности – мне тогда ещё двух не было. — Мокси прервался, молча протянув руку к Луне, жестом прося её вернуть фотографию, что гончая тут же сделала. Мокси, ещё раз взглянув на снимок, аккуратно убрал его обратно в карман пальто и хотел было продолжить рассказ, однако в этот момент к ним подошёл косоглазый официант с двумя тарелками. — Ваш шашлык с жареной картошкой... — глухо сказал официант, с равнодушной физиономией ставя тарелки с едой перед Мокси и Луной. — Что-нибудь ещё? — всё с таким же равнодушием спросил он. — Нет, благодарю Вас, сэр! Пока ничего не нужно. — вздохнул Мокси, пододвигая тарелку с едой поближе, однако за еду так и не принялся. — Слышал? Давай, иди своей дорогой, косой, пока я добрая!.. — прорычала Луна, которой с одной стороны очень не понравилось то, что официант не дал Мокси продолжить рассказ, а с другой – то, что её голод всё ещё не был утолён, отчего она испытывала дикое раздражение, стараясь, однако, гасить его при общении с беловолосым бесом – за сегодня, да и за прошлые дни, месяцы и годы общения они уже наговорили друг другу достаточно гадостей, теперь нужно было начинать общаться по-новому. Официант в ответ на грубость лишь что-то снова проворчал, уковыляв обратно к входу на кухню. Луна не стала развивать конфликт с ним – сейчас ей это было ненужно – она больше была сосредоточена на рассказе Мокси. — А что было потом? — серьёзным голосом спросила она, взяв в руку вилку и наколов на неё один кусок шашлыка из адской свинины. — Потом... — Мокси перевёл взгляд на свою тарелку, постукивая пальцами по столу. — В материальном плане дела и вправду пошли в гору: отец приткнулся в одну мафиозную семью и оказался совершенно не промах в новом деле, что неудивительно – всё же мои родители всю жизнь провели в Круге Гнева, а там, на самом деле, народ довольно суровый... В общем, как бы удивительно это не звучало, но через несколько лет он уже сам возглавил семью. Так в аду появилась мафия Кримсона Ноластнейма – одна из самых влиятельных и жестоких мафий в современной истории... Это принесло нам ещё больше денег – мы жили как настоящие богачи: особняк, охрана, различная роскошь и ещё много-много другого. Только вот наша настоящая семья – мама, папа, я – начала рушиться... — Мокси вновь ненадолго прервался, глубоко вздохнув и прикрыв глаза. Луна, пользуясь моментом, в одно мгновение съела кусок шашлыка, насаженный на вилку, которую она держала в руке, после чего начала с внутренним удовольствием есть жареную картошку. Однако глаз с беловолосого беса она не сводила. Через некоторое время Мокси, так и не притронувшийся к еде, решил продолжить свой рассказ, на что Луна ответила прекращением поедания пищи и полным вниманием к его словам. — После того, как мой отец связался с мафией, он изменился – из сурового, но всё же любящего и добропорядочного беса он начал превращаться в конченую мразь без каких-либо моральных принципов, и чем выше он поднимался, тем сильнее оскотинивался... Когда он стал доном мафии, у него даже появилось хобби – коллекционировать рога и прочие части тел убитых врагов, которые он развешивал по дому... — от этих слов даже Луне стало не по себе. В памяти гончей всплыло воспоминание о семейном фото Мокси – на заднем фоне, на стене, были чётко различимы множественные пары бесовских рогов и челюсти демонов-акул из Круга Жадности. И теперь, когда она узнала, что это точно не муляжи, эта картина обрела для гончей ещё большую зловещесть – ей страшно было представить, что чувствовал тогда ещё совсем маленький Мокси, глядя на висящие на стенах по всему дому "трофеи", бывшие некогда живыми демонами. — Более того, он начал грезить перспективой сделать меня