Собирая осколки

             Крик, который издал Вэй Усянь, когда меч вонзился в грудь Цзян Чэна, был не похож ни на что, что Цзян Яньли когда-либо слышала.       И вот так всё закончилось. Она знала это, хотя и не могла этого понять. Все шансы вернуть Вэй Усяня были упущены. Его уже не было, хотя он по-прежнему стоял на коленях, отчаянно сжимая тело их младшего брата. Яньли видела безумие в его глазах ещё до того, как из него вырвалась сила.       Поток демонической энергии пронёсся по площади, оживляя все тела, которые упали замертво, хотя тело Цзян Чэна так и осталось неподвижным. Вокруг её братьев медленно расползалась огромная лужа крови. Тёмная энергия продолжала сочиться из Вэй Усяня, как вода из прохудившегося ведра. Она усиливала кровавую бойню, распространяющуюся по площади так же, как кровь вокруг демонического заклинателя, забирая всё больше и больше жизней, множа жатву смерти.       - А-Сянь, пожалуйста, прекрати, - взмолилась Цзян Яньли. - Пожалуйста, ты должен остановить это!       - Вэй Ин! – раздался рядом знакомый голос. - Вэй Ин, пожалуйста!       Но Вэй Усянь их не слышал. Весь его гнев, всю его боль и горе невозможно было сдержать, невозможно было контролировать. Тёмная сила продолжала вырываться из него, неся за собой кровавые волны разрушения...       А потом наступила тишина.       Кровь лилась изо рта Вэй Усяня, орошая землю перед ними, заливая тело Цзян Чэна, брызгая на одежду Цзян Яньли.       - А-Сянь! - прошептала она.       Потоки силы внезапно замерли, словно услышали её голос и вдруг потянулись обратно к своему хозяину. Быстрее, быстрее, быстрее.       Тело Вэй Усяня изогнулось и затряслось, а потом с силой ударилось о землю, и тени сомкнулись вокруг него, сдавливая, стискивая, сжимая.       Цзян Яньли смутно осознавала, что кто-то схватил её и бросил на землю, прикрывая своим телом.       - Что происходит? – закричала она.       - Обратная реакция! - крикнул кто-то, и, повернув голову, Цзян Яньли увидела золотые одежды, ярко-красный знак.       В первый момент ей почудилось, что её муж каким-то образом пришёл, чтобы спасти её, но потом Яньли поняла, что это не он. Это был просто какой-то случайный храбрый ученик Цзинь, которому она была обязана своей жизнью. Она даже не знала его имени.       - Ванцзи, нет!       Голос Лань Сичэня прорвался сквозь какофонию звуков, и Цзян Яньли оглянулась: Лань Ванцзи пробивался к Вэй Усяню, сражаясь с каскадами тёмной энергии, протягивая к нему руку.       На кратчайший миг кончики пальцев её брата встретились с пальцами Лань Ванцзи, а затем буря усилилась, и Второго Нефрита Гусу Лань отбросило назад. Энергия обиды продолжала змеиться и бушевать. В центре тёмной круговерти Цзян Яньли мельком увидела лицо Вэй Усяня: выражение крайнего отчаяния, за которым последовало тихое принятие, что было худшим, что она когда-либо видела.       А потом сила разорвала его на части.       Цзян Яньли кричала, кричала и кричала. И не могла перестать кричать.              * * *       Цзян Яньли проснулась в Башне Кои.       - Как ты себя чувствуешь? - спросил заботливый голос, и над ней склонилось знакомое лицо.       Юй Цзыся сидела на краю её постели, покачивая на руках Цзинь Лина.       - Что случилось? – хрипло прошептала Цзян Яньли. - Как я сюда попала?       - После… - начала Юй Цзыся, но замолчала и отвела взгляд. - Что ты помнишь?       - Я помню…       Голос Цзян Яньли сорвался, и она с трудом поборола накативший приступ тошноты. Она вспомнила своего брата, умирающего у неё на руках, а затем другого брата, разорванного на части энергией обиды. Никто не мог ему помочь.       - Кажется, я потеряла сознание, - после долгой паузы снова заговорила она. - После смерти А-Сяня. Где… где А-Чэн? - Яньли не могла заставить себя произнести слово «тело». - Как давно это было?       - День и ночь, - ответила Юй Цзыся, всё ещё не глядя ей в глаза. - Гуанъяо принёс тебя сюда на своём мече, и с тех пор ты отдыхала. Тело Цзян Чэна вернули в Пристань Лотоса выжившие ученики Юньмэн Цзян.       Цзян Яньли машинально кивнула. Ученики Юньмэн Цзян. Её люди. Люди её отца, люди её брата. Орден, над восстановлением которого А-Чэн неустанно трудился после смерти их родителей.       - Тогда мне пора в Пристань Лотоса.       - А-Ли, - укоризненно проговорила Юй Цзыся, и Цзян Яньли посмотрела на неё сухими решительными глазами.       Она любила её. Юй Цзыся была для неё как мать после смерти Юй Цзыюань, но снисходительный тон, который редко покидал голос этой женщины, заставил спину Цзян Яньли напрячься.       - Конечно, тебе лучше отдохнуть. Тебе ничего не нужно делать прямо сейчас. Всё будет улажено.       - Да, будет. - Цзян Яньли кивнула и встала с кровати. - Потому что я справлюсь с этим. - Она увидела кислое выражение лица Юй Цзыся и твёрдо добавила: - Он мой брат, госпожа Цзинь. Я должна пойти к нему. Я должна быть там, когда его похоронят. Теперь я отвечаю за Орден Юньмэн Цзян. Я не могу позволить своему горю удерживать меня от того, что необходимо сделать. Можно мне А-Лина, пожалуйста?       - А-Ли, - расстроено произнесла Юй Цзыся, хотя, к большому облегчению Цзян Яньли, она все-таки передала ей сына. - Пожалуйста, не дави на себя так сильно. Пусть другие справятся...       - Нет! - отрезала Цзян Яньли. - Я потратила слишком много времени, позволяя другим людям управлять делами. Теперь мои братья и мой муж мертвы. И если я… - Её голос чуть надломился. - Если я останусь лежать здесь сейчас, позволяя людям справляться со всем, я никогда больше не встану. Я должна быть сильнее этого, ради А-Лина, если ни для кого другого.       Лицо Юй Цзыся смягчилось:       - Очень хорошо, А-Ли. Я поговорю с Гуанъяо и организую для тебя сопровождение обратно в Пристань Лотоса.       - Спасибо, госпожа Цзинь. Могу ли я уединиться, чтобы одеться?       - Разумеется, дорогая.       Юй Цзыся кивнула и вышла из комнаты, а Цзян Яньли повернулась к своим вещам. Она тщательно спрятала всё своё горе, укутав его забвением до тех пор, пока у неё не будет времени разобраться с ним. Оделась, причесалась и накормила А-Лина, прежде чем покинуть свои покои.       - Лодка готова, - с поклоном сообщил ей Цзинь Гуанъяо и сделал приглашающий жест. - Полдюжины учеников были выбраны, чтобы сопровождать Вас. Могу ли я сделать что-нибудь ещё? Вам что-нибудь ещё нужно?       - Нет, - ответила Цзян Яньли и поблагодарила его за усилия.       Юй Цзыся обняла её на прощание, и Цзян Яньли ступила в лодку, задаваясь вопросом, догадывались ли они, что она никогда не собирается возвращаться.              * * *       Один день стал двумя, потом - неделей, затем - месяцем.       Цзян Яньли мало спала. Цзинь Лин был ещё таким маленьким, что она не могла доверить его никому. Поэтому ей приходилось делать всё и сразу: заниматься Орденом и ухаживать за сыном. В течение дня она иногда ухитрялась немного вздремнуть, но от этого становилось лишь хуже - кошмары будили её так же часто, как и ребёнок.       Старшие ученики, мягко говоря, скептически отнеслись к её заявлению о том, что она займёт должность главы Ордена, и едва ли она могла их винить. Её совершенствование никогда не было сильным. Любой из пяти лучших учеников Ордена был куда более могущественным, чем она. Но Яньли была дочерью Цзян Фэнмяня и Юй Цзыюань, и они не могли найти способа оспорить её притязания.       Если бы Яньли не была адекватной, она бы опасалась, что ученики могут захватить власть. Но пусть её совершенствование и было низким, она годами наблюдала, как её мать железной рукой правит Орденом, да и сама провела почти два года в Башне Кои, в этой политической помойной яме, полной интриг и предательств. Так что Яньли знала, что делать. Она делегировала задания и ночные охоты, вознаграждала тех, кто хорошо справлялся, курировала обучение, следя за тем, чтобы лучшие учителя занимали правильные должности. И к концу первого месяца ученики называли её «глава Цзян», как будто для них это было естественно. Каждый раз, когда Цзян Яньли это слышала, её сердце сжималось: она так скучала по брату, но никому этого не показывала.       Горе осталось запертым в дальнем ящике её души, где ему сейчас было самое место.       В течение первого месяца Цзян Яньли еженедельно получала письма от Юй Цзыся, в которых бесконечно звучало: «Как у тебя дела?», «Как поживает Цзинь Лин?», «Кому ты собираешься поручить Юньмэн Цзян?», «Когда ожидать твоего возвращения в Башню Кои?»       Яньли вежливо отвечала. Писала о своём здоровье, о здоровье Цзинь Лина и о прогрессе, которого она достигла в руководстве Орденом Юньмэн Цзян. Но она ни разу не ответила на последний вопрос.       Вскоре письма стали приходить реже. Сначала через день, потом – через два, затем - дважды в неделю. Временами ей писал Цзинь Гуаншань (или это его жена уговаривала подписать главу написанные ею письма). Их беспокойство становилось всё более явным. Они писали, что им очень не хватает Яньли. Они хотели увидеть внука. Они не верили её словам. Наверняка она, на самом деле, не собиралась оставаться в Юньмэне. Конечно же, она не может возглавить Юньмэн Цзян в одиночку. Они предлагали ей помощь. Что они могли сделать? Они могли послать к ней кого-нибудь, чтобы помочь ей выбрать того, кто лучше всего подходит для руководства Орденом. Они могли помочь ей решить все её проблемы, при условии, что она назначит ответственным кого-то другого, а сама вернётся в Ланьлин.       Цзян Яньли отвечала на их письма вежливо и спокойно, уверяя, что у неё все хорошо и что на данный момент ей не нужна помощь, хотя она глубоко благодарна за их предложения.       Правда заключалась в том, что, как бы она ни любила своего сына, Юньмэн Цзян был всем, что осталось у неё от семьи, в которой она выросла. Управление Орденом, которым раньше руководил её отец и который возродил из пепла её брат, не давало ей погрузиться в горе. Цзян Яньли не могла позволить, чтобы кто-то другой отнял это у неё.       Через два месяца она получила письмо от Цзинь Гуанъяо.       «Надеюсь, что у Вас всё хорошо, - начиналось послание, - и что я не перехожу границы, написав Вам напрямую, и что Вы не найдёте мои слова каким-либо образом оскорбительными. Я просто беспокоюсь о Вашем благополучии и благополучии моих родителей. Они глубоко переживают за Вас и за А-Лина. Госпожа Цзинь плачет каждую ночь, думая, что Вы никогда не вернётесь, и она никогда больше не увидит своего внука. Мой отец беспокоится о Вашей способности самостоятельно управлять Орденом. - Цзян Яньли тихо вздохнула, но письмо продолжилось таким образом, которого она не ожидала. - Я уверен, что Юньмэн Цзян не мог бы и мечтать о лучшем главе, чем Вы. Я знаю, что, взяв на себя управление, Вы утешите дух своих родителей и брата, и что они будут полностью верить в то, что Вы удержите эту должность. Я подробно говорил об этом с отцом и часто заверял его, что Вы, конечно, попросите нашей помощи, если она Вам понадобится, и поэтому ему не нужно делать Вам эти постоянные предложения. Я уверен, Вы знаете, что мы поддерживаем Вас и поможем Вам, чем сможем.       