Декабрь 1998г.
Год подходил к концу, и директор МакГонагалл решила провести бал перед Рождеством как символ мирной жизни. Теперь у них будут праздники, они их заслужили. Весь замок бурлил в предвкушении, девушки наводили красоту, парни тоже готовились. Гермиона сидела перед зеркалом, завершая макияж, когда в дверь влетела птичка-записка и приземлилась перед ней. — Ну привет, — улыбнулась она, сразу поняв, кто ей пишет. "Сегодня после бала можем уединиться, я присмотрел одно местечко, уверен, там нам никто не помешает. Люблю тебя. Рон". Гермиона прочитала записку дважды и погладила пергамент подушечками пальцев. "Кто бы мог подумать, что Рон может оказаться таким внимательным и предупредительным? Как же он повзрослел". Их роман развивался своим ходом: тихо, спокойно, планомерно. На фоне отношений Гарри с Джинни, то ссорившихся, то мирившихся, его можно было бы описать одним словом: штиль. Рон очень старался красиво ухаживать, по мере сил не мешал ей учиться, приносил тайком в библиотеку бутерброды, когда она засиживалась допоздна. И время от времени организовывал им свидания, когда они могли любить друг друга. Она с легкой грустью отметила, что хоть и рада предстоящему балу и последующему свиданию, но сердце не бьется в волнении, а голова не кружится от переполняющих чувств. Да, Рон ей нравился и он стал ее первым мужчиной, ей были приятны его прикосновения и их близость, но представляя себе их отношения, она ожидала большего. Видимо, Трелони была права — она черствая и не способна любить так пылко, как пишут в книгах или показывают в кино. А Рон ее любил и хотел быть рядом. — Ты готова? — в комнату заглянула Джинни. — Да, — Гермиона обернулась и засмотрелась на струящееся платье все еще подруги. — Отлично выглядишь. — Ты тоже, — улыбнулась Джинни. — Рон от тебя глаз оторвать не сможет. — Посмотрим, — Гермиона подхватила сумочку, взглянула на себя в зеркало и направилась к выходу.***
— Гарри Поттер, — костлявая рука легонько прикоснулась к нему и отпрянула. — Сэр, меня просили передать вам это. Гарри с любопытством взглянул на незнакомого домовика. Тот оказался довольно молод, одет в полотенце с гербом Хогвартса, в руке зажата записка. Едва передав пергамент, тот попятился и исчез. В записке Джинни приглашала его сбежать с дурацкого бала и заняться чем-то поинтереснее. "Жду тебя в ванной старост", — гласил пергамент. Гарри оглядел зал, но не заметил ни Джинни, ни Рона, ни Гермионы. Последние, должно быть, тоже давным давно смылись в ближайший свободный кабинет. А Джинни, видимо, ждала его уже на месте. Гарри выскользнул из Большого зала и поспешил на пятый этаж. Они так и не перешли с Джинни последнюю черту. Гарри не хотел ее торопить, все же ей только семнадцать и по маггловским, привычным ему с детства меркам, она несовершеннолетняя. Джинни обижалась на него, называла старомодным, пыталась его соблазнить, но Гарри, сам сгорая от желания, не заходил слишком далеко. И сейчас ему предстояла сладкая пытка в ванной старост... Дверь открылась бесшумно, стоило лишь слегка ее толкнуть. Гарри вошел, ожидая увидеть пенную ванну, доверху наполненную пузырьками и теплой водой, но краны оказались выключены. Сделав пару шагов, он заметил у окна Джинни. Она стояла к нему спиной, разглядывая русалку. Рыжие волосы каскадом спадали ниже плеч, рассыпаясь по ткани мантии. — Привет, — зачем-то поздоровался Гарри. Глупо, конечно, но следовало же привлечь к себе внимание. — Проходи, — она медленно обернулась и