***
Аластор просыпается неохотно. Он приоткрывает один глаз, обнаруживая на себе любимый плед Люцифера и отсутствие самого Люцифера в пределах видимости. Ал щурит глаза на часы и вскидывает брови, понимая, что время для него, можно сказать, позднее: он позже восьми просыпался только в случаях крайней усталости. Принимает сидячее положение он неохотно, зачёсывает волосы назад и моргает часто, стараясь вернуть зрению хоть какую-то чёткость. Он прислушивается к звукам в квартире и слышит голос Люцифера, явно доносящийся с кухни. Фраз он не разбирает: парень говорит тихо, а дверь и стук дождя по окнам делают его речь едва различимой. Он выпрямляет руки, сцепляя их над головой, тянется и хрустит затёкшей шеей, а когда ставит ноги на пол, то идиллия прекращается мгновенно ‒ холод от паркета всё тело прошибает. Он шипит и глазами по полу бегает, в поисках тапочек или носков, но не находит ни того ни другого, и заставляет себя согнуться, чтоб посмотреть и под диваном тоже, но и там его ждёт пустота. Аластор нос морщит, начиная вспоминать прошлый вечер и понимая, что его тапочки остались лежать в коридоре. Он поднимается с дивана, ворчит неразборчиво, жалуясь на холодный пол, и вздыхает, заворачиваясь в плед. Он делает пару шагов к выходу из комнаты и тянет носом запах еды и кофе, что идёт с кухни. Улыбка губы растягивает непроизвольно, и Ал головой качает, надеясь, что ни одна сковорода не пострадала в этот раз. Пока он наощупь ищет тапочки в темноте коридора, не желая включать свет, до него доходит, что Люцифер говорит с кем-то по телефону, и, судя по общей интонации, разговор ему явно вести не хотелось. Аластор надевает тапки с маленькими оленьими рогами, тихо проходит к кухонной двери и, когда приоткрывает её, видит Люцифера, стоящего у распахнутого окна. Его телефон лежит на подоконнике, а от него тянется шнур наушников. Фраза, которую бросает Морнингстар, почти повергает его в шок: ‒ Что ты исправишь теперь? Лечить меня будешь? Мне двадцать лет, отец! Я в состоянии сам решить, с кем мне спать и как мне жить. Аластор никак не мог подумать, что Самаэль говорит именно с отцом. Он достаточно абстрактно знал о том, в каких отношениях состояли Люцифер и его отец. Знал, что Люцифера всю жизнь убеждали пойти по стопам отца, стать священником, по меньшей мере. Знал он и о том, что Люцифер почти сбежал из дома и уехал в другой город, как можно дальше от своего родного. Знал, что отец его тогда ультиматум поставил: вернуться домой или полостью обеспечивать себя самому. Выбор Морнингстара-младшего был очевиден. Всё это Аластор узнал от самого Люцифера, через полгода отношений, приблизительно. Это тогда многое объяснило ему. Сейчас, в этот самый момент, Аластору было почти физически больно слышать, как ломается чужой голос, как он обнимает себя за плечи двумя руками и ёжится, но окно не закрывает. Люцифер слишком погружён в разговор, чтоб заметить или хотя бы почувствовать чужое присутствие, но Аластор подслушивать не хочет. Он проходит в кухню, берёт в руки турку с остывающим кофе и аккуратно касается ладонью чужой лопатки. Самаэль вздрагивает, оборачивается резко и выдыхает моментально, вытаскивая один наушник из уха, но не говорит ничего, смотрит только мрачно. Аластор его такого раз в столетие видел, и от этого сердце на осколки разбивалось. Да на такие, что обратно не соберёшь ‒ всё в пыль. Он только туркой в руке чуть покачивает, молчаливо спрашивая, будет ли парень кофе. Тот головой кивает и снова к окну отворачивается. Аластор аккуратно складывает плед и кладёт его на табуретку у стола, прежде чем начать наливать им кофе. Проходит меньше минуты, прежде чем Люцифер бьет ладонью по подоконнику, да так, что стеклянная пепельница звенит крышкой, и подхватывает телефон, сжимая тот до побеления костяшек. Голос, которым тот отвечает отцу, заставляет Ала обернуться в удивлении: ‒ У тебя нет права говорить такие вещи! ‒ Люцифер рычит почти по-звериному, вынимает наушники из разъема в телефоне и подносит гаджет к уху. Аластор ставит чашку рядом со свободной рукой Морнингстара и снова мягко касается его, указывая взглядом на чашку. Самаэль улыбается измученно и кивает. ‒ Спасибо. Это не тебе, отец. Аластор берёт в руки собственную чашку и делает глоток, до него долетают лишь обрывки фраз, среди которых что-то про уродство, омерзение и болезнь. Только теперь он в полной мере понимает, что они обсуждали, и смотрит на Люцифера пронзительно, не имея понятия, что он может чувствовать в этот момент. ‒ Мне нет дела до того, что подумают прихожане! Я не вернусь в город, и ты это знаешь! ‒ Люцифер делает глоток кофе и сжимает пальцы на ручке чашки. ‒ Еще хоть слово о нём, и это будет наш последний с тобой разговор, отец! Мать Аластора была чудесной женщиной, вспоминается вдруг ему, и с подросткового возраста знала об ориентации своего сына, всячески поддерживая любой его выбор. Он смотрел на Морнингстара и боялся сказать хоть слово, потому что действительно не знал, что мог бы ему сказать. В какой-то момент Люцифер вздрагивает и замирает, словно от пощечины. Ал слишком чётко слышит конец фразы, сказанной по ту сторону: мужчина перешёл на крик. «…или ты мне больше не сын!» Люцифер молчит с полминуты, и Аластор ощущает, как подрагивают его собственные руки. Тонкие губы растягиваются в острой, режущей улыбке, а глаза обжигают холодом. Он кивает и говорит тихо, но утвердительно: ‒ Знаешь, я никогда не был для тебя сыном по-настоящему. ‒ это было последним, что сказал Люцифер, прежде чем убрал телефон от уха и нажал на кнопку отбоя. Рука с телефоном безвольно повисает вдоль тела, а взгляд устремлён куда-то в окна дома напротив. ‒ Блять. Прости за это. ‒ Неважно. ‒ Аластор головой качает, отставляет чашку в сторону и нежно касается ладонью чужой щеки, той, что была дальше от него, и аккуратно поворачивает Самаэля к себе, заглядывая в льдистые глаза. ‒ Больно? ‒ Ожидаемо. ‒ Люцифер хмыкает и прижимается к чужой ладони, поворачиваясь к нему. ‒ Мне жаль, что ты слышал его слова. ‒ Это не важно. Гораздо важнее то, как эти слова влияют на тебя. ‒ Я знал, что он скажет это. ‒ Морнингстар плечами пожимает и, наконец, поднимает глаза, смотрит в карие напротив и улыбается измученно. ‒ Позавтракаем, может? ‒ Ты уверен? ‒ Аластор смотрит на Самаэля с недоверием, но тот делает шаг вперёд, обвивая руками его талию и прижимается щекой к груди, где бешено колотилось сердце. ‒ Я в порядке. Мне жаль лишь потому, что ты слышал это. Аластор знал, что Люцифер солгал ему сейчас, но вытягивать дальше не хотел. Сам расскажет позже, когда станет легче. Люцифер знал, что Аластор его ложь за версту чует, но был благодарен, что тот не давил на него, позволяя оставить это всё при себе.***
