Это мой кот

      Ши Ён с чувством сытости и полного довольства отложил вилку и довольно выдохнул. С тех пор, как Гай взял на себя готовку, ужины их стали ещё приятнее: более вкусная еда грела душу не меньше приятной компании, а комплименты «шефу» вызывали на лице Муана улыбку столь довольную, что удержаться было просто невозможно.       — Братец Гай, как и всегда, на высоте, кормит не только сытно, но и возмутительно вкусно, — Ши Ён прищурился, жадно следя за реакцией.       Она не заставила себя ждать и привычно порадовала: Муан прямо-таки засиял и потянулся за наградой. Ши Ён тут же поддался, поцеловал его, мгновенно получил ответ и уже сам ощутил прилив удовольствия. Умел же Гай целовать так, что внутри всё переворачивалось!       Последние дни у обоих выдались довольно свободными, мешающей усталости не было, так что когда Муан потянул Ши Ёна к себе ближе, тот с готовностью встал со своего стула и устроился на его коленях. Он и сам соскучился по такому времяпровождению. И неважно, что вчера и позавчера они предавались ровно тому же. Всё-таки днём их разлучала работа.       Неугасающий даже спустя годы интерес друг к другу вовсе не удивлял (разве что окружающих). И даже то, что страсть их вспыхнула с новой силой после того, как они всё же купили небольшой домик на окраине Хогсмида, казалось вполне логичным. Больше никто не смел запрещать им выражать чувства, больше не было неловкости из-за тонких стен или хлипких скрипучих кроватей. Сейчас можно было, наконец, наслаждаться друг другом так, как хотелось, не размениваясь на мелочи и не угождая никому, кроме друг друга.       И всё это кружило голову, дурманило и влекло друг к другу сильнее. Хотелось испробовать больше — новое, старое тоже, но в иных, более не стеснённых обстоятельствах. А то, что работали они теперь врозь, заставляло днями безумно скучать, чтобы вечерами, как сейчас, окунаться в чувства и липнуть друг к другу, не в силах оторваться.       Ши Ён не выдержал первым. Встал с облюбованных коленей и потянул Гая в сторону спальни. Поцелуй пришлось разорвать, зато можно было отдышаться и увидеть, как блестят припухшие губы любимого человека, как жаждуще смотрят синие глаза. Вид этот вызывал внутренний трепет, так что приходилось сдерживаться, чтобы не прижать Муана к стене прямо здесь, проходясь поцелуями по лицу и шее. Им уже случалось так поступать, но сегодня Ши Ён не собирался уступать ведущую роль и не был уверен, что его силы и выдержки хватит, чтобы удерживать Гая на весу достаточно долго. Такими чудесами физической силы и выносливости мог похвастаться только Муан.       Дверь в спальню распахнулась с грохотом, но никто на это отвлекаться не стал. Ещё один весомый плюс собственного дома — мешать было просто некому.       Гай без труда понял, какая роль досталась ему сегодня, и стал выглядеть просто неприлично довольным. Высвободив руку из хватки Ши Ёна, он стащил с себя домашнюю рубаху и улёгся на постель, ничуть не скрывая то, насколько его возбуждает происходящее. Остальную одежду при этом он оставил на откуп возлюбленного, и тот, несмотря на соблазн мстительно ничего с ней не делать, всё же стащил с него штаны и бельё. Процесс обнажения очень нравился обоим — то, как постепенно открывается желанное тело, прежде скрытое одеждой, было очень волнующе. Особенно когда снятием этой самой одежды с одного занимался другой. В этом интимности было не меньше, чем в самих занятиях любовью.       Полюбовавшись на открывшийся перед ним вид, Ши Ён снял свою одежду и забрался на кровать, прямо в открытые объятия Гая. Тот не преминул расцеловать его обнажённую шею, быстро и вполне привычно сбиваясь на кошачьи повадки: губы сменились языком. Когда-то это смущало, со временем — стало милой чертой, чем-то очень Муановским, родным и драгоценным.       