Собирая осколки

             Лань Сичэнь глубоко вздохнул и направился обратно к хижине. Честно говоря, он не был уверен, что там найдёт. Всё, что он знал, это то, что происходящее сейчас было крайне неустойчивым. Он заботился о Вэнь Юане в течение первого месяца после наказания Лань Ванцзи, но затем его брат настоял на том, чтобы ему вернули ребёнка. Лань Сичэнь пытался убедить его позволить мальчику жить в детском павильоне под опекой других взрослых, потому что он не мог смотреть, как Лань Ванцзи причиняет себе вред. Но его брат, да и отчасти он сам беспокоился, как к нему отнесутся остальные члены Ордена. Многие из них вообще были против, чтобы этого малыша принимали в главную семью. Люди роптали о крови проклятых Вэней и о том, кем может стать ребёнок. И хотя Лань Сичэнь не позволил слухам остановить усыновление, он не мог с уверенностью сказать, что произойдёт, если ребёнок будет жить с ненавидящими его взрослыми постоянно.       Появление Цзян Яньли казалось идеальным выходом из сложившейся ситуации. Всё было бы чудесно, если б заботу о малыше взяла на себя женщина, что любила Вэй Усяня. Цзян Яньли могла бы обеспечить его безопасность и сохранить в тайне его происхождение. Но Лань Сичэнь недооценил, насколько сильно его брат нуждался в Вэнь Юане. Только после того, как они с Цзян Яньли переступили порог его хижины, до Сичэня стало доходить, что если А-Юань, единственное что осталось от человека, которого Ванцзи любил, уедет, ему будет не на чем сосредоточиться. Останется только боль потери и пустота.       Поэтому он с трепетом постучал в дверь хижины и приготовился ждать, но Лань Ванцзи оказался на пороге всего несколько мгновений спустя. Его появление удивило Лань Сичэня. Брат был полностью одет в свои обычные мантии, которые не носил с момента наказания, а его волосы были уложены в красивую безупречную причёску. Цзян Яньли, должно быть, сделала это для него, поскольку Лань Ванцзи по-прежнему был не в состоянии поднять руки над головой. А ещё в хижине чудесно пахло - каким-то образом эта невероятная женщина взяла скудные запасы, которые Лань Ванцзи хранил в уединении, и превратила их в чудесную еду.       - Ах, Цзэу-цзюнь, обед почти готов, - улыбаясь, произнесла Цзян Яньли. - Пожалуйста, заходите. Хотите чаю?       Лань Сичэнь понятия не имел, что происходит, но одно он мог сказать наверняка: за время его отсутствия Цзян Яньли сотворила пару маленьких чудес. Вэнь Юань сидел в углу с Цзинь Лином на коленях и хихикал, строя ему рожицы, а по единственной комнате хижины скакали три суетливых кролика.       С каких это пор Лань Ванцзи впускает в свой дом кроликов?       - Как ты себя чувствуешь? - спросил своего брата Лань Сичэнь, стараясь не казаться таким настороженным, каким он себя чувствовал.       - Со мной всё в порядке, - ответил тот. – Шицзе лечила мои травмы.       Шицзе? У Лань Сичэня перехватило дыхание. Но, с другой стороны, почему бы Лань Ванцзи не использовать это обращение? Даже если они с Вэй Усянем никогда не были официально женаты, теперь было ясно, как к нему относился Лань Ванцзи.       - Давайте оставим серьёзные темы на послеобеденное время, - мягко проговорила Цзян Яньли, расставляя миски на столе.       Лань Ванцзи кивнул:       - Мы не разговариваем во время еды.       - Ах, да, - встрепенулась Цзян Яньли, и её лицо тронула лёгкая улыбка. - Как я могла забыть?       Они ели молча, если не считать воркующего лепета Цзинь Лина и небольшой болтовни Вэнь Юаня, которому пришлось дважды напомнить, чтобы он не разговаривал.       Когда с обедом было покончено, Лань Ванцзи встал и принялся мыть посуду. Лань Сичэнь готов был вскочить на ноги и напомнить брату, что ему не следует перенапрягаться, но Цзян Яньли остановила Ванцзи, просто протянув руку и положив ладонь ему на запястье:       - Цзэу-цзюнь, ты поможешь мне убраться?       - Конечно.       Лань Сичэнь кивнул, откровенно удивляясь тому, что его брат без протеста опустился обратно на своё место.       Через несколько минут они уже сидели за чаем, и Лань Ванцзи сказал:       - Мы с шицзе обсудили благополучие А-Юаня и пришли к выводу, что будет лучше, если он отправится в Пристань Лотоса.       