Завтрак – омлет, кофе и овсяное печенье – был съеден в молчании. Аластор знал эту его черту: молчать какое-то время, переваривая события, чтоб не поругаться с окружающими. Люцифер был действительно вспыльчивым, словно спичка ‒ загорался от малейшей искры. Он бывал грубым или злым так редко, что Ал забывал об этой его черте. Даже их стычки на парах, которые были глотком свежего воздуха, на самом-то деле были для отвода глаз, поддержание легенды и всё такое. Они идут на балкон в таком же молчании, которое Аластор не рискует нарушить, потому что не уверен, готов ли Самаэль. Он заходит на балкон вторым и накидывает на Люцифера, стоящего у самого окна, кусочек пледа, взятого с кухни, а тот передаёт в чужие руки уже подкуренную сигарету, выдыхая дым от своей собственной. ‒ Я знаешь-ли, ‒ Люцифер усмехается надломлено, придерживает свободной рукой свой край пледа и жмётся к чужому боку ближе. ‒ надеялся, что эти выходные будут другими. У них удивительный талант портить мне настроение. Сэра настрочила мне почти сотню сообщений, не считая тех, что отправила вчера вечером. ‒ Если ты захочешь, ‒ Аластор пожимает плечами, затягивается глубоко и выпускает дым колечками, заставляя Люцифера улыбнуться уголками губ. Тот сам так делать не умел, но ужасно любил наблюдать, как это делает Аластор. ‒ мы попробуем исправить эти выходные. Время всего одиннадцать утра. ‒ Серьёзно? ‒ Люцифер бровь вскидывает, но Аластор только запястье с часами к нему поворачивает, стряхивая комочек пепла в стеклянную ёмкость. ‒ Вот почему я не люблю вставать рано. День слишком длинный. Чем займёмся? ‒ Кино? ‒ Аластор улыбается уголками губ, знает, что Люцифер действительно любит киновечера, потому что они его расслабляют. ‒ Закажем что-нибудь вкусное. ‒ Тоже оплата пришла? ‒ Люцифер голову ему на плечо кладёт и ощущает, как медленно, но верно спадает напряжение, так упорно державшее его с того момента, как он увидел, кто ему звонит. Аластор только плечами пожимает, мол, не смотрел ещё. Люцифер фыркает, сигарету тушит в пепельнице и освободившейся рукой чужую талию обвивает, прижимаясь так близко, как только можно. ‒ Хочу какой-нибудь ужасной гадости. Пиццу с ананасом! ‒ Я знал, конечно, на что подписывался, но это чересчур даже для такого извращенца как ты, звёздный. ‒ Говорит человек, который постоянно покупает домой томатный сок. У тебя нет права голоса, потому что нет вкуса! Аластор глаза закатывает, но улыбается так тепло, что это развеивает остатки чужой тревоги. Он затягивается последний раз, но не торопится дым выпускать, а к Люциферу поворачивается и берёт его лицо в ладони. Самаэль подаётся вперёд первым и целует с ухмылкой на тонких губах. Сладость вишневого фильтра против горечи дыма обычных сигарет ‒ идеальное дуо. Плед падает в ноги, когда его перестают удерживать за края, да им уже не до того. Они целуются на балконе, пропахшем сыростью от дождя и немного протекающего козырька, до тех пор, пока губы не начинает саднить, а уличный холод посылает волны мурашек. Люцифер обнаруживает себя облокотившимся на подоконник, запрокинув голову и опираясь макушкой на стекло, давая чужим губам больше пространства. Его шея ‒ карта чужих отметин. Вечно ледяная ладонь Аластора с длинными пальцами пересчитывает рёбра одно за другим, слегка царапает короткими ногтями нежную бледную кожу. Он шипит что-то нечленораздельное сквозь зубы и запускает ладонь в чужие волосы, тянет на себя совсем легонько, целуя вдоль линии челюсти и прикусывая чувствительное место под ухом. Аластор мычит, срываясь на глухой стон, упирается свободной рукой в край подоконника, когда Самаэль сжимает пальцы у корней, заставляя запрокинуть голову. Люцифер отстраняется и опускается вниз, заставляя вздох застрять в горле Аластора, он глаза прикрывает, опирается лопатками на дверной косяк и дышит загнанно. ‒ Чего завис? ‒ голос Люцифера заставляет мгновенно открыть глаза. Улыбка у него такая ехидная и довольная, словно тот провернул махинацию века. У него на плечах плед, который он удерживает одной рукой, а во второй пачка сигарет, которую они случайно смахнули. ‒ Пошли, хочу какой-нибудь старый диснеевский мультик. Ему кажется, что он прочувствовал всю мирскую несправедливость, которая только существует, когда Люцифер толкает от себя балконную дверь и выходит с балкона. Аластор закрывает за собой дверь и задергивает плотную штору, садясь на край дивана, когда справедливость восстанавливается: Люцифер сбрасывает плед и седлает чужие острые колени, заставляя упасть спиной на диван, и опускается вслед за ним. Аластор руки на его бёдра опускает, сжимает пальцы, выбивая из горла нуждающийся скулёж, но шипит, когда его самого кусают за плечо. Мультики и доставка вполне могут и подождать, торопиться им некуда.***
‒ «Храбрая сердцем» сразу нет, ‒ Люцифер на кухне шуршит пакетами с доставкой: они остановили свой выбор на китайской лапше с курицей и овощами. ‒ мне хватит семейных драм на сегодня! ‒ «Валл-и»? ‒ Аластор бровь вскидывает, щелкая мышкой от собственного ноутбука, подключенной к телевизору. Он листал список мультфильмов и пропустил уже половину, потому что у Люцифера отговорки были буквально на всё. ‒ Тоже нет, он грустный! ‒ Грустный? Что тогда не грустное? ‒ он бубнит это чисто себе под нос, потому что сказать громче означало бы ввязаться в очередной спор, и один только бог знает, во что это реально может перерасти. Аластор крутит колёсико мышки и поворачивается через плечо, когда слышит шаги с кухни. ‒ «Зверополис»? ‒ В том случае, если ты готов слушать моё нытьё про Ника. ‒ усмешка на чужих губах непозволительно широкая. Люцифер плечом опирается на дверной косяк и складывает руки на груди. Аластор только вздыхает измученно и продолжает листать дальше, слушая в ответ чужой смех. ‒ Не терпишь соперничества? ‒ Это нарисованный лис, Люси. ‒ Аластор не оборачивается, ему чужого раздражённого сопения хватает для удовлетворения. Морнингстар ненавидел это прозвище. ‒ А это грязные приёмы. Может, аниме? ‒ Люцифер уходит обратно на кухню шаркая утиными тапочками и мгновенно слышит чужое ворчание. Знает, что Ала этот звук раздражает ужасно. ‒ Полнометражку? ‒ Ага. Что-нибудь от гибли! ‒ Люцифер звенит льдом в стакане и заливает туда вишневый сок, сразу же делает глоток, блаженно прикрывая глаза. Он достает из шкафа небольшой деревянный поднос, стряхивает с него пыль, а после ставит на него стаканы и картонные коробки с лапшой. Кладёт рядом пару палочек и обычную вилку. Аластор палочки не признавал, как не признавал и то, что просто не умел ими пользоваться. ‒ Может, «Ходячий замок»? ‒ Аластор снова оборачивается на него, когда Самаэль проходит в комнату с подносом в руках. Морнингстар плечами пожимает и ставит поднос на рабочий стол, уходя раскладывать подушки на диване, чтоб можно было сесть к стене и не отморозить спину к чертовой матери. ‒ Или «Унесённых призраками». Аластор задумчиво смотрит на обложки одного и другого мультфильма и вздыхает устало, подпирает щеку кулаком, ставя локоть на колено. Люцифер наваливается на него со спины и голову подбородком на плечо кладёт, накрывая своей ладонью чужую, лежащую на мышке. От тёплого выдоха кожу мурашки покрывают, и Аластор улыбается