Семейное древо.

Год пролетел незаметно, но очень продуктивно. Во-первых, старейшины с Хокаге свой шанс не упустили: Дамблдор председателем Международной Конфедерации так и не стал. Представитель Парагвая на посту главы руководство Конохи более чем устраивал, тем более, что закончил ту же Кастелобрушу и тот же факультет, что и Винченция Сантос, которая, находясь на данной должности, показала себя очень грамотным специалистом по улаживанию конфликтов между магами разных стран. Во-вторых, в Хогвартсе официально запретили магию на каникулах, правда, перегнув при этом палку — теперь колдовать вне школы до совершеннолетия не могли даже представители волшебных семей, хотя Фугаку не сомневался, что чистокровные на такой запрет не обратят внимания: Надзор было довольно легко обойти, если волшебство совершалось в месте, где предполагалось нахождение взрослых магов. Но это было не его проблемой. В-третьих, он всё-таки смог остаться в школе на ещё один год преподавания. Как ни странно, проклятие, которое он сперва счёл не то пустыми слухами, не то дурной шуткой британцев, действительно существовало. Волан-де-Морт, сейчас набравший силу, а тогда ещё только-только выпустившийся студент, подошёл к делу с изяществом: проклятие падало не на того, кто займёт кабинет (иначе достаточно было бы переехать в соседний) или станет преподавать определённый предмет (хватило бы переименования), а на того, кто начинает учить определённым заклинаниям. Были те, что обязательны для изучения на каждом курсе. Употреблять их в обычной жизни, да ещё несколько раз на дню, в течении недель и месяцев, никто бы не стал. А вот произносивший раз за разом для нерадивых учеников преподаватель самостоятельно запускал механизм собственного устранения. Сложные чары. Фугаку не знал о них, предлагая разделить преподавание на двоих, но помогло именно это: учитель младших курсов так ни разу и не произнёс заклинания, предназначенные для старших, а сам Фугаку — наоборот. Проклятие «не дождалось» полной активации, оставив преподавателей в покое. Волан-де-Морт не закрепил за ним физическое уничтожение проклинаемого, лишь направил на уход того с должности. Дома за это время Фугаку бывал только на каникулах — совпадавших для Британии и Японии в Рождество и, частично, летом. И сейчас, наконец, явился завершить начатое. Тем более, что Дамблдор не спешил избавиться от навязанного преподавателя — то ли потому, что оценил возросший уровень подготовки школьников по ЗОТИ, то ли считал полезными в развернувшимся на Британских островах хаосе новые знания, то ли из-за этого самого хаоса ему просто не до того было. В любом случае, Фугаку это вполне устраивало. На разговор явились старейшины, втроём, хотя Фугаку не сомневался: говорить придётся, в основном, с Шимурой. Хокаге, впрочем, заранее одобрил просьбу Учихи, и наверняка старейшины о его решении знали и поддерживали, но… требовалось учесть все нюансы, исключить разночтения и двусмысленность в толкованиях, подобрать наиболее действенный магический договор… сложностей было много. Клан Учиха обязуется не осуществлять действий, направленных против Конохи, её руководства, жителей и гостей. Руководство Конохи обязуется не осуществлять действий, направленных против клана Учиха, если представители клана не вынудят к этому своими собственными действиями. Простой и понятный пункт договора о взаимном ненападении и мирном проживании… На первый взгляд. Что относится к «действиям, направленным против»? Как их классифицировать? Ослушание прямого приказа Хокаге? Личное мнение кого-то из клана, что «этот шиноби вредит Конохе, поэтому его устранение не будет считаться нарушением договора»? Поставленная шутки ради мальчишкой из Учих подножка бесклановому приятелю, из-за которой тот расшиб нос? Тоже ведь как нападение на жителя Конохи можно классифицировать… — Категорический запрет на использование боевых заклинание против жителей Конохи, если не доказана их работа на чужое правительство или отдельных