наставила на него палочку. Взмах, и тело парализовало. "Петрификус Тоталус" — безошибочно определил Гарри, когда его тело вытянулось по стойке смирно. Он не упал лишь потому, что его тело уже подхватили и левитировали к широкой лавке у стены. Он видел, как Джинни взмахнула палочкой и его тело опутали веревки. Затем паралич спал, и он ощутил толчок в грудь, покачнулся и шлепнулся на лавку позади себя. — Что за дурацкие игры, Паркинсон? — прошипел он, едва смог говорить. — М-м-м, на этот раз ты узнал меня? — улыбнулась Джинни, взмахнула палочкой, крутанулась вокруг себя и превратилась в Панси Паркинсон. — Как видишь. Зачем все это? — Гарри пошевелился — веревки держали крепко. — Пообщаться, — улыбнулась Паркинсон и повела плечами так, чтобы ее — черные как смоль — волосы перекинулись на спину. — Оригинальный способ пригласить парня на свидание, — усмехнулся Гарри. — Иначе же ты не придешь, — Паркинсон грациозно присела рядом с ним. — Не приду, — кивнул он. — И сейчас мне тоже пора. Развяжи. Меня ждет Джинни. — Не переживай, ею сейчас занимается Малфой, так что о тебе она и не вспомнит. Неприятный холодок пробежал у Гарри по спине. Что этот урод с ней сделал? — Не бойся, — Паркинсон подалась к нему. — Драко не насильник. Ему нравится соблазнять, очаровывать девушек, а к твоей рыжей он давно неровно дышит. Гарри передернуло от одной мысли об этом. Как этот скользкий, мерзкий, белобрысый соплохвост мог кому-то понравиться? Тем более Джинни? — Может-может, — ответила на его мысли похитительница чужих парней. — Поверь мне, список его побед впечатляет. Хорошие девочки любят плохих мальчиков. Ее тонкие наманикюренные пальчики прошлись по его плечу. — А плохие девочки любят хороших. Она выразительно посмотрела в зеленые глаза. — У Малфоя нет шансов, — фыркнул Гарри. — Он ей противен. — Угу. Вот только они уже целовались. И не раз. Как и Гарри уже целовался с Паркинсон. И не важно, что он этого не хотел. — Ты лжешь, — Гарри стряхнул ее руку с плеча. — Не верить мне — твое право. Но не удивляйся слишком сильно, когда правда станет известна всем. И хватит о них, мы здесь не за этим. У меня на тебя другие планы. — Огреть Конфундусом и... — он невольно покраснел, не смея высказать мысль о сексе вслух. А что именно секс она имела в виду, он мог поклясться. — Тебе нравятся такие игры? Я учту, — рука вернулась к нему на плечо, огладила его и скользнула на грудь. — Ничего не выйдет, Паркинсон. Прекрати все это и отпусти меня. — Только знаешь, Поттер, Конфундус мне совсем ни к чему... Она резко встала и оказалась прямо перед ним. — Мне вовсе не нужна магия, чтобы заставить мужчину обратить на меня внимание, — пальчики нашли завязки на мантии и легко справились с ними. Мантия распахнулась: на Паркинсон было лишь тонкое кружевное белье темно-изумрудного цвета и чулки без пояса. Гарри сглотнул. Мерзавка была хороша, глупо отрицать. Бессмысленно. Но это ничего не меняло. — По школе ходят слухи, что знаменитый Гарри Поттер до сих пор девственник, потому что ждет восемнадцатилетия своей девушки. Полуобнаженная Паркинсон стремительно становилась его персональным кошмаром. Чертовка была удивительно красива. Тонкая талия, налитая грудь, упругая — он уверен — задница. Она ластилась к нему словно кошка, встав на колени на скамью, практически оседлав его. Ее мантия давно отправилась на пол, а ажурное кружево белья только подчеркивало ее наготу, ничего не скрывая. Ловкими пальчиками она расстегнула его рубашку и прошлась поцелуями