мягко, кося глаза на его профиль. Самаэль улыбается, управляет чужой рукой и клацает по левой кнопке, когда наводит курсор на «Ходячий замок». ‒ Ты очень похож на книжного Хаула, знаешь? ‒ Ал улыбается мягко, когда Люцифер носом по виску ведёт, но отстраняется и поднимается на ноги, чтоб забрать еду. ‒ Догадывался, что ты так скажешь. ‒ Люцифер хмыкает, отодвигаясь к стене и забирая с подлокотника пульт от телевизора. Пока идёт заставка они устраиваются удобнее, разбирают, где чья коробка, и прижимаются плечами друг к другу, укрывая ноги пледом. Самаэль голос понижает и пристально смотрит в экран. Он «Ходячий замок» не смотрел лет сто, кажется. ‒ Хакку или Хаул? ‒ Хаул, ‒ Аластор хмыкает, наматывая лапшу на вилку и тоже неотрывно в экран смотрит, но уголками губ улыбается. Самаэль только хмыкает понимающе. ‒ А ты Хакку любишь? ‒ Я посмотрел «Унесённых» первыми, ‒ Люцифер кивает и улыбается, пробуя лапшу и глаза блаженно прикрывает, тихонько мыча. ‒ А ты? ‒ А у меня определённо есть типаж. До Люцифера его флирт доходит не сразу, потому что он быстро увлекается происходящим на экране, но когда он понимает сказанное, то пихает Аластора локтем под рёбра, отчего тот почти разливает холодный сок. После «Ходячего замка» и небольшой уборки на кухне, по чистой случайности перешедшей в плоскость кухонного стола, они курили просто посреди кухни, не сильно беспокоясь о том, чтоб открыть хотя бы форточку; как минимум потому, что обоим было лень встать со стола, курить им пришлось в стакан от сока, который они не успели помыть. Стола, на котором совершенно удачно Люцифер взял Аластора пару минут назад. Следующим на очереди всё же оказался «Зверополис», и Люцифер искренне старался сдерживать свои вздохи, но детский краш определённо был сильнее. После этого сеанса издевательства Люцифер сподобился отдать пульт от телевизора Аластору, выбор которого пал на «Круэллу». К вечеру они были вынуждены встать с дивана ради приготовления быстрого ужина и зелёного чая. Люцифер задумчиво смотрел в окно, по которому медленно стекали ручейки дождевой воды, и грел замёрзшие ладони о кружку, когда Аластор положил подбородок ему на макушку и обвил талию руками, прижимая к себе в плотную. Морнингстар глаза поднимает, улыбается, упираясь лопатками в его грудь, и снова в окно смотрит, делая аккуратный глоток. Аластор с минуту в окно смотрит и вздыхает так тяжко и замученно, что Люцифер отстраняется и смотрит на него через плечо, брови вскидывая. ‒ Оденься тепло, пожалуйста. Не хочу как в прошлый раз, с температурой сорок. ‒ Серьёзно? ‒ Люцифер чашку на подоконник ставит быстрым движением, руки Аластору на плечи закидывает и щурится с недоверием. Самаэль знал, что Аластор не очень любит гуляния под дождём, и не старался настаивать или уговаривать его на очередную прогулку, учитывая пятничный забег до дома. Аластор в ответ кивает, ухмыляется однобоко и думает, что сейчас нет для него ничего лучше, чем ощущение мягких губ Люцифера на своих собственных. Поцелуй с привкусом зелёного чая, короткий, но полный искренней благодарности. Одеваются они быстро, и Аластор буквально заставляет Люцифера надеть плащ и толстовку вместо футболки и кожаной куртки, потому что это определённо было главным условием их выхода за пределы квартиры этим вечером. Люцифер кидает в карман пачку сигарет и зажигалку, банковскую карту и телефон и вылетает за дверь с такой скоростью, что Аластору приходится проморгаться, чтоб понять происходящее. Он смеётся тихо, снимает с вешалки зонт-трость и ключи и выходит в подъезд, закрывая дверь. Люцифера он находит быстро: тот стоит посреди двора, на углу бордюра, раскинув руки в стороны и подставив лицо под капли дождя. Аластор за собой желания мокнуть не ощущает вообще, но наблюдать, каким довольным становится Морнингстар ‒ определённо стоит этого часа, проведённого на сырой и тёмной улице. Он стоит под козырьком и оглядывает двор, понимая, что сумасшедших, помимо них, в восемь вечера субботы больше нет. Парковка забита до отказа, дома смотрят тысячами разноцветных глаз-окон. Он абсолютно теряет момент, в который Люцифер подходит к нему вплотную и улыбается так ужасно счастливо, словно только что мир спас; он один беспроводной наушник втыкает в своё ухо, а второй Аластору, пока тот совершенно заворожённо смотрит в люциферовы голубые глаза. Морнингстар макушкой ему в грудь упирается, что-то в телефоне набирает. Аластор чувствует, как намокает ткань плаща от воды, стекающей со светлых волос. Музыка тихая, Самаэль специально не включает её слишком громко, но Аластор её с первых строчек узнаёт, улыбается мягко, наконец возвращаясь из своих мыслей в мир земной. Ждёт, пока Морнингстар уберёт телефон в карман, и берёт его ладони в свои, но позволяет сделать шаг первому, отдаёт право контроля в его руки. Люцифер делает несколько маленьких шагов назад, заставляя и Аластора выйти под дождь. Зонт остаётся лежать под козырьком, а Ал послушно шаг в шаг идёт за Самаэлем, пока тот не останавливается посреди дороги. Люцифер кладёт ладонь ему на плечо, второй перехватывает чужую руку чуть удобнее и наконец движется в такт музыке, подходящей к самому припеву. Аластор свою освободившуюся руку на его талии укладывает и на первой же строчке припева аккуратно подсекает его шаг, заставляя потерять равновесие и прогнуться в спине, опираясь на его, Аластора, руки. «I’d let the world burn. Let the world burn for you» Он не сразу замечает, что Люцифер подпевает, и в голове у него пазл воедино собирается. Утренняя ссора с отцом, несвойственная ему молчаливость на протяжении всего дня, и строчки припева, что он пропевает, находясь в двадцати сантиметрах от земли. Тело его расслабленно, улыбка на губах мягкая, пока он строчку за строчкой проговаривает. Он доверяет Аластору, всецело и безоговорочно. Выбирает его и заступается за него перед семьёй, как бы сильно не боялся гнева отца. Аластор тянет его на себя аккуратно, позволяет встать ровно и вновь вести, шаг за шагом. Они снова насквозь промокают, но это абсолютно не беспокоит ни Люцифера, который успевает измерить все лужи, ни Аластора, что за ним следует покорно, шаг в шаг повторяя движения. «You're scared to believe you're the one But I just can't let you go. I'd let the world burn Let the world burn for you» Люцифер лишь выглядит хрупким, со своим невысоким ростом и миниатюрным телосложением. На самом деле он из раза в раз убеждает Аластора в обратном, умудряясь удерживать его на весу, что безусловно комично выглядит, учитывая почти двадцать пять сантиметров разницы в их росте. Вот и сейчас он с такой лёгкостью заставляет Аластора опереться поясницей на его руку, склоняясь к земле и зависая всего лишь в паре десятков сантиметров от грязной лужи с цветными волнами бензина на поверхности. Поцелуй выходит мокрый во всех отношениях, с привкусом дождевой воды, но такой желанный и приятный, что оба они стараются растянуть момент как можно дольше, запечатлеть в памяти каждое касание, звук, запах и чужой рваный вдох, оседающий на губах. Песня заканчивается, Самаэль его на себя тянет, позволяя твёрдо встать, но не разрывая поцелуя и нежных объятий. Они стоят так, посреди дороги, мокрые, но довольные, со сбившимся дыханием и искусанными губами. Так и стояли бы, пока не раздался автомобильный гудок. Они моментально отскакивают за бордюр, на безопасное расстояние, когда их почти окатывает водой из-под колёс внедорожника, промчавшегося мимо, в соседний двор. И люди в своих квартирах в тепле ужинают, курят, приоткрыв кухонные окна, наблюдают за происходящим на улице, а сквозь пелену дождя видят лишь два силуэта, тесно прижатых друг к другу.***
