All the Young Dudes – Sirius's perspective

Сириус Блэк не спал. Он сомневался, что вообще когда-либо снова сможет уснуть. Всё его тело было переполнено энергией, гудело, как если бы он ощущал магию, искрящуюся в венах. Это было весьма прискорбно, так как на улице стояла глубокая ночь и кроме того, чтобы просто лежать в кровати, делать было нечего. Его мать начала посылать Кричера — жалкого мелкого стукача, — проведать его, после одной судьбоносной ночи, когда она нашла Сириуса, читающего магловский журнал под одеялом. Она была в ярости, разглагольствуя о том, как её племянница «отравляет его разум» и «оскверняет чистоту благородной семьи Блэк». Также было много сказано об «извращённой одержимости обыденностью» Дромеды. Фраза, которую, как думал Сириус, его кузина сочла бы довольно забавной. Хотя, когда Вальбурга кричала это, с исказившимся в свирепом оскале лицом — было вообще не до смеха. На самом деле, тот журнал даже не принадлежал Андромеде. Сириус стащил его из мусорного ведра две недели назад. Он показал его Регу, и они посмеялись над глупыми не двигающимися картинками. Сегодня ночью, однако, всё это не имело значения. Потому что завтра… завтра Сириус отправится в Хогвартс. Хогвартс. Одна только мысль о названии вызвала у него головокружение, и он улыбнулся, глядя на потолок своей комнаты, обшитый тёмными панелями. Ему захотелось рассмеяться. Хотелось сбросить одеяло и скакать вверх-вниз на слишком большом матрасе. Хогвартс. Это место было всем, чего Сириус только мог пожелать, сколько он себя помнит; сияющим светом в конце того, что ощущалось, как очень тёмный туннель. На протяжении всего лета он вставал ни свет ни заря и мчался вниз по лестнице, чтобы проверить почту. Резких замечаний его матери о том, что он должен вести себя прилично, было недостаточно, чтобы подавить его возбуждение, как и наказаний, которые она назначала, когда её команды благополучно игнорировались. Для него не было проблемой помыть пару тарелок или вытереть пыль с нескольких старых шкафчиков. Тот факт, что работа по дому была худшим наказанием, заставлял Сириуса думать, что втайне его мать, должно быть, тоже хоть малость взволнована. Возможно, даже гордится им. Совсем немного. Разумеется, если бы она была по-настоящему рассержена, то поступила бы гораздо хуже. Когда письмо всё-таки пришло, Сириус завопил от радости и схватил Регги за руки, закружив его, пока они оба, хихикая, не рухнули на пол гостиной. — Ты можешь в это поверить, Рег? Я действительно уезжаю в Хогвартс, — Сириус блаженно вздохнул. Его младший брат улыбнулся, хотя во взгляде был голодный блеск, когда он уставился на письмо, зажатое в руках Сириуса. — Жаль, что я не могу поехать с тобой, — сказал он, перевернувшись на спину и вперив взгляд в потолок. — Ой, да ладно, ты будешь там через год! И мы будем соседями, сможем вместе жить в общежитии, и я покажу тебе всё, расскажу, какие профессора хорошие и всё такое. Регулус впился пальцами в плюшевый ковёр под ними: — Допустим, — затем последовала короткая пауза. — Хотя без тебя здесь всё будет по-другому. Сириус напрягся: — Конечно, это не будет… намного скучнее, а? — он и сам понимал, что это прозвучало натянуто, но Регги храбро улыбнулся. — Да, — сказал он, — ты прав. На этом тема была закрыта. Вальбурга Блэк отказалась водить своих сыновей за покупками в Косой переулок, и Сириус прекрасно понимал, что никакие мольбы не заставят её передумать: «Благородная семья Блэк выше того, чтобы смешиваться с толпами полукровок и грязнокровок, которые наверняка наводнят это место, — сказала она. — Достаточно того, что Дамблдор допустил такое положение вещей в Хогвартсе». — Я имею в виду, на самом деле, — фыркнула она за ужином в тот вечер, когда Сириус получил своё письмо, — раньше у них были стандарты. Может быть, несколько полукровок тут и там. Но я слышала от Доминии Лестрейндж, что почти четверть поступающего класса — грязнокровки. Нет, ну ты можешь себе представить! — Её муж торжественно кивнул в знак согласия, скривив рот, как будто только что съел что-то кислое. — Сириус, — сказал он, поворачиваясь к сыну, — ты должен держаться подальше от таких, понял? — Да, — пробормотал Сириус, без энтузиазма ковыряясь в своём ужине. Втайне ему было очень любопытно узнать о маглорождённых — он никогда с ними не встречался. Его родители настаивали, что все они некомпетентны, отбросы волшебного мира. Но если в Хогвартс поступало так много из них, не могли же они все быть ужасными, так ведь? И если Андромеда сбежала, чтобы выйти замуж за маглорождённого, то в них должно было быть что-то интересное, не так ли? Иначе из-за чего вся эта шумиха? Вальбурга громко фыркнула: — Сядь прямо, юноша, и немедленно прекрати играть со своей едой. Сириус мгновенно выпрямился и возненавидел себя за это. Он демонстративно опустил плечи, но его мать, кажется, не заметила этого маленького бунта. Она всё ещё говорила о Хогвартсе: — И что дальше? Гоблины? Домашние эльфы? Дамблдор должен знать меру… Так что для Сириуса не было никакого Косого переулка. Частная швея семьи Блэк пришла снять с него мерки для нового комплекта мантий, и Вальбурга отправила Кричера со списком книг и расходных материалов, которые понадобятся Сириусу. Он даже не смог выбрать себе сову из совятни семьи Блэк — его родители позаботились об этом, подарив ему злобную птицу, которая кусала его за пальцы всякий