Лань Сичэнь почувствовал, как огромная гора свалилась с его плеч. Ему придётся найти что-нибудь особенное в подарок для Цзян Яньли, чтобы отблагодарить её за это. Она была воистину чудотворцем.       - И, - продолжил Лань Ванцзи, - я пойду с ней.       Лань Сичэнь моргнул:       - Но ты не можешь, Ванцзи. Твой приговор…       - Я всё обдумал, и решил не выполнять его.       Наступила долгая пауза, во время которой Лань Сичэнь просто смотрел на своего младшего брата, подбирая слова.       - Ты не можешь просто решить не отбывать наказание. Это так не работает, Ванцзи. Старейшины...       Лань Ванцзи снова прервал его:       - Моя главная забота – сделать так, как лучше для А-Юаня. Пристань Лотоса, несомненно, станет для него лучшим местом в долгосрочной перспективе, но я не хочу отсылать его к незнакомцам. Он знает меня и ему со мной комфортно. Я воспитаю его так, как воспитал бы его Вэй Ин. Это несовместимо с моим трёхлетним заключением в затворе, так что да, я не стану продолжать уединение. Я так решил.       - Но, Ванцзи, - ещё больше растерялся Лань Сичэнь. Ему казалось, что человек, сидящий перед ним, был вовсе не его братом, а появившимся из ниоткуда незнакомцем. - Уйти, покинуть Облачные Глубины? Бросить вызов старейшинам? Как они на это отреагируют?       - Не знаю. - Лань Ванцзи чуть пожал плечами. – И мне всё равно.       Рот Лань Сичэня беззвучно двигался, как у рыбы, выброшенной волной на берег.       После очередной долгой паузы Лань Ванцзи тихо продолжил:       - Что ещё они могут мне сделать, сюнчжан? Изгнать меня? Отречься от меня? Они могут сделать это, если захотят. Они не могут сделать ничего такого, что могло бы причинить мне боль больше, чем разлука с А-Юанем. Именно поэтому и было это предложено. Они знали, что воспитание в изоляции не пойдет ребёнку на пользу, что я не смогу заботиться о нём во время наказания, что мне неизбежно придётся оставить его на других. Они не хотели, чтобы я воспитывал сына Вэй Ина, из-за того, как они относились к Вэй Ину и как они относились к моим чувствам к нему. - Он поднял взгляд на Лань Сичэня, но выглядел при этом не сердитым, а просто грустным. - Это больше не имеет значения, сюнчжан. Мне здесь не место.       - Ванцзи, - начал Лань Сичэнь и осёкся.       Его горло сжалось, потому что он ничего не мог сказать, кроме как умолять брата не оставлять его. Он не знал, почему идея о том, что Ванцзи покинет Облачные Глубины, так его напугала. Он и Лань Ванцзи с детства были близки, но он всегда думал об их отношениях как о том, что это он поддерживает своего брата, и никогда наоборот. Теперь он понимал, что это не совсем так.       Цзян Яньли мягко вмешалась:       - Ты можешь приходить в Пристань Лотоса, когда пожелаешь, Цзэу-цзюнь. Никто не запретит тебе навещать своего брата и племянника.       Лань Сичэнь сумел кивнуть, а затем и выдавить:       - Они не откажутся от тебя, Ванцзи. Я не позволю этого. Я…       Он вновь осёкся, увидев выражение лица своего брата. Он возненавидел это выражение, потому что это был не гнев, или негодование, или обвинение. Лань Ванцзи не задавался вопросом, как он может полагаться на Лань Сичэня после того, как Лань Сичэнь допустил предыдущие наказания. Лань Ванцзи не винил Лань Сичэня за то, что тот не заступился за него, когда это имело значение. Он знал, что Лань Сичэня учили избегать конфронтации, что идея пойти против старейшин, своего дяди была для него так же невозможна, как дышать под водой. Лань Сичэнь уловил это выражение и отвернулся.       - Мне очень жаль, Ванцзи. Мне действительно очень жаль. Столько раз мне следовало высказаться, но я молчал. Я никогда не смогу исправить того, что случилось с тобой.       - Сюнчжан, - тихо проговорил Лань Ванцзи, - ты не единственный, кто молчал, когда следовало. И когда ты начинаешь сожалеть, помни, что я тоже о многом сожалею.       Лань Сичэнь ничего не сказал на это.       - Мы отправляемся сейчас, - решительно проговорил Лань Ванцзи. - Не хочу давать старейшинам время усомниться в правильности присутствия здесь шицзе. Я собрал все вещи А-Юаня. Пожалуйста, присмотри за кроликами вместо меня.       - Конечно.       