‒ Сегодня мы снова окунёмся в реальную работу! ‒ Мисс Адерли подключает проектор и садится на своё место, берёт в руки стопку листов и аккуратно стучит её торцом по столу, чтоб листы сложились аккуратно. ‒ Импровизированный суд в рамках семейного права! Сейчас вам раздадут листы, на них указано всё необходимое. Я даю вам несколько минут на изучение и потом попрошу вас разделиться на группы, кто-то будет стороной истца, а кто-то – ответчика. Судьёй, думаю, останусь я. Для удобства и беспристрастности, так сказать. Элоди, сидящая ближе остальных проходит к преподавательскому столу и принимает из рук преподавательницы листы с фабулой, начиная раздавать их каждому. ‒ Я буду с Люцифером! ‒ Энджел скрипит стулом, придвигается к Морнингстару ближе и перехватывает бумаги из рук одногруппницы, передавая их Лют и Люциферу. ‒ Не важно, что там с делом, главное с ним. ‒ Любишь проигрывать? ‒ Аластор, сидящий на том же ряду, но в правой части аудитории, фыркает насмешливо, принимая из рук девушки листы для себя, Асмодея и Адама. ‒ У тебя какие-то странные мазохистские наклонности, Аластор. ‒ Люцифер улыбается так ярко, что Аластору искренне хочется прищуриться, чтоб не слепило слишком сильно, но он только садится боком к столу, ногу на ногу закидывает и улыбается сладко-сладко, опуская глаза в лист с задачей. ‒ Посмотрим, что ты скажешь потом, Морнингстар. ‒ Звоните пожарным, ‒ хмыкает Адам, начиная читать текст. Асмодей усмехается, щёлкая кнопкой авторучки. ‒ у нас тут скоро короткое замыкание и возгорание будут, если они не прекратят. ‒ Ничего нового, ‒ Лют улыбается, гремя льдом в украденном стакане с колой. Адам глаза поднимает, щурится раздражённо, но ничего не говорит, только фыркает и ручкой по колену стучит. ‒ всё по классике. Пора нам скинуться на огнетушитель, да и всё. ‒ Сейчас мы будем разбирать не семейное право, а уголовное. ‒ Самаэль улыбается, ногу на ногу закидывает и тоже боком садится, стреляя глазами. Аластор его взгляд макушкой чувствует, но внимания не обращает, продолжая вчитываться. ‒ Я буду благодарна, ‒ Мисс Адерли улыбается мягко, смотрит на них поверх экрана ноутбука, из-за квадратных стёкол очков. ‒ если вы всё же займётесь недействительностью брака нашей истицы, а не своим собственным. Аластор и Люцифер мгновенно замирают и переглядываются сначала друг с другом, а после смотрят на преподавательницу, вскинув бровь. Они настолько одинаковые, что женщина просто смеётся и плечами пожимает, снова отвлекаясь на свой ноутбук. ‒ Даю вам еще пару минут, и начнём. Они действительно затихают, полностью уходя в чтение. Люцифер что-то бегло пишет на тетрадном листе, помечая какие-то куски стрелочками и восклицательными знаками. Энджел читает и периодически сюрпает остатками ванильного рафа в своем стакане. Лют в лист уже не смотрит, только бегло пишет что-то в своей тетради. Аластор изредка делает односложные пометки на полях, Адам щёлкает колпачком и читает текст, откинувшись на спинку стула. Асмодей этих щёлканий не выдерживает и пинает друга по ноге. Тот вскидывается моментально, но натыкается на раздражённый взгляд Асмодея и откладывает ручку, тяжело вздыхая. ‒ Ну что ж, ‒ Мисс Адерли из-за стола поднимается и обходит его, вставая ближе к студентам. Те глаза на неё поднимают: кто-то нервно, кто-то сонно, а кто-то в ожидании. ‒ Разберёмся с ролями. Нам нужны истица и ответчик. Желающие есть? ‒ Лют мгновенно руку вскидывает и с просьбой смотрит на преподавательницу. Та кивает с улыбкой и переводит взгляд на остальных. Адам на Лют смотрит как на предательницу, по правде говоря. Он, конечно, мог бы всё это послать нахер, отдать роль кому-то из одногруппников, но от одной только идеи, что кто-то будет работать с ней в паре, у него внутренности в узел затягивает. Его страдальческий вздох слышит каждый, даже те, кто особого внимания на процесс пары не обращает. Он поднимает руку, и Мисс Адерли улыбается. ‒ Отлично. И немножко ожидаемо. ‒ Возможно, это наше будущее. Вполне похоже. ‒ Энджел хмыкает, крутя карандаш меж пальцев, и совершенно не ожидает, что плотный комок бумаги в него прилетит именно от Лют. Та с идеальной точностью попадает в светлую голову Даста и улыбается невинно, сюрпая колой в стакане Адама. ‒ Ауч! ‒ Это было заслуженно. ‒ Люцифер улыбается ехидно и взгляд кидает на Лют. Та смотрит на него в ответ и кивает, пожимая плечами. Он поворачивается к Мисс Адерли. Та смотрит на него и поднимает бровь. ‒ Мы адвокаты истицы. ‒ Тогда, ‒ Аластор отвлекается от последней своей заметки в тетради и улыбается хищно. Давно такого предвкушения не чувствовал. ‒ мы защита ответчика. Асмодей кивает согласно и хлопает Адама по плечу, как бы говоря, что он в надёжных руках. Тот в свою очередь взгляд на Лют кидает. Она улыбается мягко, прядь светлых волос за ухо заправляет, но под столом аккуратно ему средний палец показывает, демонстративно допивая остатки колы из его стакана. ‒ Отлично! ‒ Женщина в ладоши хлопает и отходит к своему столу, опираясь на него бёдрами. ‒ Дать вам время подумать или начнёте сразу? ‒ Сразу начнём. Аластор и Люцифер звучат в унисон. Предвкушение, хитрость, желание обойти соперника ‒ всё это слышится в их голосах так отчётливо, что многие отвлекаются от своих дел и переводят на них заинтересованные взгляды. Они переглядываются друг с другом и понимают: совместная жизнь под одной крышей, вечера кино и танцы под дождём навсегда останутся за пределами аудитории. Здесь и сейчас они ‒ соперники. ‒ Тогда, ‒ Мисс Адерли садится за свой стол, закрывает ноутбук, отодвигая его в сторону, и, сцепив руки в замок, кладёт их перед собой. ‒ прошу истицу изложить суть дела. ‒ Ваша честь, ‒ Лют кивает уважительно, поднимается на ноги, берет в руки свою тетрадь с заметками и смотрит прямо на женщину перед собой. ‒ я предъявляю ответчику иск о признании брака недействительным. Мои права будут представлять два адвоката. ‒ Принято. Господа адвокаты? ‒ Мисс Адерли переводит взгляд на Люцифера и Энтони и кивает, позволяя заговорить. ‒ Ваша честь, ‒ Люцифер поднимается на ноги, как только Лют опускается обратно на стул. Он смотрит прямо, сцепив руки за спиной в замок. ‒ Истица требует признания брака недействительным вследствие того, что брак был зарегистрирован без цели создания семьи. Истица