по обнаженной коже. — Сколько раз ты вспоминал наш поцелуй? — она легонько поцеловала его в щеку. — Мечтал вернуться в тот вечер, но не сбежать, а остаться и позволить себе больше? — мягкие губы исследовали его шею. Гарри замер. Надо немедленно остановить ее. Это же Панси Паркинсон! Джинни никогда в жизни не простит его, если узнает о том, что здесь происходило. — Прекрати... — голос не слушался. — Ты трогал себя... там... когда думал обо мне? Ее рука легла на член поверх брюк. Она погладила его, вызвав ответную реакцию. Гарри покраснел и сжал зубы, понимая, что она чувствует, как у него встает. — Хороший мальчик, — Паркинсон поцеловала его в губы и приподнялась так, чтобы ее грудь оказалась у его лица. Она завела руки за спину и расстегнула бюстгальтер, отбросив его прочь. — Не вынуждай меня... — начал было Гарри, но смолк. Не вынуждать сделать что? Кричать? Попытаться скинуть ее? Он дернулся, чтобы встать, и невольно коснулся губами манящих полушарий. — Да, Поттер, поцелуй их, — Паркинсон притянула его голову, чтобы он взял в рот ее сосок. Гарри потерял связь с реальностью. Все его естество требовало припасть губами к бархатной коже и целовать, целовать, целовать задорно торчащие соски. Он так долго сдерживал свои инстинкты, что был не в силах сопротивляться дальше. Закрыв глаза, он накрыл губами заветный бугорок и провел по нему языком. Стон удовольствия стал ему наградой. Капитуляция была стремительной, и спустя несколько мгновений Гарри уже жадно целовал спелую грудь, ловя то один сосок, то второй. Паркинсон выгибалась, подставляясь под поцелуи. — Да, Поттер, да, — тихо простонала она и провела рукой по паху. Член Гарри с готовностью откликнулся. — Я хочу увидеть его, — прошептала она и сползла на пол. Несколько долгих секунд она возилась с ширинкой и трусами, наконец, высвободила торчащий колом член Гарри и взяла его в руку. От ощущения женских, а не своих пальцев, поглаживающих нежнейшую кожу, у Гарри закружилась голова. Кровь бежала по жилам, устремляясь к центру его желания. — Теперь ночами ты будешь вспоминать это, — прошептала Паркинсон и хищно улыбнулась. Она встала на колени на пол и взглянула в его глаза. Не отводя взгляд, она прошлась рукой вверх-вниз, а затем прикоснулась к головке губами. Гарри шумно выдохнул, не в силах пошевелиться. Он и представить себе не мог, что первой девушкой, взявшей в рот его член, будет Панси Паркинсон. Гордая, холодная слизеринка стояла перед ним на коленях и сосала ему, насаживаясь все глубже. На мгновение она отстранилась и потянулась куда-то в сторону. Краем глаза он заметил взмах волшебной палочки, и веревка, сковывающая его прежде, исчезла. Паркинсон тут же вернулась к его жаждущему разрядки достоинству. Она вновь смотрела Гарри в глаза, принимая его уже на всю длину. Не помня себя, Гарри схватил ее за волосы и притянул к себе еще ближе, не давая отстраниться больше, чем было нужно. "Вот так, давай, соси, стерва. Да, еще, да!" Он прижал ее к паху, не давая сдвинуться ни на дюйм, пока не излился в горло. Тяжело дыша, Гарри отпустил ее и откинулся к стене. Панси встала, не скрывая самодовольства. — Ты хочешь меня и всегда будешь хотеть, — тихо заговорила она. — Тебя тянет ко мне, несмотря на все "нельзя"... Это наша не последняя встреча. — Это все твои больные фантазии, Паркинсон, — Гарри уже пришел в себя после оргазма и сообразил, что он больше не связан и может двигаться. — То, что сейчас произошло... — Запомнится тебе на всю жизнь. Гарри