Семейное древо.

Три оставшихся до отъезда Лили в школу дня сёстры провели вместе. И если поначалу Петунья разрывалась между раздражением на словно прилипшую к ней сестру и наслаждением от чувства собственной важности для неё, то уже на следующее утро с удивлением обнаружила, что ей это нравится. Лили не тарахтела с родителями о совершенно непонятных им с Петуньей вещах вроде трансфигурации или мандрагор, а расспрашивала сестру о её жизни. Как она закончила курсы машинописи и почему поступила именно туда? Как и когда познакомилась с Верноном и почему выбрала именно его? И что будет делать теперь? Раньше Лили жизнь Петуньи совершенно не волновала. Или это сама Петунья не давала им шанса на нормальное общение? — С Верноном мы точно разведёмся, — отвечала Петунья. — Работать я после свадьбы не собиралась, но теперь, думаю, придётся. У меня хорошие рекомендации от преподавателей курсов, так что отсутствие опыта не должно стать проблемой. С Верноном я познакомилась, когда он выбирал секретаршу для фирмы, где работает, — она не стала рассказывать, что сама пришла туда в поисках работы, хотя на тот момент ещё не закончила обучение. — А ты чем займёшься после своей… школы? — осторожно спросила она. Лили никогда не говорила о своих планах на будущее. Даже с родителями, а с Петуньей и подавно. И, как ни противна была эта мысль, но Поттера с Блэком следовало поблагодарить уже за то, что отношения у сестёр наладились. Петунья и сама лишь теперь, впервые за долгие годы общаясь с Лили, поняла, что ей не хватало этого. Конечно, как в детстве, когда они делились всеми-всеми секретами, уже не будет, но и сквозь зубы, ради соблюдения внешних приличий, теперь не останется. — Знаешь, — задумчиво провела рукой по волосам Лили, — вот ты заговорила про рекомендации, и я подумала… Не то, чтобы мне некуда было пойти без них, да и учусь я хорошо, лучшая на курсе. Но если так подбирать профессии… Банковское дело меня не очень привлекает, пусть они и обещают работа за границей, да и нумерология довольно скучна, это… — Что-то с цифрами связанное, типа математики, — кивнула Петунья. Уж это-то слово она понять могла. И нахмурилась: — Постой, в вашем банке же эти работают, как их, гоблины… — Работают, — подтвердила Лили. — С деньгами и ценностями. А если куда-то в египетские пирамиды или заброшенные города индейцев за ценностями лезть и с наложенными на сокровища проклятиями разбираться, так это оставляют на волшебников, сами не лезут. Петунья не стала уточнять, какое право гоблины имеют на сокровища древних народов, но услышанное ей категорически не понравилось. Значит, банк волшебников принадлежит гоблинам, деньгами заправляют они, а люди — что-то вроде расходного материала на опасных миссиях? Хорошо, что Лили достаточно умна, чтобы не лезть в подобное! — А попроще там профессий нету? — Работать с животными или налаживать контакты с разумными нечеловеческими видами могло бы быть интересно, — вновь задумалась Лили. — Кентавры, правда, жутко заносчивые, а великаны глупые, обучение троллей вообще очень тяжёлая работа, но разводить единорогов или даже пытаться вывести новые породы книззлов, наверное, весело, жаль, в драконьи заповедники пока набора нет, — Петунье было совершенно не жаль, что сестра не попадёт к огнедышащим тварям, но она промолчала, и Лили продолжила: — В Отделе волшебных аварий и катастроф тоже может быть неплохо. Многие волшебники те ещё неумехи или экспериментаторы, сделают что-то не так, и исправляй всё, как было… Торговля у магов почти всегда наследственная, можно, конечно, устроиться продавцом, но это если только на первое время или вообще, на каникулы, но не на всю жизнь точно. К тому же, сейчас в магическом мире неспокойно, и больше всего нужны авроры… Это вроде полицейских или даже спецназа, — пояснила она. — Даже не думай! — взвизгнула Петунья так, что задребезжало стекло книжного шкафа, и торопливо прикрыла рот, оглянувшись на дверь: родители внизу, в гостиной, вроде бы смотрели телевизор, но могли и услышать… Убедившись, что за дверью не слышно шагов отца или матери, она яростным шёпотом набросилась на сестру: — Совсем рехнулась? Какой спецназ? У вас же там не война, в конце концов! — Пока нет, — промямлила Лили. И начала рассказ, к концу которого Петунья едва дышала от ужаса. В волшебном мире