заключила брак с ответчиком чуть больше месяца назад, и спустя две недели совместной жизни ими были приобретены дом и машина, записанные на её имя. ‒ Аластор слушает и понимает, что о собственности в задаче упоминалось вскользь, Люцифер детали добавлял сам, и ему теперь линию защиты вести придётся с упором на его слова. Он делает пометки рядом с собственными по мере чужой речи. ‒ Две недели назад на плановом обследовании у истицы обнаружили заболевание, передающееся только половым путём. Она мужу не изменяла, об этом свидетельствуют данные её телефона и показания общих друзей и знакомых, как ответчика, так и самой истицы. Она попыталась поговорить об этом с мужем, но тот лишь обвинил её в неверности. Исходя из этого мы просим о признании брака недействительным. Также, хочу добавить, что у ответчика до брака не было прописки в городе, и он получил её после того, как женился на истице. Всё изложенное мной имеет документальное подтверждение и будет передано суду через приставов. Энтони и Лют смотрят на него так, словно Самаэль только что воскресил человека, не иначе. Аластор слушал его предельно внимательно, зачёркивал часть своих заметок, коротко вписывал новые, проверял, сходятся ли факты, что он собирался использовать. Асмодей тихонько говорил, что еще можно добавить, чтоб укрепить линию, а Адам только шипел злобно, понимая, что согласно линии Люцифера ‒ выглядит он как последний мудила. Заразил венеричкой, прописался в чужой квартире и хочет оттяпать кусок дома. ‒ Вы утверждаете, ‒ Мисс Адерли поправляет очки указательным пальцем, постукивает ручкой по стопке бумаг перед собой. ‒ что ответчик женился на истице для того, чтобы получить прописку и часть имущества, но не имея намеренья создать полноценную семью? ‒ Всё так, Ваша честь. ‒ Морнингстар кивает и уже собирается сесть, как Энтони дёргает его за рукав и заставляет наклониться, что-то шепча на ухо. ‒ Мы хотели бы так же добавить, что подозреваем факт сокрытия заболевания на момент вступления в брак, что так же является причиной для признания брака недействительным. ‒ Клевета! ‒ Адам вскидывается мгновенно, сидевший до этого тихо, он почти подпрыгивает на стуле и тычет многострадальной ручкой в сторону Люцифера. ‒ Наглая клевета! Сначала докажите, что она не крутила роман на стороне! ‒ Ответчик! ‒ Мисс Адерли шикает на Адама одновременно с тем, как Аластор и Асмодей пинают его стул с двух сторон. Парень бубнит извинения, опуская голову. ‒ Принято. Если с Вашей стороны вы изложили все факты, то прошу приступить к объяснению сторону ответчика. ‒ Да, Ваша честь. Люцифер опускается на стул и ехидно смотрит на поднимающегося на ноги Аластора. Тот по тексту глазами бегает, сверяя всё, что успел написать. Люцифер в отношении работы и учёбы был дотошным и принципиальным, и выбор стороны истицы для него был очевидным. Возможность выступать первым и добавлять факты, от которых придётся отталкиваться другим, была самым явным и первым преимуществом, которое он мог получить без особых стараний. Он догадывается, что сейчас выдвинет Аластор, а потому делает новые пометки, переворачивает страницу и бегло пишет, сокращая половину слов до нескольких букв. Лют ему через плечо заглядывает, старается разобрать его почерк, что становится сложнее и сложнее из-за количества сокращённых слов. ‒ Ваша честь, ‒ Аластор кивает уважительно, кончиками пальцев в столешницу упирается, чуть подаваясь вперёд. ‒ Я представляю права ответчика в этом разбирательстве, как его адвокат и доверенное лицо. ‒ Адерли кивает, и Ал продолжает говорить. ‒ Мы не признаём иск и заявляем встречный, о взыскании с истицы моральной компенсации за клевету. Ответчик вступал в брак с намереньем создать семью, по большой любви, ‒ Аластор очень искренне и с большим трудом сдерживает рвущуюся наружу усмешку. ‒ однако, стал подозревать за истицей измену, но готов был простить свою жену, в случае если та признает свою неправоту и извинится перед ним. Истица в свою очередь не только не извинилась, но и обвинила ответчика в измене и сокрытии заболевания, что является абсолютной клеветой. Согласно справке, приложенной среди доказательств, ответчик абсолютно чист и ничем не болен. Говоря о прописке, ответчик прописался в новом доме вместе с истицей, по её же предложению, поэтому прошу не брать во внимание факт получения прописки при рассмотрении этого дела. Мы примем любой размер моральной компенсации, который назначит суд. Относительно виновности ответчика в изменах, у нас есть свидетель, также общий знакомый истицы и ответчика, который может подтвердить факт клеветы в этом отношении. Исходя из этого, мы просим отклонить иск истицы и назначить сумму моральной компенсации с её стороны. ‒ Принято. Люцифер, Вам есть что добавить? ‒ Мисс Адерли поворачивается к Люциферу, и тот кивает, снова поднимаясь на ноги. Но обращается он уже не к «судье», а к адвокату: ‒ Могу я узнать, как так вышло, что мы не знаем о том, что ответчик был готов простить истицу за то, чего априори не случалось? ‒ Морнингстар вежлив, говорит чётко, аккуратно обходит все возможные оскорбления, которые хотел бы высказать на самом деле. ‒ Знаете ли вы, что изначально ответчик требовал прописать его в квартире истицы и лишь впоследствии согласился на компромисс в виде прописки в новом доме, купленном на её средства? Есть у Вас, что на это сказать, господин адвокат? ‒ Мы, естественно, в курсе того, что изначально ответчик настаивал на прописке в квартире истицы, ‒ Аластор поворачивается к Самаэлю, бедром опирается на край столешницы, улыбается вежливо, словно незнакомцу, но все они видят эти язвительные искры в его глазах. Оба они абсолютно наслаждаются процессом. ‒ однако, я не вижу проблем в том, что вы говорите. То, что истица не уведомила вас об этой детали её с мужем отношений ‒ вопросы уже к ней, не к нам. На прописку истица согласилась без особых усилий со стороны ответчика. Возможно, это было от большой любви, из-за которой они заключили брак, не находите? ‒ Ваше прошение о компенсации морального вреда ‒ самая большая чушь на сегодняшний день, господин адвокат. ‒ Люцифер руки на груди складывает, усмехается однобоко, глазами сверкает. ‒ Никакой клеветы с нашей стороны не было. Истица не была замечена в сторонних половых связях, спала только с мужем и до брака никаких заболеваний не имела. Тот факт, что муж подозревал и подозревает её в неверности ‒ оскорбителен, и уж кто-кто, но явно не ответчик может говорить о сторонних связях. Его друзья неоднократно видели его с разными девушками. Не стану говорить о том, что было после брака, возможно ваш подопечный действительно, ‒ Люцифер глазами в насупленного Адама стреляет, улыбается язвительно. ‒ не виновен в измене, но факт заражения истицы хламидиозом именно от него очевиден. Он скрыл от неё факт своей болезни перед вступлением в брак. ‒ Неужто у Вас, господин адвокат, проблемы со слухом? ‒ Аластор стул задвигает и с середины своего ряда медленно