своим наследником, ради чего начал готовить к жизни лидера мафиозной семьи. Всё бы ничего, но вот его методы подготовки... Он был слишком жесток ко мне. Но моя мама была против этой жестокости и против того, чтобы он и меня превращал в чудовище... — Мокси зажмурился, обхватив руками голову от нахлынувшего воспоминания. Его глаза вновь заслезились, как ни старался он превозмочь душевную боль. Он был слишком слаб для этого... Это было давно... Далеко... В тот день ничего не предвещало беды – отец как обычно потащил Мокси на стрельбище, практиковаться в стрельбе. С ними пошла и его мать, не желавшая оставлять сына наедине с Кримсоном. Мокси, несмотря на свои семь лет, уже был обучен стрельбе, поэтому поражал картонные мишени одну за одной, как взрослый стрелок. Его мама даже похвалила его, слегка потрепав за волосы – всё же несмотря ни на что, она понимала, что если ты обычный бес, то без умения стрелять в аду тебе не выжить, насколько влиятельным ты бы ни был. Поэтому в стрельбе по нарисованным на картоне десяткам она не видела ничего плохого. Мокси был несказанно рад тому, что у него хорошо получается стрелять и что мама им гордится, поэтому тепло улыбнулся ей в ответ. Однако в этот момент к ним подошёл один из отцовских прихвостней и позвал Мокси за собой. И Мокси пошёл. Пройдя в другую часть полигона, Мокси увидел своего отца и несколько его демонов-акул, которые ставили... крест, к которому был привязан неизвестный бес. Пленник был ещё жив и смотрел на них взглядом, полным ненависти и зла... Как только Мокси подошёл к отцу, тот, положив руку ему на плечо, довольным голосом сказал что-то про то, что он должен выстрелить в живую мишень, ткнув пальцем в висящего на кресте беса. Однако Мокси начал колебаться, не в силах просто взять и убить живого демона... Он был ещё слишком мал, чтобы убивать, но вот Кримсон считал иначе... В этот момент к ним подоспела его мама. Видя то, что Кримсон хочет заставить сделать их сына, она без колебаний забрала у Мокси ружьё и грубо всучила его мужу в руки, который за это действие посмотрел на них обоих ненавидящим взглядом – Кримсон Ноластнейм ненавидел, когда кто-то шёл против его воли и делал всё, чтобы наглец пожалел о своём решении... Мать Мокси же не стала ждать ни минуты и тут же увела Мокси за руку с полигона, чтобы оградить его от влияния отца. Последнее, чего она хотела в жизни – это чтобы их сын стал кровавым убийцей... Уходя, Мокси оглянулся через плечо, увидев, как отец продолжал испепелять их обоих злым взглядом, поэтому поспешил отвернуться от него, перпключив внимание на свою маму. Она не выглядела напуганной – лишь расстроенной, видимо полагая, что тот Кримсон, которого она любила, всё ещё был с ними, и что он, несмотря на свою жестокость, не станет вредить им. Она ошибалась... Отец Мокси заявился домой практически следом за ними. Ворвавшись в детскую, он сходу поднял очередной скандал по поводу воспитания сына, уже бывший привычным делом в их семье. Нецензурная лексика шла как в адрес самого Мокси, так и его матери, однако последняя не собиралась давать в обиду своего сына и вступила в спор с отцом. Они начали кричать друг на друга – он кричал что-то про её ничтожность и слабость, она – про его чудовищность и кровожадность. А сам глядевший на всё это Мокси от страха залез под кровать и испуганно сжался, видя оттуда лишь две пары ног, стоящие друг напротив друга. Тогда он ещё любил их обоих – даже отца, несмотря на страх перед ним – поэтому главное, чего маленький бесёнок хотел в этот момент – это чтобы его мама и папа перестали ругаться и вновь полюбили друг друга, как в какой-нибудь сказке, которые ему и рассказывала мама. Только