Лань Сичэнь кивнул, он чувствовал себя потерянным. Да, это был хороший способ исправить ситуацию. Но когда всё пошло так ужасно неправильно?       - Цзэу-цзюнь, - позвала его Цзян Яньли всё ещё нежным тоном. – Не переживайте. Я хорошо о нём позабочусь. О них обоих. Я уверяю Вас, это правильное решение.       Лань Сичэнь кивнул, потому что она была права, и он это знал. Они все, несомненно, будут счастливее в Пристани Лотоса. Уж для этого ему придётся постараться. Но, возможно, это было то, что он заслужил, за то, что просто стоял рядом, когда его брат подвергся такому ужасному наказанию.       - Спасибо, глава Цзян.       Он даже не смог обнять брата из-за его ужасных ран. Всё, что он смог сделать, это стоять и молча смотреть, как они уходили. Лань Сичэнь подождал, пока они скроются из виду, прежде чем позволить слезам пролиться.              * * *       Большую часть пути от Гусу до Юньмэна Цзян Яньли решила проделать на лодке, в основном из соображений удобства. Теперь она была рада этому, потому что Лань Ванцзи явно был не в том состоянии, чтобы совершать путешествие на ногах. Однако радости её поубавилось, когда несколько часов спустя выяснилось, что Вэнь Юань, который никогда в жизни не плавал на лодке, совершенно не выносит качки. Беднягу нещадно рвало за борт.       Впрочем, ничего удивительного в этом не было, потому что он явно был Вэнем, выросшим в скалистых внутренних провинциях Цишаня, где почти не было озёр и тем более каких-либо крупных рек. Вероятно, он никогда в жизни и не плавал толком. И Цзян Яньли понимала, что, если они хотят выдать его за одного из членов Ордена Лань или Цзян, потребуется немало потрудиться.       - Бедный ребёнок, - сочувственно проговорила она, роясь в своих вещах. Наконец, Яньли отыскала имбирную конфету и вручила её малышу: - Вот, это поможет тебе почувствовать себя лучше.       Вэнь Юань со слезами на глазах кивнул, сунул сладость за щёку и свернулся калачиком на дне лодки.       Из-за морской болезни Вэнь Юаня и слабости Лань Ванцзи Цзян Яньли решила совершить обратный путь за четыре дня, а не за обычные три. Она почти ожидала, что Второй Нефрит пожалуется на задержку, но тот этого не сделал, хотя, вероятно, молчал он скорее ради своего сына, а не ради себя самого.       Чтобы немного отдохнуть от путешествия, на ночь они остановились в гостинице и сняли две комнаты.       После ужина Цзян Яньли осторожно поинтересовалась:       - Могу ли я задать вопрос и попросить тебя ответить на него честно?       Лань Ванцзи кивнул.       - Какой уход нужен твоим ранам? Кажется, их следует чистить и накладывать повязки каждый день, и я сомневаюсь, что ты сможешь делать это самостоятельно. Я бы не хотела, чтобы ты пренебрегал заботой, которую тебе следует оказывать.       Лань Ванцзи снова кивнул:       - Я был бы очень признателен за твою помощь.       Так и повелось. Они быстро погрузились в рутину, которая была меланхоличной, но не ужасной. Каждое утро они купали и одевали детей в своих комнатах, а после Цзян Яньли стучала в дверь Лань Ванцзи. Она тщательно очищала его раны и повторно накладывала повязки, затем помогла ему одеться и делала ему прическу. Лань Ванцзи не любил выходить на улицу, не будучи хорошо причёсанным, о чём он сообщил ещё в первое утро. Он сказал, что, возможно, это глупо, но непричёсанным он чувствовал себя так, словно был не полностью одет. Цзян Яньли его поняла. Речь шла о том, чтобы правильно представить себя внешнему миру, о том, чтобы выглядеть неприкасаемым, что бы ни случилось. Она была рада помочь своему новоявленному младшему брату.       Затем они завтракали, покупали еды в дорогу, чтобы не останавливаться на обед и садились в лодку. Цзян Яньли чувствовала себя странно комфортно в присутствии Лань Ванцзи. Она всегда считала его таким холодным и суровым, но, то ли он со временем несколько смягчился, то ли она просто привыкла к нему. Горе, которое они разделяли, создавало тяжёлую атмосферу, но любовь, которую они оба питали к Вэй Усяню, была тем, что, по мнению Яньли, им обоим действительно нужно было выразить.       - Расскажи мне о том дне, когда ты пошёл в Курганы, - попросила она, качая Цзинь Лина взад-вперёд, пока Вэнь Юань растянулся на одной из скамеечек, чтобы вздремнуть.       