Целоваться и исследовать его тело руками никогда не надоедало. Отслеживать выученные наизусть реакции, слышать, как сбивается дыхание… Гай очень чутко отзывался на каждый порыв, отдавался во власть чувств. Ши Ён обожал это в нём. То, с какой готовностью этот человек, самый важный из всех, был готов брать и отдавать всё, всего себя. И то, что, даже зная прекрасно его тело, зная, как завести его — лишь взглядом, парой невинных жестов — Ши Ён всё равно раз за разом влюблялся во всё это заново. А знания только помогали проявить любовь острее, ярче.       — Предаёшься мечтам? — Муан хмыкнул с напускным недовольством, заметив, что внимание любовника немного рассеялось.       — Думаю о том, как люблю тебя. И как люблю любить тебя, — прошептал Ши Ён с обескураживающей прямотой. — О том, как мне нравится быть с тобой.       Гаю не нужно было уточнять, что чувства взаимны — это было слишком очевидно, слишком легко читалось в его глазах и жестах. Но он только рад был напомнить:       — Я тоже люблю тебя.       Слова эти, простые, привычные, неизменно вызвали стаю мурашек. Чувства забурлили ещё сильнее, и Ши Ён, позабыв обо всех планах, о желании подразнить и растянуть прелюдию до неприличного, чтобы Муан стал требовать своего, тут же всем телом прижался к его телу. Его жар заставлял кожу пылать. Его руки, крепко стиснувшие, удерживали в относительно разумном состоянии. Горячее дыхание опаляло. Терпение трещало по швам.       Но сорваться окончательно Ши Ён себе не позволял. Помнил: он выбрал на сегодня ведущую роль, а значит, думать должен был, прежде всего, не о своём удовольствии.       Он оторвался от зацелованных губ. Нашарил в углу постели небольшую подушку и заботливо подоткнул Гаю под поясницу. Взялся рукой за твёрдую разгорячённую плоть любовника, размазал пальцем смазку по головке. Муан в удовольствие погрузился не думая, губу прикусил было, но тут же позволил себе несдержанный стон. За несколько месяцев он ещё не привык до конца, что таиться и прятать реакцию больше не нужно. Ши Ён тоже иногда забывал. Потому сейчас сказал отчётливо и громко, для них обоих:       — Братец Гай, не нужно сдерживать себя. Я хочу знать, что ты чувствуешь.       Собственная смелость хмелила. А Муана и вовсе сводила с ума. Сдерживаться он действительно больше не думал, не смел: всем телом стал поддаваться прикосновениям, принялся бездумно шептать. О любви, о желании, о том, как хорошо ему здесь и сейчас, с Ши Ёном.       Такой красивый. Желанный до безумия. Любоваться бы вечность, да гладить по особенно чувствительным местечкам, помня каждое так хорошо, что можно найти даже с закрытыми глазами.       Не планируя слишком уж затягивать с подготовкой, Ши Ён, однако, и не спешил пока заходить дальше. Ему нравилось смотреть, как Гай изводится в наслаждении, как хочет его — сильно, невозможно сильно. Как вслух высказывает самые смелые желания. Нравилось доводить его одними лишь руками да поцелуями до неистовства. Как сейчас, когда Муан стал выгибаться, толкаться в его сжатую руку, отчаянно желая большего, получить свою разрядку.       Только быстрое её получение совсем не вписывалось в планы, так что приходилось Гаю закусывать губы и с лёгким недовольством мычать, когда ласкающие руки вдруг отпускали его стоящий член, чтобы жадно ощупать бёдра и ягодицы.       — Ён! — выдал Муан почти возмущённо, когда любовник в очередной раз «отвлёкся».       — Что? — тот игриво улыбнулся, совсем перестав что-либо делать.       Гай вскинулся, но, как ни пытался казаться хоть сколько-то грозным, смотрел на Ши Ёна всё же очень нежно. И распалённо. Понимая, в какую игру угодил (не в первый раз уже!), Муан быстро принял её правила и сам поймал руку любовника, чтобы устроить её на своей пояснице. Коротко выдохнул, когда нежные пальцы аккуратно скользнули ниже и сжали ягодицу:       — Ты дразнишься! — как будто в самом деле был недоволен. Ши Ён захихикал:       — Именно этим я и занимаюсь.       И снова обхватил другой рукой напряжённый, уже совсем скользкий от натёкшей смазки член. Гай застонал, запрокинув голову, но быстро взял себя в руки.       — А мог бы уже и делом заняться! — вот теперь уже с искренним возмущением объявил он.       И почти зарычал разгневанно, когда Ши Ён, всё ещё дразнясь, резко отпустил его и поднялся, чтобы нависнуть над раскрасневшимся и полным нетерпения любовником. Своего собственного неудобства он словно бы не замечал, хотя и у самого Ши Ёна член уже достаточно долго был твёрдым и истекал природной смазкой. На самом деле, ему уже и самому хотелось сорваться, вжаться в тело Муана, толкнуться в него, ощутить, насколько он жаркий и тесный внутри.       Но желание услышать требования возлюбленного было ещё сильнее.       — Делом? Это каким, например? — Ши Ён спросил тихо, поддерживая игру.       Гай, окончательно поняв, что от него требуется, сам сунул руку под подушку и, недолго покопавшись там, достал лубрикант. Потом поймал ладонь любовника и, предварительно поцеловав в самый её центр, щедро вылил на неё смазку. Прошептал горячо:       — Например, ты мог бы взять свои красивые тонкие пальцы… — и потянул руку к своим ягодицам.       — И-и? — Ши Ён, хоть и продолжал играть в невинность, всё же не смог удержаться: огладил ложбинку между Муановых ягодиц, так удобно приподнятых из-за подушки, чуть надавил кончиками среднего и безымянного пальцев на кольцо мышц.       — И подготовить меня. Или я сам должен этим заниматься? — притворно возмутился Гай.       — О, я бы на это посмотрел… — хмыкнул Ши Ён, но, получив конкретное указание, всё же принялся его выполнять.       Два пальца протолкнулись внутрь без особого труда — преимущество регулярности. Муан прикрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях. Он всегда так делал, и Ши Ёну приходилось очень осторожничать, чтобы не сделать из-за спешки больно. Двигать пальцами неспешно, толкать их глубже, чтобы нащупать бугорок простаты и, задевая её, скрасить неудобство подготовки.       Очень скоро Гай стал насаживаться на ласкающие его пальцы. Стонов он не сдерживал, и от этих сладостных звуков возбуждение Ши Ёна лишь усиливалось, так что налитый кровью и полностью готовый член начинал немного ныть, так хотелось уже приступить к тому самому «делу».       Словно уловив этот нюанс, Муан поймал затуманенный взгляд любовника и коротко кивнул. Они столкнулись губами, сплелись языками, когда Ши Ён с тихим хлюпающим звуком вытащил пальцы и одним слитным движением вошёл в Гая целиком. Тот застонал прямо в поцелуй, слегка сжался, но тут же расслабился, услышав шипение. Ши Ёну безумно нравилась теснота любимого тела, но в первые мгновения близости это было слишком.       Они остервенело целовались, давая друг другу привыкнуть. Эмоции кипуче разливались в груди, в глазах напротив каждый видел бушующий шторм. Этот шторм грозил затопить и снести прочь все ограничители. И если Муан в его положении мог себе такое позволить, то Ши Ёну пришлось одёргивать себя.       Оторвавшись от краснеющих губ, он подхватил широко разведённые ноги любовника и устроил их на своих плечах, руками придерживая их в таком положении. А потом принялся двигаться. Вопреки обыкновению, сразу выбрал довольно быстрый темп, и Гай, ничуть не возражая, только прикрыл глаза, зажмурился, добровольно ограничивая одно из чувств, чтобы острее ощущать остальные. Чувствовать трение, жар чужого тела, крепко прижимающегося к собственному. Вслушиваться в шелест покрывала, шлепки кожи о кожу, сорванное дыхание Ши Ёна.       Тот, напротив, ни на мгновение не думал отрывать взгляд. Видел, как трепещут густые ресницы, надёжно спрятавшие огонь в синих глазах, как шевелятся губы, когда Муан заходится в очередном стоне удовольствия. Как дрожат крылья прямого носа. Как ходуном ходит кадык. Как на шее медленно выступают капельки пота. Как белые пряди липнут к взмокшему лбу.       