Дела судебные

      ‒ Если она не запишет его отцом, то ему не придётся платить ей? ‒ Энтони бровь вскидывает, сюрпая трубочкой в опустевшем стакане. Асмодей пожимает плечами, усаживаясь на подоконнике удобнее, и машет рукой кому-то.       Энтони разворачивается, и лицо его выражает максимальное удивление, когда он понимает, что помимо Адама, Лют и Люцифера к ним подошёл Аластор. Староста бровь вскидывает, но Энтони только руками машет, мол ничего такого, не обращай внимания.       ‒ Кто там кому что платит? ‒ Адам запрыгивает на подоконник рядом с Асмодеем, гремя значками каких-то рок-групп на сумке, и поджимает ногу, опираясь на колено головой.       ‒ Новая сплетня! ‒ Энджел улыбается заговорщически, а Люцифер только бровь вскидывает, немо просит рассказать. Сплетни в универе были святым делом. ‒ Одногруппница Мимзи же замуж вышла и...       ‒ Реально? ‒ Лют аж телефон убрала в задний карман джинс, вскидывая брови. ‒ Это та, которая? ‒ Девушка многозначительно глазами в Адама стреляет, и Энджел кивает, улыбаясь язвительно.       ‒ Бывшая Адама, да.       ‒ По именам проще, ей-богу, ‒ Асмодей ухмыляется, пихая локтем в бок сидящего рядом парня. ‒ он же с половиной рекламного спал. Причем с половиной только потому, что вторая половина ‒ это парни!       ‒ Ой, вот иди нахуй, а? Что было то было. ‒ Адам фыркает, головой качает и делает глоток колы. Люцифер с Энджелом только смеются, а Аластор ухмыляется колко. ‒ Лори?       ‒ Одри. ‒ Энджел улыбается, а Адам шипит, понимая, что не угадал. ‒ Лори тоже замуж вышла, но это было еще в прошлом году, а Одри только месяца три назад вышла, но прикол не в этом. Она сейчас на шестом, блять, месяце!       ‒ Ебать! ‒ Люцифер давится глотком кофе, и Аластор стучит ему по спине ладонью. Морнингстар оборачивается на него в тот момент, когда Аластор хлопает его чуть сильнее, и от этого Люцифер кашляет еще сильнее, злобно шипя проклятья. Ему требуется минуты две, чтоб отдышаться. ‒ На шестом? Как так?       Адам затихает моментально, когда все поворачиваются на него, кроме Энджела и Асмодея. Лют буквально видит, как он панически вспоминает и высчитывает месяца и числа, а потом светлеет и расслабляется на глазах.       ‒ Ты уверовал что ли? ‒ Аластор хмыкает, наблюдая за чужими метаморфозами, и мельком поглядывает на часы на запястье, следя за временем.       ‒ Я не спал с ней! ‒ Адам говорит это с такой гордостью, что смехом разражаются буквально все они, даже сдержанные Аластор и Лют. ‒ Да хули вы смеётесь! Не настолько всё плохо!       ‒ Как так вышло, что ты с ней не спал? ‒ Энтони слезы смеха вытирает, облокачиваясь плечом на стену, а Асмодей заваливается спиной на оконное стекло, стараясь отдышаться.       ‒ Так исторически сложилось. ‒ Адам показывает им всем средний палец и прикладывается к стакану с колой, давая понять, что объяснять ничего не намерен.       ‒ Бля, я вспомнил! ‒ Люцифер от смеха, кажется, сейчас упадёт, но его удерживает за плечо Лют, стоящая рядом. У той интерес сейчас к этому вопросу запредельный. ‒ Это ж она его кинула!       ‒ Молчи блять! ‒ Адам кидает в него комком чека из кармана куртки, но это парня не останавливает абсолютно, особенно когда на него все взгляды направлены, даже Аластор с интересом смотрит, а он всегда был равнодушен к сплетням. Асмодей его за воротник куртки на месте удерживает, позволяя Люциферу договорить.       ‒ Она разошлась с ним, потому что хотела серьезных отношений, а он отказался спать с ней без презерватива! ‒ Все на него смотрят непонимающе абсолютно, и он вздыхает, поясняя им, как малым детям. ‒ Она тогда сказала, что хочет нормальных серьезных отношений и семью. Детей, соответственно. А если он не хочет без презерватива, значит не хочет серьезных отношений! Это, на минутку, было на первом курсе, ей было семнадцать.       ‒ Какая ты сука, Люцифер! ‒ Адам почти воет, кидая в него ручкой из внешнего кармана сумки Асмодея. Лют смотрит то на Адама, то на Люцифера и начинает смеяться, упираясь головой в плечо Энтони.       ‒ Ебать, как всё повернулось! ‒ Даст блондинку по плечу хлопает посмеиваясь. ‒ Я, вообще, изначально хотел сказать, что она от своего мужа залетела, но вы, конечно, не дали мне сказать ничего. Прикол то, блять, не в том, что она вообще залетела, хотя это тоже интересно, потому что на самом-то деле гарантии, что ребёнок от мужа, нет!       ‒ Не тяни кота за яйца, Тони, ‒ Люцифер смеётся, поглядывая в экран телефона. ‒ рассказывай уже!       ‒ Короче! На втором курсе, когда её муж, чувак с четвёртого курса айти, был только её парнем, он изменил ей с Мимзи. Потом он изменил Мимзи, через год, где-то во время летней сессии, с Одри, они поженились, и через месяц с небольшим оказалось, что она беременна. Самое интересное в том, что они развелись месяц назад, а она сказала, что не запишет его отцом, но пусть он платит ей и её новому парню тридцатку на аренду жилья, типа алиментов.       ‒ Блять, ну какой же я молодец! ‒ Адам смеётся от облегчения, хлопая ладонями по коленям. Лют хмыкает и тянет к нему руку, раскрытой ладонью. Парень передает ей стакан с колой, а сам спрыгивает с подоконника и обнимает одной рукой за плечи. ‒ Как же у меня всё хорошо!       ‒ А, ‒ Люцифер усмехается, делая последний глоток и одним броском выбрасывая пустой пластиковый стаканчик в мусорку неподалёку. ‒ Вот кто платит-то.       ‒ Фишка в том, что он и его невеста, ага, у него уже есть невеста, ‒ Асмодей хмыкает, слезая с подоконника. Они всей толпой медленно, словно на заклание, бредут в сторону аудитории, к которой медленно стекается народ. ‒ Она не хочет записывать его как отца, а от ребёнка хочет отказаться, потому что хотела мальчика, а оказалась девочка. Аборт делать ‒ поздно, и она хочет денег на полгода. А еще у него зарплата двадцатка, ей больше пяти штук даже суд не назначит.       ‒ Какие тут могут быть алименты вообще? Она ещё не родила. ‒ Аластор фыркает, поправляя сумку на плече, и Люцифер щёлкает пальцами в его сторону, подтверждая его слова. ‒ Что ему нервничать-то, если она не хочет его отцовство подтверждать?       ‒ Он и не против самих алиментов, ‒ Энтони машет рукой, выкидывая на ходу пустой стаканчик от клубничного мохито и обгоняет всю компанию, разворачивается к ним лицом и идёт спиной вперёд. ‒ Наоборот, если это его дочь, он хочет участвовать, и его новая девушка только за, но Одри…       ‒ Ты сказал, она хочет отказаться от ребёнка? ‒ Лют бровь вскидывает, прижимается к Адаму ближе, а тот остатками колы из стакана в её руке сюрпает на весь коридор. Люцифер его локтем под ребро толкает, заставляя зашипеть от боли.       ‒ Да! А он с девушкой могли бы и даже хотят её забрать, но она не хочет записывать его отцом!       ‒ Бразильский сериал. ‒ Аластор хмыкает, открывая дверь в аудиторию и пропуская всех, но отпускает дверь и прошмыгивает вперёд, когда из заходящих остаётся только Люцифер. Морнингстар проскальзывает вслед за ним, толкает локтем, обгоняя в проходе меж рядов, и устраивается на любимом месте старосты, у самого окна, ехидно улыбается, снимая с плеч кожаную куртку и вешая ту на спинку стула.       ‒ Ага. Он, собственно, пришёл ко мне вместе со своей девушкой, спросить, что они могут сделать в этом случае! ‒ Энджел садится рядом с Аластором, кивает коротко в сторону старосты, показывая Асмодею, что тот изменил привычке ‒ не сел из принципа через место от Морнингстара и даже не дальше, а только перекинул плащ через спинку соседнего стула. Тот хмыкает, пожимая плечами.       ‒ Ну, он может пойти через суд, в случае если она всё же впишет его в свидетельство, и тогда, если Одри реально откажется от дочери, он сможет её забрать как второй родитель. ‒ Люцифер пожимает плечами, доставая тетрадь и пару ручек из внешнего кармана вместе с красным повербанком. По всему корпусу у него наклейки с утками. Аластор глазами стреляет насмешливо, заставляя Морнингстара показать средний палец.        ‒ Если она не укажет его отцом, то ребёнка передадут в опеку и им придётся либо муторно и долго подтверждать отцовство через суд, либо оформить усыновление, но они могут не успеть. На таких маленьких огромный спрос в приютах. ‒ Аластор пожимает плечами, а Люцифер только кивает, удивляя этим остальных. Энтони переглядывается с Асмодеем, потом с Адамом и, наконец, с Лют. Они все смотрят на этих двоих молча.       ‒ Что с вами сегодня?       ‒ Что, прости? ‒ Люцифер садится боком к столу и вытягивает ноги в проход, задевая носками белых конверсов полу чужого плаща.       ‒ Вы пришли вместе. ‒ Асмодей улыбается.       ‒ Не ругаетесь. ‒ Лют кивает, присаживаясь на край стола.       ‒ И соглашаетесь. ‒ Адам складывает руки в подобие пистолета и делает вид, что стреляет.       Для Люцифера, почти не спавшего, пришедшего в водолазке с высоким горлом и злобно щурящего глаза, больные от недосыпа, это действительно контрольный выстрел. Он вырывает лист из собственной тетради по соц. политике, молча комкает его под всеобщие заинтересованные взгляды и кидает. Кидает прицельно, попадает Энджелу прямо в лоб, да с такой силой, что тот отскакивает и приземляется на колени Аластору, сидящему на стуле, развернутом спинкой к столу. Тот бумажку поднимает и запускает дальше, но уже в Асмодея. Аластор не целится, бросает просто, чтоб выразить и свое негодование тоже, но комок так удачно отскакивает от плеча Асмодея и прилетает Адаму по макушке, что Аластор улыбается удовлетворённо. Утро мгновенно стало лучше.       ‒ Лют, я не кидаю его дальше только потому, что не в моих правилах бить женщин. ‒ Аластор улыбается елейно, но Энтони вздрагивает, делая шаг назад. Тот выглядел поистине устрашающим, когда так делал.       ‒ Сколько мне, блять, вам заплатить, чтоб вы закрыли эту хуйню раз и навсегда и больше не донимали? ‒ Самаэль ногу на ногу закидывает, смотрит раздражённо, голову кулаком подпирает.       ‒ О-о, у тебя месячный оклад плюс чаевые был меньше, чем действующая ставка, ‒ Энтони хмыкает. Он знает, что ставку придётся делить с остальными, но здесь было дело принципа и количество преданных верующих в их пару ‒ дуэт адвокат-прокурор беспокоил слишком многих. ‒ а натурой я не принимаю. Не у тебя, золотко.       ‒ Блять, вот идите нахуй, ‒ Люцифер вздыхает, когда кидает взгляд на дверь и видит, как входит препод. Он ставит стул ровно, садится нормально и головой трясёт, остатки раздражения отгоняя. ‒ вы хуже соц. политики.       ‒ Это удар в самое сердце, Люц! ‒ Адам смеётся тихо, куртку снимает, вешая на стул, и садится нормально.       ‒ Господа студенты, доброе утро! Просыпаемся и записываем тему! Выплаты пособий по рождению детей, продолжаем предыдущую тему!       ‒ Запиши своему другу, ‒ Аластор хмыкает, крутя ручку меж пальцев, прежде чем начать записывать. ‒ им пригодится.       ‒ Да есть у меня подозрение, что они могут сойтись обратно и всё будет ровно. Они оба тупые.       ‒ Ну, учитывая, что она собиралась рожать от Адама, я в её адекватности сомневаюсь уже который год. ‒ Люцифер хмыкает и глазами через плечо стреляет, когда ему меж лопаток прилетает его же комок бумаги. ‒ На правду не обижаются.       ‒ Только факты. ‒ Лют кивает и все они начинают тихо смеяться, стараясь не привлечь слишком много внимания препода. Адам смотрит на неё так, словно девушка только что продала его за бутылку пива.       Люциферу, на самом деле кажется, что продай его Лют за бутылку пива, он бы обиделся меньше.       

