Консультант Скотланд Ярда

Сколько он уже здесь не был? Двадцать лет или больше? Совсем незнакомый район, дома новые, сплошь высотки. И парка раньше не существовало. Он сошел с автобуса на вроде бы привычном месте, но раньше это была конечная, а теперь большеглазый транспорт, обдав его волной удушающего дыма выхлопных газов, умчался куда-то вдаль, за холм, откуда поднимались высокие каменные башни новых домов. Странная архитектура, вылитые термитники. Лет сто двадцать назад он жил возле африканской деревни, там таких было три, тоже издалека виднелись, неплохой такой ориентир. Седой как лунь старик в потрепанном пальто неловко поправил сумку, висевшую через плечо, и заковылял вдоль дороги. Мог бы проехать и дальше, но хотелось пройтись по знакомым местам. Только какие они теперь знакомые? Килгарра сказал, что когда Альбиону будет угрожать опасность, Артур вернется. Он безвылазно торчал здесь во времена нашествия норманнов, во время всех мало-мальски крупных войн и распрей, в надежде почувствовать его возвращение, но ничего не менялось, воздух не дрожал в предвкушении, воды озера сохраняли ленивую неподвижность, а небо все также несло на себе облака. Как-то он вычитал фразу - кажется, это была детская книжка – что мир свыкся с гибелью героя и уверенно жил без него. Точно про Артура Пендрагона. Или конфликты измельчали, или выросли свои предводители и Артур им не нужен. Альбион выстоял и даже одно время расширил свое влияние на добрую половину мира. В Индии ему, пожалуй, даже нравилось, если бы не вездесущие змеи, не боявшиеся обычных отпугивающих заклинаний. Впрочем, он там изрядно подтянул свои знания по демонам, так что можно сказать, что с пользой провел те двадцать семь лет полтора столетия назад. У каждого времени - свои герои. Он хорошо помнит свои метания по Европе в середине прошлого века. Тогда он в последний раз был молодым парнем и невольно позабыл об осторожности: использовал магию направо-налево, спасал людей из гетто, устраивал диверсии в одиночку и в каком-то белорусском партизанском отряде, один раз попал в концлагерь где-то в Польше и с помощью способностей отвел глаза охране и устроил массовый побег. С ним в бараке сидел удивительный мальчишка. На какой-то месяц он почти поверил, что это – Артур. Светловолосый, сероглазый, нахальный даже несмотря на вечный голод и тяжелое ранение, от которого он выздоравливал мучительно медленно – скорее вопреки, чем благодаря медицинскому уходу нацистов. Летчик-истребитель, выжил после невероятной по своей наглости атаки немецкой колонны, был схвачен, когда выпрыгнул с парашютом из горящего самолета. Его даже звали очень похоже – Артемий Пантелеев. Ему было лет девятнадцать и родился он где-то на территории огромной страны, занимавшей пол материка. К сожалению, до побега он не дожил – едва встав на ноги, заступился за кого-то из соседей по бараку и был убит охранником на месте. На заправке он купил себе сэндвич и стаканчик кофе, расправился с ними прямо у высокого столика, поглядывая на проезжающие машины, и вдруг замер, рассматривая свое отражение в стекле. Витрина послушно отобразила растрепанную бороду, густые брови над выпуклыми надбровными дугами, морщины и весьма потрепанную одежду. Магия, принявшая его желание дождаться возвращения короля за клятву и условие, растянула его жизнь, позволив сохранить тело молодым, а ум ясным, но он привык к своей маске Эмриса и кажется, что его мозг тоже поверил в то, что он стар и немощен. Вон как долго сейчас соображал, сколько ему нужно отдать кассиру за эту еду. Может, старость все же настигла его и его первая личина тоже давно состарилась? Медленно выдохнул. Старости и смерти он не боялся, но у него была цель – дождаться короля. Цель, давно потерявшая смысл, ибо миру Артур не нужен. Но то – миру. А ему? Он бы верил в то, что Артур будет великим королем и без предсказаний Великого Дракона. Да, большую часть времени он оставался венценосным ослом по отношению к слуге, но за его подколками скрывалось большое сердце. Мерлин довольно быстро раскусил его и научился видеть за вечно ехидной ухмылкой Артура внимательный взгляд и заботу: по отношению к нему самому, к другим слугам, к Гвен, к простым обитателям Камелота, даже к жителям его родной деревеньки. Он смотрел на мир открыто и серьезно, как полагается наследнику престола. И только