Это было наградой — видеть Гая, который настолько потонул в наслаждении, что забыл обо всём остальном. В активной роли он всегда больше думал об удовольствии любовника, иногда словно бы забывая о себе, и Ши Ёну это не очень нравилось. Впрочем, когда верховодить случалось ему самому, он не мог не понять, почему так. На самом деле, ни один о себе не забывал. Знание, что любимому человеку бесконечно хорошо, дарило удовлетворение не меньшее, просто не физическое, а моральное. Довести его до пика, заставить не сдерживать голос, стонать или даже кричать от наслаждения — это было слишком одуряюще. А когда ко всему этому добавлялась собственная разрядка… Казалось, перед глазами рассыпаются искрами фейерверки. Метафоричные, но от того не менее яркие.       Наклонившись ближе, чтобы свесившиеся кончики волос щекотали лицо и шею Гая, Ши Ён ускорился. Толкался глубоко и резко, прекрасно зная, под каким углом сможет доставить наибольшее удовольствие. Ответил на поцелуй, когда Муан, не открывая глаз, подался вперёд и безошибочно накрыл его губы своими.       Их знание друг друга было лучшим, что они приобрели за последние годы. Возможность сделать друг друга счастливыми — в таком ли деле, как занятия любовью, или в чём-то совсем невинном и простом — стоила всего.       Чувствуя подступающий оргазм, Ши Ён оборвал поцелуй. Вслепую нашарил ладонь возлюбленного, сжимающую простынь. Это не слишком устраивало обоих, но такое положение позволяло Муану не впиваться ногтями в спину Ши Ёна, царапая её, и он постоянно так поступал. Максимум, который он себе позволял, как позволил и сейчас — это переплести их пальцы. Жест удивительно нежный на фоне бурлящего под кожей жара, но это только добавляло моменту красок и разнообразия чувств.       Положение их стало чуть менее устойчивым, но теперь это уже было неважно. Ши Ён шепнул:       — Скажи, когда, — и, чуть отклонившись для удобства, сжал рукой член Гая, принялся ласкать его в том же темпе, в котором сам толкался в его тело.       Прошли считанные мгновения, прежде чем Муан распахнул затуманенные глаза и шепнул едва слышно, почти неразборчиво:       — Сейчас.       Ши Ён последний раз толкнулся в него и, не сдерживаясь, застонал. Гай кончил тише, излившись в ласкающую руку, но так сильно сжался на нём, что и без того яркая разрядка накрыла волной и почти оглушила. Было так хорошо, что не хватало самообладания даже выйти из него. Изливаясь внутрь, Ши Ён утратил всякие силы удерживать своё тело, и обмяк, улёгшись прямо на Муана. Того, впрочем, всё полностью устраивало.       Через пару минут, немного переведя дух, оба закопошились. Не отпуская своё игривое настроение, Ши Ён не спешил менять положение, хотя любое движение сейчас вызывало сверхстимуляцию. Не то, чтобы это было совсем новым чувством или им раньше не случалось кончать друг в друга. В самый первый раз это вызвало дикое смущение и кучу инстинктивно вырвавшихся извинений, сейчас же — было делом вполне обычным. Это было даже приятно — чувствовать, какой Гай горячий внутри. А послеоргазменная нега позволяла насладиться ощущениями без того, чтобы тело потребовало двигаться и отвлекаться на тоже приятные, но всё же другие действия.       — Так и будешь лежать? — лениво спросил Муан.       Его разведённые бёдра были слишком плотно притиснуты к бёдрам Ши Ёна, так что тот мог ощущать их дрожь. Мышцы, казалось, уже давно должны были привыкнуть к такому, но всё равно до сих пор так реагировали. По себе зная, что чувство это всё же не слишком приятное, Ши Ён нехотя отодвинулся, сразу утратив ощущение тесного жара, обнимающего его плоть. Невольно подумалось, что он мог бы снова сделать так, просто в другом положении, чтобы не доставлять неудобств. Например, когда брал бы Гая сзади… В голове всплыла фантазия о том, как спустя несколько минут ленивого валяния на постели и расцеловывания любимой спины, член бы снова затвердел, прямо там, вновь раздвигая нежные стенки…       Это была такая порочная фантазия, что у Ши Ёна кровь к лицу прилила. Муан это, разумеется, заметил, но промолчал, не стал уточнять. Вместо этого он прижался губами к раскрасневшейся щеке, потом скользнул языком по губам. Ответить на поцелуй Ши Ён не успел, потому что мягкие губы вновь сместились: по подбородку и ниже, на шею. К этой ласке прибавились и лёгкие поглаживания пальцами: Гай аккуратно обвёл ареолу правого соска, прошёлся по ключице, чуть надавил на кадык и, наконец, устроил ладонь на горле. Ши Ён сглотнул: прохлада пальцев контрастировала с разгорячённой кожей, и дыхание сорвалось само.       