магов, намеренных повредить интересам Японии, — внёс очередное дополнение Шимура. — То же самое от жителей Конохи в отношении представителей клана. Руководство Конохи, естественно, относилось к жителям. — Использование любых заклинаний в спину и к бессознательным людям, — чуть подумав, добавил Фугаку. И пояснил: — Какое-нибудь заклятие левитации формально не относится к боевым, но если поднять им в воздух достаточно увесистый камень, а потом «уронить» на голову человеку, который не в состоянии защититься… — Принимается, — после короткой паузы, кивнул Шимура. Вообще, с ним оказалось удивительно легко договариваться — теперь, когда он считал основную угрозу Учих почти устранённой. Фугаку, Микото и ещё несколько Учих, которые, как Фугаку знал, не поддерживали бунтарские направления в клане, перебирались в Британию — официально для «обмена опытом и помощи в борьбе с внутренней угрозой, способной стать проблемой мирового масштаба». Фугаку очень сомневался, что Волан-де-Морту удастся выбраться за пределы Британии, но смог же Гриндевальд устроить кровавый хаос в Европе. Просто обстоятельства в мире маглов сыграли ему на пользу, а в результате… Допустить такого второй раз не хотелось. Неофициально — следить, «что там происходит и принимать разумные меры на своё усмотрение». Сомневаться, что Дамблдор прекрасно понимает это и тоже «примет разумные меры» не приходилось. Но сейчас ему было выгодно иметь на своей стороне десяток иностранцев, способных помочь с вовсю развернувшейся в Магической Британии гражданской войной. Пару-тройку особо непробиваемых сторонников переворота власти — «сначала Коноха, потом Махотокоро, а после и вся Япония под властью Учих!» пришлось устранить: Фугаку очень хорошо понимал нереальность и ненужность подобных планов и действий. Часть представителей клана готовились осуществлять «показанный на примере Фугаку-сана» обмен опытом с прочими странами — обучение детей в зарубежных школах немало этому способствовало. В Конохе, тем не менее, оставалось достаточное количество боеспособных Учих, чтобы клан не потерял ни своей значимости как один из основателей деревни, ни контроля над внутренним порядком, и был способен защитить остающихся здесь детей и гражданских. На руководство Фугаку поставил Яширо — тот за это время отлично себя зарекомендовал. — Руководство Конохи не несёт ответственности за действия отдельных людей в неадекватном состоянии, — ввернул словно только сейчас проснувшийся Митокадо. Ловко, усмехнулся про себя Фугаку. То есть, если кто-то из жителей спьяну попытается атаковать кого-то из Учих, то Хокаге и старейшины окажутся ни при чём, и доказывать обратное будет долго и муторно. И ещё доказать надо, что действовал этот условный житель именно спьяну… — Тогда и клан не будет нести коллективную ответственность за действия одного представителя, — невозмутимо выдвинул равноценный ответ Фугаку, прекрасно понимая, что это сводит на нет всё соглашение, вновь возвращая существование Учих в Конохе к тайной вражде с руководством и прочими. — Ответственность за неадекватные действия ляжет на самого совершившего эти действия, — предложила Утатане. — С публичным разбором проступка, отстранением от работы и временным ограничением колдовства, срок определяется индивидуально, но не менее полугода. — Принимается, — чуть подумав, согласился Фугаку. Лучшего варианта он прямо сейчас всё равно не придумал бы. Раскиданный по разным частям света небольшими группами, но продолжающий работать на благо родной страны клан сложнее объединить для свержения власти. В Конохе останутся те, кто действительно — и по мнению Фугаку, и по данным Шимуры — не хочет кровопролитной резни. Фактически, они заключили скреплённый всеми возможными магическими клятвами и обетами пакт о ненападении. Отъезд Фугаку в другую страну в договоре прописан не был. Решение жить в Британии принадлежало ему и было бы исполнено, даже если бы Шимура настаивал на нахождении главы Учих в Конохе — чего, впрочем, быть не могло.

