***
Утром, после осмотра врача и дотошных вопросов со стороны Сугуру, Годжо был выпущен под расписку, что никакой физической активности в течение недели и обязательно сделать КТ и МРТ, а с результатами явиться на прием к неврологу. — Мы едем ко мне, тебе нужно взять что-нибудь из дома? Неделю ты будешь под моим присмотром. — Ну, мам… — Возражения не принимаются, не думаю, что у тебя были запланированы какие-то супер важные дела между нихуя неделанием и хуепинанием. — А как же мои личные границы? — позерствуя для вида, Сатору наигранно сопротивлялся. — Я выделю тебе угол напротив лежанки Люциуса, могу даже оградить, если тебе так нужно. — Это буллинг, я буду жаловаться Сёко! — Да хоть отцу, мне плевать, я везу тебя к себе, — ставя точку в их скорее формальных дебатах, Сугуру приоткрыл дверь, пропуская Годжо вперед. На самом деле, прожить хотя бы неделю бок о бок с Гето казалось Сатору невероятно классной идеей. Узнать его с бытовой стороны, вместе засыпать и просыпаться, поставить щётки в один стакан, слушать, как он поет в душе и шутливо препирается с Нанами, казалось невероятно ценным опытом. — Как скажешь, папочка. Мужик в бинтах на соседней кровати облегченно выдохнул, когда они вышли. Эти двое пидорасов точно преследовали его, или судьба та ещё ехидная сука, что после увиденного непотребства в кабриолете несколько недель назад, ему посчастливилось стать свидетелем их лобызаний ещё раз, да и подумать только, где! Ох, Ками-Сама, он явно сильно грешил в этой или прошлых жизнях, раз заслужил это.***
Сатору расслабленно валялся на кровати в комнате Сугуру, пока тот пошёл встречать курьера с доставкой двух порций поке и необходимых для жизни Годжо вещей. Было решено заказать новые, а не забирать из дома, чем и занимался Сатору, пока на взятой в каршеринг мазде Гето вез его в их с Нанами квартиру. — Держи, проверь, всё ли там привезли, — Сугуру передал сверток, упакованный в фирменный пакет курьерской службы. Щётка, упаковка носков, одноразовые станки, смазка со вкусом клубники, несколько новых боксеров, пижама с принтом «Рик и Морти», вроде всё на месте. — Слушай, а та доставка, ну вчера, ты её получил? — вспомнил Сатору, раскладывая вещи на выделенной ему полке общего шкафа. — Да, совсем забыл, я же так и протаскал с собой в кармане, сейчас принесу. Вернувшись из коридора с небольшой коробочкой в руках, Сугуру уселся рядом. — Можно, сначала я вручу тебе свой подарок? Только я не успел обернуть, — на одобрительный кивок поднялся и из-за рабочего стола достал печатный холст, натянутый на деревянную раму, — это тебе. — Оу… На картине был изображён сам Сатору, в темно-фиолетовой форме с широким воротом и медными пуговицами с витым узором, на глазах приспущенная белая повязка, благодаря чему ярко лазурный ореол зрачка, обрамленный белоснежными ресницами, притягивал взгляд. На кончиках двух пальцев вскинутой вперед руки, собирался фиолетовый шар, расползаясь молниями. — Это ты это сам нарисовал? — Сатору, вцепившись в раму, разглядывал детали. — Это просто невероятно, у меня слов нет, очень красиво! Спасибо! Открывай мой. Пальцы Сугуру ловко расправились с атласным бантом, и, немножко повозившись с самой упаковкой, он достал из коробочки… двух бисерных бабочек на заколках. — Бабочки?! — Чего? — Сатору аж подпрыгнул, заглядывая в упаковку, ну мало ли их положили сюрпризом. Не положили… — Блять, они перепутали заказы, я сейчас их разъебу, Сугуру, дай телефон! — Не нужно, я не знаю, что там должно было быть на самом деле, наверняка что-то нереально крутое и стильное, но они мне нравятся, — Гето покрутил их в руках, разглядывая, после чего прицепил с двух сторон себе на волосы, — они такие милые, с голубыми бусинами, с тобой ассоциируются, — чмокнул легким касанием губ, вызывая легкий румянец смущения, — спасибо, Сатору. — Блять, я проебался просто по всем фронтам, кексы испортил, заказ не тот, — он коснулся металлических крылышек заколки, вызывая инертную вибрацию, — авария ещё эта дебильнячая, — Годжо опустил голову на чужое плечо. — Ты сидишь