Муановы губы продолжали ласкать там, где не мешали пальцы. Под подбородком и выше, под ухом. Дыхание его щекочуще касалось ушной раковины, и это вызывало смешливую улыбку. Ровно до того момента, когда зубы едва ощутимо прикусили мочку. Сожми Гай зубы хоть чуточку сильнее, и стало бы больно. Но он точно знал границы, и потому Ши Ён лишь выдохнул:       — Братец Гай такой любвеобильный...       То был просто мало что значащий комментарий. Ни капли недовольства — как раз наоборот, вполне явное удовольствие. Разве что было немного досадно: это Муана сегодня полагалось любить и ласкать, но он, конечно, не мог удержаться и позволить только Ши Ёну дарить нежность.       — В такие моменты всё твоё внимание принадлежит мне, — пробормотал Гай, не прекращая своей незамысловатой ласки. Оба уже чувствовали, что совсем скоро накатит новая волна возбуждения, и были только рады продолжить.       — О? Так я уделяю тебе мало внимания? — Ши Ён не удержался и игриво дёрнул за белую прядь волос.       А потом — накрыл чужие губы настойчивым поцелуем, от которого дыхание снова напрочь сорвалось. Напористость и жадность, с которой оба прижались друг к другу, была привычной, но вместе с тем и распаляла.       Ши Ён на мгновение задумался о том, что они могли бы побить свой рекорд — пять раз за ночь. Но концентрироваться не стал, решив, что бить рекорд просто ради побития рекорда глупо. Есть смысл продолжать, только если оба искренне захотят продолжать и продолжать, пока сил не останется. В тот раз ими двигало невероятное любопытство и чувство вседозволенности — они только въехали в новый дом. И так устали, что следующим днём провалялись в постели почти до вечера. Сейчас такого позволить не могла работа, на которую обоим нужно было уходить утром.       Поэтому сейчас стоило сосредоточиться только на том, чтобы сделать своему любимому человеку хорошо. Настолько хорошо, насколько возможно. А для этого вовсе не обязательно марафоном доводить его до шестого или десятого пика. Важнее ведь то, какими будут эти пики, даже если и всего парочка.       — Я хочу всё и безраздельно, — оторвавшись от его губ, заявил Муан. Голос его прозвучал почти… капризно. Довольно неожиданная для него интонация, но Ши Ёна она заинтриговала. — Я же не вижу тебя, пока ты на работе. Скучаю по твоему вниманию целыми днями.       А вот это прозвучало почти забавно. Кому ещё стоило такие претензии высказать. Из них двоих на работе обычно задерживался именно Гай, уделяя время отстающим ученикам и добросовестно вбивая в их головы необходимые основы.       — Я надеюсь, ты хотя бы не ревнуешь, — шутливо фыркнул Ши Ён, припоминая первые недовольства возлюбленного его новой работой.       — А если и да? — то, как игриво это прозвучало, говорило очень много. Нет, больше не ревновал, просто хотел немного подразнить. Но сегодня дразнить собирался только Ши Ён, так что он очаровательно улыбнулся и приблизил лицо к лицу Муана.       — А если да, то мне тоже стоит начать ревновать тебя. К работе, которую ты так любишь, например, — Ши Ён оставил лёгкий поцелуй на кончике носа возлюбленного. — Или к ученикам, которые забирают твоё внимание, — ещё поцелуй. Почувствовав, что Гай достаточно расслабился, он безжалостно продолжил. — Можно ещё к коллегам... Хм... К Шену, например.       Сдержать насмешливую ухмылку не получилось, но лица их были так близко друг к другу, что заметить её Муан не смог бы. А потому запросто попался на провокацию. Его слишком раздражал коллега (вот уж никто не ожидал, что этот зазнайка с высшими баллами по всем выбранным для ЖАБА предметам, в конце концов, окажется не большой шишкой в Министерстве магии, а всего лишь учителем зельеварения), и именно поэтому Шен оказался лучшим вариантом для того, чтобы подразниться.       — Что? — Гай возмутился так смешно, что Ши Ён всё же рассмеялся.       — А что мне думать? — притворно удивился он и пробежался пальцами по чужой коже. — Видитесь почти каждый день, спорите, переругиваетесь, искры, должно быть, так и летят...       Муан резко сменил позицию, чтобы нависнуть над Ши Ёном. Тот не был точно уверен, чего добивается, но такой поворот событий его вполне устроил. Тяжесть чужого тела была очень умиротворяющим ощущением. А мечущий искры взгляд будоражил. Внутри ворочалось сытое удовольствие от того, что получилось так его взбаламутить. Эмоции Гая вообще были чем-то очень красивым и приятным взору. Злился ли он или радовался — каждое его чувство отличалось пронзительной искренностью.       — Я надеюсь, ты так не думаешь? Это же шутка? — настойчиво спросил он.       Ши Ён лукаво свернул глазами и подавил смешок. Муан ревновал, не умел это скрывать, и это было даже мило (хотя поначалу и немного раздражало), но как только «ревность» коснулась его, сразу так отреагировал... Этот взгляд, эта готовность горячо спорить… Кровь ожидаемо устремилась к паху.       — Шутка, — с намеренной паузой ответил Ши Ён. Он знал своего братца Гая как облупленного, так что примерно понимал, какой реакции ждать. И она не заставила себя ждать:       — Мне не может нравиться никто, кроме тебя! — запальчиво воскликнул Муан (ну что за прелесть) и отстранился, чтобы, не разрывая зрительного контакта, прижаться ягодицами к успевшему ощутимо затвердеть — эта несерьёзная перепалка, полная эмоций, не могла не разбередить желания — члену Ши Ёна.       А потом, убедившись, что возлюбленный готов, одной рукой обхватил его член и, придерживая его, насадился на головку, проталкивая её в себя. Дыхание его сорвалось, но он упрямо опустился ниже, принимая в себя горячую, твёрдую плоть целиком. Остатки спермы внутри стали в этом хорошим подспорьем — опуститься получилось плавно и совершенно безболезненно.       — Разве мог бы я сделать так с кем-то другим? — Муан немного запрокинул голову, так что взгляд из-под ресниц, брошенный на Ши Ёна, оказался очень томным и соблазнительным.       Вид перед ним вообще был невероятным. От такого Гая всё внутри переворачивалось, и да, знание, что только ему, Ши Ёну, позволено видеть этого человека таким, позволено брать его, как только захочется... Оно было пьянящим, удовлетворяло что-то тёмное внутри, заставляло думать: мой. И даже если ревновать по-настоящему никогда не приходилось, это знание было весьма приятным. Повторять провокацию, конечно, не стоило, да и едва ли в будущем получится такой же эффект, но прямо сейчас эмоции кипели, и было бы большой потерей не окунуться в них с головой.       Ши Ён так ничего и не сказал, но Гай тоже отлично его знал. Он понял, по глазам увидел, что творится в душе любовника, потому что на губы его всё-таки легла шальная, довольная улыбка, а потом он приподнял таз, чтобы через миг снова опуститься. И снова. И снова. Резче, быстрее. Его член, поначалу совсем мягкий, с каждым мгновением наливался силой, пока, наконец, не закачался почти гипнотически.       Гай двигался, наращивая темп и амплитуду движений, вырывая из груди Ши Ёна громкие довольные стоны. Ему пришлось подобрать ноги, сдвинуть пятки ближе для лучшей опоры: так толкаться во влекущую тесноту любимого тела было куда удобнее. И Муану его инициатива пришлась по душе: он запрокинул голову сильнее, его распущенные белые пряди стали щекотать колени и икры любовника. Доверчиво открытая шея манила, и долго сохранять самообладание не получилось: Ши Ён резко подался вперёд, чтобы впиться губами в чужой подрагивающий кадык. Он ощутил вибрацию, когда Гай снова застонал — смена позиции пришлась кстати. Теперь Муан продолжал опираться на руки, почти висел на них, но Ши Ён, стараясь не выходить из него, аккуратно изменил положение ног, чтобы опереться на колени. Так он придал Гаю больше устойчивости — теперь его бёдра опирались на бёдра Ши Ёна, — и себе упростил задачу: толкаться в Муана стало куда удобнее, так что легко получилось вновь нарастить темп.       