***

— Я женюсь, — выпалил Сириус, едва компания бывших Мародёров устроилась за столиком кафе Фортескью. — Поздравляю! — рассмеялся Джеймс. — Если, конечно, избранница уже в курсе твоих планов! — Разумеется, в курсе! Я же не как ты — с первого курса все уши прожужжал, что женишься на Эванс, а в итоге чуть всё не испортил, едва начав с ней встречаться! — Благодаря твоей шуточке, между прочим! И мы уже помирились. А Петунья, хоть и зануда, но терпеть её, оказывается, можно… Живя на приличном расстоянии и общаясь пару раз в год! — Но… ты же ещё школу не закончил, — промямлил Питер. — Или в Японии прошёл два курса за один? — Пытался, но Дамблдор запретил, сказал, что знания нужно получать постепенно, — беспечно махнул рукой Сириус. — Да и какая разница, закончил я школу или нет? Семнадцать-то мне уже есть! — А ей? — педантично уточнил Ремус. — Тоже! За кого ты меня принимаешь вообще? — искренне возмутился Сириус. — Я детьми не интересуюсь! Только в плане рождения, — расплылся он в мечтательной улыбке. — И вообще, дурацкий вопрос, или это ты так пошутил? Я же вам всем троим писал о Микото… — Ты писал, что вы хорошо общаетесь, она начала учить тебя своему языку и основанным на нём заклинаниям, ты начал на равных сражаться с ровесниками-не-из-Учих… но ни слова о том, что вы встречаетесь в плане романтики и прочего, — заметил Ремус. — Я думал, это и так понятно, — пожал Сириус плечами. — Ведь ни о ком больше в своих письмах не сообщал. — Она старше тебя, — заметил Питер. — Всего на пять лет, и мы не в том возрасте, чтобы эта разница была так уж заметна, а потом и вовсе сотрётся, — Сириус отмахнулся от замечания друга. — Зато она серьёзно относится к подобным вещам, не легкомысленная дурочка… На его взгляд, Микото относилась к этому даже слишком серьёзно. Он-то свою влюблённость осознал ещё на собственное совершеннолетие. Они тогда разговорились о Фугаку… и Сириус поймал себя на дикой ревности. Тем более, ему уже было известно, что Учихи предпочитают жениться внутри клана, не доводя, впрочем, до настоящего кровосмешения. У Микото с Фугаку не было прямого родства — её дядя женился на его тёте — и потому они считались подходящими друг другу в плане супружества. Естественно, такое развитие событий Сириуса не устраивало, а потому на Рождество, отправившись с ней в Британию, он признался девушке в своих чувствах, предложив встречаться. Большинство девчонок в Хогвартсе мечтало услышать от него эти слова, и дело было даже не в принадлежности к Блэкам, так что Сириус не сомневался, что Микото будет счастлива. А потому реальность оказалась для него ушатом холодной воды. Девушка списала всё на «свойственный подросткам интерес ко всему новому и скуку». Попытки ухаживать и вовсе были расценены как «стремление избалованного ребёнка получить недоступную игрушку». На последовавшую в конце зимних каникул попытку её поцеловать (закономерно закончившуюся унизительной неудачей, к счастью для Сириуса, оставшейся без свидетелей) девушка отреагировала заменой себя в качестве его учителя на других соклановцев… — Вальбурга придёт в ярость, — заметил Джеймс. — Плевал я на её мнение! — взвился Сириус, вытянутый из воспоминаний о развитии отношений с Микото на самом худшем моменте. — Зря ты так, — осуждающе нахмурился Питер. — Всё-таки мать… — Это у вас — матери, — рыкнул Сириус, едва удержав на языке «тебя забыли спросить». Ссориться с друзьями в первую после долгой разлуки встречу не хотелось, но Питер, казалось, на это просто нарывался. — А у меня зацикленная на чистокровности грымза! Теперь уже нахмурились и Джеймс с Люпином, но Сириус упорно считал правым себя. Уж Джеймс-то отлично знал, в какой семейке ему приходилось жить! Что касается Люпина, тот в ответных письмах сообщал что-то о болезни своей матери, и наверняка перенёс свои переживания на Вальбургу Блэк. Сириус криво усмехнулся, представив реакцию своей мамаши на сравнение с «какой-то» маглой, хотя, по его собственному мнению, женщина, не сбежавшая в ужасе от сына-оборотня, был достойна куда большего уважения, чем представительница «древнейшего и благороднейшего» рода Блэк. — А повременить со свадьбой никак нельзя? — неуклюже сменил тему Джеймс. — Мы с Лили после окончания Хогвартса хотели… Впрочем, может, она согласится и раньше, мы ведь тоже совершеннолетние! Можно даже в один день с Петуньей, — нехотя предположил он. — Вот и Микото хочет в один день с Фугаку, — пояснил Сириус. — А я вообще хочу как можно раньше, чего тянуть? Время-то сейчас неспокойное… Тема матерей была