Лёгкая улыбка тронула уголки губ Лань Ванцзи, и он кивнул:       - Я пошёл в Илин, чтобы рассказать ему о твоей свадьбе. Я не знал, сделает ли это кто-нибудь ещё.       Цзян Яньли вздохнула, но вдруг обнаружила, что тоже улыбается, какими бы болезненными ни были воспоминания.       - А-Чэн настоял, чтобы мы не ходили к нему, пока моё свадебное платье не будет закончено, чтобы он мог увидеть меня в нём… Возможно, нам следовало хотя бы послать сообщение, чтобы он узнал об этом от нас.       - Мн. Я бы всё равно пошёл.       И Лань Ванцзи рассказал историю о встрече с Вэнь Юанем на рыночной площади, о своём замешательстве из-за того, что этот ребёнок внезапно прижался к его ноге, о поддразниваниях Вэй Усяня, из-за которых всё почти снова стало казаться таким, как прежде. Почти. Он рассказал об их совместной трапезе. О прекрасном, забывчивом Вэй Усяне, не заметившем, что вся эта острая еда заказана Лань Ванцзи для него. И о том, как он выбежал, не заплатив, когда Вэнь Нин оказался в беде. И о том, как они вместе подчинили Вэнь Нина, и Вэй Усянь, наконец, сумел вернуть ему сознание.       - Мне так хотелось остаться, - закончил рассказ Лань Ванцзи и тихо повторил: - Как бы мне хотелось остаться.       - Мне бы хотелось навестить его там, - призналась Цзян Яньли. - А-Чэн… Он действительно думал, что как только А-Сянь увидит меня в моём свадебном платье, то согласится пойти с нами домой. Что он не сможет остаться. Но он остался. После этого А-Чэн очень разозлился… Он всё это время был так зол, потому что не понимал, почему А-Сянь вот так бросил нас.       - Цзян Ваньинь всегда воспринимал всё очень близко к сердцу, - тихо заметил Лань Ванцзи. – Но речь тогда шла не о его противостоянии с ними. Речь шла о правильном и неправильном. О том, чтобы поступать морально правильно, защищая невинных людей от преследований.       - Я знаю, - прошептала Цзян Яньли и меланхолично взглянула на водную гладь. - Мне хотелось бы заступиться за него, или пойти к нему, или… или сделать что-то ещё, кроме как смиренно сидеть в стороне, пока всё это происходило.       - Мм, - согласился Лань Ванцзи. - Я уверен, что мы оба сожалеем. Но сейчас с этим ничего нельзя поделать. Всё, что мы можем сделать сейчас, - это двигаться вперёд, как того и хотел Вэй Ин. Защищать А-Юаня, добиваться справедливости, искоренять зло. Так что, как только исцелюсь, я возобновлю ночную охоту и буду выступать против несправедливости всякий раз, когда увижу её.       Цзян Яньли промокнула глаза рукавом мантии и кивнула.       На следующий день, после того как они позавтракали и лодка лениво поплыла по реке, Яньли решила поднять давно мучившую её тему:       - Я до сих пор не могу понять, что произошло на тропе Цюнци.       Лань Ванцзи, который только-только собирался начать медитировать, открыл глаза и внимательно посмотрел на свою спутницу. Говорить он не спешил.       - Мне рассказали, - продолжила Цзян Яньли, старательно вспоминая тот ужасный день, - что А-Сянь потерял контроль над тёмной энергией, которую он использовал, чтобы контролировать Вэнь Нина, и Вэнь Нин действовал, руководствуясь его подсознательной ненавистью к Цзысюаню, его желание совершить над ним насилие.       - Мне тоже так это объяснили, - сказал Лань Ванцзи.       - Но А-Сянь не ненавидел Цзысюаня. - Цзян Яньли замотала головой. – На самом деле, не тогда. Я уверена, он ему не нравился, но он не ненавидел его. И он никогда, никогда бы не хотел, чтобы А-Лин рос без отца. Я знаю, что А-Сянь был способен на ужасные вещи, но… Я до сих пор не могу этого понять.       - Мн. - Лань Ванцзи долго молчал, а потом заговорил, тихо и печально:       - Энергия обиды, которую он использовал, может испортить разум, темперамент. Вполне возможно, что со временем из-за её влияния небольшие обиды могли перерасти в жестокую ненависть. Но когда я пришёл навестить его, я не увидел никаких признаков такой порчи. Я также не увидел доказательств того, что он регулярно использовал эту магию… Но это всё ещё возможно. - Он смотрел на реку и вздохнул: - Я не знаю, шицзе. Я просто... не знаю.       И они продолжили путь по реке молча.              * * *       Лань Сичэнь прислушивался к водовороту разговоров: старейшины жаловались на Лань Ванцзи, обвиняли друг друга и в целом создавали очень неуютную атмосферу. Что ж, он знал, что так будет.       Накануне, после того, как Ванцзи и Цзян Яньли покинули Облачные Глубины, он долго размышлял о произошедшем. А когда его мозг снова обрёл способность мыслить ясно, решил, что сообщит об отсутствии брата утром. Сделает вид, что узнал об этом только что, и скажет, что Лань Ванцзи оставил ему письмо. Лань Сичэнь знал, что если старейшины узнают, что он говорил с братом о его решении лично, то они захотят знать, почему он не остановил его, не подчинил его себе. Ведь сделать это было легко. Цзян Яньли, несмотря на то, что она стала главой Ордена, имела относительно низкое совершенствование, а Лань Ванцзи был измотан после своего наказания. Лань Сичэнь мог бы помешать ему уйти и привести к старейшинам. Эта идея пришла ему в голову лишь спустя много времени после ухода Лань Ванцзи, и он не хотел выслушивать лекцию об этом сейчас.       Наконец, спустя слишком много времени, все старейшины согласились, что ситуация абсолютно неприемлема. Лань Ванцзи не мог просто решить не отбывать вынесенный ему приговор. Лань Сичэнь приготовился к тому, что сейчас они скажут, что его брат изгнан и больше не является членом Гусу Лань.       Но вместо этого Лань Цижэнь непреклонным тоном заявил:       - Сичэнь, иди в Пристань Лотоса и приведи его обратно. С ребёнком или без – желательно без.       - Ах… - Лань Сичэнь задавался вопросом, почему ему не пришла в голову мысль, что они пошлют его за братом. - Вернуть его?       Лань Цижэнь раздражённо рыкнул:       - Да. Мы не позволяли ему уйти!       Лань Сичэнь провёл ночь, расхаживая по своим комнатам и мысленно готовясь к спору о том, будет ли Лань Ванцзи изгнан или нет. Он никоим образом не был готов к этому аргументу и выпалил:       - Значит, вы считаете, что нам следует посадить его в тюрьму?       Лицо Лань Цижэня вытянулось, а старейшины неодобрительно зашептались. Наконец, один из них произнёс:       - Лань Ванцзи нарушил правила, а затем проигнорировал наш приговор. Три года уединения и покаяния не были предложением.       - Но разве он недостаточно наказан? – возразил Лань Сичэнь и недоверчиво оглядел зал, не в силах сдержать слова, хотя и боялся реакции старших. - Тридцать три удара дисциплинарным кнутом за тридцать три раненых заклинателя. Для чего были эти три года? Они нужны ему, чтобы восстановиться и отдохнуть. Он может сделать это в Пристани Лотоса. Три года затворничества, покаяния. Да, я согласился. Но я не соглашался на три года заключения!       - Сичэнь! - рявкнул Лань Цижэнь, и выражение его лица стало напряжённым и злым. - Ты знаешь, для чего предназначены эти три года. Даже во время наказания Ванцзи вёл себя непокорно!       Осмелюсь спросить тебя, дядя, что такое добро и что такое зло? Что такое чёрное и что такое белое?       - Он явно не раскаивался, - согласился один из старейшин. - Такое неповиновение недопустимо. Он попрал самую душу дисциплины – не связывайся со злом. Не поддавайся злу. Следуй праведным путем.       - Значит, взамен вы разобьёте ему душу? – почти прошипел Лань Сичэнь. - Потому что не заблуждайтесь, уважаемые старейшины, это наказание явно предназначено именно для этого. - Он глубоко вздохнул и сдержал слёзы, наблюдая, как они смотрят на него с ужасом и осуждением. - Я не буду участвовать в этом. Он мой брат!       - Если мы не вернём его обратно на праведный путь сейчас, он будет потерян для нас навсегда, - немного смягчив тон, проговорил Лань Цижэнь, с сочувствием глядя на старшего племянника. - Сичэнь…       - Нет! - Лань Сичэнь вспомнил лицо своего брата, его горе, когда он говорил о своих сожалениях, и это придало ему сил: - Всё зашло слишком далеко. Я верю, что мой брат сам пойдёт праведным путем. Ему не нужно сидеть в тюрьме три года, чтобы вернуться к нам. Он сделает это сам – или нет. В любом случае, я не увижу его в тюрьме! – Лань Сичэнь поднялся и приготовился бежать из зала, прежде чем старейшины смогут сделать ему выговор и поколебать его решимость. - Я глава Гусу Лань. Я ценю ваши наставления, но решение за мной. И я его принял! Ванцзи останется в Юньмэне до тех пор, пока не будет готов вернуться домой. И это окончательно!       