***

      ‒ Сегодня пройдёмся по задачам, а потом напишем наконец тест! ‒ Мисс Адерли, преподавательница семейного и гражданского права, щелкает кнопками на ноутбуке и выводит изображение на электронную доску, делая шаг в сторону. Группа воет страдальчески, потому что про тест не вспоминала уже недели две, забыли они про него, как про страшный сон, а тут на тебе. ‒ Начнём с простых. Парень, двенадцать лет, остался сиротой. Его взял на воспитание дядя, у которого была дочь. Дети росли и воспитывались вместе. Став взрослыми, они полюбили друг друга и решили пожениться. Родители девушки категорически возражали против их брака. Отказали в регистрации брака и органы загса, считая препятствием к вступлению в брак наличие близкого родства между молодыми людьми, а также приняв во внимание возражение родителей девушки. Можно ли обжаловать это решение?       ‒ Могут обжаловать. ‒ Аластор кивает, откидываясь на спинку стула и складывая руки в замок на колене.       ‒ Это ж инцест! ‒ Энджел стучит ластиком на конце карандаша по листу перед собой и смотрит из-под спавшей на лоб чёлки. ‒ Их не могут поженить.       ‒ Мне статью открыть тебе что-ли? ‒ Люцифер бровь вскидывает, светлые пряди пятерней зачесывая, чтоб не мешали. ‒ Чёрным по белому пишут, специально для тебя! Четырнадцатая статья! Они не родные, не неполнородные, не усыновители и не бабушка с дедом! Они могут обжаловать решение загса, а те, в свою очередь, вообще не имели права руководствоваться желанием родителей девушки и ссылаться на это при отказе.       ‒ Правильно, да. Они могут обжаловать, и у загса действительно не было причин в отказе от регистрации брака. Следующая: Женщина обратилась в суд с иском к бывшему мужу о взыскании алиментов на двоих детей, сына и дочь, указав, что сын не достиг совершеннолетия, а дочери исполнилось восемнадцать лет, но она является студенткой, а получаемая ею стипендия очень мала. Ей, как матери, одной трудно содержать детей. Ответчик иска не признал, сославшись на то, что сын подрабатывает, а на дочь он не обязан платить алименты, т.к. она совершеннолетняя. Ответьте на следующие вопросы: Обязаны ли платить алименты родители на несовершеннолетних детей, имеющих достаточный заработок? Возможно ли взыскание алиментов на совершеннолетних трудоспособных детей, если они не имеют необходимых средств к существованию? Какое решение вынесет суд по иску бывшей жены?       ‒ Ну, суд удовлетворит иск частично, ‒ Лют плечами пожимает, подаваясь чуть вперёд, и щурит глаза на доску с текстом. ‒ в отношении сына, и не имеет значения, сколько он зарабатывает и зарабатывает ли вообще. Закон обязывает платить алименты на совершеннолетних детей только в случае их нетрудоспособности, а дочь под это определение не попадает никак.       ‒ Отлично, ‒ женщина улыбается, подходит к ноутбуку, перелистывая слайд, и снова отходит в сторону. ‒ Перейдём к чему-нибудь поинтереснее тогда. Женатая пара являлись членами религиозного общества, исповедующего уход от мира, и проживали в общине вдали от населенных мест. Во время совместного проживания у них родились сын и дочь. Через пять лет, разочаровавшись в этой вере, они переехали жить в город, где нашли работу. Чтобы устроить детей в детский садик и поставить на учет в поликлинику, родители обратились в орган ЗАГС с заявлением о регистрации рождения детей. Однако работник ЗАГС отказал в регистрации, сославшись на отсутствие документов, подтверждающих происхождение детей от данных родителей и на факт поступления заявления по истечении пяти лет после рождения детей. Правомерен ли отказ работника ЗАГС в регистрации рождения детей? Как следует поступить родителям для получения свидетельства о рождении на их общих детей?       ‒ О. ‒ Люцифер хмыкает и глаза в телефон опускает, быстро что-то печатая. ‒ Срок получения свидетельства о рождении ‒ месяц, но если получить его позже, то ничего не будет, главное иметь справку о рождении.       ‒ У них её нет, слышал? ‒ Аластор фыркает, глаза косит и пальцами по столу стучит раздражённо.       ‒ Слышал, слышал. Дай подумать спокойно. ‒ Морнингстар от него отмахивается, складывает руки на столе и кладёт на них голову, а после к нему словно озарение снисходит. ‒ Тест!       ‒ Ну, слава Богу! До тебя всё-таки дошло!       ‒ Иди к черту, Аластор, умоляю!       ‒ Умоляешь? ‒ Староста бровь вскидывает, смотрит ехидно на парня рядом. Люцифер воет куда-то в складки водолазки и головы не поднимает. ‒ Ну, раз такое дело…       ‒ Вот, всё встало на свои места! ‒ Асмодей хмыкает, толкая Энтони в плечо, пока тот хихикает тихонько. ‒ Мир и гармония.       ‒ Так что же за тест, господа? ‒ Мисс Адерли их внимание привлекает, постукивая металлическим корпусом ручки по углу собственного стола, но сама она улыбается и на студентов не злится совсем, хоть те и отвлекаются.       ‒ На степень родства.       Аластор и Люцифер выдают это одновременно, но с абсолютно разной интонацией: у Люцифера словно кто-то умер, а Аластор устал от всего мирского тупизма.       ‒ Они могут сделать тест на степень родства, и это может стать подтверждением вместо справки о рождении. ‒ Аластор кивает в подтверждение собственных слов и ножку чужого стула пинает якобы случайно, придвигаясь к столу поближе.       ‒ Отказ правомерен только частично, потому что санкций за то, что они просрочили получение свидетельства, не предусмотрено. ‒ добавляет Люцифер на вдохе, когда садится поудобнее, выпрямляется, хрустит позвонками, шеей и костяшками пальцев.       ‒ Отлично! ‒ преподавательница прокручивает слайды немного вниз до таблицы с вопросами и улыбается мягко, когда студенты снова начинают стенать и завывать. ‒ Вините программу обучения, дорогие, а не меня! Вы думаете, я хочу проверять двадцать пять контрольных работ? Не хочу!       ‒ Может, тогда и ну его? ‒ Адам смотрит так, словно Мисс Адерли ‒ последняя его надежда, но женщина только головой качает, возвращаясь на своё место. ‒ А очень жаль!       ‒ Убираем конспекты, телефоны и прочие гаджеты! Можете оставить бумажные кодексы, если у кого-то есть. Пишите на листочках. Приступайте!       ‒ А я, блять, думал, что соц. политика будет единственным мучением на сегодня. ‒ Люцифер усмехается едко, зевает широко, но лист собственным именем в правом верхнем углу подписывает, а ниже – дату и номер группы.       ‒ Ноешь так, как будто самый тупой из ебланов в группе. ‒ Аластор ухмыляется, глазами стреляет, вскидывая голову и вчитываясь в первый вопрос на доске.       ‒ Это был комплимент такой, что ли? ‒ Энтони почти воздухом давится и смотрит на парней так, словно впервые их видит.       ‒ Похоже на то. ‒ у Асмодея голос почти загробный, до того он удивлён услышанным.        ‒ Вам всем пора бы заняться семейным правом, пока я не начал убивать по мере того, как и кто меня достал за первые две пары. ‒ Люцифер улыбается так мило и тепло, что Адама передёргивает от пробежавшего по спине холодка.       ‒ А за вишнёвую сигаретку можно просить об амнистии? ‒ Лют смеётся тихонько, пишет активно, почти не поднимая головы. У неё хорошая зрительная память, и ей не приходится по сто раз поднимать голову, чтоб записать вопрос.       ‒ За вишнёвую сигаретку я отпущу тебя. Парень твой даже целым блоком и банкой сидра не откупится.       ‒ Ты ненавидишь меня сегодня, да? ‒ Адам хмыкает, грызет колпачок ручки и смотрит на доску.       ‒ Не только сегодня, друг. Всегда.       ‒ Стабильность в ваших отношениях меня убивает. ‒ Энтони фыркает, агрессивно зачеркивая что-то.       ‒ Молодые люди! ‒ Мисс Адерли стучит ручкой снова, но на этот раз более недовольно. Они, занявшие целый ряд, головы вскидывают синхронно, даже Аластор. ‒ О вашей стабильности теперь вся группа в курсе! Пишите тише!       ‒ Простите, пожалуйста! ‒ виноватыми никто из них, конечно, не выглядит.       