это была не сказка. А посему мать и отец продолжали орать друг на друга, повышая градус напряжения. Внезапно Мокси увидел, как отец сделал шаг в сторону матери, за которым последовал голос звонкой пощёчины, от которого Мокси сжался ещё сильнее, почувствовав, как у него начинает щипать в глазах. Его мама сначала отшатнулась назад, а затем тут же быстрым шагом направилась к выходу, крикнув Кримсону что-то. Мокси помнил только слова "нам пора разойтись" и "Мокси останется со мной"... "Ты об этом пожалеешь!" — процедил сквозь зубы Кримсон, через несколько секунд последовав за ней следом. Мокси ещё некоторое время слышал, как родители ругаются, уходя всё дальше и дальше, пока не стало совсем тихо. Мокси не совсем помнил, что было дальше – всё, что осталось в его памяти, это то, как он плакал под кроватью в полном одиночестве, виня себя в том, что мама и папа ненавидят друг друга – тогда он искренне полагал, что виноват в этом он, как причина скандалов. То был последний день, когда Мокси видел свою маму. Когда она была жива. И беловолосый бес отдал бы всё, чтобы тот день оказался лишь ночным кошмаром, однако с реальностью торг был бесполезен – его мама умерла в тот день, вернее ей помог в этом отец или кто-то из его подчинённых. Они просто убили её за неповиновение... Мокси был в этом уверен, так как своими глазами видел доказательство случившегося. Через несколько месяцев после "бесследного исчезновения" матери, Кримсон, дорвавшийся до возможности неограниченно натаскивать Мокси на преступную деятельность, что правда получалось у него совсем плохо, главным образом из-за нежелания самого бесенка, решил преподать сыну очередной урок "настоящего мафиози". Он привёл сына к огромной бухте, в которой любил топить жертв, и они сели в вёсельную лодку втроём – Кримсон, маленький Мокси и какой-то бедолага-бес с мешком на голове, на котором был нарисован улыбающийся смайлик – и поплыли. Судя по всему, несчастный пленник где-то перешел дорогу жестокому мафиози, за что и должен был расплатиться самым дорогим, что у него было – жизнью, как и многие другие, кто шел против воли дона семьи Ноластнейм. Через некоторое время отец Мокси остановил лодку где-то посреди окутанной туманом бухты и, привстав с места, аккуратно поставил на край лодки шлакоблок, привязанный к хвосту связанного беса, после чего рукой приказал сыну встать и довести начатое дело до конца, а сам стал с удовольствием наблюдать за этим. Мокси, опасаясь гнева отца, в коем он был крайне жесток с любым, кто попадется под руку, в том числе и с ним, послушно встал и подошёл к краю людки, с волнением оглядев балласт, после чего перевёл взгляд на пленника. Несчастный, с уже отпиленными рогами, бес в ужасе дергался и что-то жалобно мычал под мешком – скорее всего, умолял пощадить, может даже говорил что-нибудь вроде "у меня жена, дети, я – их последняя надежда" или что-то вроде того, только слов его разобрать было нельзя. Впрочем Мокси итак не находил в себе сил сделать то, чего хотел от него отец. Он хотел было попятиться назад, однако Кримсон с раздражением весьма грубо толкнул сына обратно к шлакоблоку, не оставляя ему выбора... Поняв, что выбора у него нет, Мокси вновь посмотрел на извивающегося пленника слезящимися глазами. Он не хотел убивать. Он хотел чтобы пришла мама и остановила этот ужас, как тогда, на стрельбище. Но она не прийдет. Никогда. Осознавая это, Мокси, не переставая тихо плакать, медленно, пересилив себя, столкнул шлакоблок в воду, который тут же утянул за собой на глубокое дно связанного беса... Мокси с ужасом взглянул на расходящиеся по воде круги и вырывающиеся из глубины пузыри... Он убил... После того, как