забыта. Друзья принялись расспрашивать о развитии их с Микото отношений, и Сириус с удовольствием начал рассказ — не без преукрашательств, но в целом правдивый. Когда Микото сообщила, что больше не собирается его обучать, потому что поведение ученика выходи за допустимые рамки, Сириус даже слегка разозлился. И сразу решил, что будет саботировать занятия у других учителей. И всю ночь придумывал, какую «весёлую жизнь» он устроит этим заместителям. Точнее, полночи. Так как ровно в полночь ему в голову пришли сразу две разумных мысли: во-первых, подобный бунт уж точно будет выглядеть ничем иным как детским капризом, а во-вторых, самоустранение девушки вполне может говорить об ответной симпатии, которой она просто не решается дать волю из-за пресловутой разницы в возрасте и их положения «учитель-ученик»… Впрочем, второе препятствие Микото устранила сама. Дело за малым: убедить её, что намерения Сириуса абсолютно серьёзны. А это никак не предполагало саботажей и ребячества… — Иными словами, ты стал очень серьёзно относиться к учёбе, и она это оценила? — недоверчиво уточнил Джеймс. — Ну, не только, — хмыкнул Сириус. — Я всё так же продолжал попытки ухаживания и совершенно серьёзно рассуждал на тему «как вижу нашу будущую семью». В общем, в конце января она дала мне шанс доказать свою взрослость и согласилась на свидание. …Ему хватило мозгов не лезть к строгой девушке с поцелуями. Простое общение с Микото на темы, не относящиеся к его учёбе и её работе — что им нравится и не нравится, что из этого совпадает, как они относятся к тем или иным правилам магического сообщества, новости мировой политики — оказалось действительно интересным времяпрепровождением. Девушка не была такой уж противоположностью Сириусу — да, строже, серьёзнее, рассудительнее… но умела и пошутить, и посмеяться, и повеселиться… Поцелуй — настоящий поцелуй — у них случился под первой расцветшей в тот год сакурой. В начале мая он сделал ей предложение о свадьбе. Микото взяла месяц на размышления — по глубокому убеждению Сириуса, просто ради соблюдения приличий — и в свой день рождения ответила согласием. — И когда? — поинтересовался Джеймс. — Не поверишь, — развеселился Сириус. — Учихи это по каким-то фазам луны высчитывают, с датами рождения жениха и невесты… Тут, конечно, пришлось поднапрячься, чтобы сразу две пары в один день благоприятно поженились… В общем, выпало на тот же день, когда Петунья за того моржа перекормленного замуж собиралась! — Только год спустя… — пробормотал Ремус. — Это не полнолуние, так что жду тебя тоже! — не терпящим возражений голосом заявил Сириус. — Но это всё ещё день рождения моей мамы, — вздохнул Питер. — Вот же!.. А ты не можешь быстренько поздравить её с утра и аппарировать к нам? Ну правда, у твоего друга свадьба один раз в жизни будет, а дней рождения у матери — ещё полно! Я надеюсь, — добавил Сириус. Он вообще мало что знал о матери Питера. Только что она растила сына одна. — Я… постараюсь, — нерешительно улыбнулся тот. — А кольцо ты уже купил? — заблестел глазами Джеймс. — Купил? — снисходительно фыркнул Сириус. — Моя будущая жена достойна чего-то получше, чем купленная безделушка! — с этими словами он эффектным жестом вытащил из рукава мантии небольшую коробочку. — Руками не лапать, не про вашу честь! Я сделал их сам! И зачаровал так, чтобы мы всегда чувствовали… ну, в общем, здесь разные чары. — О-о-о, — выдохнули друзья, и Сириус ощутил вполне заслуженную гордость. Блэки. в отличие от тех же Поттеров, не были прирождёнными артефакторами — и тем сильнее был вызов, брошенный им самому себе: создать брачные кольца для них с Микото самому, и не просто украшения, а именно артефакт. — Вроде у тебя в роду не было ирландцев, — заметил Джеймс. — Так почему именно клааддахское? — Символ красивый, — улыбнулся Сириус, откровенно любуясь своим творением. На кольцах — из жёлтого золота для него, из розового — для Микото — по всему ободку шла накладная серебряная пластина переходящая в ажурно вырезанные руки, бережно держащие увенчанное короной сердце. По бокам рук были вделаны два небольших чёрных алмаза — как ни крути, от фамилии Блэк ему никуда не деться, и Микото после свадьбы тоже будет носить её. — Если с нами что-то случится… — серьёзно добавил он, — то второй почувствует. В случае гибели сильно нагреется символ сердца, тюрьмы — корона, плена у врагов — руки… — о чарах, реагирующих на пытки, Империо или внезапное «прошла любовь» (в такое развитие событий Сириус не верил, но добавить всё же решил) он друзьям не рассказал.