раз, когда он открывал клетку. Единственной хорошей частью во всём этом оказалась волшебная палочка. Это была семейная реликвия Блэков, хранившаяся до тех пор, пока наследник не достигнет определённого возраста, чтобы пользоваться ею. Хотя Сириусу исполнилось одиннадцать в ноябре 1970 года, его мать не разрешала ему прикасаться к ней до лета, перед его отъездом в Хогвартс. — Волшебную палочку нужно заслужить, — сказала она холодным и острым, как лёд, голосом, когда он открыл пустую коробку в свой день рождения. В течение оставшейся части года любое плохое поведение встречалось угрозами: «Ты наследник этой семьи, Сириус, и если ты не желаешь принимать на себя обязанности, связанные с этим титулом, то ты также никогда не заслужишь привилегий, которые он даёт». Сириус старался изо всех сил. Правда-правда, старался. Он спокойно сидел на уроках (они с Регулусом находились на домашнем обучении — ещё одна причина, по которой Сириус очень хотел попасть в Хогвартс. Помимо детей из других душных чистокровных семей, Сириус никогда не мог завести друзей-ровесников) и пересказывал родительские наставления в своих сочинениях. Он заучивал семейные древа и спряжения французского языка. Он писал меньше писем Андромеде и отправлял их тайком. Конечно, этого было недостаточно. По-прежнему были споры, наказания, и ночи, когда он забирался в постель с забинтованными ногами. Иногда Сириус ненавидел себя за неспособность просто отпустить ситуацию, сдаться и играть в правильного сына, которого, как он знал, так отчаянно хотели его родители. Он жалел, что не может изгнать из своего сердца упрямую часть, кричащую о несправедливости. Ту часть, которая ощущалась как удар в живот: «Это несправедливо. Это неправильно». Неистовый инстинкт просто кричал: «НЕТ». Но он не мог его игнорировать, как бы ни старался. Чем больше Сириус пытался приспособиться, тем сильнее осознавал свою полную неспособность сделать это. Словно он пытался вставить кусочек пазла в отверстие не той формы. Сириус целый год чувствовал себя как нечто с необработанными краями. Тем не менее, он справился. В основном он вёл себя хорошо — достаточно хорошо, чтобы, когда наконец пришло время, он всё-таки получил свою палочку. Вальбурга настояла на традиционной церемонии вручения, что подразумевало наличие всех членов семьи, которых Сириус ненавидел, и душных накрахмаленных мантий, и многочасовых речей о чистоте, родословной и фамилии Блэк. Он старался не слишком ёрзать: «Ещё несколько недель. Ещё несколько недель, и я отправлюсь в Хогвартс». На самом деле это было довольно тревожно — стоять перед всеми родственниками и брать в руки палочку. Сириус никогда не прикасался к ней, даже не видел её, но ему был прекрасно известен старинный девиз: «Палочка выбирает волшебника». А что, если эта палочка выберет не его? Вдруг она почувствует, что что-то не так. Что он не подходит. Когда Сириус встал, чтобы принять кристаллический футляр, ему показалось, что это вполне возможно. На мгновение, открывая коробку, он был уверен, что палочка отвергнет его, раз и навсегда доказав семье тайный страх, который затаился в его сердце: Сириус на самом деле не достоин быть Блэком. И никогда им не станет. Он должен был произнести клятву. Сириус проговорил заученные наизусть слова — очередную чушь о семейном наследии, чистоте крови, бла-бла-бла, — не задумываясь над ними. Вместо этого он уставился на палочку. Она была из вяза, девять с половиной дюймов. Сердечная жила дракона. Дерево имело красивую отделку, и казалось, что оно мягко сверкает на свету. Когда Сириус закончил клятву, его семья скандировала: — Toujours Pur! — Toujours Pur, — повторил он. В горле у него пересохло. Наступила короткая пауза. Сириус поднял голову и встретился взглядом с матерью. Она хмурилась и многозначительно смотрела на собравшихся родственников, стоявших в ожидании. Вальбурга слегка приподняла брови, как бы говоря: «Просто возьми уже эту чёртову штуку!» И он взял. Его охватил прилив тепла и энергии — что-то вроде покалывания, как будто звёзды вспыхнули на кончиках пальцев и распространились по всему телу. Сириус прерывисто вздохнул и улыбнулся. Казалось, палочка почти гудела в его руке, словно приветствуя старого друга. «Она выбрала меня», — подумал Сириус. Будто прочитав его мысли, из палочки вырвался поток света. Сириус почувствовал, как в его нутре зашевелилось что-то, словно вытягивая из него магию. Это не было силой — скорее руководством, — палочка указывала ему, что делать. Он издал изумлённый смешок и, следуя её указаниям, выпустил ещё больше магии в головокружительные спирали крошечных фейерверков, которые отскочили от дерева и взорвались над головами его родственников. Раздались звонкие возгласы благоговения и восторга, разрозненные аплодисменты, гул разговоров, и люди начали расходиться, чтобы поговорить и подкрепиться после окончания церемонии. Когда Сириус снова поднял глаза, его мать улыбалась. В улыбке всё ещё было что-то от ухмылки — Вальбурга Блэк была красива, но в её чертах лица не было ничего доброго, а из-за наклона губ любая улыбка выглядела в лучшем случае надменной. Но эта была гордой. Бесспорно, она была гордой, и адресована была ему. — Ну что ж, — фыркнула Вальбурга, улыбка всё ещё играла на её губах, — из тебя может получиться прекрасный наследник. Сириус подумал, что его сердце сейчас, наверно, может взорваться от радости.