появился тёмный маг, который рвётся к власти и убивает тех, кто родился в обычных семьях. В семьях вроде их. То есть, он убивает таких, как Лили. И эта их школа — едва ли не единственное безопасное место для её сестры и ей подобных. хотя уже и среди учеников есть сторонники этого мага… Одним из которых стал Снейп. — Возвращайся в нормальный мир, — твёрдо заявила Петунья. — Нет, — не менее решительно отрезла Лили. — Как ты себе это представляешь? Все мои друзья, все, с кем я учусь, все преподаватели будут сражаться, а я — просто сбегу? И потом, — добавила она, по взгляду Петуньи поняв, что именно такое поведение та и считает правильным, — он… этот маг… он не только маглорождённых волшебников убивает. Некоторые загадочные смерти обычных маглов, о которых говорят в ваших новостях — дело рук его приспешников. Просто обычные люди не знают о колдовстве, вот и не понимают, как такое возможно, а это они… развлекаются, — тихо добавила она. — Мы должны победить его в нашем мире. Хотя, Джеймс говорил, что наше министерство сотрудничает с магловским… Но простым-то людям в таких условиях о магии рассказывать нельзя, иначе начнётся паника! — Ясно, — кивнула Петунья. За три оставшихся дня она сестру, конечно, не переубедит… Но очень постарается. И потом, когда Лили приедет на каникулы… и с Фугаку надо поговорить, он же теперь у них преподаватель, пусть тоже с ней пообщается на эту тему. Её сестра не будет сражаться. Ей всего пятнадцать! И вообще, война — дело мужчин, женщины для неё не предназначены! — Но пообещай, что в эти ваши авроры ты не полезешь. А вдруг тебя убьют? И не смей мне говорить о героической гибели во имя!.. — вновь повысила она голос. — Родителям это будет слабым утешением, знаешь ли, да и мне тоже!.. — она помолчала, а затем продолжила спокойным, но решительным тоном. — Эту профессию мы отвергаем, ищи другую. — Тогда можно в целители, — предложила альтернативу Лили. — По зельям, заклинаниям и ЗОТИ у меня «превосходно», по травологии и трансфигурации — «выше ожидаемого», так что проблем с поступлением не будет… — Уже лучше, — выдохнула Петунья. — И перспективы наверняка есть? — Профессор Слизнорт обещал поговорить с кем-нибудь из своих бывших учеников, — сестра улыбнулась. — У него много связей, а я одна из лучших на своём курсе по зельям. Конечно, наверняка он потребует что-то взамен… Петунья, да ты о чём думаешь! — вскрикнула Лили, покраснев. — Я говорю о каких-нибудь сложных микстурах за полцены или упоминаний его как человека, всему меня научившего… Фу, да ты с ума сошла. — передёрнула она плечами. — Очень надеюсь, — Петунье и самой было неловко за пришедшую в голову мысль, но, вообще-то, Лили сама была виновата: это же надо так построить фразу! К счастью, именно в этот момент, избавив сестёр от взаимной неловкости, в окно влетела сова. — От профессора МакГонагалл, — растерянно пробормотала Лили, развернув пергамент. — Предлагает встретиться в Косом переулке завтра днём по поводу работы… — Ну надо же, как в тему разговора! — удивилась Петунья. — А что за спешка? Почему нельзя обсудить это на пару дней позже, когда ты приедешь в Хогвартс? — Потому что… — глаза Лили чуть расширились от удивления, — это по поводу работы для тебя. — Что за чушь? — у Петуньи перехватило дыхание. Мигом пронеслись в голове воспоминания детства: Лили, превращающая цветы в бабочек и легко спрыгивающая с качелей на любой высоте, после чего плавно спускавшаяся на землю без единой царапины; визит всё той же МакГонагалл, сообщившей семье Эванс, что их младшая дочь — волшебница; письмо Дамблдора с отказом принять в Хогвартс саму Петунью… Визиты в Косой переулок и на волшебную платформу, куда она с родителями смогла попасть только с помощью Лили, презрительные насмешки Снейпа… — Как я смогу работать в мире, который даже не вижу? — Вот завтра и узнаем, — пожала плечами Лили. — Уверена, это опять профессор Учиха что-то придумал! — Интересно, зачем, — буркнула Петунья, выходя из комнаты. Неужели это действительно возможно? С другой стороны… За все эти годы она не видела от волшебного мира ничего хорошего. И теперь, когда детская мечта оказаться там, кажется, была готова исполниться… Петунья уже не была уверена, что ей это нужно. Тем не менее, на следующее утро две сестры направились на остановку идущего в Лондон автобуса.

