Его отец – мигрень

      Джимми лежал на кровати, измученными глазами смотря на белоснежный потолок своей небольшой комнаты. После игры с Хассан, с той злополучной, полной политической ноши, мужчина не мог быть нормальным. Она унизила его, опустила так низко, как только может самый искусный в столь грязном деле человек, надавила на больное место и вывела на слёзы. А её взгляд в тот момент, когда всё закончилось... девушка издевалась над ним, с обжаренными глазами и гордливой улыбкой изучая личико филантропа, которому необыкновенно несвойственно краснеть и заливаться слезами. Она сделала это умышленно, и Дональдсон больше не сомневался. Как и любой другой сторонний человек, с котором Джеймс когда-то знакомился, Совковсская просто пользовалась им, а потом в самый удачный момент выставила в глаза своё мнение о нём. Она не являлась первой, кто так делала, однако лишь ей удалось ранить Джимми больнее всего. Джеймс хотел бы тогда (да и сейчас, в принципе) утонуть в пространстве, чтобы на него никто не смотрел, никто его не видел, чтобы все просто-напросто забыли о его существовании. Глаза, полные внутренней муки, защипало, и те бегло гуляли по потолку. Перебирая пальцы рук, сложенных на его груди, мужчина уже ничего не хотел. Кто-то стучался в дверь спальни ютубера, спрашивал о самочувствии, но Дональдсон никогда не отвечал, и те, кто стучались, просто уходили, осознавая всю бесполезность настойчивости. Лучшие друзья должны уважать личные границы, ведь так? Ему сейчас не хватало тактильного контакта. Ему бы хотелось расплакаться в чьих-то объятиях, хоть на миг выплеснуть кому-нибудь всё, что пожирает изнутри. Друзья не поймут, не примут — подержат и затем забудут, словно это мелочь. Нет, не мелочь, отнюдь не мелочь. Судорожно вздохнув, филантроп переворачивается лицо книзу, зарываясь в подушку так глубоко, что воздух кажется тяжёлым и душным, и всхлипывает. Слёзы из век начинают окрылять щёки, намокая наволочку. Ему плевать, ведь это просто наволочка для подушки, которая легко стирается и легко меняется. Мужчина расплакался, хотя изначально не планировал этого делать. Когда он уже возьмёт себя в руки? Думать об этом хочется в последнюю очередь. Слезам он отдаётся минут двадцать или более, прежде чем высушенные глаза, покрасневшие и побаливающие, не выглядывают из-под подушечного плена. Вдоволь выплакавшись, Дональдсон берёт в руки телефон и включает его. Два пропущенных звонка от матери. Без задней мысли, Джеймс встаёт с кровати и перезванивает ей, немного расхаживая по комнате. Спустя минуту продолжительных гудков, по ту сторону слышится приятный, родной голос женщины.       — Мам, привет, я видел что ты мне пару раз звонила. Что-то случилось?– Джимми едва слышно шмыгает носом, дабы не выдать тот факт, что опять плакал. В прошлый раз Сью Перишер, узнав об этом, всю ночь писала м названивала сыну, предлагала у неё переночевать и поговорить о проблеме, однако филантроп отмахивался. Нагружать мать, которая и без этого пережила немало тяжёлых подношений судьбы, ему не хотелось.       — Джимми, мне нужно чтобы ты приехал.– голос матери по ту сторону трубки звучал волнительно.       — Мам, что-то произошло?– Дональдсон слегка хмурится, напрягаясь. Он облокотился на свой рабочий стол.       — Случилось... Твой отец приехал, милый...– её голос сорвался дрожью. Сглотнув ком в горле, она продолжила говорить, однако заметно тише.— ...Пожалуйста, Джимми, приедь прямо сейчас, иначе я сойду с ума... Сиджей и Анна уже тут...       — Конечно, мам, сейчас приеду.       Телефонный звонок завершился. Джимми медленно сел на край стола, хватаясь за голову и в неверии смотря куда-то в пол. Его отец, родной отец, которого он никогда не желал видеть и знать, ни с того ни с сего решил приехать в их родной дом и увидеть всех своих детей — ради чего? От одного лишь его упоминания мужчине стало недурно. Была бы его воля, он бы не поехал, однако помня то, через что прошли они все, и тем более мать, не приехать ощущалось как предательство. Шумно вздохнув, Бист вышел с комнаты и сходу рявкнул:       — Ребят!       Однако, выйдя в гостиную, никого из них на горизонте не было...