понимал, что она права. Что бы он ей ни ответил, эта стерва была права. Разве что Обливиэйт наложить... Он встал и поспешно застегнул брюки. Руки не слушались, с трудом застегивая пуговицы рубашки. — И никакой вялый секс с Уизлеттой или Грейнджер не сравнится с сексом со мной, — Паркинсон наклонилась, подобрала и накинула на себя мантию, не застегнув ее. Брошенный бюстгальтер отправился в карман. Раздался тихий стук в дверь, и та отворилась. Паркинсон вспыхнула, бросив злой взгляд на Поттера. Он что, даже дверь не запер? На пороге показалась Гермиона. Гарри почувствовал, как краска заливает щеки — слишком очевидно было все, что здесь сейчас произошло. — До встречи, — Паркинсон прильнула к нему, впилась в губы на мгновение и пошла к выходу, демонстративно застегивая мантию. Гермиона отступила в коридор, давая той пройти. Паркинсон с видом победительницы покинула ванную, прикрыв за собой дверь.***
Гермиона спешила к Рону. Они договорились встретиться в следующей после ванной старост комнате. По дороге она решила заскочить в ванную, чтобы освежиться. Привычно постучав — вдруг там кто-то есть, — она толкнула дверь и вошла. Ни за что на свете она не могла подумать, что может застать там Гарри с Панси Паркинсон. От увиденного сжалось сердце, а на глаза навернулись слезы. Весь воздух куда-то делся, и она не могла вдохнуть. Гарри переспал с Паркинсон. Гарри только что занимался сексом. С Паркинсон! Вид ошарашенного, краснеющего от ее появления друга и полуголой довольной Паркинсон не оставлял сомнений в произошедшем. Но что больше всего поразило Гермиону — это та боль, что она испытала, застав Гарри здесь. Не Рона, ее парня, а Гарри — друга. Просто друга. Уже потом, лежа в постели и перебирая в памяти каждый миг увиденного, Гермиона пыталась объяснить самой себе, почему же для нее стало таким шоком узнать, что Гарри спит с Паркинсон. Почему душа рвалась на части и хотелось плакать и кричать, что это все неправильно? Что так нельзя. Что... Не-е-ет, она не позволила этой мысли родиться. Затоптала ее, задушила в зародыше. Гарри только друг. Но врать себе, что ее беспокоит его измена Джинни, а та ее подруга и сестра Рона, сил не было. Ей было плевать на Джинни. Про нее Гермиона в тот момент и не вспомнила. Ей было больно видеть Гарри с другой. И чувство, пронзившее ее насквозь, носило горькое имя — ревность. Она ревновала, черт возьми! Мерзкое, едкое чувство разливалось по венам, выжигая все внутри. Признание вспыхнуло в мозгу, отметая весь тот лепет, что она твердила себе пару минут назад. Она ревновала. Болезненно, яростно, как никогда и никого в своей жизни. Гермиона с ужасом поняла, что хотела бы оказаться на месте Паркинсон. Хотела бы, чтобы от секса с ней, а не с этой дрянью щеки Гарри пылали, а глаза стали чуть осоловелыми. Гермиона страстно хотела испытать, каково это: целовать Гарри, чувствовать его прикосновения, ласки, губы на ее коже. Видеть желание в его глазах. Слышать ее имя, когда он уже подошел к разрядке и вот-вот кончит. И самое страшное, что секс с Роном не будил в ней и половины тех чувств и эмоций, чем одна мысль о сексе с Гарри. Паркинсон была права. Пора было признать это. Ей нравился Гарри далеко не как друг. Друзей так не ревнуют. Друзей так не хотят. — Ты проиграла, — презрительно бросила тогда Паркинсон, прикрыв за собой дверь. — Поттер — мой. И ушла, цокая каблучками. Гермиона не стала ждать, когда Гарри выйдет, говорить с ним не было сил. Отправив Рону патронус с посланием, что она съела что-то не то и свидание отменяется, Гермиона сбежала в спальню, чтобы привести мысли и чувства в порядок. Пару часов спустя она окончательно признала правоту Паркинсон — она глупо и безнадежно влюблена в своего друга, и у этой любви нет шансов.***