И я снова должен попросить у Вас прощения, если Вы найдёте это оскорбительным, но я задам Вам вопрос, который мои родители не могут решиться задать: каковы Ваши планы на будущее Цзинь Лина? На данный момент он является наследником и Ланьлин Цзинь, и Юньмэн Цзян, но, конечно, он не сможет править обоими Орденами. Если Вы хотите, чтобы он возглавил Юньмэн Цзян, это вызовет беспокойство за моё собственное будущее, которое я хотел бы разрешить как можно скорее».       Теперь Цзян Яньли поняла, почему он написал ей. Конечно, после смерти Цзинь Цзысюаня и Цзинь Цзысюня будущее А-Лина как наследника Ланьлин Цзинь под вопросом, а Цзинь Гуанъяо - следующий в очереди.       Вполне возможно - даже вероятно, учитывая то, что она знала о его прошлом, - что Цзинь Гуанъяо был абсолютно не против того, чтобы Цзян Яньли и Цзинь Лин ушли. Это дало бы ему явное преимущество на позиции главы Ордена, чего он не мог иметь, пока Цзинь Лин считался наследником. Он хотел бы немедленно найти подходящую жену и завести собственных детей, чтобы ещё больше укрепить свою позицию.       Цзян Яньли не знала, что ответить. Хотя она и презирала махинации Цзинь Гуанъяо, она также не могла полностью винить его в них. Его положение в Башне Кои всегда было шатким, зависимым от прихоти его отца. И тем более она не могла себе представить, насколько ужасной была его жизнь до того, как Цзинь Гуаншань узаконил его. И уж, если честно, она предпочла бы оставить Цзинь Лина в Пристани Лотоса, рядом с собой, как наследника Юньмэн Цзян, и предоставить Цзинь Гуанъяо самому вертеться в гадюшнике, именуемом Башней Кои.       Что ж, Цзинь Гуанъяо был её союзником в борьбе с бабушкой и дедушкой Цзинь Лина. Ценным союзником, расчётливо думала Яньли, поскольку не раз видела, насколько красноречивым и убедительным может быть этот молодой человек, как легко он умеет убеждать окружающих в правильности своих рассуждений, даже если поначалу эти рассуждения могли показаться маловероятными.       Его письмо заканчивалось словами:       «Я ещё раз должен извиниться за свою резкость. Я просто надеюсь быстро решить этот вопрос, чтобы требования моих родителей больше не причиняли Вам беспокойства. Я надеюсь, что с Вами всё в порядке и, возможно, мы сможем вскоре договориться о визите, поскольку я очень скучаю по своему маленькому племяннику. Пожалуйста, дайте мне знать, если я или Ланьлин Цзинь можем что-нибудь для Вас сделать».       Этой ночью Цзян Яньли почти не спала. Она ходила по комнате, укачивая на руках Цзинь Лина, и думала, думала, думала. Лишь под утро ей удалось задремать.       Проснувшись, она отправилась к святилищу предков, как делала каждое утро, и трижды пала ниц, прося о мудрости и наставлении. Она коснулась маленьких табличек с именами Цзян Ваньиня и Вэй Усяня и застыла на несколько минут: ей понадобилось время, чтобы укутать забвением своё горе и не позволить ему вырваться наружу.       Эти несколько минут помогли Цзян Яньли принять окончательное решение. В линии престолонаследования Ланьлин Цзинь ещё могли появиться дети, но не у Юньмэн Цзян. Цзинь Лин был единственным потомком её родителей. Она не могла позволить прервать их род. Она не могла позволить сыну пойти в Башню Кои. Несмотря на её отвращение к предложению Цзинь Гуанъяо о союзе, ей придётся его принять.       И Цзян Яньли села за письмо:       «Спасибо за заботу, молодой господин Цзинь. Мне здесь, в Пристани Лотоса, очень хорошо, как и А-Лину. Он тоже скучает по Вам, а также по бабушке и дедушке. Я надеюсь, что у Вас тоже всё хорошо. Поскольку Вы просили у меня ответа, я, как и Вы, умоляю Вас простить меня за прямолинейность. Я думаю, что в эти трудные времена нам важно иметь ясность по вопросам, которые Вы упомянули.       Как бы я ни любила Юй Цзыся, как бы я ни хотела почтить желание её и моего покойного мужа, А-Лин - единственный внук, который когда-либо будет у Цзян Фэнмяня и Юй Цзыюань. Линия Цзинь Гуаншаня может продолжиться через тебя, но линия моих родителей проходит только через меня. Поэтому я считаю, что на данном этапе было бы наиболее уместно, чтобы А-Лин считался наследником Ордена Юньмэн Цзян.       Желаю Вам удачи в будущем с Ланьлин Цзинь. Я уверена, что когда-нибудь Вы станете прекрасным главой Ордена. Таким, каким мог бы стать мой муж, Ваш брат. Я надеюсь, что мы останемся друзьями, и я буду помогать Вам, чем смогу, в Вашем будущем. Я уверена, что мы сможем организовать визит в ближайшее время, возможно, когда Ваши родители привыкнут к моей новой роли здесь, в Пристани Лотоса».       Цзян Яньли отправила письмо с курьером и приступила к своим обязанностям.       Что Цзинь Гуанъяо сказал своему отцу, она понятия не имела. Но письма из Башни Кои теперь стали приходить лишь один раз в неделю, и тон этих еженедельных посланий изменился, стал менее требовательным и более поддерживающим. У Яньли сложилось впечатление, что они делали это, думая, что это способ завоевать её расположение, а не потому, что они действительно имели в виду что-то из того, о чём говорили. Но она всё равно пригласила их в гости.       