Он оставил старейшин и направился в ханьши. Войдя в дом, он закрыл дверь и прислонился к ней спиной, радуясь, что никто не видит, как он дрожит.       Лань Цижэнь, конечно же, заявился к нему примерно через полчаса.       - Сичэнь, что ты делаешь? – с порога спросил он.       - Я делаю то, что должен был сделать больше года назад, - спокойно ответил Лань Сичэнь. - Беру под контроль свой Орден. Я никогда не должен был позволять, чтобы Ванцзи наказывали так строго. Мне никогда не следовало пытаться убедить его позволить другим воспитывать Вэнь Юаня. Теперь, как вы и сказали, он для нас потерян.       - Ему не обязательно быть таким! Мы можем…       - Что мы можем, дядя? Притащить его в Облачные Глубины без ребёнка, который является его единственной причиной дышать, и бросить в камеру? Как Вы думаете, что это даст? Думаете, если он проведёт три года в размышлениях о своих проступках, то станет кротким и уступчивым? Это Ванцзи! Вы знаете, какой он упрямый. Единственное, чего можно добиться, заключив его в тюрьму, - это сделать его ещё более дерзким, вбив ещё больший клин между ним и Гусу Лань. Я не позволю Вам пытаться сломить его дух только для того, чтобы Вы и старейшины почувствовали себя лучше. Только не после того, как мы так его подвели! – Лань Сичэнь глубоко вздохнул и уже спокойней закончил: - Мне придётся жить со своими сожалениями, дядя. Мне не нужно продолжать создавать новые. Мой ответ окончательный, и я не желаю больше ничего слышать по этому поводу.       Челюсти Лань Цижэня сжались так сильно, что казалось, его зубы вот-вот раскрошатся, а лицо покраснело от злости. Лань Сичэнь подозревал, что единственная причина, по которой его дядя не стал настаивать на продолжении этого разговора, заключалась в том, что он признавал его правоту насчёт вероятной реакции Лань Ванцзи на возвращение в Облачные Глубины.       Спустя довольно долгое время Лань Цижэнь развернулся и ушёл, не сказав больше ни слова.       Лань Сичэню потребовалось несколько мгновений, чтобы снова начать дышать.              * * *       Лань Ванцзи никогда раньше не бывал в Пристани Лотоса. Хотя он иногда подумывал о том, чтобы отправиться туда, его никогда не приглашали официально, а он никогда не хотел приходить в дом Вэй Усяня без официального разрешения. Теперь он жалел, что не сделал этого. Одно из многих желаний, которые он хранил в своей груди.       Тем временем Вэнь Юань широко распахнутыми глазами смотрел на озеро с лотосами и восхищённо повторял:       - Это так красиво.       - Да, - согласился Лань Ванцзи, крепко держа его за руку, пока они шли по пристани к воротам.       Цзян Яньли приветствовало множество людей, и Второй Нефрит успокоился, увидев, что по ней скучали во время её отсутствия, и что все вокруг были рады её возвращению.       - Ах, Ханьгуан-цзюнь, - сказала она, - я бы хотела познакомить тебя с Цзян Мином, его любезное имя Шулянь. Он мой главный ученик.       Лань Ванцзи церемонно поклонился:       - Это большая честь.       - Ханьгуан-цзюнь пока останется с нами, - заявила Цзян Яньли, - как и его приёмный сын, Лань Юань. Он лечится от травм, полученных в Безночном городе, и побудет здесь, пока выздоравливает.       Цзян Шулянь ответил низким поклоном:       - Это огромная честь для всех нас, Ханьгуан-цзюнь.       После этого главный ученик сосредоточил своё внимание на Цзян Яньли и принялся обстоятельно рассказывать о том, что произошло за время её отсутствия. К счастью в его рассказе не было ничего примечательного, и Яньли, отпустив Цзян Шуляня, повела своих гостей в один из частных павильонов, стоящих немного особняком.       «Это место совсем не похоже на Облачные Глубины», - думал Лань Ванцзи, следуя за главой.       Всё было таким открытым и просторным, сделанным из красивого тёплого дерева.       - Это были его комнаты… А-Сяня, - тихо сказала Цзян Яньли. - Если ты не хочешь оставаться в них, я найду для тебя другое место. Но я подумала…       Лань Ванцзи посмотрел на маленькие фигурки, вырезанные на изголовье кровати, и у него сжалось сердце. Комнаты Вэй Усяня, его дом, место, где он вырос.       - Я останусь здесь.       