      ***

      Люцифер делает глоток кофе из стаканчика и подпирает щеку кулаком, взглядом сканируя чужой конспект по гражданскому праву. Благо у парня почерк более-менее разборчивый, читабельный, в отличие от закорючек их общего знакомого. Адам писал так, как будто только вчера научился держать ручку, а в момент, когда он писал, его трясли за плечи.       ‒ Сколько их должно быть? ‒ спрашивает негромко Самаэль и голову вскидывает, разглядывая чужое лицо. Аластор брови хмурит задумчиво, читая его, Самаэля, конспект.       ‒ Пятьдесят, кажется. По двадцать пять с человека. ‒ он открывает лежащий рядом телефон, заходит в заметки и кивает, откладывая в сторону. ‒ Да, двадцать пять твоих и двадцать пять моих. У нас есть три дня.       ‒ Я ненавижу кроссворды составлять. ‒ Морнингстар ноет устало, хрустит затекшей шеей и крадёт несколько палочек картошки из чужой тарелки. Аластор смотрит на блондина осуждающе, но ничего не говорит, только хмыкает, опуская глаза в тетрадь.       У них есть целых два часа – окно между второй и четвертой парой и две перемены – на то, чтоб поработать над этим кроссвордом, потому что дома их ждёт оставленный после утренних сборов бардак, пустой холодильник и несколько онлайн-заказов с доплатой за срочность. Другой домашки не планировалось, кроссворд нужен будет к понедельнику, а в выходные они обещали друг другу не делать ничего связанного с учёбой или работой и просто отдохнуть. Может, даже немного поиграть в мортал комбат, если Адам всё же сподобится одолжить Люциферу приставку на выходные.       ‒Ты смотри, какие тихие! Я даже сразу не заметил! ‒ Люцифер голос узнаёт моментально, шипит что-то нечленораздельное, но Аластор знает, точно очень нецензурное. Он сам даже головы не поднимает, потому что знает, кого увидит, а настроения вступать в очередной спор, на удивление, нет. ‒ Что это с вами, ребята?       ‒ Валентино. ‒ Самаэль не выдерживает и пяти секунд, голову вскидывает, ухмыляется едко и поворачивается боком, ногу на ногу закидывая. ‒ Почему один? Вокс ослабил поводок и позволил отойти больше, чем на метр?       Валентино на десяток секунд замирает, но явно собирается дёрнуться вперёд, вцепиться пальцами в отвороты белой куртки, но его цепляют за острое плечо и настойчиво тянут на себя.       ‒ Это было грубо. ‒ Вокс улыбается натянуто, краем глаз оглядывает столовую, понимая, что они привлекают больше внимания, чем могли бы. При этом он смотрит не на Люцифера и даже не на Вала. Он прожигает взглядом Аластора. ‒ Ты бы приструнил своего друга, Аластор, а то, кто знает, что может случиться.       ‒ И что же случится? ‒ Аластор наконец голову поднимает, смотрит прямо, щурится насмешливо, закидывая ногу на ногу. ‒ Вы, журналисты, склонны драматизировать такие вещи. Неужели ты обиделся на безобидную шутку, Вал? Прискорбно, когда нет чувства юмора.       ‒ Удивлён, что ты защищаешь его. ‒ Вокс хмыкает, отпуская плечо Валентино. Тот глубоко вдыхает-выдыхает и растягивает губы в острой ухмылке.       ‒ Я не защищаю его, ‒ Аластор смеётся, отмахиваясь, и снова возвращается к конспекту, качая головой. ‒ мне просто нравится злить тебя.       ‒ О злости и речи нет.       ‒ Я не слепой, ‒ Аластор плечами пожимает. ‒ ты злишься, стоит мне замаячить на горизонте. От тебя аж электричество в воздухе трещит. Тебя злит, что ставка против тебя набирает такие обороты.       ‒ Почему ты поддерживаешь этот бред? ‒ Вокс брови вскидывает, делает глоток чая из картонного стаканчика.       Они знают, что Аластор прав. Вокса искренне злил один только факт существования Аластора. Они были друзьями, когда поступали в универ, но дружба их быстро распалась, когда Вокс на признание в чувствах получил весьма резкий и однозначный отказ, с объяснением, что Аластора отношения не интересуют вовсе. А потом, полгода спустя, появляются Энтони и Асмодей, которые ставят на отношения между ним и Морнингстаром. Ёбаный бред, как считал Вокс, потому что Аластор действительно на его памяти не симпатизировал романтически вообще никому. С Морнингстаром они ругались постоянно, на повышенных тонах и чуть ли не до драк первое время. О каких отношениях могла идти речь? Однако количество тех, кто поддержал эту мерзкую конспирологическую теорию, оказалось больше, чем сам Вокс мог представить.       Он знал Аластора достаточно, чтоб быть уверенным в том, что он раз и навсегда и весьма доходчиво объяснит, что он не в отношениях и спор этот ‒ бред сивой кобылы, но тот надежд не оправдал. Он спор этот ни разу не комментировал публично, а иногда и вовсе делал что-то неоднозначное, что этот спор только подогревало, заставляя увеличить ставку.       У Вокса на эту тему мозг вскипал моментально.       ‒ Ажиотаж, дорогуша, ‒ Аластор усмехается, берёт ручку и крутит её меж пальцев несколько секунд, прежде чем выписать что-то из чужого конспекта. ‒ за всем этим ужасно интересно наблюдать. Я искренне удивлён тем, сколько людей готово ставить на мои отношения реальные деньги. Их интерес и безрассудство воистину потрясающие.       ‒ Они ставят на то, чего буквально не может быть, блять! ‒ Вокс почти взрывается в этот момент, а Люцифер смеётся в открытую и шипит, когда Ал пинает его под столом носком ботинка.       ‒ Откуда такая уверенность? ‒ Люцифер утирает слёзы, выступившие в уголках глаз, и смотрит на этих двоих чуть щуря глаза.       ‒ Не имеет значения. ‒ Вокс выдыхает моментально, одергивает пиджак и растягивает губы в ухмылке, чуть склоняя голову к плечу. ‒ не будем отвлекать вас, господа юристы.       ‒ Спасибо, господа журналисты, за столь нежную заботу. ‒ Люцифер улыбается вежливо, головой кивает и уже собирается отвернуться, но замечает десятки глаз, следивших за их разговором. Валентино и Вокс уходят не оборачиваясь, о чём-то переговариваются. Люцифер только видит, как Валентино руку на чужое плечо закидывает, поворачивая к лестнице. Он вздыхает и машет рукой на собравшихся. ‒ Шоу окончено, спасибо за внимание. За ставками обращайтесь к Энджелу, Асмодею или Валентино!       ‒ Дурак? ‒ Аластор шипит на него, не поднимая головы от тетради, пинает его по ноге, значительно больнее, чем до этого. Люцифер шипит и пинает его в ответ. ‒ Зачем ты сейчас это сказал?       ‒ Ажиотаж, дорогуша. ‒ Самаэль улыбается, подхватывает ручку со стола и быстро выписывает несколько слов из чужого конспекта. Аластор только головой качает, вздыхая, но улыбается уголками губ. ‒ Пошли покурим?       ‒ А потом в библиотеку? ‒ Аластор на ноги поднимается, убирает тетради в сумку, надевает плащ и подхватывает поднос со стола.       ‒ Ага.       Они подносы с едой и пустые стаканчики относят молча, думают каждый о своём. К тому времени, как они проходят через турникеты, студентов вокруг не остаётся вообще. Те, у кого нет пар, разошлись по своим делам, а те, у кого занятия продолжаются - разбежались по кабинетам, потому что пара началась еще десять минут назад.       ‒ Ты задумчивый. ‒ Аластор зажигалкой чиркает, поднося колышущееся пламя к кончику люциферовой сигареты, и склоняется, закуривая и свою. ‒ Расстроен?       ‒ А? Не, ‒ Самаэль затягивается, прислоняясь спиной к водосточной трубе. Он облачко дыма выдыхает в воздух, запрокидывая голову. Тучи сгущаются быстро, небо темнеет с каждой минутой всё сильнее, а Люцифер затягивается снова, выдыхает и губы сладкие от фильтра облизывает кончиком языка. ‒ Ты брал зонт? Вряд ли закончится быстро, по прогнозу обещали, что аж до завтра идти будет.       ‒ Хочешь расскажем? ‒ Аластор свободной рукой упирается в стену прям перед лицом Люцифера, затягивается глубоко и вскидывает голову, выдыхая дым в небо, затянувшееся почти черными тучами. Морнингстар дымом давится, кашляя и машет свободной рукой, разгоняя облачко со слабым запахом вишни. Воздух вокруг разряженный, предгрозовой, но момент такой, словно это меж ними атмосфера такая.       ‒ С чего ты вдруг об этом? ‒ Люцифер хрипит, стараясь отдышаться, и смотрит на старосту снизу вверх, голубые глаза щурит. ‒ Ты знаешь, мне нет значения, знает ли кто-то об этом. Я и не то, чтобы скрываюсь от кого-то.       ‒ Но мы скрываемся. ‒ Аластор фыркает, сигарету в другую руку перехватывает, переставая опираться на стену, а освободившуюся ладонь на бледную щеку кладёт, большим пальцем скулу оглаживает, склоняется ниже. Оба они ощущают, как дождь начинает капать, усиливаясь из секунды в секунду. ‒ Если ты захочешь рассказать об этом, ты можешь рассказать. Для меня не имеет значения чужое мнение. Я буду рад рассказать людям, что состою в отношениях именно с тобой.       Люцифер скулами краснеет и смеётся тихо, немного нервно, когда подаётся вперед и целует чужие губы; он выкидывает сигарету, которая тухнет, не долетая до земли, кладёт ладонь Аластору на шею, притягивая к себе ближе, и упирается спиной о холодную металлическую трубу. Они промокают насквозь меньше, чем за минуту, но отрываются друг от друга лишь на секунду, чтобы глотнуть воздуха. Аластор прикусывает Самаэля за нижнюю губу, языком проходится по ряду ровных зубов, а ладонью пробирается под водолазку. Морнингстар поцелуй разрывает мгновенно, щиплет Ала за бедро, мотая головой и вытирая глаза от стекающей воды. Они смеются коротко, и отлипают от стены, обходя библиотеку, чтоб встать под козырьком. Они обтекают на крыльце минуты две, когда Аластору приходит смс от миссис Кармайн, которая сообщает, что её вызвали по очень важному делу и последней пары не будет. Морнингстар радуется почти запредельно, когда обнимает Аластора за талию и бодает его в плечо, пока он пересылает сообщения преподавательницы в группу.       ‒ Может, прогуляемся? ‒ Люцифер улыбается, когда в карие глаза смотрит заискивающе. Им терять теперь нечего, всё равно промокли насквозь. Аластор его обнимает за плечо и улыбается, убирая телефон в сумку.       ‒ В магазин надо зайти, помнишь? ‒ Самаэль всматривается вдаль, туда, где остановка трамвая и автобуса, но за стеной дождя не видит ровным счетом ничего и смотрит на часы, кивает сам себе. Аластор пуговицы плаща застегивает, оставляя пояс развязанным, а Люцифер застегивает молнию на куртке и поднимает воротник.       Они переглядываются лишь на секунду, прежде чем сцепившись ладонями резко срываются с места и бегут прям в сторону остановки. Они залетают в уже закрывающиеся двери трамвайного вагона и трясут головами, стряхивая воду, что льёт в глаза. Люцифер беглым взглядом осматривается и понимает, что вокруг ни души ‒ вагон оказался совсем пустым. Он шмыгает носом и тянется к Аластору, зачёсывает ему чёлку назад и тянет на себя за ворот плаща, целуя с ужасной, затапливающей нежностью. Парень мычит от неожиданности, хватает Морнингстара за талию одной рукой, чтоб тот не упал, а второй рукой цепляется за поручень над головой, отвечая на поцелуй и прикрывая глаза.       Так они целуются ещё три остановки, до самого продуктового, абсолютно не зная о том, что Энтони и Адам не выпали в окно третьего этажа от увиденного за зданием библиотеки только потому, что их удержали Лют и Асмодей.       