И они приходили. Ворковали над Цзинь Лином и суетились по любому поводу. А если Цзинь Гуаншань делал слишком много комментариев о том, насколько «замечательно» то, что она так хорошо справляется как глава Ордена, Цзян Яньли старалась оставить это без внимания. Она быстро поняла, что Цзинь Гуанъяо ничего не сказал своим родителям о том, что Цзинь Лин станет наследником Ордена Юньмэн Цзян, а вместо этого просто подтолкнул их к тому, чтобы они не слишком наседали на неё и прекратили постоянно настаивать на её возвращении в Ланьлин. Он убедил их «дать ей время» справиться с тем, что произошло, и что, продолжая давить на неё, они только оттолкнут её. Они, казалось, были убеждены, что в какой-то момент в ближайшем будущем невестка вернётся сама, и Цзян Яньли не могла не задаться вопросом, сказал ли им Цзинь Гуанъяо, что убедит её, хотя втайне планировал сделать прямо противоположное.       Ей было всё равно. Она так устала. В Ордене Ланьлин Цзинь могли замышлять всё, что хотели, могли строить планы, лгать и шептаться. Она же останется в Юньмэне, как и её сын. Не было ничего, что могло бы это изменить. Именно здесь ей и нужно было быть, и она не хотела участвовать в чужих интригах.       - …конечно, он так беспокоится о Ханьгуан-цзюне. - Голос Цзинь Гуанъяо отвлёк Цзян Яньли от её темных мыслей. - Конечно, это похоже на среднего брата, так волноваться о семье, но я надеюсь, что мой визит принёс ему некоторое утешение. Я упоминал, что он учил меня игре на гуцине?       - Ах, да, Вы упомянули об этом незадолго до этого… - Цзян Яньли покивала и решила развить тему. - Как Цзэу-цзюнь? Я давно его не видела.       - С ним всё в порядке, хотя, как я уже сказал, он очень переживает за брата. Ханьгуан-цзюнь в ту ночь ужасно пострадал, как и все мы.       - Мм. - Цзян Яньли покивала: - Может быть, я заеду к нему в гости, посмотреть, как у него дела.       Хотя она произнесла это как небрежный комментарий, она вдруг поняла, что будет чувствовать себя очень комфортно в присутствии Лань Ванцзи, пусть даже и на короткое время.       Не то чтобы Яньли не знала, что говорят о Вэй Усяне. Ещё до событий в Безночном городе ей всегда приходилось игнорировать людей, называвших его злым, жестоким и бессердечным. Она знала своего брата так, как не знали они. Конечно, её А-Сянь совершил некоторые ужасные поступки, и, возможно, она не знала причин всех этих поступков, но она была уверена, что эти причины были.       Но то, как люди праздновали смерть Вэй Усяня после событий в Безночном городе, почти заставило Цзян Яньли заболеть. Она даже не могла их винить. Действия её младшего брата в последние несколько дней его жизни стоили жизни бесчисленному количеству людей. Она знала, что его привело к ним горе, безумие. Она до сих пор даже не могла поверить, что он был виновен в смерти её мужа. У неё было столько вопросов о событиях на тропе Цюнци, на которые никогда не будет ответа. Но, в конце концов, Вэй Усянь был её братом. Она скучала по нему каждый день, с тех пор, как его не стало, и скучает до сих пор. Были времена, когда ей казалось, что он умер много лет назад, в тот день, когда его бросили в Курганы, и что из них к ним вернулся кто-то другой. Но даже тогда она всё ещё видела своего брата за всей той стеной из высокомерия и холодности, что он себя окружил. Даже тогда она любила его. И слышать, как о нём теперь говорили люди, было ужасно.       Это было одно из немногих правил, которые ей было трудно соблюдать в Пристани Лотоса. Большинство членов Ордена, которые помнили Вэй Усяня, настоящего Вэй Усяня, их живого, весёлого, могущественного друга и старшего боевого брата, теперь были мертвы. Новички же не знали его таким, и они вместе с остальным миром совершенствования праздновали его смерть и обвиняли его в гибели Цзян Чэна. Чтобы пресечь это, ей пришлось сесть со многими из них и мягко предупредить, что, хотя она и не будет указывать им, как относиться к Вэй Усяню, она не позволит никому говорить о нём с неуважением на территории Пристани Лотоса. Это был его дом, и он навсегда останется его домом.       Некоторым из учеников это не понравилось, а некоторые даже покинули Орден, но, в конце концов, её пожелания были учтены. Она знала, что они всё ещё праздновали смерть Старейшины Илина, но никогда там, где она могла слышать.       Лань Ванцзи, вероятно, был единственным человеком в мире, который мог понять, что она чувствует по этому поводу, как тяжело ей видеть, как люди радуются смерти того, кого она любила. Лань Ванцзи тоже любил Вэй Усяня; в этом она была абсолютно уверена. Возможно, думала она, им обоим будет приятно увидеться друг с другом.       Прошло ещё несколько дней, и эта идея стала казаться Яньли всё более и более привлекательной. Вскоре очередной визит Цзиней подошёл к концу, и она вернулась к своим обязанностям, но каждый раз, когда она думала о своих братьях, горе грозило вырваться наружу. Возможно, неделя вдали от Пристани Лотоса могла бы помочь ей вновь обрести устойчивость?       