— Даже не буду спрашивать как все прошло, — усмехнулся Драко, оглядев Панси. — Выглядишь как наевшаяся сливок кошка. Панси улыбнулась и присела рядом на диванчике у камина слизеринской гостиной, где Драко ждал ее. — Ты, видимо, тоже неплохо провел время. По крайней мере, рыжая мне не мешала. И как она? Панси с любопытством рассматривала непроницаемое лицо Драко. Вот только скрыть поразовевшие щеки ему было не под силу. — Нормально, — буркнул Драко. — Целовались? — повернулась к нему Панси, положив руку на спинку дивана, и подалась вперед. — Не твое... — ощетинился он, но Панси его перебила. — Мое. Это не праздное любопытство. — Все не так просто, — вздохнул Драко. — Она любит этого урода, — он скрестил руки на груди. — Полегче. Поттер — не урод, а... — Только давай обойдемся без дифирамбов нашему герою, — скривился он. — Но герой он, а не ты, — поучительным тоном произнесла Панси. — И он мне нужен. Она с вызовом смотрела в серые глаза, прекрасно зная, что Драко и сам все понимает. — А тебе нужна эта рыжая чистокровная сучка, которая вытащит тебя из той глубокой задницы, куда загнали нас наши отцы, — прошипела Панси. — Так что у вас с ней было? — Да так, ничего такого, — признал поражение Драко. — Не могу же я ее связать и... — Ты ее — нет. Иначе быстренько загремишь в Азкабан. В воздухе повисло недосказанное: "А я его — да". — Так ты что, Поттера связала?.. — глаза Драко округлились. — Может еще и заколдовала? — Зачем? Мне не нужен дурачок под Конфундусом, — повела плечом Панси. — Да ну, — усмехнулся Драко. — С вами, парнями, все намного проще. Стоит только показать... — она пробежалась пальчиками по пуговицам мантии и расстегнула несколько, мгновенно приковав к вырезу его взгляд. — Э-э-э... — Драко не сводил глаз с показавшегося в разрезе изумрудного кружева белья и аппетитной ложбинки между двумя полушариями. Бархатная молочная кожа манила, а мысль, что она в одном эротичном белье под мантией и именно так она только что шла по школе, возбуждали. Его щеки медленно заливала густая краска. Драко невольно качнулся вперед, облизнув пересохшие губы. — Вот видишь, — Панси наклонилась вперед, демонстрируя красивую грудь под полами мантии. — Женская магия куда надежнее, — выдохнула она ему в губы и резко отстранилась. — Стерва, — Драко шумно выдохнул и сел прямо. — А девочкам нужны любовь и внимание, понимаешь? — усмехнулась она. — Вот и дай это рыжей. — Легко сказать, — хмыкнул он, уставившись на огонь в камине. — Как вариант есть еще Грейнджер, — провоцировала его Панси. — Но она тебя в порошок сотрет после всего, что было. Да и Уизлетту ты давно хочешь, с ее-то фигурой. — Ну допустим, — кивнул он. — Кстати... — встрепенулась Панси, — мне тут одна птичка не хвосте кое-что принесла, тебе понравится... — она "прошагала" пальцами по спинке дивана и его плечу. — Что же? — Драко повернулся к ней и взгляд тут же упал на грудь. — Уизлетта до сих пор девственница. Поттер не хочет с ней спать до ее восемнадцатилетия! — Панси не скрывала торжества. — Ты постаралась? Драко знал пару способов добиться подобного результата, но чтоб применить в реальности... — Нет. Но идея отличная. И это твой реальный шанс! Утешь девушку, обделенную лаской, — Панси очертила