***

Ровно через год, день в день, но как же отличались эти события! И украшенный зал, и платье… и жених. И чувства невесты — вместо испытываемых когда-то к Вернону Дурслю симпатии и прагматизма, Петунья Эванс по-настоящему любила Фугаку Учиха. Даже несмотря на то, что он был магом. А возможно, именно за это. Ведь своим примером он показал, что маги бывают совершенно разные, и далеко не все из них любят жестокие шутки и отвратительно себя ведут. И на Лили с её дружками Петунья в этот день уже не злилась. Хотя и не понимала, как рассудительная Микото могла ответить взаимностью этому несносному Блэку. Подумать только, пожениться, не дождавшись окончания школы! Лили сказала, что Джеймс предлагал ей то же самое — оказывается, у волшебников совершеннолетие наступало на год раньше, чем у маглов, — но здесь и Петунья, и их родители оказались категоричны: сначала пусть закончат учёбу. Самым же главным отличием было для Петуньи её собственное состояние. Когда-то она была уверена, что после свадьбы станет заниматься домашним хозяйством, обеспечивая уют работающему мужу. Сейчас она и представить не могла, что ограничит свою жизнь готовкой, уборкой и уходом за садом. Работая с магловскими семьями, в которых родились дети-волшебники, она чувствовала свою нужность. Нередко ей приходилось успокаивать едва ли не бьющихся в истерике мамочек, чей двухлетний малыш непостижимым образом ухитрился оказаться на высоком шкафу. Или сидел на детском стульчике на середине пруда, совершенно не собираясь тонуть (но до смерти перепугав родителей). Иногда встречались семьи, где помимо мага были и обычные дети — и как же это напоминало Петунье её саму, когда она узнала, что Лили волшебница! Она никогда не лгала братьям и сёстрам волшебников об их возможности попасть в магический мир — но всегда рассказывал о том, в каких областях маглы сотрудничают с тем самым миром, давая таким образом надежду обычным детям прикоснуться к волшебству. Правда, самое сильное впечатление на неё произвели сёстры-близняшки, оказавшиеся волшебницами. Узнав о своём даре, они вовсе не обрадовались, а разревелись, потому что уже давно (шестилетние-то малышки!) решили, что Миа станет балериной, а Айла — фигуристкой, и ни про какое волшебство и знать не хотели… В общем, Петунья вовсе не собиралась бросать столь увлекательную работу. Фугаку и не настаивал. К тому же, за прошедший год Петунья растеряла почти всех прежних подруг, и не только из-за новой работы: большинство из них не упустили случая посплетничать о её сорвавшейся свадьбе, пусть и не помнили причин, по которым торжество расстроилось. Так что на эту свадьбу пришли, в основном, представители магического мира. А потому… А потому были и летающие гирлянды, которые теперь не опутывали гостей, а складывались в воздухе то в сердечки, то в голубей, то осыпаясь лепестками сакуры. И переливающийся всеми цветами фонтан, брызги которого не заляпывали наряды водой, а, отражая в своих гранях свет, придавали празднику особое великолепие. И играющие сами по себе музыкальные инструменты… Совершенно обычный праздник для волшебников. Совершенно невероятное событие для маглы. И Лили, конечно, была подружкой невесты у Петуньи. А Джеймс — шафером у Сириуса. — Ничего, — в конце вечера, когда гости расходились, услышала Петунья, как Джеймс подбадривает Лили, которую он вызвался проводить до дома. — Год пролетит быстро, и мы поженимся сразу после выпускных экзаменов! — Давай-давай, — ухмыльнулся тоже слышавший это Сириус. — Мы-то к тому времени уже точно будем нянчить первенца! Микото, слегка покраснев, отвесила новоиспечённому мужу подзатыльник, и Петунья легко рассмеялась. Этой женщине, пожалуй, будет под силу справиться с неуёмным характером Блэка — не сломав его при этом и не превратив Сириуса в жалкое подобие себя прежнего, ненавидящего всё и вся вокруг. Блэки аппарировали в небольшое поместье на границе с Ирландией — вот откуда, как оказалось, взялась его идея клаадахского обручального кольца! — его оставил с позором изгнанному матерью за женитьбу на «иноземной дряни» Сириусу его дядя Альфард, умерший где-то через неделю после возвращения племянника из Японии. Последний год Хогвартса Сириус планировал обучаться на дому, попутно выполняя посильные задания для собранного Дамблдором Ордена Феникса. Микото приняла предложение Министерства по работе в Отделе Международного Сотрудничества. Петунья с Фугаку поселились в пригороде Лондона Литтл-Уингинге — отсюда было не так далеко и очень удобно добираться как до её родителей, так и до Косого переулка, главной магической улицы Лондона, да и всей Британии… Впрочем, дом сразу же был подключён к каминной сети, хотя Фугаку и старался не пользоваться этим способом перемещения, предпочитая аппарировать: Петунье не особо нравилось видеть, как муж уносится куда-то, охваченный зелёным пламенем, да и общение с торчащими из пламени обычного головами других волшебников выглядело, по её мнению, не слишком пристойно.