на Мерлина он смотрел как на идиота. Нескладный деревенский парень находился слишком близко, чтобы можно было сфокусировать взгляд и разглядеть и недомолвки, и своевременные отлучки без внятного объяснения, и странную удачу в схватке, когда недотепа оставался с противником один на один и «случайно» оказывался не только жив, но и здоров, и незаметно пущенное через плечо заклинание, и золотой блеск в глазах, который при всем желании нельзя было принять за блики от костра или факелов. Но Артур не видел или не хотел видеть? «Ты не колдун, уж мне ли не знать...». Какая ирония. Вся его жизнь чехарда нелепостей, идиотизма и цирка, где вместо коней – монстры различной степени агрессивности, а он – главный циркач Его Ослиного Величества. «Мерлин, ты идиот! Куда ты полез?!» Шевеля губами проговорил про себя название всех ста семидесяти четырех ингредиентов для зелья от бубонной чумы. Перевел на латынь, потом – на китайский. Припомнил все генеалогическое древо нынешней монархии. Хмыкнул про себя, вспомнив инцидент с чьим-то прапрадедом. Нет, память в порядке. Таблица умножения – легко. Мозг здоров. Просто затупил, как говорит нынешняя молодежь. Совсем отсталым Мерлин, разумеется, не был. Раз в несколько десятилетий он принимал первый облик, сливался с толпой, шел учиться, работать, узнавал мир, проникался технологиями, мимикрировал под местную молодежь, но остальное время предпочитал текущий облик. У молодого лопоухого парня с печатью недостатка интеллекта на лице (чертова привычка – в Камелоте вечно изображал идиота – не вытравилась даже за полтора тысячелетия), гораздо больше шансов вызвать ненужные вопросы и претензии, чем у седого бродяга в бесформенном пальто. В разные годы его пытались то забрить в солдаты, то припахать к труду на полях, то продать в рабство, то арестовать за бродяжничество, то, по примеру Утера Пендрагона, обвинить в колдовстве. К старому Мервину Эмрису – он не отличался изобретательностью при выборе имени – у полиции практически не было вопросов. В полицейских участках почти всей территории нынешней Великобритании на него имелось рукописное, а то и оцифрованное досье лохматого года с указанием примерной даты рождения, не вызывающей вопросов и сомнений в подлинности, с обязательной пометкой «угрозы не представляет» или «безобиден». В принципе, сегодня безработный парень не должен вызывать столько вопросов, как лет пятьдесят назад, так что можно попробовать. Вот закончит здесь, вернется домой и снова попробует мимикрировать. Куда только поехать? Домов и квартир у него в общей сложности пять в разных концах света, приобретенных в разные годы - а то и века. Дом в Сассексе, например, стал его перед первой мировой, а квартира в Лондоне – лет тридцать назад. Вот туда и поедет. Лондон сейчас многолюден и новый житель ни у кого не вызовет вопросов. Станет, например, Мелвином Эриксоном, парнем из пригорода, или Мервином или снова Мерлином, устроится для разнообразия на работу или пойдет получит очередное образование. Мерлин Эмрис, двадцатилетний студент из Шотландии, изучающий – ну скажем – снова медицину, как пять столетий назад, посмотрит на новые технологии в этой области, вроде как люди научились меняться органами, хорошо бы посмотреть, если успеет, конечно… Если он откажется от своего ожидания, он умрет сразу или проживет обычную смертную жизнь? Последние два века были наполнены кровью и ужасом, но Артур не вернулся. Может и незачем ждать?.. Нет, нельзя так думать, это отнимает последние крупицы уверенности в значимости собственного существования. Он вcкарабкался на вершину холма и остановился, замерев от ужаса. Там, где он когда-то поймал последний вдох Артура, там, где была его условная могила, высились дома. Земля потеряла былые очертания, на берегу озера выстроилась пафосная гостиница с пляжем, лодками и купальными кабинками. Чуть дальше виднелись цветные трубы аквапарка. Всё, устало подумал он. Возвращаться больше некому. И некуда. А когда он умрет – не станет и к кому. Магия зазвенела, на мгновение стало жарко, потом – очень холодно, по всему телу прошла судорога. Он медленно, с хрипом, словно через боль выпустил воздух из легких, понимая, что последние пару минут просто не дышал. Скоро увидимся, Артур. Это ведь не я тебя ждал пятнадцать столетий, а ты меня, и кажется, я и так уже сильно задержался в пути.