контур его лица. — Ей так не хватает внимания... — она прошлась по его щеке и спустилась ладонью на грудь. — Включи свое обаяние и заставь ее плавиться в твоих руках. — Учту. Спасибо, — Драко поймал ее руку. — Не совсем понимаю как ты собираешься завоевать Поттера, затащив его в постель. Он, конечно, воспользуется "предложением", но не больше. Ладонь Панси утонула в его руке. Драко нежно поглаживал и разминал ее пальцы, наблюдая за ее реакцией. — Это мое дело, — она встала и запахнула мантию. — Будь осторожна, — Драко поднялся за нею. Его лицо было очень серьезным: ни следа легкого флирта или расслабленности. — Поттер не так прост как ты думаешь. — Я знаю, что делаю, — Панси невесело улыбнулась. — Спокойной ночи, Драко.***
Гермиона дописала предложение, поставила точку и отложила перо. На сегодня все. Она собрала учебники и письменные принадлежности в сумку, оставив пергамент сушиться. Взглянув на настенные часы, Гермиона устало кивнула — половина второго ночи. Нормальные люди давно спят, это ей никак не уснуть, вот и решила закончить работу по Трансфигурации. Идти в постель не хотелось, там одиночество и тревожные мысли чувствовались еще сильнее, потому она привычно прошла к затухающему камину и села на ковер, оперевшись спиной о диван. Это место стало ее любимым в этом году — тепло и тихий танец огня умиротворяли. Гермиона нередко сидела здесь ночью, размышляя о прошлом и будущем. Мысли, ни те, ни другие ей откровенно не нравились. Пока они боролись с Волдемортом была очень страшно и казалось, что едва война закончится, все станет простым и понятным. Но, к сожалению, не стало. Гермиона не смогла вернуть родителей и мысль о том, что она лишила их памяти для их же блага не успокаивала. Столько лет прожив в Хогвартсе, вдали от них, она всегда знала, что где-то там, в Лондоне, есть ее мама и папа и они ждут ее всегда. Это чувство ушло безвозвратно и, что самое горькое, она сама все разрушила. В мире магов у нее были Рон, семья Уизли и, конечно же, Гарри. Но не ее Гарри. Слишком больно было принять свою любовь к нему, зародившуюся, по всей видимости, давно, но обретшей силу только сейчас. Сколько вечеров Гермиона убеждала себя, сидя здесь, у огня, что Рон ее любит, и она столько лет хотела быть именно с ним, что влечение к Гарри она просто придумала, что ему она не нужна... Да, не нужна. Как девушка. И все, что она может — по-прежнему оставаться ему другом. Запретить себе думать о нем. Представлять себя рядом с ним. Забыть. Забыть. Забыть! И никогда не думать, что могло бы быть иначе. Ведь это неправда. Ведь если бы Гарри захотел, он бы ... Сердце в груди гулко стукнуло и затрепетало. Гарри думает, что она любит Рона и счастлива с ним. Даже если бы он вдруг — если представить на мгновение, что это возможно — осознал, что Гермиона нравится ему как девушка, он бы не предпринял ни-че-го. Он не стал бы разрушать отношения своих лучших друзей, она уверена. Также, как она не пытается встать на пути Гарри и Джинни. Гермиона знала, что он любит Джинни с шестого курса, что он скучал по ней и искал ее на карте Мародеров пока они были в лесу. Но тогда почему он изменяет ей? Зачем ему Паркинсон? От одной мысли об этой дряни Гермиону пробила дрожь. Но если Гарри действительно любит Джинни, то как он мог переспать с Паркинсон? Интересно, это был один раз или они встречаются регулярно? Но это значит, что раз Гарри мог променять Джинни на Паркинсон, то и у нее есть шанс. Наверное. Или он никогда не обратит на