тут, — кончиком пальца приподнял лицо за подбородок и притянул к себе Сугуру, — это самый лучший подарок, — заглянул в глаза и большим пальцем огладил скулу, — я люблю тебя, Сатору. — Честно? — Годжо, ловко перекинув ногу, оказался лицом к лицу, усевшись на чужие колени. — Повтори ещё раз. — Я люблю теб… — не успев договорить, Сугуру оказался вжат лопатками в матрас, а рот запечатали поцелуем. Сатору целовал голодно, просяще, словно не чувствовал ласки целую вечность, прихватывал его губы своими, сплетался языком, кончиком оглаживал острую кромку зубов, ладонями ласкал лицо и шею, шепча ответные признания в чужой рот. Говорил о том, какой Сугуру потрясающий, красивый, нежный, горячий, о том, как ему повезло оказаться в том баре на хеллоуин и как сильно хочет почувствовать его сейчас внутри. — Тише, тише, ковбой, тебе нельзя никаких активностей, ты помнишь, что доктор сказал? — Сугуру нехотя отстранился, тормозя поток нежности, водопадом лившийся на него. — Давай не активно, я могу даже не шевелиться! — Сейчас Нанами вернется. — Пошли в душ, ну хоть подрочим друг другу, — Сатору состроил умоляющий взгляд. Прикидывая в уме все за и против, Сугуру согласился, выдыхая безысходно. — Ладно, пошли, я о тебе позабочусь. Стоя под струями воды в душевой кабине, Сугуру плавно водил руками по вздымающейся груди, разнося пену. Оглаживал рельефные кубики пресса, выпирающие косточки таза, поднимаясь выше, зажимал между пальцами горошины сосков, оттягивая и дразня. Сатору, откинув голову на чужое плечо, рвано дышал, подставляясь под ласки, руками упирался в кафель, чтоб не потерять равновесие. — Такой податливый, скажи мне, что ты хочешь, детка? — перехватив поперек горла ладонью, Сугуру зубами прихватил мочку уха, легонько прикусывая. — Ты знаешь, чего я хочу, — Сатору, прикрывая глаза, повел бедрами, плотнее прижимаясь к паху, — хочу, чтоб ты вжал меня в стену и трахал до тех пор, пока я не кончу. — Не сегодня, детка, у меня есть одна идея, думаю, тебе понравится, развернись, — Сугуру опустился на колени, придерживая саторовы бедра, — обопрись на стену, чтоб голова не закружилась. Вид Гето, который абсолютно по-блядски на разъехавшихся коленях трется лицом о его член, сносил крышу. Мокрые волосы, нефтяными разливами струившиеся по плечам, капли воды на лице, темнота расширенных зрачков, в которых, казалось, можно утонуть, и язык, широкими мазками проходившийся по всей длине. Сугуру то поочередно вбирал в себя яички, втягивая щёки и подушечкой большого пальца дразня головку, то, насаживаясь до предела, расслаблял горло, позволяя трахать себя в рот. — Посмотри на меня, Сатору, тебе нравится? — Сугуру, выдергивая Годжо из трансового состояния в реальность, высунул длинный язык, прижимая к нему член и надрачивая. — Да-а. — Кончишь мне на лицо? Только тебе потом придется все слизать до того, пока вода не смоет, иначе мне придется тебя наказать, — обвёл кончиком языка головку, сплевывая на основание, активно двигая рукой. — О, Ками, Сугуру, я сейчас… оближи его ещё раз… вот та-ак… — подмахивая бёдрами в такт сжимающей ладони, Сатору запустил пальцы в мокрые волосы, оттягивая пряди. Сугуру, выпуская слюну, стекающую по подбородку, провел членом по своим губам, хищно заглядывая в голубые глаза. — Давай, детка, сделай это для меня. Перехватывая своей рукой чужую ладонь, ускоряя темп, доводя себя до исступления в посторгазменной дрожи, Сатору наблюдал, как капли спермы разлетались по губам, щекам, языку. Не давав себе времени отдышаться, притянул за подбородок, поднимая с затекших колен, принялся усердно слизывать с лица, ощущая терпкий, горький вкус. Сугуру, перехватив инициативу, надавил пальцами с двух сторон на щеки, заставляя расслабить челюсть, и медленно выпустил тянущуюся струйку слюны, смешавшуюся со спермой прямо в рот, со словами «ты забыл». — Теперь мне удалось избежать наказания? — выпалил на полувдохе, облизывая сухие губы, Сатору. — Даже не знаю, — Сугуру хитрым прищуром оглядел раскрасневшееся лицо, — мне бы, конечно, хотелось придумать что-то, чтоб вытрахать