проходит к самому концу стола, вставая в проходе. Люцифер идёт ему на встречу и улыбается так вежливо и искренне, что многим кажется, что ещё одно слово, и они попытаются убить друг друга, а дело перейдёт в плоскость уголовного права. ‒ кажется, мы упоминали о наличии медицинского заключения, утверждающего, что ответчик полностью здоров? ‒ О, бесспорно, я помню об этом. ‒ Люцифер делает еще шаг вперёд, и между ним с Аластором, шагающим ему на встречу последний крошечный шаг, остаётся от силы сантиметров десять. Морнингстар последнюю фразу произносит на выдохе, пониженным на тон голосом. ‒ Но что вы скажите, если мы предоставим медицинскую карту ответчика, из районной поликлиники, где ясно значится факт его заражения хламидиозом еще до свадьбы? Он вылечился через неделю после заключения брака, а истица обнаружила инфекцию у себя неделей позже. Что скажете на это? Улыбка на губах Аластора застывает, а Люцифер делает шаг назад. ‒ Опережая Ваши возмущения, скажу, что сведенья получены абсолютно законно, так как родственники и супруги имеют все права ознакомиться с такими документами. Выписки из медицинской карты также представлены в перечне доказательств, Ваша честь. ‒ Люцифер делает пару шагов назад и упирается поясницей в край стола. ‒ Прошу вынести решение на основании представленных доказательств. ‒ В свою очередь суд просит адвокатов поумерить пыл и занять свои места до вынесения решения. ‒ Мисс Адерли улыбается и словно молоточком стучит ручкой по столу. Лишь сейчас они оба, возвращаясь на места, замечают, какая тишина стояла в аудитории в момент их разговора. И даже сейчас никто не смел издать звука, пока они не сели на свои места, по чистой случайности отзеркалив позы друг друга: расслабленное тело, руки сложены на груди, нога на ногу закинута. Оба смотрят на преподавательницу-судью и ждут решения. ‒ В свете представленных доказательств суд выносит решение. ‒ Мисс Адерли поднимается на ноги и выходит из-за стола, проходит к рядам и жестом просит вернуть бумаги, выданные студентам ранее. Все они на неё смотрят заинтересованно, ждут каждое слово. ‒ Удовлетворить иск истицы и признать брак недействительным, установив долевую собственность для совместно нажитого имущества. Встречный иск отклонить полностью, так как фактов клеветы не обнаружено. В аудитории тишина стоит с десяток секунд, прежде чем задние ряды начинают хлопать. Гул аплодисментов нарастает с пугающей скоростью, и Люцифер смеётся тихо, поднимается на ноги и кланяется в три стороны. Аластор фыркает на его театральный жест, но Асмодей ножку его стула пинает, заставляя повторить.***
Промежуточная аттестация у Сюзан оказывается Адом во плоти, и Люциферу кажется, что даже в Аду не было бы так плохо, как в аудитории в тот момент. Первая пара, солнце светит в окна, в аудитории словно в духовке ‒ просидишь дольше положенного и сгоришь, как забытая резиновая прихватка. Сюзан явилась в аудиторию за десять минут до начала пары и не впускала никого ровно до минуты начала пары. Когда они всё же вошли, уровень духоты почувствовал каждый, даже самый мёрзнущий из их одногруппников. Открыть окно женщина не дала, оставить открытой дверь ‒ тоже. Аластора и Люцифера, заходящих одними из последних она заметила моментально, и Алу показалось, что в какой-то момент она начнёт злобно потирать руки и хихикать, как старая ведьма. Хотя, почему как? Сюзан действительно была старой ведьмой ‒ все соки высасывала одним взглядом и без какого-либо труда. Любой шепоток расценивался как попытка списывания, и выгоняла она без предупреждения и возможности вернуться в аудиторию. Так трое выбыли и ушли на пересдачу ещё до того, как они получили билеты и экзаменационные листы. Тот факт, что ни один из них не вошёл в тройку лидеров на выбывание, был поистине удивительным, и им даже показалось, что эта чудесная женщина не станет добивать их сегодня. Одно слово: показалось. Сюзан валила студентов одного за другим; даже тех, кто действительно писал её лекции, посещал все пары и имел хорошие оценочные баллы. Адам по алфавиту страдал одним из первых и чуть не стал тем четвёртым, кто мог бы уйти на пересдачу, однако эта чудесная женщина, правда чудесная, потому что её поведение объяснить можно было только чудом, со вздохом черканула ему короткое «удов.». Люцифер первый раз за двадцать лет увидел, чтоб Адам так быстро бегал. Видимо боялся растерять проявленную милость. Отвечал он ей, к слову, больше двадцати минут. А пара эта была последняя. И в группе их было больше двадцати человек. И они с Аластором были в середине чёртового списка. Самым удивительным было то, что пошла она в итоге не по списку, а по принципу «Хочу мучать во-о-от… этого!». В итоге из всей их компании они вдвоём остались последними. И ни один, ни другой не помнили, как сдавались, как дошли до курилки и как встретились с Энтони, Лют, Асмодеем и Адамом. Оба, прежде чем выдавить хоть слово, скурили по три сигареты и молча протянули друзьям закрытые зачётки. Адам выплюнул колу, Энтони подавился дымом, а Лют с Асмодеем переглянулись непонимающе. ‒ Отлично? Да как нахуй?! ‒ Адам буквально взвыл, смотря на Люцифера, тот продолжал курить, словно в прострации находился. ‒ У обоих! Вы буквально почти нахуй её послали! Как так блять?! ‒ Честно? ‒ Аластор заговорил первым, выкидывая окурок в урну и выдыхая дым струйкой. На него смотрел буквально каждый, кроме Люцифера. ‒ Не тяни кота за яйца, Аластор! ‒ Энтони буквально впихивает ему в руки обе зачётки, и Ал передаёт Люциферу ту, что принадлежит ему. ‒ Мы не знаем. ‒ Люцифер смеётся почти истерически, когда убирает книжечку в сумку. Все смотрят на них так, словно обоих пора везти в неврологичку. ‒ Нет, правда. Я месяц задрачивал её лекции и, если вы сейчас спросите, что она спрашивала у меня в кабинете, я не вспомню буквально ни слова! ‒ Аналогично. ‒ Аластор плечами пожимает, поправляя лямку сумки. ‒ Вы оба обязаны проставиться! ‒ Адам фыркает и приобнимает Лют, вешая сумку на плечо. ‒ Абсолютно точно! ‒ Энтони бьёт Люцифера ладонью по плечу, и тот усмехается кивая. ‒ Завтра. Как раз пятница. ‒ Самаэль хмыкает, поудобнее перехватывая сумку, и выходит из тени дерева, а остальные тянутся следом за ним. Аластор равняется с ним и смотрит вопросительно. Люцифер его немой вопрос понимает мгновенно, едва заметно плечами пожимает, кивает и уголками губ улыбается. Энтони напрыгивает на него со спины вновь, и всё встаёт на свои места. Только Лют в подозрении глаза щурит, наблюдая за немым диалогом, который не заметили остальные, слишком увлечённые разговором о прошедшем зачёте.***