      ***

       ‒ Недееспособный? ‒ Люцифер откусывает от бутерброда и запивает чаем, морщится и смотрит на кружку неодобрительно. ‒ Подай сахарницу, пожалуйста.       ‒ Оно было уже. ‒ Аластор головой качает, ставит сахарницу с ложкой на стол и отходит обратно к плите, помешивая что-то в сковороде. Люцифер не знает, что он готовит, но запах по кухне распространяется абсолютно чудесный.       ‒ Дееспособный было, а недееспособного не было. ‒ Люцифер считает клеточки и мычит недовольно, потому что ему одной не хватает, он упирается в «имущество» и смотрит на это слово так, словно оно придумано дьяволом, что, кстати, не исключено. Он пробует поставить слово по вертикали, и оно идеально вмещается, если начинать от «сделки». Он записывает на второй лист вопрос к определению и линером обводит аккуратно нужные клеточки ‒ Двадцать есть! Возмо-о-ожно, нам нужен будет еще один лист.       ‒ Ну, учитывая количество слов и то, какие длинные ты берёшь, нам действительно нужны будут еще листы, и не один. ‒ Аластор усмехается и делает глоток чая, накрывает сковороду крышкой и садится напротив, придвигая к себе листочек. ‒ У тебя двадцать, у меня десять. Нам надо еще двадцать. Страховое брал?       ‒ Ну так, немного. ‒ Люцифер голову наклоняет из стороны в сторону, позвонками хрустит, костяшками пальцев щелкает и половину бутерброда разом в рот запихивает, глазами по строчкам конспекта бегая. ‒ А фто ефли фсять финтикхасыонный?       ‒ Чего-чего? ‒ Аластор глаза на него поднимает, смеётся, подхватывая бутерброд с тарелки и карандаш меж пальцами вертит. ‒ Прожуй сначала, бога ради!       ‒ Говорю, ‒ Люцифер фыркает, сглатывая, сахар в кружке мешает, стучит ложкой по бортикам огромной кружки. ‒ что, если взять виндикационный иск?       ‒ Давай, почему нет. Он влезет вообще?       ‒ Да куда он денется. ‒ Самаэль чай отпивает и улыбается удовлетворённо, высчитывая клеточки, и кивает, обводя их. ‒ Как бы его сформулировать так, чтоб понятно, но не совсем…       ‒ Да так и пиши, мол, иск об истребовании имущества из незаконного владения. ‒ Аластор плечами пожимает и смотрит, как Морнингстар в сотый раз сдувает светлую прядь со лба. Он с десяток секунд копошится в сумке, что стоит рядом с его стулом, и находит в ней зажим для волос; через стол тянется аккуратно, ладонью поднимает чужие волосы и скрепляет их зажимом. Люцифер глаза поднимает, смотрит улыбаясь, а в голубых глазах у него золотые искорки светятся, то ли глаза у него такие, то ли желтый мягкий свет на кухне так падает, но Аластор из раза в раз замирает, когда их видит, и сейчас не исключение.       Они из-за стола поднимаются одновременно, Люцифер кружку с собой забирает и выходит с кухни первым, направляясь на балкон.       Они там стоят, прижавшись плечом к плечу, потому что пространство там крошечное, заваленное хламом арендодателей и, совсем немного, их собственным; даже не курят, просто стоят, пьют чай, наблюдают, как ручейки воды бегут по окнам, слушают, как стучат капли по козырьку.       ‒ Расскажем им через месяц-другой? ‒ Люцифер говорит тихо, голову на чужое плечо кладёт и сюрпает остатками чая. Аластор кивает, улыбается мягко, приобнимая Самаэля за плечи.       Люцифер ужасно тактильный, как оказалось. По нему этого не скажешь вообще: касаний от других людей в универе он избегает, насколько это возможно. Он более-менее тактильный с ограниченным кругом людей, в который входят Энтони, Адам, Асмодей, Лют и Хаск. Он может обнять их, может стоять плечом к плечу, заваливаться на них в коридорах, но даже с ними это не случается особо часто. Они все об этом знали и не настаивали абсолютно, установленные ещё на первом курсе границы все они блюли чётко.       Бывали и плохие дни, когда он прикосновений не терпел вообще. Избегал как огня любого контакта с кем бы то ни было.       Но вечером приходил с работы и утыкался лбом в острое аласторово плечо и сидел так минут пятнадцать, словно перезагружался, после чего начинал ластиться как кот, лез с объятьями и целовался, пока губы не заболят.       Аластор вообще оказался исключением из всех тактильных правил Люцифера, ему позволялось буквально всё. Любые касания, объятья и неожиданные поцелуи. Морнингстар в его руках становился податливым, словно глина, касался сам и позволял без ограничений касаться его в ответ.       