Решившись, Цзян Яньли написала Лань Сичэню, и тот тут же ответил, что, конечно, она может прийти в гости. Она не стала медлить, собрала кое-какие вещи, дала наставления своим ученикам и ушла.       Лань Сичэнь тепло приветствовал её и засуетился вокруг Цзинь Лина, но в нём чувствовалась усталость, которой Яньли не видела раньше, даже во время кампании «Выстрел в Солнце». Они сели пить чай, и потекла вежливая беседа о том, как поживает каждый из их Орденов. Ланьлин Цзинь больше всего пострадал в Безночном городе, но Ордена Лань и Цзян тоже потеряли людей. Им всем требовалось время, чтобы восстановиться и исцелиться.       - И, конечно, Ванцзи… - произнёс Лань Сичэнь, но затем резко остановился и отвернулся.       Цзян Яньли видела горе в том, как задрожала его челюсть, и она остро это чувствовала. Она так хорошо знала, что значит бояться за младшего брата, горевать из-за того, что тот потерял что-то драгоценное, даже если в случае Вэй Усяня она так и не смогла определить, что именно это было.       - Могу ли я увидеть его, пока я здесь? – мягко спросила она. - Я слышала, что он ушёл в уединение, но… Мне бы очень этого хотелось. Хотя бы ненадолго.       - Возможно… - Лань Сичэнь выглядел неуверенно, и Цзян Яньли не совсем понимала, почему. Затем он сказал: - Возможно, это пойдёт ему на пользу. Спасибо, глава Цзян. Я уверен, что он оценит компанию.       Вспоминая о том, насколько необщительным был Лань Ванцзи, Цзян Яньли сильно в этом сомневалась. И всё же она надеялась, что это правда, потому что Лань Ванцзи был единственным человеком в мире, которому, как она чувствовала, ей было бы удобно показать свое горе.       Час спустя Лань Сичэнь собрал кое-какие вещи, сказав, что он привозит Лань Ванцзи припасы два раза в неделю, и что есть некоторые предметы, о которых тот говорил, что они ему нужны. Цзян Яньли дождалась, пока всё будет готово, и последовала за главой Ордена по ровным, аккуратным тропам Облачных Глубин, с горьким сожалением вспоминая те дни, которые они провели здесь когда-то, и было это, казалось, целую вечность назад. Она вспомнила полных надежд, жизнерадостных детей, которыми они были, и пожалела, что не может вернуться и предупредить их о том, какая участь их ждёт впереди. Но какая польза от этого? Как бы отреагировали эти дети, если бы она сказала им, что единственное, что их ждёт после Облачных Глубин, - это целая жизнь боли?       Лань Сичэнь остановился у небольшой хижины и постучал в дверь.       - Он меня не ждёт, - объяснил он Цзян Яньли, - так что, возможно, придётся подождать.       Цзян Яньли кивнула, но шли секунды, и ей становилось всё больше не по себе, и она задавалась вопросом, чем таким Лань Ванцзи был занят в середине дня, что не мог просто взять и открыть им дверь? Цзинь Лин на её руках начал суетиться, и она покачала его, чтобы успокоить.       - Может быть, его здесь нет?       - Нет, он здесь, - уверенно проговорил Лань Сичэнь.       Выглядел он немного расстроенным, поэтому Цзян Яньли не стала настаивать на своём вопросе. Возможно, Лань Ванцзи не хотел видеть своего брата, а Лань Сичэнь не хотел это обсуждать.       Но спустя целую минуту дверь всё же открылась, и на пороге появился Лань Ванцзи. Он был одет, как обычно, в белоснежные шёлковые мантии, но только во внутренние. Не было привычных украшений, кроме лобной ленты; его волосы были свободно зачёсаны назад, а не частично забраны вверх. Он кивнул Лань Сичэню, но затем увидел Цзян Яньли и замер, явно смущённый тем, что его увидели в таком небрежном виде.       - Сюнчжан. Это неприлично.       - Ванцзи, извини, я…       Но Лань Ванцзи просто попытался захлопнуть дверь, что ошеломило Цзян Яньли, поскольку это было вопиющее нарушение этикета. Но с другой стороны, подумала она, беспокоить его в уединении было также нарушением правил, так что, возможно, он чувствовал, что их оплошность даёт право на это. Затем Лань Сичэнь ещё больше шокировал Яньли, поймав дверь прежде, чем она успела закрыться.       - Ванцзи, пожалуйста, - сказал он. - Я знаю, что ты расстроен, но я верю, что она сможет тебе помочь. А-Юань…       А-Юань?       - Нет необходимости обсуждать А-Юаня, - возразил Лань Ванцзи, по-прежнему пытаясь силой закрыть дверь, но, не сумев справиться с Лань Сичэнем, сдался и с хмурым видом остановился.       Цзян Яньли никогда не была уверена, кто из Близнецов-Нефритов сильнее физически, но в данный момент явно победил старший.       - Ванцзи, ты не в состоянии обеспечить ему необходимый уход. Я знаю, что ты...       - Сюнчжан, - повторил Лань Ванцзи, и его голос прозвучал измученно и настолько похоже на мольбу, что Цзян Яньли предпочла бы этого никогда слышать. - Не делай это.       - Пожалуйста, - мягко попросил Лань Сичэнь. - Пожалуйста, Ванцзи, ты причиняешь себе вред. Не заставляй меня силой открывать дверь. Ты знаешь, что я могу, но…       Лань Ванцзи так резко отпустил дверь, что Лань Сичэнь по инерции сделал несколько шагов вперёд, прежде чем спохватился. Он вошёл в комнату и жестом пригласил Цзян Яньли следовать за ним, что она и сделала, хотя теперь остро чувствовала себя незваной гостьей. Было ясно, что Лань Ванцзи не хотел, чтобы она была здесь, и что у Лань Сичэня был для этого какой-то мотив, о котором она не знала.       Она начала жалеть, что пришла.       - Я принёс тебе чаю, - тихо произнёс Лань Сичэнь. - Жасмин, который тебе нравится.       - Пожалуйста, оставь нас, - внезапно сказал Лань Ванцзи, и глава Лань явно заколебался.       Но затем он взял себя в руки и тепло посмотрел на брата:       - Очень хорошо, Ванцзи. Глава Цзян, я вернусь через несколько часов, чтобы проводить Вас обратно в павильон.       Цзян Яньли кивнула, а когда Лань Сичэнь вышел и закрыл за собой дверь, почувствовала себя ещё более растерянной, чем раньше.       - Мне жаль, что я побеспокоила Вас, Ханьгуан-цзюнь. Я просто думала, что Вам, возможно, понравится мой визит. Если я ошиблась, я, конечно, могу немедленно уйти.       - Нет, - ровным тоном проговорил Лань Ванцзи. - Я заварю чай.       Они сели за стол и молчали, пока Второй Нефрит перебирал чайные листья. Тишину нарушал лишь негромкий лепет Цзинь Лина. Цзян Яньли понаблюдала за Лань Ванцзи и сразу же забеспокоилась, отметив скованность его движений. Он делал всё очень медленно, словно примериваясь к каждому своему жесту, словно ждал от него какого-то подвоха. А, время от времени, и вовсе замирал, точно собираясь с силами. Теперь Яньли понимала, почему он так долго не открывал дверь: ему требовалось время, чтобы пересечь комнату, но она не понимала причины этого. Битва в Безночном Городе произошла три месяца назад. Любые травмы, которые он там получил, уже давно должны были зажить. Ей хотелось с этим разобраться, а спросить напрямую было равносильно проявлению грубости.       Так они и молчали, пока Лань Ванцзи, наконец, не произнёс:       - Теперь Вы глава Юньмэн Цзян?       - Ах, да, - спохватилась Цзян Яньли. - После смерти А-Чэна я возглавила Орден.       - Я уверен, что это приносит ему утешение. Как Цзинь Лин?       - Он очень хорошо себя чувствует. Спасибо.       - Ланьлин Цзинь… - Лань Ванцзи сделал паузу на несколько долгих секунд, прежде чем опуститься на колени рядом с очагом, чтобы установить на него чайник с водой, и Цзян Яньли задавалась вопросом, почему он удосужился встать на колени, а не просто наклониться. - Они не доставляли Вам никаких хлопот по поводу того, чтобы оставить его с Вами в Пристани Лотоса?       - Немного. - Цзян Яньли с грустью посмотрела на сына: - Их это, по общему признанию, не устраивает. Я думаю, они всё ещё планируют моё возвращение, несмотря на то, что я ясно дала им понять, что не собираюсь возвращаться в Башню Кои. На данный момент, они согласились на то, что я остаюсь в Пристани Лотоса, но когда Цзинь Лин подрастёт… Должна признаться, у меня есть некоторые опасения по поводу того, как они поступят.       - Мн, - сказал Лань Ванцзи.       Цзян Яньли ломала голову, как затронуть тему, ради которой она пришла сюда, но нужные слова всё никак не приходили. Как можно начать разговор со слов: «Я знаю, что ты, должно быть, чувствуешь себя так же ужасно, как и я, так почему бы нам не почувствовать себя ужасно вместе, хоть какое-то время?»       Но тут Лань Ванцзи склонился к столу, чтобы налить чай, и Цзян Яньли вздрогнула:       - Ах, Ханьгуан-цзюнь, у тебя кровь!       Красные пятна проступили на белоснежной мантии по всей спине Второго Нефрита, но это не вызвало у него какой-либо острой реакции. Он просто сделал паузу, поставил чайник на стол и снова сказал:       - Мн.       Это был совсем не тот ответ, которого Яньли могла ожидать, указывая на такую вещь, и она рискнула спросить:       - Вы ранены? Могу ли я помочь Вам?       - Кровь часто просачивается сквозь бинты, - спокойно пояснил Лань Ванцзи. - Вот почему мне пришлось потратить время на то, чтобы одеться, когда Вы пришли. Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне.       - Поэтому ты поругался с братом, не желая нас впускать? - Цзян Яньли чувствовала себя отвратительно и теперь больше, чем раньше, желала просто оставить Лань Ванцзи в покое. - Мне очень жаль, Ханьгуан-цзюнь. Я не знала, что он будет настаивать. Жаль, что он не сказал мне, что тебе не нужна компания.       - Это не… - Лань Ванцзи снова взял чайник, чтобы наполнить свою чашку, но его руки оказались слишком слабыми и не смогли удержать его. Чайник выскользнул из его рук и разбился об пол, разбрызгивая горячую воду во все стороны. Громкий шум разбудил Цзинь Лина, он заплакал. Цзян Яньли принялась успокаивать сына, а Лань Ванцзи просто стоял и смотрел на учинённый им беспорядок, выглядя совершенно побеждённым.       - Я это уберу, пожалуйста, не волнуйтесь, - поспешно сказала Цзян Яньли, но встать не успела: из-за ширмы, отделяющей кровать от остального помещения, вышел маленький мальчик, сонно потирая глаза. – Ах!       - Папа, я устал спать, - пролепетал ребёнок и широко зевнул. - Можно мне пойти поиграть с кроликами?       Цзян Яньли наблюдала, как Лань Ванцзи заметно взял себя в руки, так, как столько раз поступала она сама ради собственного малыша.       - Не сейчас, А-Юань. Есть кое-кто, с кем я бы хотел, чтобы ты познакомился. - Он поманил мальчика к себе, и тот подошёл: - Это глава Ордена Юньмэн Цзян, Цзян Яньли, и её сын Цзинь Лин. Глава Цзян это… - Был короткий момент колебания, прежде чем он продолжил: - Это Лань Юань.       - Очень приятно познакомиться с тобой, Лань Юань, - проворковала Яньли, улыбаясь.       Вероятно, этот ребёнок был осиротевшим членом Ордена Лань? Возможно, тот, чьи родители были убиты в Безночном городе. Это могло бы объяснить то, как странно Лань Сичэнь и Лань Ванцзи говорили о нём.       - Приятно познакомиться, - воскликнул Лань Юань с солнечной улыбкой.       Лань Ванцзи глубоко вздохнул:       - Вот теперь ты можешь пойти и поиграть с кроликами. Но только так, чтобы тебя было видно из окна.       - Хорошо!       Лань Юань, радостно повизгивая, выскочил из хижины, а Яньли с улыбкой посмотрела на Лань Ванцзи:       - Он кажется очень милым.       - Да. – Второй Нефрит опустился на колени рядом с остатками чайника и начал собирать осколки.       - Ах, пожалуйста, позвольте мне помочь, - воскликнула Цзян Яньли. - Вы ранены.       Она положила Цзинь Лина на пол и, искоса присматривая за ним, помогла убрать беспорядок. Лань Ванцзи, как ни странно, не стал с ней спорить по этому поводу, возможно, потому, что знал, сколько времени ему самому понадобится, чтобы навести порядок. Как только они закончили, Яньли нашла ещё один чайник, наполнила его водой из ведра и начала заваривать свежий чай. И опять-таки Лань Ванцзи ей это позволил.       - Если Вы не возражаете против моего вопроса, Ханьгуан-цзюнь, - не сдержав любопытства, всё-таки спросила Яньли, - как Вы получили такие тяжкие ранения здесь, в уединении?       - Не в уединении, - сдержанно ответил Второй Нефрит. - Это произошло до того, как началось мое затворничество.       Цзян Яньли едва не выронила чай:       - Но это… это было три месяца назад, они наверняка уже должны были исцелиться…       Лань Ванцзи ничего не сказал.       - Пожалуйста, - выдохнула Цзян Яньли и болезненно поморщилась, потому что кровь всё ещё просачивалась сквозь его белую шёлковую мантию. - Пожалуйста, дайте мне посмотреть. Пожалуйста, позвольте мне помочь. Я не могу видеть, как Вы так страдаете.       У Лань Ванцзи перехватило дыхание, и она подумала, что он снова откажется, но затем он осторожно стянул мантию с плеч. Цзян Яньли едва подавила всхлип, увидев окровавленные бинты, беспорядочно обматывающие его спину, и, подхватив ведро с водой, решительно направилась к Ванцзи. Смочила бинты и принялась их разматывать. Чудом ей удалось не вскрикнуть от ужаса при виде многочисленных следов от ударов кнутом, всё ещё таких свежих и воспалённых, словно они были получены всего несколько дней назад. Если отметки были старыми, значит, они продолжали открываться заново каждый день. Теперь Цзян Яньли поняла, почему Лань Сичэнь так сказал о ребёнке. Лань Ванцзи, несомненно, напрягался, заботясь о нём, вместо того, чтобы лечиться, как следовало бы. Но даже тогда…       - Они от дисциплинарного кнута, - отвечая на её невысказанный вопрос, сказал Лань Ванцзи и тщательно промокнул рану на плече. - Вот почему они так медленно заживают. По оценкам сюнчжана, время полного восстановления составит три года.       Цзян Яньли долгое время молчала. Что ж, это также объясняло его слабость и истощение. Дисциплинарный кнут оставлял не только физический след, но и духовный. Видимо, духовные силы Второго Нефрита были полностью истощены таким жестоким наказанием. Ему действительно потребуются годы, чтобы исцелиться.       Слов не находилось. Всё, что она смогла сказать, было:       - Почему?       На этот раз Лань Ванцзи молчал так долго, что Яньли подумала, что он откажется отвечать. Но он всё-таки произнёс:       - Вы никогда не ходили в Могильные Курганы, пока там жил Вэй Ин, не так ли?       - Нет, - тихо ответила Яньли, и как же она теперь жалела, что не сделала этого.       - Однажды я был там. Он построил там жизнь. Я знаю, это звучит невозможно, но он это сделал. Они что-то выращивали. Овощи. Развешивали украшения и готовили фруктовое вино. Они так сильно любили друг друга… И они любили его. Они были ему так благодарны за всё, что он для них сделал.       Цзян Яньли не понимала, как это привело к таким ранам, но ничего не сказала, позволив Ванцзи рассказать историю по-своему.       - Я отправился туда снова, после его смерти. Я знал, что скоро придут падальщики. Я хотел попытаться спасти некоторые из его вещей… его изобретения, рисунки... его меч.       Чувствуя, как слёзы жгут глаза, Цзян Яньли начала осторожно накладывать повязки. Она даже не задумывалась о том, что случилось с Суйбянем. С мечом, который Вэй Усянь так любил, но которым отказывался пользоваться по какой-то причине. Она никогда не понимала, почему. Он не носил меч с собой, и она к этому привыкла. И уже не задавала вопросов. А зря.       - Но я не успел вовремя, - тем временем продолжал Лань Ванцзи. - Многие ученики из других Орденов, особенно из Ланьлин Цзинь, уже были там. Они разрушили всё, что он строил так долго, выкорчевали посевы, сожгли дома, в которых ютились жители деревни. Я разозлился и выступил против них, а когда они не отступили, я сразился с ними. Я ранил тридцать три ученика из разных Орденов, в том числе из Гусу Лань. В качестве наказания, не только за их травмы, но и за проявление преданности Вэй Ину, даже после того, как он был поглощён тёмными силами, меня приговорили к тридцати трём ударам дисциплинарным кнутом.       - Тридцать три? - в ужасе повторила Цзян Яньли. Она и раньше видела наказание дисциплинарной кнутом, но не более нескольких ударов зараз. - Это могло убить тебя!       Лань Ванцзи ничего не ответил на это, вместо этого он сказал:       - Оно того стоило.       - Почему? - Цзян Яньли не могла сдержать слёз. - Почему оно того стоило? Тебе вообще удалось спасти что-нибудь из его вещей?       - Да. - Лань Ванцзи кивнул: - Я спас А-Юаня.       Цзян Яньли испуганно вздохнула:       - Он…       - Теперь он Лань Юань, - сказал Лань Ванцзи, - ради его безопасности. Но он родился Вэнь Юанем. Они оставили его, когда отправились в Башню Кои, чтобы сдаться. Когда я прибыл в Курганы, он пробыл там один несколько дней, прятался в пещере. У него была лихорадка, а когда он выздоровел, то ничего не помнил. Но он… - Голос Лань Ванцзи затих, став едва слышным шёпотом: - Он очень любил Вэй Ина, а Вэй Ин любил его. Он сирота. Вэй Ин заботился о нём, а теперь о нём забочусь я. - Его кулаки сжались, и он выдавил прерывистым шёпотом: - Пожалуйста, не забирайте его у меня.       Слёзы текли по лицу Цзян Яньли. У её брата, её драгоценного младшего брата с солнечной улыбкой, был сын. И она даже не знала об этом. Конечно, сама мысль о том, чтобы отпустить мальчика, была бы для Лань Ванцзи мукой. Это было всё, что у него осталось от Вэй Усяня - всё, что осталось у них обоих.       Но эти раны, эти ужасные, несправедливые раны. Она не могла не думать, что наказание он получил не за драку и не за причинение вреда другим ученикам, а за любовь к Вэй Усяню. И пока Лань Ванцзи остаётся здесь, они будут продолжать наказывать его за это. Даже если не телесными повреждениями, то словами и взглядами, недоверием и презрением.       - Ханьгуан-цзюнь, - приняв для себя решение, заговорила она. - Твой брат прав. Ты не в состоянии позаботиться о нём так, как должно.       - Мой уход достаточен, - возразил Лань Ванцзи, но, сникнув, признал: - Сюнчжан беспокоится не об А-Юане. Обо мне.       - Потому что ты причиняешь себе вред. - Цзян Яньли сокрушённо покачала головой. - Каждый раз, когда ты наклоняешься и берёшь его на руки, каждый раз, когда ты помогаешь ему искупаться или укладываешь его в постель, каждый раз, когда он хочет поиграть, и ты поднимаешь его в воздух - ты причиняешь себе вред.       Лань Ванцзи кивнул и ничего не сказал.       Цзян Яньли же собралась с духом и заявила:       - Вэнь Юань - сын моего брата. Он должен вырасти в Пристани Лотоса, рядом со своим двоюродным братом, в Ордене, который его оценит. Я не думаю, что А-Сянь хотел бы, чтобы он вырос среди людей, которые ненавидели его отца и наказывают тебя за любовь к нему. При этом, - упрямо продолжила она, стараясь игнорировать то, как напряглись плечи Лань Ванцзи, - я считаю, что тебе тоже следует пойти со мной. Таким образом, ты сможешь и дальше воспитывать его вместо А-Сяня, как, я уверена, А-Сянь и хотел бы.       Лань Ванцзи вскинул голову:       - Пойти с тобой в Пристань Лотоса?       - Да, - уверенно проговорила Цзян Яньли, но Второй Нефрит печально качнул головой:       - Я не могу. Меня приговорили к трём годам заключения и покаяния в пещере Холодного источника.       - Я понимаю это, Ханьгуан-цзюнь, но подумай о том, что лучше для А-Юаня, - доверительно произнесла Цзян Яньли. - Он явно смотрит на тебя как на отца. Он к тебе привык. Не будет ли для него травмой, если его привезут в Пристань Лотоса без тебя?       - Тогда оставь его здесь со мной.       - А что будет с ним в те дни, когда ты каешься в пещере Холодного источника? Что будет с ним, когда ты выздоровеешь и тебя отправят в затвор? Кто тогда останется с ним? Ты уверен, что другие ученики будут хорошо к нему относиться? - Цзян Яньли немного заколебалась, но всё же рискнула: - Ты хочешь, чтобы он вырос таким, каким был ты? Чтобы он стал настолько закрытым человеком, что простой акт выражения эмоций был настолько в нём подавлен, что он, как и ты, не смог нормально общаться с людьми?       - Я бы не позволил его так воспитывать.       - Пожалуйста, - взмолилась Цзян Яньли. - Пожалуйста, Ханьгуан-цзюнь, позвольте мне отвезти его в Пристань Лотоса. Знаешь, А-Сянь хотел бы, чтобы он вырос там, если бы у него был выбор. Он был там так счастлив когда-то, перед войной. Разве можно не уважать его желания? И разве ты не можешь позволить мне заботиться о тебе так, как он бы этого хотел? Чтобы помочь тебе восстановиться после наказания, которое, как ты знаешь, было несправедливым и незаслуженным? Мы единственные два человека в мире, которые любили А-Сяня до конца. Можем ли мы не договориться о том, как воспитывать его сына?       Лань Ванцзи несколько долгих минут сидел с закрытыми глазами, пока Цзян Яньли заканчивала накладывать чистые повязки.       - Я думал отбыть полное наказание, чтобы показать старейшинам, что оно меня не сломит, - сказал он, наконец. - Что независимо от того, к чему они меня приговорят, я не отступлю. Я бы никогда не согласился с ними, что Вэй Ин был недостоин того, что я чувствовал к нему, что я был неправ, чувствуя то, что чувствую. Но ты права. Это то, что лучше для А-Юаня. И мне нечего им доказывать.       Яньли помогла ему облачиться в мантию и осторожно погладила по плечу:       - Спасибо, Ханьгуан-цзюнь. Хотя… поскольку мы собираемся вместе воспитывать А-Юаня, могу ли я называть тебя по имени?       Лань Ванцзи кивнул:       - Могу ли я назвать тебя шицзе?       Цзян Яньли почувствовала слёзы на глазах при этом признании того, кем был для него Вэй Усянь или, по крайней мере, кем он был бы, если бы всё не пошло так ужасно неправильно. Она кивнула и сказала:       - Мне бы этого хотелось.