вода успокоилась, бесенок увидел в нём своё отражение – шокированное, напуганное, забитое. Нездоровое... В этот момент Кримсон, с абсолютным равнодушием взвалил на край лодки чёрный пластиковый мешок с ещё одной жертвой, на этот раз мёртвой, отчего Мокси в ужасе отшатнулся назад, испуганно глядя на труп "в упаковке". "Это будет тебе уроком, Мокси... Вот, что бывает, когда кто-то перечит мне." — холодным, как сталь, голосом произнёс Кримсон, схватив сына за челюсть и подтянув к себе, после чего повернул его голову в сторону воды. На её поверхности плавало множество вещей – шляпы, обувь, перчатки, пачки сигарет и многое другое, что не утонуло вместе с многочисленными жертвами дона Ноластнейма... Именно тогда испуганным взглядом Мокси обнаружил самую страшную и морально опустошающую находку – в нескольких метрах от лодки из воды всплыла женская туфелька. Одна из тех, что носила его мама... Это не могло быть совпадение. Это была именно её туфелька. И уже в тот момент семилетний бесенок всё понял... — Он убил мою маму, Луна... Он убил её, за то, что она не дала убивать мне, когда я был ещё ребёнком... А потом принялся за меня... — прошептал Мокси, пряча лицо от гончей за обоими ладонями. Бес пытался хоть как-то прикрыть свою ничтожность, чтобы не опозориться с концами, только вот получалось у него не очень хорошо. — Выпей. Станет немного легче... — мрачно произнесла Луна, наливая полную рюмку коньяка и протягивая её Мокси. Бес аккуратно взял её и мигом осушил, слегка поморщившись. Он выглядел чернее чёрной тучи от нахлынувших воспоминаний, что, в свою очередь, вгоняло в тоску и Луну, так как и она начала вспоминать самые плохие моменты в своей жизни. Всё то время, что Луна знала Мокси, она считала его вшивым интеллигентишкой, выросшим в райских условиях, а действительность оказалась совершенно иной... То, что его семья была финансово благополучной гончая в расчёт не брала – с таким ужасным и, что самое плохое, влиятельным отцом, который даже собственную жену и мать родного сына не погнушался убить за отказ делать из их ребёнка монстра, жизнь Мокси явно была не столь легка, какой её представляла Луна ранее... Адская гончая вспомнила и свою жизнь до Блица – было ли что-то хорошее у неё в те времена? Постоянные оскорбления и унижения как со стороны сверстников, так и со стороны персонала приюта; Жестокая борьба за жизнь, заканчивавшаяся для некоторых особо трагично; Абсолютное равнодушие со стороны окружающих и многое, многое другое... Даже своих настоящих родителей Луна не помнила – начиная с самых ранних воспоминаний в её памяти были лишь стены приюта и никого, кто проявил бы к ней хоть каплю сочувствия и доброты... В отличие от неё, у Мокси была любящая мать... Но и у него её отняли... А затем забрали ещё и Милли, которая для беса, похоже, была дорога не меньше... Луна не могла сказать, что на самом деле хуже – вырасти совсем без родителей, не зная их безграничной любви, или же потерять их уже в сознательном, но не взрослом возрасте, прекрасно помня, как они когда-то любили тебя... Впрочем, Луна и не хотела делать сравнений – для неё и то, и другое было одинаково ужасно: маленький ребёнок без родителей – это всегда трагедия, невзирая на то, когда он потерял их. Плохих родителей гончая также "записывала" в мёртвые, так как они уже не могли дать ребенку ничего хорошего, что должны были... Поэтому в её глазах Мокси теперь был таким же сиротой, как и она, также выросший в окружении боли, ужаса и смерти, с разницей лишь в интерьере его "тюрьмы"... — Я скучаю по маме... И по Милли... — горько промямлил бес, глядя в пустую рюмку таким же пустым взглядом. — Милли... Моя дорогая... Мой