Они договорились встретиться возле клуба в одиннадцать вечера, но удивительно, что Люцифер опаздывал ‒ это насторожило всех. Морнингстар был тем, кто притащится на встречу за двадцать минут и будет нарезать круги, курить или слушать музыку. Но чтоб он опаздывал? Не-а, не про него. ‒ Где твой благоверный, Аластор? ‒ Асмодей на часы на запястье смотрит и затягивается, выдыхая ужасно сладкий пар. Ал только дымом собственной сигареты давится и в грудь кулаком бьёт пару раз. ‒ Что, прости? ‒ Люцифера где потерял? ‒ Адам ухмыляется, перехватывая сигарету из пальцев Лют. Была у них эта привычка ‒ курить одну сигарету на двоих. Казалось бы, ничего особенного, но ощущения были совсем иными. Интимными. Это мало кто мог сопоставить с тем Адамом, которого знают остальные, но Лют знала больше других. ‒ Не помню, чтобы я терялся. Люцифер из-за поворота выходит почти вальяжно. Энтони и Асмодей удивлённо присвистывают, оборачиваясь на голос. Адам только неприличный жест показывает, проталкивая язык за щеку, но шикает, получая от Лют острым локтем по рёбрам. Аластор с трудом сглатывает, и в ушах у него кровь шумит так, что он, кажется, вообще происходящего вокруг не слышит. Он дым в небо выдыхает автоматически, вскидывая голову, но глазами следит за каждым движением, даже самым крошечным. Когда Люцифер подходит к ним совсем близко, Аластору требуется нечеловеческая сила, чтоб не взять, не закинуть парня перед ним на плечо и не унести домой. У него, откровенно говоря, миллион идей, как провести этот вечер. И туда не вписываются четыре пары лишних глаз. Вообще. Даже в самом извращённом варианте развития событий, а мозг его, как назло, так услужливо подбрасывает воспоминания о том, как чувствуется поверхность кухонного стола в контакте с горячей кожей; он отчётливо помнит его низкий и хриплый, почти незнакомый голос и то, как он приказывал смотреть в глаза, а не куда-то в сторону; самым отчётливым воспоминанием оказывается ощущение его ладоней на ягодицах и члена внутри, но это лишь его воспоминания, хоть и такие яркие, что щеки краснеют моментально. Он буквально взглядом подошедшего пожирает. Кроп-топ без рукавов облегает плотно, заставляет взгляд остановиться на едва заметной тонкой серебряной цепочке, поблёскивающей на талии, но Аластор окончательно связь с миром теряет, когда глаза за ремни на бёдрах цепляются. Брюки из плотной ткани, неприлично облегающие рельефные бёдра, и без того были для него персональной катастрофой, но кожаные ремешки средней ширины, скреплённые металлической фурнитурой, становятся гвоздём вечерней программы Люцифера Морнингстара. Самаэль обнимает Энтони и Асмодея, приобнимает Лют. Та шепчет ему что-то, от чего уши краснеют очаровательно, но он только смеётся и головой качает. С Адамом они только по привычке руки пожимают и бьются плечами. Морнингстар Аластору коротко ладонью машет и бровь вскидывает, явно замечая, как он завис. Алу требуется действительно нечеловеческая сила, чтобы поднять глаза, и он моментально жалеет, что согласился вообще пойти с ними сегодня. Голубые глаза, лишь едва оттенённые черным карандашом, смотрят на него с язвительной насмешкой. ‒ Идём? ‒ Самаэль улыбается, кожаную куртку на своих плечах поправляет. Она велика ему на размер, если не больше, а потому почти сползает с худых плеч. ‒ Тебя Энтони укусил, да? ‒ Асмодей улыбается ехидно, электронную сигарету в карман брюк убирает, зачесывая назад яркую прядь чёлки. Даст его ступнёй по подошве массивных ботинок пинает и фыркает. – Не люблю укусы, – Энджел улыбается и выкидывает недокуренную сигарету на проезжую часть, направляясь в сторону дверей клуба. – то ли дело засосы! – Уверены, что хотите обсудить это сейчас? – Лют хмыкает насмешливо и надувает пузырь из мятной жвачки, который лопает в следующую же секунду. От неё запах ядрёной мяты чувствуется за километр, у Люцифера аж нос от такой яркости запаха чешется так, словно он чихнёт сейчас. – Как ты её жуёшь вообще, Лют? – Люцифер фыркает, костяшкой указательного пальца нос чешет. – От неё же глаза на лоб лезут! – Не всем нравится банан-клубника. – девушка усмехается, плечами пожимает и обгоняет его на пару шагов, ровняясь с Энтони. За ней тянутся и Адам с Асмодеем. Они вчетвером подходят к самому входу в бар, в обход очереди, и ждут пока Энтони наговорится со своими знакомыми. Люцифер шаг замедляет совсем немного и глаза на Аластора косит. Тот идёт с ним вровень, но не говорит ни слова, лишь за каждым движением Люцифера следит. Они встречаются глазами случайно, а меж ними словно искрит от напряжения. Самаэль бровь вскидывает обеспокоенно, но Аластор только головой качает почти незаметно, мол, нормально всё, не беспокойся. Морнингстар кончиками пальцев его запястье задевает и улыбается так мягко, что у Ала в который раз сердце останавливается. Охрана на входе пропускает их быстро и без очереди, по старому знакомству с Энтони. Он подрабатывал там, чтобы накопить на съём квартиры поближе к универу. Там же и познакомился с Хаском, который летом перед первым курсом переехал в новый город и устроился в этот клуб барменом. Лет им обоим было мало, но Хаск имел немного знаний и учился буквально на лету, а Энтони поначалу устроился туда простым официантом, но за танцы была хорошая доплата и чаевые, а цены на квартиры росли как на дрожжах. Выбор, в общем, был не слишком большим. Хаск на баре дорабатывал последний час смены, а народу сегодня, на удивление, было меньше обычного, поэтому никто из них не успел проследить за тем, с какой скоростью Энтони пропал из виду, но и нашёлся он быстро ‒ целовался со своим бойфрендом опираясь грудью на барную стойку. ‒ Давно не виделись. ‒ Люцифер здоровается первым, подходит ближе и ловким движением запрыгивает на высокий стул, пожимая руку другу. ‒ Работы много, ‒ Хаск плечами пожимает и кивает приветственно остальным, махнув рукой. Он бровь вскидывает в немом вопросе, кому что налить, оглядывая подошедших. ‒ коллега заболела, обещали удвоить ставку если подменю её. Хорошо выглядишь, Люцифер. Слишком хорошо, думает Аластор, занимая стул по левую руку от Морнингстара. Хаск кивает ему приветственно и улыбается странно. Аластору кажется, что есть в этой улыбке что-то сочувствующее, но он старается об этом не думать. ‒ Вам как обычно? ‒ он последний раз тонкие пальцы Энтони сжимает и делает шаг назад, к полкам с алкоголем, а пришедшие кивают ему в ответ. Адам и Асмодей в нескольких словах рассказывают бармену о причине их сборища, пока тот методично смешивает напитки, но обходится без всякого шоу, потому что знает ‒ они сотню раз всё это видели. Музыка становится тише, народ с танцпола расходится ближе к бару, заполняя оставшиеся у стойки стулья и дальние столики. Хаскер ставит перед Аластором и Люцифером по бокалу виски со льдом, мартини для Энтони, Лонг-Айленд для Лют и сет шотов текилы для Адама с Асмодеем. Сменщик Хаска ‒ новенький, совсем молодой парень, которому едва стукнуло восемнадцать. Он приезжает аж за полчаса до начала своей смены, поэтому с лёгкостью соглашается начать пораньше, чтоб Хаск мог уйти к друзьям. Он берёт бокал виски и переодевается из рабочей формы в обычную футболку и джинсы, и к этому времени музыка снова становится громче, а барная стойка пустеет, позволяя им расположится с комфортом. Они успевают выпить за сданный зачёт, когда рядом с ними появляются