нее внимание? Как же все сложно! А сама она тоже хороша. Почему не сказала все Рону сразу? Почему не прекратила их отношения? Лишь раз за разом оттягивала их интимные встречи, находя отговорки. Когда же близость все же случалась, Гермиона очень боялась назвать Рона не его именем. Ответ был прост, но от этого становилось еще хуже. Гермиона боялась остаться совсем одна. Да, это неправильно, нечестно, но как отказаться от последнего, что у нее осталось? — Привет... Гермиона вздрогнула от тихого голоса, но тут же узнала его. — Привет. Она подняла голову и улыбнулась Гарри. — Можно? Не дожидаясь ответа, он присел рядом. — Пледа не хватает, — усмехнулась Гермиона, вспомнив как они сидели после битвы. — Пожалуй, и без него хорошо, — Гарри вытянул ноги к огню камина, оперевшись спиной о диван. Гермиона кивнула. — Давно хотел поговорить... — начал Гарри. — Давай, — насторожилась Гермиона. — Ты избегаешь меня вот уже почти два месяца. Мне это не нравится. — Тебе показалось, я просто занята: учеба, подготовка к экзаменам... — У тебя всегда учеба, — Гарри подогнул под себя ногу, повернувшись к ней всем телом. — Но обычно ты находила для меня время. — Так и ты занят, то квиддич, то Джинни, то домашние задания. — Я стал тебе неприятен? После... того... Гарри смутился и запустил руку в волосы. Гермиона сразу поняла, о чем шла речь. — Нет, что ты, — она отвела взгляд. Перед глазами Гермионы мгновенно вспыхнула картинка: растрепанный, смущенный, спешно одевающийся Гарри и светящаяся самодовольством полуголая Панси, целующая его на прощание. — Это твое личное дело, — ее голос дрогнул. — Я бы не хотел, чтобы это разрушило нашу дружбу. "Дружбу", — повторила про себя Гермиона. На глаза навернулись слезы. — Гарри... — выдохнула она. — Ничто не может разрушить нашу дружбу. Он подвинулся к Гермионе и положил руку на плечи. — Ты такая грустная последнее время. Что-то случилось? "Ты случился", — рвался с губ ответ. — Да нет, но столько всего навалилось... Наверное, я просто устала. Гермиона подалась вперед и Гарри прижал ее к своей груди. Она обвила его шею руками и уткнулась лицом в рубашку, закрыв глаза. Вдохнула его аромат и замерла, прислушиваясь к ощущениям. Голова кружилась от его прикосновений. Гарри нежно поглаживал ее спину, вызывая мурашки. Вот бы сейчас поднять голову и почувствовать его губы на своих губах. Легкий, несмелый поцелуй, разрушающий барьер дружбы. Она бы ответила ему, нежно-нежно, не открывая глаз, боясь поверить в происходящее. А он бы углубил поцелуй, поняв, что она тоже хочет этого. Прижал к себе, дав волю рукам. Зарылся в волосы, исследуя губами ее шею. Прошептал ее имя... — Гермиона... Она открыла глаза и отстранилась, заглянув в его лицо. Гарри протянул к ней руку, чтобы убрать упавшие на глаза волосы, но она отпрянула, испугавшись собственных желаний. — Ну вот, все-таки я тебе неприятен, — поспешил убрать руку и отодвинуться от нее Гарри. — Нет-нет, — Гермиона схватила его кисть. — Ты все не так понял. Я задумалась, и... Извини. — Ладно, — Гарри выглядел смущенным. — Спать пора. Ты идешь? Он поднялся и протянул Гермионе руку. — Спасибо, — она приняла помощь, показывая, что ей не неприятны прикосновения Гарри. Если бы он только знал насколько! — Спокойной ночи, — Гарри сжал ее ладонь. — И тебе, — улыбнулась Гермиона. — Приятных сновидений. Он кивнул и ушел в сторону спален для мальчиков. Гермиона направилась в спальню для девочек, зная, что перед сном еще долго будет вспоминать его объятия.