ангел... Как же так вышло-то, а?.. Ведь жизнь наша ещё только начиналась... Двадцать семь лет – это ничто... Вся жизнь была впереди... А оно вон как получилось – одна ёбаная пуля, и нет тебя, мой свет. Нет моего счастья... И нашего общего счастья тоже уже никогда не будет... А ведь мы незадолго до этого рокового дня уже думали о детях... О семье... Да, видно, зря... — ещё более горестным голосом начал говорить Мокси, не сводя пустого взгляда с рюмки, будто это могло ему чем-то помочь... Он просто был опустошён всем, что с ним произошло в жизни. — Не надо так... Тебе ещё и тридцати нет, так что у тебя ещё будет шанс завести семью. — как могла, попыталась поддержать беса Луна, наливая себе и ему по новой рюмке коньяка. — Да так-то оно так, Луна... Только вот где я, бесхребетный олух, найду вторую Милли?.. Она была практически единственная из всего этого ужасного мира, кто по-настоящему любил меня, несмотря на все мои недостатки... А другого такого идеала, готового по-настоящему полюбить меня, увы, не будет... — тяжело вздохнул Мокси, потупив взгляд вниз. И он, и Луна понимали, что, скорее всего, так оно и есть. Мокси потерял Милли – свою единственную любовь, ради которой он был готов на всё; любовь Луны и вовсе была безответной – Вортекс относился к ней, как к хорошему другу, но не более, да и какие шансы были у простой адской гончей, в свои двадцать четыре года больной сифилисом, против могущественной королевы Круга Обжорства Вельзевул? Беловолосый бес и серо-белая адская гончая были так похожи, хоть и были полными противоположностями друг другу: они были одиноки, у них не было любви, но было тяжёлое детство, они потеряли своих любящих родителей – особенно по этому поводу сокрушалась Луна, которая так и не перестала винить себя в гибели Блица – и конечно же они оба искали кого-то, кто поддержал бы их, а не бросил, только получив свою выгоду, но никак не могли найти – кроме тех, кого уже не было в живых, ни Мокси, ни Луна не были никому нужны во всём аду... — Знаешь, Мокс... Я ведь всегда завидовала тебе... — с грустной улыбкой обратилась к бесу Луна, глядя прямо ему в глаза, однако самому Мокси казалось, что гончая смотрит гораздо глубже – прямо ему в душу... — Завидовала?.. Мне? Но в чём? — искренне удивился он, уставившись на гончую непонимающим взглядом. Ему казалось, что слова Луны – лишь неудачная попытка поддержать его, ибо кто в здравом уме стал бы завидовать слабому и неуклюжему бесу-неудачнику? Мокси и не думал, что слова гончей – абсолютная правда... — В любви, Мокс, в любви... — с грустью сказала Луна, вновь доставая пачку сигарет "Hellfire", из которой вытащила одну сигарету и протянула её Мокси, кивком головы дав понять бесу, что ей нужна зажигалка. Беловолосый бес сразу понял, что от него требуется, поэтому тотчас извлек из кармана пальто уже используемую ранее зажигалку и протянул её гончей. — Спасибо. — поблагодарила его Луна, взяв зажигалку и тут же прикурив сигарету. — Не за что. Оставь её себе, у меня ещё есть. — серьёзным тоном ответил Мокси, после чего решил задать вопрос, который мучал его после услышанных слов. — А про любовь ты серьёзно или это очередная шутка?.. — голос беса был взволнованным. Зная Луну, он не мог знать наверняка, стоит ли ему ждать реальных откровений или снова получить какую-нибудь издевательскую фразочку, ознаменовывающую очередную глупую шутку... — Да какие уж тут шутки!.. — проворчала гончая, откладывая в сторону подаренную зажигалку и пачку сигарет, и затянулась прикуренной перед этим сигаретой, заставляя беловолосого беса ожидать пояснения. Выдохнув облако сигаретного дыма, что немного расслабило её, Луна всё же начала говорить. — У