из тебя всю дурь, ты явно заслужил за свою невнимательность на дороге, но я сделаю это через неделю. А сейчас, крошка, развернись лицом к стене, плотно сожми ноги и не касайся себя, пока я не разрешу. Сатору послушно развернулся, зажал член Сугуру между бедер, напрягая большие приводящие мышцы, оперся ладонями об стену, позволяя делать с собой всё, что он захочет. Перехватившая его поперёк груди рука плотно сжала, фиксируя в одном положении, что аж вдохнуть было проблематично, а пальцы второй заставляли заткнуться. Взгляд Сатору приковывала красная головка, с каждым толчком проходившаяся по яйцам и основанию полувставшего члена, то исчезая, то появляясь вновь. — Смотри туда, — горячее, вязкое дыхание опаляло ушную раковину, — представь, что я трахаю тебя, заполняя и растягивая, а ты, как сучка, насаживаешься на мой член, просишь засадить тебе глубже, потому что ты так любишь быть наполненным, тебе так нравится подчиняться, выполнять мои команды, любишь, когда тебя хвалят. Тебя ведь так редко хвалят, ты такой голодный на похвалу, скажи, ты бы сделал всё, что угодно, назови я тебя хорошим мальчиком? Давай, пососи мои пальцы, как будто это член. И Сатору послушно заработал ртом. Член, задевающий его собственный, ощущался пыточно дразнящим, слишком мало стимуляции, чтобы кончить. — Теперь поиграй со своим соском, оттяни его. И Сатору, перекладывая весь вес их двоих на одну руку, выполнял все команды. — Умница, детка, покрути его между пальцами, сожми, вот так, продолжай и представляй, что это я зубами прикусываю его, посасываю, дразню языком, вспомни, как охуенно ты отдавался мне в туалете на концерте, как хорошо продержался весь вечер с моей спермой внутри. Как великолепно, мокро входил в тебя мой член, когда я разрешил тебе расслабиться. Как семя стекало по бёдрам, пачкая белье. Тебе же нравится, когда я делаю тебя грязным? Извиваешься, как шлюшка, каждый раз, когда я прошу вылизать тебя собственную сперму. — Сугуру, пожалуйста, можно мне? — Можно что? Подрочить? Нельзя, принцесса, только посмотри, ты течешь, как сучка, — Сугуру, отняв руку ото рта, провел по его члену, пальцами собирая липкую смазку и снова поднося их к губам, — ты знаешь, что нужно делать. Не переставая теребить чувствительный сосок, Сатору слизал с пальцев предъэякулят, смакуя солоноватый вкус на языке. — Ты невероятно вкусный, не так ли? Интересно, ты достаточно гибкий для того, чтоб отсосать себе? Я бы посмотрел на это как-нибудь, наверняка это ебать какое горячее зрелище, — делая толчки резче, Сугуру подводил к краю их обоих. — Сможешь ли ты кончить сейчас, не касаясь себя? Только от осознания того, что я использую тебя, как секс-куклу, удовлетворяя все свои желания. Представь, как я ночью, зажимая тебе рот, чтобы ты не издал ни звука, буду трахать тебя под одеялом. Ты должен быть настолько тихим, чтоб не разбудить Нанами, а он очень чутко спит. Будешь снова скулить, кончая мне в кулак. Тело Сатору ощущалось натянутой струной, которая вот-вот лопнет. То, что делал с ним Сугуру своими словами, касаниями, зубами, оставляя яркие засосы на бледной шее, приводило в точку невозврата, где он терялся, отдаваясь полностью. — Можно мне… — Можно, детка, кончи для меня, не сдерживайся, — и догоняя в несколько толчков под протяжный стон, проходя членом по подобравшимся налитым яйцам, кончил первый, пачкая бедра и плитку, утягивая за собой содрогающегося всем телом Сатору, съезжающего обессилено вниз. — То, что ты делаешь со мной каждый блядский раз, это просто вау, у меня слов нет, я чувствую себя таким, таким… не знаю, мне кажется, у меня ноги отнялись. — Давай я помогу тебе, — Сугуру, обтирая полотенцем чужое тело и заматывая его вокруг талии, надел халат и, подхватывая на руки, понес обратно на кровать, — пойдем, будем дальше соблюдать постельный режим. Хочешь фильмы про супергероев посмотрим? Ты любишь Марвел? В коридоре им встретился Нанами, скептически скрестивший руки. «Кажется, это будет веселая неделька», — подумал он. Ох, бедный, бедный, Нанами, ты даже не знаешь, насколько.