Его, не тактильного с остальными людьми, тактильный голод съедал ужасно, почти до физического болезненно, так что, когда Самаэль приходил и ложился рядом, забирался на Аластора целиком, садился на колени за рабочим столом, ехал в транспорте и прижимался плечом к плечу ‒ Аластор не оттолкнул его ни разу. Не мог. Не хотел.       ‒ Если ты этого хочешь ‒ то хоть сейчас, знаешь ведь. ‒ Аластор целует Самаэля в висок и тянет на себя, заставляя выйти с балкона и вернуться на кухню.       ‒ Хочу посмотреть, смогут ли они заставить меня рассказать раньше, чем я сам решил. ‒ Люцифер усмехается в чашку, залпом допивает остывший чай и принюхивается. Брови хмурит и смотрит на Ала пристально. ‒ Скажи, что выключил плиту прежде, чем мы ушли.       ‒ Я на таймер ставил. ‒ Аластор усмехается, проходя на кухню первым, и поднимает крышку. Пар поднимается мутным столбом под потолок и рассеивается чудесным запахом тушеных овощей с фаршем. ‒ Сложи всё в кучу, давай перекусим.       ‒ А у нас еще остался тот сидр? ‒ Люцифер через плечо оборачивается, складывая их конспекты и листочки в одну стопку, улыбается, когда Ал кивает, и уходит в комнату, оставляет листы на столе и возвращается, но не садится, а достаёт тарелки и стаканы. ‒ Ты будешь?       ‒ Давай, надо допить пока не выдохся совсем.       Пока Аластор разливает остатки вишнёвого сидра по стаканам, Люцифер раскладывает рагу, пробуя то на ходу прям из сковородки, мычит и удовлетворённо глаза закатывает, но получает тычок в плечо и неодобрительный взгляд. Ал постоянно бубнил на то, что Морнингстар ест на ходу.       Ужинают они быстро. Люцифер ставит тарелки в раковину и уходит в комнату, откуда приносит маленькую колонку. Он включает какой-то из своих плейлистов, кажется тот, что он называл «для уборки». Там была сборная солянка из рока, кантри, классики, саундтреков студии гибли, какого-то фонка, каких-то заунывных песен, текст каждой из которых Самаэль знал на зубок и подпевал из раза в раз.       Аластор любил слушать, как Люцифер поёт. Голос у него нежный, глубокий и мелодичный, он мог брать некоторые высокие ноты и отлично справлялся с низкими. Слушать его действительно было удовольствием, а наблюдать и подавно. Он плавно перемещается по их крохотной кухне, то убирая продукты в холодильник, то вытирая стол. Он пританцовывает, когда убирает ложки и вилки.       Стоит Аластору выключить воду и начать вытирать ладони, как он чувствует чужие руки, обнимающие его поперёк талии. Самаэль щекой к лопаткам прижимается и отстраняется лишь на несколько секунд, позволяя парню развернуться к нему лицом.       ‒ Потанцуй со мной. ‒ Морнингстар смотрит пронзительно, а Аластор снова залипает на золотистые искорки в его глазах и склоняет голову, соприкасаясь лбами.       ‒ Нам надо доделать гражданское, звездный. ‒ Аластор голос понижает до хриплого шёпота, потому что говорить громче сейчас кажется чем-то противозаконным, а уж кто-кто, но он вполне может судить законность того или иного деяния, ему такое по статусу положено.       ‒ Один танец. ‒ Люцифер глазами сверкает столь заманчиво и на шаг назад отступает, протягивая руку раскрытой ладонью. Плейлист, как назло, подсовывает один из любимых треков, не оставляя шансов.       Аластор только головой качает, но свою ладонь в чужую вкладывает, снова приближается вплотную, чужой выдох губами ловит, делает шаг, заставляя Самаэля делать шаг назад в такт музыке.       Танцуют они больше одного танца, а гражданское право доделывают за пару часов, расположившись на полу, среди кучи конспектов и бумажек. После они снова танцуют, под что-то из плейлиста самого Аластора, медленное и нежное. Они танцуют снова на кухне, пока заваривают кофе, под песню, что раздаётся из комнаты совсем тихонько, потому что время позднее и соседи их романтику не разделят.       Возвращаются в комнату и садятся за заказы, игнорируя кучу сообщений в общем чате группы. Они достоверно знают, что там нет ничего важного, потому что Ал, как староста, узнал бы первым. Игнорируют они и сообщения из их небольшого чата, где Энтони взрывался на тему какого-то особо интересного момента в сериале.       И снова они много целуются, под тихую музыку и стук дождя по оконному стеклу, закрытого темной плотной шторой.       