меня никогда не было такой сильной любви – все, кого я любила, отвергали меня, а те, кто не отвергал, просто нагло использовали до поры, до времени, после чего также отвергали... Моё происхождение, моя болезнь, мой характер – всё это выливается в плохую картину для меня... Я никому не нужна, меня никто не любит... Особенно Вортекс – никогда я ещё не влюблялась в кого-то настолько сильно, как в него... Он хороший друг, который в своё время поддержал меня и даже пытался помочь найти друзей, но... Он не любит меня, как девушку, да и к тому же он уже занят самой королевой Вельзевул... — гончая подперла голову рукой, сделав ещё одну затяжку, после чего с грустью тихо продолжила. — Иными словами, настоящей любви у меня не было, нет и не будет никогда!.. Знаю, я и сама приложила руку к своей судьбе, и всё же... это очень обидно... Именно поэтому я и завидовала твоей любви: когда я видела вас с Милли вдвоём, видела, как вы с ней искренне и горячо любите друг друга, меня реально брала зависть – было трудно принять то, что даже у тебя была любящая вторая половинка, а у меня нет... Я мечтала, чтобы и меня также полюбил кто-то, кто будет готов на всё ради меня... Но, как видишь, мечта эта несбыточна... — с этими словами она выпила рюмку коньяка, после чего закусила ветчиной и снова затянулась сигаретой, устало смотря на недоеденную еду. Собственная ничтожность перед этим миром сильно угнетала гончую. Неужели в этом и была её судьба – навсегда остаться одинокой?.. Пройдут года, десятилетия, родится новое поколение... Не всем повезёт – кто-то окажется недостаточно счастливым и окажется выброшен на обочину жизни или погибнет... Но те, кто выживут, продолжат свой род – они найдут своих возлюбленных, у них появятся семьи. Будут дети, которые тоже продолжат свой род и так далее и так далее... Но среди новых поколений не будет детей Луны. "Физз был прав... Я так и умру в одиночестве... Старым, сморщившимся, засохшим отбросом..." – эти слова были сказаны Блицем в пьяном бреду после той самой тусовки у Вельзевул, когда Луна наконец поняла, что приёмный отец по-настоящему значит для неё. Однако Блиц не дожил до этого момента, уйдя в небытие намного раньше, поэтому данная участь перешла на саму Луну, в наказание за годы неблагодарности к приемному отцу и слишком поздное осознание ошибок... — Надо же... Я никогда и не думал, что у тебя будет такой повод завидовать мне... — почесав затылок, с сожалением произнёс Мокси. — Однако, признаюсь честно, и я тебе кое в чём завидовал... Причём начал я это делать ещё даже до нашей первой встречи... — от этих слов Луна посмотрела на беса полными удивления глазами. Ей всегда казалось, что ей, с её жизненным путём, завидовать точно никто не будет. Однако Мокси сказал, что завидовал. Но почему?.. А главное, каким образом он умудрился начать завидовать ей до их первой встречи? — Это как так? — крайне удивлённым голосом спросила гончая. — Вот так! Ещё не знал тебя, а уже завидовал! — развёл руками Мокси с ностальгической улыбкой на лице, однако следом сильно посерьёзнел. — Дело было довольно давно. Я тогда уже был взрослый, но ещё не ушёл из мафии Ноластнейма. Было принято решение грабануть банк, и естественно меня тоже отправили на это дело. Я не буду вдаваться в подробности – скажу лишь, что меня просто бросили там, как расходный материал, и естественно меня ждала тюрьма... А отец... то-есть босс, скотина, даже не попытался меня оттуда вытащить, хотя с его связями всё можно было сделать даже до суда. Но я уже был ненужен ему, а потому отправился в места не столь отдаленные. — с этими словами бес сжал кулаки, слегка почернев от злости. Ему хотелось отомстить тем, кто