В этот раз никто не стремился сильно продлить момент, оттянуть финал. Оба отдались почти животной страсти: хотелось просто вжиматься в любимое тело, принять в себя всё до последней капли, и эти желания двоих переплетались, обращаясь желанием одним, общим. Эмоции стали едиными, и не нужно было читать мысли — едва ли сейчас было, что читать — чтобы знать точно, что ощущает другой. Полное понимание друг друга открывало перед любящими и горящими страстью сердцами все возможные двери.       Быстро утратив разумную свою часть, Ши Ён обхватил Гая за талию, крепко, почти до хруста рёбер, и стал вколачиваться в него быстро и резко. Член Муана тёрся о животы, пачкал смазкой, но это совсем не смущало и вовсе меркло на фоне остальных ощущений. Подступающая разрядка выбивала из груди воздух, а из головы мысли.       И, наконец, настигла. Ши Ён вошёл особенно глубоко, Гай задрожал всем телом и кончил через считанные мгновения. Капли смазки на коже потерялись на фоне белёсого семени, залившего животы любовников, которые и сейчас всё никак не могли, не хотели оторваться друг от друга.       Мешкать в этот раз Ши Ён не стал, сразу вышел и помог Муану устроиться на боку удобнее — теперь дрожь пробивала не только его напряжённые бёдра, но и руки. Он устал, но выражение его лица очень ясно демонстрировало, насколько же приятна ему эта усталость. На него такого — расслабленного, залюбленного — хотелось смотреть часами.       — Всё ещё думаешь, что мне может нравиться кто-то ещё? — лениво спросил Гай, пока Ши Ён, по ощущениям чуть менее уставший, аккуратно обтирал вынутым из тумбочки полотенцем его живот, бёдра и ягодицы. Последним пришлось уделить больше внимания — сперма всё ещё вытекала, пачкая едва вытертую кожу.       На мгновение у Ши Ёна возник соблазн снова сыграть в дурачка и добиться ещё одного раунда. Но перевернувшийся на спину Муан выглядел всё же слишком измотанным. Да и в своей выдержке Ши Ён уже не был так уверен. Так что лишь наскоро вытерся сам и всё же просто улёгся рядом с Гаем, устроив руку на его груди.       — Никогда так не думал, — признался он. — Но люблю тебя дразнить. Ты самый милый, когда хочешь мне что-то доказать. Хотя нет. Ты всегда самый милый.       Муан ничего не сказал на это возмутительное заявление, только вновь повернулся на бок, лицом к Ши Ёну, и обнял его, прижавшись тесно.       — Если дразнишь так, то я совсем не против, — всё же хмыкнул Гай. — Ты всегда милый, но в моменты, когда берёшь меня... Ох, ты просто себя не видишь со стороны. В тебе словно вулкан просыпается, и эмоции льются через край.       — Вулканы опасны для людей, — Ши Ён прищурился. Он, конечно, понял, что Муан ничего такого не хотел сказать, но желание подразнить так и не отпустило. — Сжигают и душат бедняг, попавших в зону их активности.       Гай поцеловал его. Тягуче, лениво, но неизменно жарко и мокро. Отвечая ему, Ши Ён думал, что на самом деле сравнение вполне верное. Если не смотреть на смертоносность, то вулкан достаточно полно отражал его ощущения. Рядом с другими, в обычных обстоятельствах, этот вулкан спит, и эмоции Ши Ёна вполне умеренные. Даже невыносимая нежность, которую он ощущает в отношении этого прекрасного, любящего, заботливого, до дрожи верного человека — её Ши Ён может сдержать. Но стоит Муану разбередить обычно спящую в глубине души страсть… её уже ничто не может остановить.       — Если и умирать, то только так, — оторвавшись от его губ, заявил Гай. В глазах его сияли звёзды.       Утопая в его взгляде, Ши Ён думал о том, что сгореть в чувствах друг друга — действительно неплохой исход.       А ещё о том, что на третий, ленивый заход сил им может и хватить.