***

      

                                                                                                      ‒ Нет, блять, вы только подумайте! ‒ Энтони всплёскивает руками, лёжа у Хаска на коленях. Тот улыбается мягко, перебирает выжженные осветлителем пряди волос, а второй рукой держит телефон со звонком на громкой.

      

                                                                              ‒ Ты буквально был тем, кто на них поставил, Энджел! ‒ Асмодей фыркает на том конце телефона, шуршит чем-то бумажным.

      

                                                                  - Так это ж не значит, что я был уверен в этом! Я каждый день считал, сколько денег мне придётся отвалить, когда ставка проиграет, а они!

             ‒ Я в ахуе, парни, серьёзно. ‒ Адам льдом в стакане гремит, приобнимая Лют за плечо. Та затяжку делает и сигарету Адаму передаёт, аккуратно держа телефон. ‒ Я этого мудака столько лет знаю и был уверен, что он с Аластором мутить не станет даже под угрозой вымирания.       

                                                                                          ‒ Мне иногда кажется, ‒ Хаск хмыкает, перехватывая в воздухе длинные пальцы Энтони, нервно машущего рукой. ‒ что вы все слепые. И немножко глупые. Вы буквально ставили на то, что они встречаются, будучи уверенными, что этого быть не может? Вы б хоть иногда без шуток смотрели на это всё. Они даже не пытаются скрываться, понимаете?

      

                                                                        ‒ Нет, серьёзно, шутки в сторону. ‒ Асмодей садится на кровать, откидываясь на подголовник и прикрывает глаза. ‒ Они не рассказали нам ни слова. Стоит ли нам сказать, что мы видели их?

             ‒Нет, ‒ Лют улыбается, губами кончиков пальцев касается, делая затяжку, не забирая у Адама сигареты. ‒ Посмотрим, что будет дальше. Можно даже повысить ставку, теперь-то мы достоверно знаем.       ‒ Да с тобой опасно иметь дело! ‒ Адам ухмыляется, последнюю затяжку делает, выкидывает бычок в открытую форточку и тянется к Лют за поцелуем. Она улыбается и подаётся вперед, целуя парня первой.       

                                                                        ‒ Ну бога ради, вы двое! Я буквально вас слышу! ‒ Энтони фыркает, поднимаясь с чужих колен и прижимается к Хаску ближе. Тот свободной рукой обнимает худые плечи и позволяет положить голову ему на плечо.

            

Асмодей фыркает, но ничего не говорит, терпеливо ждёт.

      

                                                                                                                                                ‒ Значит решено, ‒ Хаск кивает, чувствуя чужую ладонь, ползущую от колена вверх по бедру. Он не останавливает Энджела, только глаза скашивает на него. Расслабленная улыбка и полуприкрытые веки могли бы даже заставить его решить, будто Энтони не имеет в виду абсолютно ничего. Он перехватывает чужую ладонь, сплетает пальцы и слышит в ответ утробный смех. ‒ Мы не делаем ровным счётом ничего, ждём пока они расскажут сами.

      ‒ Ага. ‒ Адам отрывается от девушки только из-за нехватки воздуха, но чувствует, как та мелко подрагивает от холода, стоящего на балконе. ‒ Эй, сказала бы!       ‒ Не важно. ‒ Лют рукой машет, фыркая, и телефон ближе подносит, соскальзывая с небольшого диванчика и открывая дверь в теплую квартиру. ‒ Решили тогда. Спишемся завтра.       

                                                                                                                  Они прощаются быстро и трубки кладут почти синхронно. Энтони аккуратно ногу через чужие колени перекидывает и садится удобно, целует нежно, но чуть более напористо, чем обычно. Хаск на поцелуй отвечает, но рукам далеко уйти не позволяет, лишь аккуратно тонкую талию сжимает.

      

‒ Я в порядке. ‒ Энтони собственным лбом к его прижимается, шепчет тихо, на грани слышимости, кончиком носа о скулу трётся. Хаск недоверчиво бровь вскидывает. Он действительно его хочет. Хочет прикоснуться и хочет касаний в ответ, но боится быть с ним неосторожным. Боится причинить вред. Держит себя на поводке из последних сил, не позволяя прикоснуться без безоговорочного и прямого согласия партнёра. Знает, что было до него, и не позволяет себе повторить хоть что-то, даже взгляд. Ему невдомёк, что такого быть просто не может, потому что Энтони любит. С трепетом ждёт каждое касание и знает, что ему не причинят вреда. Он склоняется ещё ниже, прикусывает кончик уха, слышит чужой прерывистый выдох. ‒ Прикоснись ко мне. Пожалуйста.