всю его юную жизнь направлял его на криминальную тропу, а после так сильно подставил. И первым, кому бы Мокси с удовольствием загнал пулю в лоб, был его же отец, которого, правда, после всего пережитого отцом он не считал... — Так, допустим. Но причём здесь я? — непонимающе вопрошала Луна, слегка подавшись вперёд и сложив руки на столе. — А при том, что только попав в тюремную камеру, я тут же познакомился с твоим отцом! Тогда его жизнерадостность помогла мне преодолеть боль от предательства, но что самое главное – он сходу мне сказал, что ему надо выбраться, ведь на воле его ждёт любимая дочь. И уже тогда я начал завидовать тебе – Блиц очень часто с добротой и волнением вспоминал тебя, отчего я сразу понял, насколько велика его забота о тебе. — вздохнул Мокси, разжав кулаки, и по-доброму взглянул на Луну, вспоминая то, как они с Блицем вместе сидели, а затем и бежали из проклятой тюрьмы. Блиц делал это ради Луны, а сам Мокси... Сначала он просто решил помочь любящему отцу воссоединиться с дочерью, так как не хотел, чтобы ещё кто-то в этом мире терял близкого демона, а потом решил остаться с ними потому что... у него больше не было никого, а Блиц тогда показался ему хорошим парнем, пусть и со своими тараканами в голове. Луна же, услышав рассказ Мокси, помрачнела ещё сильнее. Оказывается, даже сидя в тюрьме за какие-то мелкие махинации, опять таки ради неё, между прочим, Блиц готов был оказаться на свободе любой ценой лишь от осознания одного факта, что где-то там, в одиночестве, сидит она, а он, находясь за решёткой, не будет в состоянии помочь ей, если это будет необходимо... Блиц делал ради неё всё, а она не замечала... Даже Мокси, с которым у них с Блицем постепенно ухудшились отношения, замечал и ЗАВИДОВАЛ тому, что у неё есть такой любящий отец, а она, которую Блиц носил на руках, будто она была ему родная, этого до последнего не замечала. Или пыталась не замечать... А Мокси, тем временем, продолжил рассказывать историю своей зависти. — Но сильнее всего я начал завидовать тебе именно тогда, когда Блиц познакомил нас. Как только я узнал, что ты – чистокровная адская гончая, я тут же понял, что... Ну в общем, стало понятно... — беловолосый бес начал нервничать и запинаться, опасаясь, что опять может задеть гончую за живое. Однако Луна не подавала никаких признаков агрессии, что одновременно радовало и настораживало Мокси. — В общем, я понял, что ты ему не родная... Тогда-то моя зависть и стала ещё сильнее. Я просто не мог понять, как так получилось, что Блиц, которому ты не была родной, любит тебя как свою дочь и готов ради твоего счастья на всё, а мой родной отец никогда меня не любил и постоянно держал в страхе, как узника, заставляя делать всё, что он прикажет... Разумеется, моя зависть всегда была белой – злиться за это на вас я не мог, а наоборот был даже немного рад тому факту, что есть ещё хорошие демоны в этом мире... — в этот момент бес увидел, что у Луны по лицу текут слёзы. От этого он почувствовал себя полным идиотом, понимая, что скорее всего Луна плакала от его слов. От разворошённого прошлого. Мокси недоверительно осмотрелся вокруг, чтобы убедиться в том, что они не привлекают к себе слишком много внимания – он переживал за Луну и не хотел, чтобы какое-нибудь пьяное дерьмо усугубило и без того неприятную ситуацию, прицепившись к ним. Убедившись, что присутствующим вокруг демонам на них обоих абсолютно наплевать, беловолосый бес вновь перевёл внимание на гончую, которая так и продолжала совершенно неслышно плакать от нестерпимой душевной боли, понурив голову. Мокси и сам испытывал не меньшую боль чем она – воспоминания о смерти сначала матери, а потом и