***

— А я говорил, что мы будем первыми! А я говорил, что к свадьбе Сохатого у нас уже будет первенец! — огромный серебристый пёс носился по спальне Фугаку и Петуньи Учиха, вопя голосом Сириуса Блэка так, что хозяйка дома всерьёз опасалась, что это услышит вся улица, несмотря на плотно закрытые окна. Сиял Патронус и вовсе, словно в гостиной зажглось десять серебристых лун разом. — Девочка! Изуми Вероника Блэк-Учиха! Десятое апреля. Час ночи. — Придурок, — выдохнула Петунья, унимая бешеное сердцебиение, вызванное внезапно влетевшим к ним среди ночи Патронусом счастливого новоиспечённого отца. — Передай ему поздравления, спроси о состоянии Микото с малышкой и выругай как следует! Я сама чуть рожать не начала от неожиданности! Фугаку кивнул, садясь за письмо: обучив ближайших сторонников говорящим Патронусам, Дамблдор «забыл» поделиться этим умением с японскими магами, тоже вносившими немалый вклад в борьбу с Тёмным Лордом. Впрочем, насколько знала Петунья, Фугаку в ответ «забыл» упомянуть клановые особенности в области легелименции и окклюменции, некоторые полезные японские печати и кучу мелких особенностей магии своей страны. Вполне равноценный обмен тайнами, на её взгляд. Патронус Сириуса, наконец, развеялся. — За соседей не беспокойся, — угадав мысли жены, успокоил её Фугаку. — На доме заглушающие чары… Затемняющих вот нет. — Скажем, перебои с электричеством, — ляпнула она. — Или новый светильник из строя вышел… Придумаем что-нибудь. В семь утра их разбудили повторно — на этот раз интеллигентно постучавшаяся в окно сова из Мунго. Микото извинялась за поведение мужа («думать головой на радостях разучился, он ведь не только вам, он и в Хогвартс, дружкам своим и Лили Патронусов отправил, каждому отдельно… И не подумал, что Джеймс, Питер и Ремус в одной комнате живут, представляете, что там творилось!»), сообщала, что с ней и малышкой всё в порядке, «только волосы каштановые, как у моего отца, странно, конечно, учитывая, что мы с Сириусом оба черноволосые, но магическая наследственность иногда выкидывает такие шуточки» и надеялась, что Петунья не сильно испугалась: «ждите этого умника с личными извинениями!» Сириус с извинениями действительно примчался, но тарахтел без умолку только о малышке: самой красивой, самой умной — «по глазам видно!» — самой спокойной («все в отделении хнычут, а она крепко спит!»), самой-самой-самой… — Теперь мне придётся быть осторожнее, — внезапно посерьёзнев, добавил он. — Я, конечно, всё так же хочу быть полезным Ордену и поскорее победить Сами-Знаете-Кого… но рисковать собой теперь, когда у меня есть моя малышка… как раньше я уже не смогу! — А когда малышка была ещё в животе Микото, значит, мог, — съязвила Петунья, вспомнив, как Микото рассказывала о поручаемых её непутёвому муженьку миссиях, даже на взгляд ничего в этом не понимающей маглы, довольно опасных для восемнадцатилетнего юнца. — Это другое, — вздохнул Сириус. — Тогда я просто знал, что у меня скоро будет ребёнок. Ну… это же хорошо! Значит, надо отчаяннее сражаться, браться за все задания, чтобы малыш родился уже в мире, где нет войны! А вот увидел её — и понял, что рассуждал, как дурак! Сражаться за мир без Сами-Знаете-Кого и его Пожирателей, конечно, надо… Только ведь я мог и не увидеть её! — казалось, Сириус действительно был потрясён осознанием данного факта. — Вот просто — она бы родилась, а я бы её никогда не увидел… Ладно, я в Мунго! — спохватился он. — Микото обещают отправить домой дня через три, приходите, я сообщу точное время. Только шумного праздника, конечно, не будет… — Он поумнел, — заметил Фугаку. — Больше, чем после свадьбы и даже после новости о беременности. — Надолго ли, — буркнула Петунья. После свадьбы и сообщения Микото о беременности Сириус действительно начинал вести себя осмотрительнее… пару месяцев. Потом вновь срывался на бесшабашные риски. Жизнь в борьбе, постоянное чувство опасности — ему это нравилось. Заставит ли рождение дочери его стать более рассудительным… дольше, чем на несколько недель?