Цзян Яньли выдохнула от облегчения и улыбнулась:       - Конечно нам придётся перевезти сюда кое-какую мебель для А-Юаня. Я позабочусь об этом немедленно.       Лань Ванцзи поклонился:       - Спасибо.       - Пожалуйста, подождите здесь, - торопливо произнесла Цзян Яньли. - То есть ты можешь исследовать в Пристани Лотоса всё, что хочешь, но… Я думала, что ты, вероятно, захочешь отдохнуть…       Он ещё раз поклонился, потому что, честно говоря, даже короткая прогулка от пристани до комнаты утомила его.       - А-Юань, сядь со мной, мы потренируемся в числах, - скомандовал он, и Вэнь Юань подошёл к нему и запрыгнул на кровать.       Цзян Яньли улыбнулась и направилась к выходу.       Она вернулась примерно через час вместе с несколькими мужчинами, которые несли маленькую кровать и комод для вещей Вэнь Юаня, а также сундук с игрушками. С ней также пришла женщина, которую она представила как госпожу Нуан.       - Она лучшая целительница в Пристани Лотоса, - объяснила Цзян Яньли. - Она позаботится о твоих ранах. И она готовит чудесный чай, который поможет укрепить твою духовную силу.       Лань Ванцзи поклонился целительнице:       - Пожалуйста, не воспринимай это как неуважение, шицзе, но моим ранам не следует оказывать особого ухода. Я также не желаю никакой помощи в восстановлении моей духовной силы. Часть моего наказания заключается в том, что раны должны заживать только естественным путем.       - Я это понимаю. - Цзян Яньли нахмурилась. – И, если бы не А-Юань, я бы сказала, что это твоё решение. Однако он слишком мал, чтобы понять, почему игры с ним причиняют тебе такую боль. Поэтому, ради него, важно, чтобы ты выздоровел как можно быстрее и полностью.       Лань Ванцзи хотелось продолжить спор, но у него не было сил. И потом, какое это имело теперь значение? Он уже бросил вызов старейшинам, покинув Облачные Глубины. Если Цзян Яньли почувствует себя лучше, дав ему какое-нибудь лекарство, то, по его мнению, было бы грубо не принять его. Поэтому он просто ещё раз поклонился и сказал:       - Как пожелаешь.       Десять минут спустя Цзян Яньли ушла, взяв с собой Вэнь Юаня, чтобы показать ему Пристань Лотоса, а он остался в руках целительницы. Сидел и молчал, пока госпожа Нуан натирала его спину мазью, которая, по её словам, способствовала исцелению. Кожу слегка покалывало, а затем раны онемели. Потом целительница вручила ему чашку с приготовленным ею обезболивающим чаем, и Лань Ванцзи покорно выпил его. С последними глотками боль ушла окончательно, и он почувствовал себя немного одурманенным. Не то чтобы он не осознавал до этого, какую боль постоянно испытывал, но прошло так много времени с тех пор, как ему просто не было больно, что он почти забыл, на что это похоже…       Лань Ванцзи проснулся от тихого шума дождя, не имея представления о том, когда именно заснул. Он лежал лицом вниз на кровати, его волосы были аккуратно убраны в сторону совершенно не в стиле Ордена Гусу Лань. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Он только что спал? В середине дня?       - Папа проснулся! Папа проснулся! – нетерпеливо воскликнул Вэнь Юань и, подняв голову, Лань Ванцзи увидел Цзян Яньли, сидящую возле его кровати с вышивкой в руках.       - Как ты себя чувствуешь? - спросила она.       Лань Ванцзи не был уверен в ответе. Как он себя чувствовал? Прикрыв глаза, он постарался как можно тщательнее проанализировать своё состояние. Слабость, но не чрезмерная. Усталость, но терпимая. Боль, но едва ощутимая в сравнении с тем, что было раньше.       - Лучше, - сказал он, наконец. - Я прошу прощения. Я не собирался засыпать.       - Всё в порядке. Тебе нужно заботиться о себе, а ты уже давно страдаешь от боли. Ты голоден?       Лань Ванцзи понял, что это так, и кивнул. Его почему-то не удивило, что Цзян Яньли тут же достала из корзины кастрюлю с супом и несколько мисок. Он лишь удивился, что так много слышал от Вэй Усяня об этом супе, но никогда его не пробовал. Суп действительно оказался выше всяких похвал, как и говорил Вэй Усянь. Вэнь Юаню он тоже понравился, и, причмокнув, малыш заявил:       - Всё как прежде!       И Цзян Яньли, и Лань Ванцзи посмотрели на него с удивлением.       - Прежде? - осторожно спросил Лань Ванцзи.       Он был настолько ошеломлён, что даже позабыл напомнить сыну правило: «Не разговаривай во время еды». Он знал, что Вэнь Юань ничего не помнил из своей жизни в Курганах, но всегда было возможно, что что-то знакомое может вызвать эти воспоминания. Но как суп Цзян Яньли мог быть ему знаком?       - Угу, - беззаботно отозвался Вэнь Юань и отправил в рот очередную ложку.       - И когда ты ел мой суп раньше? - спросила Цзян Яньли, выглядя такой же растерянной, как и Лань Ванцзи.       Вэнь Юань пожал плечами:       - Не знаю. Наверное, мне кто-то его принёс? Раньше… до. В прошлом, которое я не могу вспомнить. - Он внезапно встревожено посмотрел на Ванцзи и воскликнул: - Папа! Ты сказал, что всё в порядке… то, что я не могу вспомнить.       - Всё в порядке, А-Юань. - Лань Ванцзи протянул руку и погладил сына по волосам. - Не беспокойся об этом.       Вэнь Юань кивнул и снова вернулся к супу. Когда он доел, Цзян Яньли вытерла ему рот платком, и мальчик подарил ей свою обычную красивую улыбку.       Лань Ванцзи не знал почему, но рука женщины внезапно сжала платок, которым она протирала лицо малыша, а лицо её сморщилось, как будто она старалась не разрыдаться.       - Шицзе? – тихо позвал он, не уверенный, что вопросы будут желательны. - С тобой всё хорошо?       - Да, я… - Цзян Яньли замолчала, словно слова застревали у неё в горле, но всё же взяла себя в руки и продолжила: - А-Юань, мы разберёмся с твоими воспоминаниями. А пока, почему бы тебе не пойти посмотреть, что находится в том сундуке с игрушками, что мы принесли ранее?       - Я, правда, могу? – взволнованно уточнил малыш и, получив кивок, сорвался с места.       Распахнув сундук, он схватил лежащую сверху груды игрушек маленькую деревянную птичку и сразу же погрузился в игру с ней. Цзинь Лин радостно ворковал в своей колыбельке.       Цзян Яньли несколько долгих мгновений сидела с закрытыми глазами.       - Мне жаль. Он просто… воспоминания об А-Чэне, об А-Сяне были такими яркими в тот момент. Он так похож на А-Сяня… Я заботилась о них точно так же. А-Сянь даже шутил на эту тему, когда стал старше. Он всё равно заставлял меня вытирать ему рот после того, как съедал суп.       - Тебе не нужно извиняться, - сказал Лань Ванцзи.       - Я так по ним скучаю… Каждый день. Не проходит и часа, чтобы я не думала о них. Так трудно поверить, что я никогда их больше не увижу. – Цзян Яньли сжала губы, сдерживая рыдание, а потом прошептала: - Это так несправедливо.       - Мм. - Лань Ванцзи согласно кивнул и добавил: - Я знаю.       Цзян Яньли вытерла глаза и сцепила пальцы на коленях:       - Когда мы встретили А-Сяня в Илине, я принесла с собой немного супа. Он съел свою миску, но Вэнь Нин… Я поднесла ему миску, но он ведь не мог съесть суп.       - Я уверен, что он, тем не менее, это оценил, - заверил её Лань Ванцзи.       - Должно быть, он отнёс его в Могильные Курганы и отдал А-Юаню. - Цзян Яньли снова вытерла глаза. - Он был такой доброй душой. Помню, после того как моих родителей убили, он помогал своей сестре заботиться о нас. То, что с ним случилось, было ужасно. Я думаю обо всём, через что ему пришлось пройти, и я… - Её голос всё-таки сорвался в беспомощных слезах. - Я помню, как сильно его сестра любила его, как сильно она хотела защитить его, так же, как я хотела защитить А-Сяня и А-Чэна. Мы обе потерпели неудачу. Мы обе потеряли их.       Лань Ванцзи почувствовал себя несколько растерянным. Он не мог сказать или сделать ничего, что могло бы помочь. Он никак не мог облегчить её боль. Но всё же через несколько мгновений он протянул руки и, взяв её ладони в свои, крепко сжал их. Цзян Яньли подалась вперёд и склонилась над их сплетёнными руками, тихо рыдая.       Наконец, самое худшее миновало. Она снова вытерла глаза, и Лань Ванцзи вручил ей чашку с водой, которую она осторожно отпила.       - Спасибо. – Цзян Яньли посмотрела на него покрасневшими глазами и печально вздохнула: - Я действительно не справилась.       - Я знаю, - сказал Лань Ванцзи. - Я тоже.       Цзян Яньли сжала его руку:       - Я очень рада, что ты вернулся сюда со мной, А-Чжань.       Лань Ванцзи кивнул:       - Я тоже очень рад.