Милли, жестокость отца, гнусное предательство, недопонимание между ним, Блицем и Луной – все эти воспоминания ментально резали его на куски, словно острым ножом, однако сейчас он старался сдерживать эмоции. Сейчас у него на глазах страдала Луна, а чужие страдания Мокси всегда ставил превыше своих, если конечно страдающий не был совсем конченой мразью. Луна была не безгрешна, как и все жители ада, однако беловолосый бес, даже несмотря на прошлое, не хотел, чтобы она страдала – он не считал, что она этого заслуживает... — Луна... — тихо произнёс Мокси, наклонившись вперёд, и осторожно положил свою ладонь на руку гончей. Последняя от этого действия слегка вздрогнула, в замешательстве подняв на беловолосого беса заплаканные глаза, однако убирать руку, хамить Мокси или делать что-либо ещё она не стала, просто продолжив глядеть на него. — Это всё из-за прошлого?.. — сочувственно спросил Мокси, продолжая держать гончую за руку. — Да... Просто... Мне так жаль о том, как я относилась к вам всем раньше... А ведь мы четверо и вправду были практически семьёй... А я... — обрывками ответила Луна, вытирая оставшиеся слёзы. То, насколько сильные стыд и боль она испытывала от этого, было не передать словами. И если бы не Мокси, не тот факт, что пока он жив, от её старой жизни что-то хорошое да осталось, гончая, наверное, просто выбежала бы на улицу и бросилась бы под первую проезжающую машину, чтобы покончить с кошмаром, который она по ошибке называла жизнью, раз и навсегда... Так что бес сейчас реально спасал ей жизнь, и Луна была благодарна ему за это, даже начав думать о том, как отплатить ему за поддержку. — Прости, я не хотел тебя обидеть... — Мокси виновато посмотрел на Луну исподлобья, чем вызвал ещё больше непонимания у последней. Как он может извиняться перед ней, если он, фактически, своим присутствием спасает её от гибели? — Нет, не надо, Мокс... Ты не виноват в этом – просто время не лечит... — замотала головой адская гончая, говоря тихим и безрадостным голосом. — Выпей... Как ты говорила, станет немного легче... — утешительно произнёс Мокси, убрав свою ладонь с руки гончей и налив в пустую рюмку новую порцию горячительного. Протянув ее Луне, бес взял в руку и свою рюмку, собираясь выпить вместе с ней – в конце концов, они пришли сюда вместе, а выпивали, кроме первого раза, поотдельности, что выглядело как-то неправильно. — А ты быстро учишься! — усмехнулась Луна, на мгновение натянув на лицо едва заметную улыбку. Взяв рюмку, она не стала сразу выпивать её содержимое, некоторое время просто молча разглядывая. — Думаю, просто так бухать всё же неправильно... Поэтому я хотела бы выпить за тех, кого с нами нет... За Блица, за Милли... И за твою маму тоже... Уверена, она была хорошим демоном... — от сказанных слов Мокси и Луна синхронно тяжело вздохнули, глядя друг на друга тяжёлыми, полными сожаления глазами. — Светлая им всем память... — тихим голосом сказал Мокси, будучи согласным с тостом. Раз уж они взялись вспоминать тех, кто был им дорог, но покинул их против своей воли, то и выпить за них бес считал не лишним, хоть и не любил особо много пить. Луна, в ответ на услышанные слова, лишь слегка согласно покачала головой, после чего беловолосый бес и волкоподобная демоница, не чокаясь, залпом выпили каждый свою рюмку коньяка за тех, с кем они больше не встретятся... никогда... Вечер продолжался. Ранее начавшееся с агрессии общение Луны и Мокси теперь приобрело более траурный характер... Однако общее горе несколько сплотило их обоих – они больше не презирали друг друга, а их отношения начинали медленно, но верно перетекать в дружеские. Их судьбы менялись, и это было уже не остановить...