до боли знакомые лица. ‒ Не ожидали встретиться именно здесь. ‒ Валентино хмыкает, приобнимая Вокса за острое плечо, и взглядом прожигает дыру в Энтони, сидящим к нему полубоком. Тот бокал за ножку держит, разворачивается спиной к стойке, опирается на неё лопатками и усмехается язвительно, сощуривая серые глаза. ‒ специально ехали на другой край района, а тут вы. ‒ Я редко с тобой соглашаюсь, но иногда приходится. ‒ Не изменяешь себе. ‒ Вокс руки на груди складывает, раздражённо хмыкает, подбородком указывая на бокал в руке Аластора. Тот хмыкает, салютует этим самым бокалом от виска и делает крупный глоток, опираясь локтем на дубовую столешницу. Вокс фыркает, а улыбка его губы растягивает, когда он поворачивается к Асмодею и Лют. ‒ Слышал, вы удвоили ставку? Рискованный ход, учитывая факты. ‒ Кто не рискует ‒ тот не пьёт. ‒ Лют улыбается язвительно, коктейль через трубочку тянет и плечом к плечу Адама прижимается. Тот сразу же свободную руку закидывает на её плечо, а во вторую берёт стопку с текилой. Люцифер ухмыляется особенно едко, когда закидывает ногу на ногу и подаётся чуть вперёд. Аластор цепко следит за ним: в каждом движении змеиная плавность и мягкость, смешанные с ярким ощущением того, что он вцепится клыками в горло в любую минуту. Голубые глаза сверкают в огнях подсветки на баре. Все присутствующие смотрят на него так, словно первый раз видят, но молчат. Знают, что будет более, чем просто интересно, если они не станут ввязываться и мешать. Лют коротко переглядывается с Энтони, Хаск вскидывает бровь, переглядывается с Адамом и Асмодеем, и только Аластор этого всего не видит, лишь коршуном следит за Самаэлем и Воксом. ‒ Готов ли ты, Вокс, ‒ Люцифер сейчас ‒ воплощение всего мирского нахальства, разглядывает собственные ногти, прежде чем поднять насмешливый взгляд на журналистов. ‒ проебать этот спор? ‒ Что, прости? ‒ Вал смеётся удивлённо, руку из кармана джинс вытаскивает и указывает то на него, то на Аластора. Остальные сидят в максимальном удивлении, что откровенно настораживает пришедших. Оба они, и Вокс, и Валентино, были уверены, что их друзья достоверно знаю о том, какие у этих двоих отношения на самом деле, но уровень удивления на их лицах не кажется наигранным, даже самую малость. ‒ Готовы узнать правду? ‒ Морнингстар ‒ само спокойствие, упирается локтем в колено, а подбородок подпирает кулаком, смотрит расслаблено. ‒ Сумма ставки не смущает? ‒ Смущает только то, как ты из шкуры вон лезешь, чтоб быть в центре внимания. ‒ Вокс не выдерживает чужой насмешки, огрызается резко и краем глаз видит, как темнеет взгляд Аластора, сидящего непозволительно близко к Самаэлю. Люцифер замирает секунд на пять от силы, прежде чем рассмеяться легко, откидываясь лопатками на край барной стойки. Он проводит костяшкой пальца под глазом, словно слезу смеха утирает. Происходящее в итоге повергает в шок всех присутствующих: Аластор ладонь на его бедро кладёт и сжимает, вздрагивает едва заметно, от ощущения кожаных ремней под пальцами. Все этот жест видят, но реагируют по-разному: Хаск ухмыляется, потому что не удивлён ничуть, Энтони свистит, не слишком громко, но тем кто с ним рядом слышно отлично, Адам кашляет, не успев выдохнуть после выпитого шота, а Лют лишь по спине ему стучит ладонью, хотя сама чуть не подавилась глотком коктейля, и лишь Асмодей только удивлённо глазами хлопает, смотря то на одного, то на второго. Люцифер поворачивает голову, склоняет её чуть вбок и бровь вскидывает в импровизированном недоумении, а после протягивает руку и с лёгкостью забирает бокал с напитком из чужих рук, делая пару глотков. Аластор стакан забирает обратно и глаза в глаза смотрит, снова пальцы на его бедре сжимает, а после прикладывается губами точь-в-точь к тому месту, где на стакане остался отпечаток губ Самаэля. Он залпом допивает остатки виски и ставит бокал на стойку, не отрывая глаз от Морнингстара. ‒ Покурим, может? ‒ Люцифер бровь вскидывает и спрыгивает со стула, стоит Аластору однобоко ухмыльнуться и кивнуть. Оба они чувствуют взгляды, прожигающие их спины, когда Люцифер чужую талию обвивает рукой, а Аластор прижимает его к себе, обнимая за плечо.***
Поцелуй выходит резкий, со вкусом табачного дыма и хорошего виски. Он чувствует чужую ладонь, ползущую по оголённой коже вверх до кромки ткани топа; слышит, как Аластор рычит, кусая его за нижнюю губу, когда он тянет его к себе ближе за ворот алой рубашки. Слышат они оба, как сбоку недовольно кашляют Энтони и Асмодей. Отрываются они с неохотой, растягивая меж губами тонкую нить слюны, что обрывается в следующую же секунду. ‒ Итак. ‒ Хаск хмыкает, прижимая к себе Энджела, который почти буквально рвётся в бой. ‒ Как вам представление? ‒ невинный голос Люцифера ‒ обманка, чтоб скрыть страх предстоящего разговора. ‒ Отличное, ага. ‒ Адам фыркает, затягиваясь, и сигарету предаёт Лют. Та руки на груди складывает, смотрит вопросительно и затягивается, не забирая сигареты. ‒ Давно вы в курсе? ‒ Аластор затягивает истлевшую почти до половины сигарету и смотрит насмешливо. Удивлённые лица сменяют злые за секунды. ‒ Что вас выдало? Удивление. И удвоенная ставка ‒ слишком глупо и рискованно, даже для вас. ‒ О, ну спасибо, Ваше Величество, ‒ Энтони фыркает и отворачивается, показывая друзьям, что абсолютно точно обижен. ‒ Почему не рассказали? ‒ голос у Асмодея то ли просто спокойный, то ли немного расстроенный, и Люцифер искренне надеется на первое. ‒ Знаешь, ‒ Самаэль хмыкает и поправляет куртку Аластора на своих плечах. ‒ я хотел. Правда. Но появился этот идиотский спор. Сначала было смешно, потом бесило, а, когда ставка разошлась по всему универу, стало просто интересно, насколько далеко это вообще может зайти. Ваше неведенье ‒ часть эксперимента. ‒ Мы увидели вас у библиотеки, ‒ хмыкнула Лют, отвечая на первый вопрос Аластора. Они оба на неё смотрят изумлённо. ‒ тогда, под дождём. Мы решили молчать, пока вы сами не расскажете. Хаск был единственным, кто и до этого был уверен, что вы встречаетесь. ‒ Слишком давно знаю этого придурка. ‒ Хаск кивнул, затягиваясь в последний раз и выбрасывая сигарету. ‒ Ну, Адаму это не помогло. ‒ Люцифер улыбнулся, перехватил остаток сигареты из пальцев Аластора и затянулся в последний раз, выкидывая в сторону. ‒ Иди-ка ты нахер, Морнингстар. ‒ Не дуйся, дорогой. Я всё равно люблю тебя больше всех на свете. ‒ Ну какой же ты мудила! ‒ Адам смеётся коротко и приобнимает Лют за талию, разворачиваясь и направляясь обратно в здание. ‒ Вы ужасно непривычные. ‒ Асмодей вздыхает, затягивается последний раз, обдавая сладким дымом всех идущих рядом. Самаэль только хмыкает и шипит, когда Аластор прижимает его за талию. Руки у него холодные ужасно. Они сталкиваются с Воксом и Валентино в дверях, и Люцифер снова насмешливо улыбается, салютует двумя пальцами от виска, заставляя обоих скрежетать зубами и молча направится в сторону автобусной остановки. Проигранная ими сумма была почти космического масштаба.