***

Первенец Фугаку и Петуньи родился в обычной магловской больнице. Вопреки расхожему в среде британских магов мнению, электроприборы и прочее никак не влияли на детей-магов, а новорожденные младенцы, в свою очередь, ещё не обладали стихийными выбросами и не могли повредить чувствительное оборудование. Так что Петунье не пришлось отправляться в неведомую больницу Святого Мунго, а Итачи Эван Учиха родился девятого июня тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, точно в срок, крепким и здоровым ребёнком. Второе имя счастливые родители просто переделали из девичьей фамилии Петуньи. — Он такой хорошенький, — завороженно выдохнула Лили. — Изуми красивее, — нахмурился Сириус. За прошедшие месяцы он действительно стал осмотрительнее относиться к собственной деятельности в Ордене и заботе о безопасности жены с дочерью, а уверенность в том, что Изуми — самая прекрасная в мире малышка, не могло поколебать ничто. — Конечно, красивее, — легко согласилась Лили. — Она же девочка, ей положено… И она так похожа на Микото! — теперь уже рассмеялись все, включая нисколько не обидевшегося на такое замечание в адрес собственной внешности Сириуса. — Будешь крёстной? — вырвалось у Петуньи. И тут же, прикусив язык, она обернулась на мужа: вдруг он хотел отдать это право Микото? Тем более, что сама Микото предложила стать крёстной Изуми как раз Петунье, аргументировав это тем, что «ближе тебя у меня в Британии знакомых нет». Однако ни Фугаку, ни сама Микото не выглядели оскорблёнными или удивлёнными. — Ой, я… с радостью, Туни! — вскрикнула Лили. — Сёстры должны заботиться о племянниках, — улыбнулась Микото. — А если к этому прибавляются ещё и обязательства перед магией… — Э… — вообще-то, Петунья имела в виду совершенно обыкновенные, христианские крестины. И только сейчас поняла, что маги вкладывают в это понятие нечто совершенно иное. — А то, что я магла, не повлияет? — Нет, иначе разве я бы тебя выбрала, не будь ты в состоянии заботиться о моей дочери? — пожала Микото плечами. — Это просто клятва сделать всё возможное, чтобы ребёнок, оставшийся на твоём попечении, не нуждался и не чувствовал себя брошенным. Но я, конечно, надеюсь, что мы с Сириусом сами воспитаем свою дочь, а ваше с Джеймсом участие ограничится подарками ей на день рождения и, конечно, визитами в гости. С Джеймсом. Ну, конечно. Кого ещё мог выбрать в крёстные своей драгоценной малышке Сириус… Петунья мельком подумала, что, видимо, сам Джеймс в крёстные их с Лили ребёнку выберет Сириуса. А сестра, наверное, её… Джеймс и Лили поженились спустя три недели после рождения Итачи. Петунья очень беспокоилась, отправляясь на свадьбу с малышом — вдруг тот расплачется, испугается, и ей придётся вместо веселья утешать сына? Однако и Итачи, и Изуми родители Джеймса тут же отдали неким лысым ушастым существам, которым строго наказали заботиться о младенцах, и про которых Петунье было сказано, что это «домовые эльфы, слуги семьи Поттер, которые самого Джеймса в детстве нянчили»… Праздник прошёл прекрасно. В магическом мире набирала силу война. Однако семьи Поттер, Блэк и Учиха изо всех сил стремились радоваться выпавшему им счастью. Два года спустя стало известно о пророчестве, возвещающем о рождении «на исходе седьмого месяца» того, кто способен одолеть Тёмного Лорда. По словам Лили, под критерии пророчества попадал ребёнок их товарищей по Ордену Фрэнка и Алисы Долгопупсов — Невилл…