***

— И что, хотите сказать, что до предложения Фугаку-сана, вам такое в голову не приходило? — Петунья просто не могла поверить. Кажется, волшебный мир ещё не раз её удивит… и совсем не в лучшую сторону. — Мы были уверены, что у маглорождённых такого не бывает, — недовольно поджала губы профессор МакГонагалл. — Но вы же сами сказали, что ребёнок из семьи маглов появляется в списках учеников в момент первого магического выброса! — воскликнула Лили. — И тут же утверждаете, будто думали, что этих самых выбросов у нас нет! Где логика? Я отлично помню, как в детстве могла делать… всякое… А Мэри МакДональд однажды, когда футбольная команда её отца выиграла чемпионат, заставила чайник при закипании свистеть их гимн, так полгода продолжалось! Её родители думали, что им мерещится, что они с ума сходят, а она и сама не понимала, что это именно она сделала. И ладно, наши с ней выбросы были не так уж опасны, а вот Северус однажды на Петунью огромную ветку уронил! Не все же дети добрые, некоторые от злости могут такого натворить! Или ребёнок разозлится на родителей, что ему конфету не купили, и превратит их в каких-нибудь… — Детской магии такое неподвластно, мисс Эванс, — перебил её Фугаку. — И последствия всё равно проходят, полгода свистящего чайника это, скорее, исключение из правил, видимо, ваша подруга неосознанно поддерживала магию, потому что ей самой нравилась мелодия… Но я действительно был удивлён, узнав, что Хогвартс ограничивает работу с семьями маглов лишь передачей письма и сопровождением за покупками. Конечно, в Европе и Азии подходы разные, но люди, несмотря на внешние различия, одинаковы по своей сути… И, раз подготовительные курсы для детей младше возраста поступления были отвергнуты Попечительским советом, то хотя бы такая альтернатива должна быть. Незачем подвергать Статут Секретности опасности случайного раскрытия, добавляя работы Министерству Магии, вы так не считаете? — Считаю, именно поэтому и согласилась, — профессор МакГонагалл была явно недовольна. Может быть, кандидатурой Петуньи. А может, тем, что Британия показала себя перед иностранным специалистом… не с лучшей стороны. — Осталось лишь дождаться согласия миссис Дурсль. Петунью покоробила последняя фраза. Как упоминанием фамилии, от которой ей предстояло в скором времени избавиться, так и тем, что дожидаться декан Лили собиралась именно согласия, а не просто ответа. И, тем не менее… Магические стихийные детские выбросы. Именно так называлось то, что вытворяла в детстве Лили. Зависело от настроения и силы эмоций ребёнка, по мере взросления и улучшения навыков контроля они прекращались, чему способствовало обучение в Хогвартсе и использование волшебной палочки — проводника для магии. Собственно, именно поэтому занятия в школах по всему мире начинались именно с одиннадцати лет — предподростковый возраст, раньше — дети, в большинстве своём, ещё не очень хорошо подчиняют себе эмоции, позже — начинается буйство подростковых гормонов, в котором неконтролируемая магия способна натворить куда более опасных дел, чем свистящие чайники и полёты над качелями. Во всех магических школах списки учеников были зачарованы таким образом, что имена детей маглов появлялись в них автоматически — по волшебству — в момент первого такого выброса. В японской Махотокоро и французском Шармбатоне в ближайшее после этого время направляли в семьи маглов специального человека, который объяснял родителям или опекунам ситуацию и записывал ребёнка на подготовительные курсы, начинавшиеся с восьми лет: маглорождённым там рассказывали о порядках и обычаях мира магии. Для потомственных волшебников с того же возраста открывались курсы по магловедению, так что в школах этот предмет уже преподавался по желанию — основные знания о «параллельном» мире дети к тому возрасту уже получали. В Хогвартсе магловедение преподавалось только по желанию и с третьего курса, но в данный момент это значения для Петуньи не имело. Ей — с подачи Фугаку-сана и одобрения директора Дамблдора — предлагалось стать кем-то вроде куратора для маглорождённых волшебников и их семей. — Вы очень подходите на эту роль, — заявил Фугаку. — Родились в обычной семье, росли с сестрой-ведьмой, информация о нашем мире какая-никакая у вас есть, даже сумели каким-то образом отправить письмо в Хогвартс, хотя на почте конверт с адресом «школа магии» должны были просто выкинуть или вернуть обратно, сочтя за глупую шутку… Во Франции, насколько мне известно, роль подобных кураторов выполняют сквибы… — Это те, кто родился в семьях волшебников, но сами колдовать не могут. — пояснила Лили. — И они слишком явно расхваливают волшебный мир, презирая магловский, что не способствует установлению хороших отношений с семьями будущих учеников, а зачастую — и самими учениками, — добавил Фугаку. — Пусть многим детям и нравится чувствовать себя особенными, но видеть пренебрежение в адрес любимых родителей хотят не все. Что, впрочем, всё равно лучше, чем когда семьи теряются в догадках о творящихся в их доме странностях, читают шарлатанскую магловскую литературу о «колдунах» или пришельцах из космоса, особо религиозные и вовсе объявляют малыша святым или, гораздо чаще — исчадием ада, а потом к ним приходит профессор Хогвартса со словами «поздравляю, у вас волшебник!», — профессор МакГонагалл на неприкрытый сарказм последней фразы метнула на Фугаку неприязненный взгляд, но промолчала, а он продолжил: — В Махотокоро такие семьи навещает сразу профессор магловедения, но местный преподаватель даже после рассказа директора о моём предложении отказался от подобной обязанности, сославшись на занятость. — Я согласна, — перебила Петунья. — В таком случае, завтра я пришлю вам список детей, у которых были зарегистрированы магические выбросы с начала этого года. Им от двух до восьми лет, всего пять человек. Что касается оплаты, то вы будете получать восемнадцать галеонов в неделю, выплата по пятницам, с пересчётом на фунты, письмом из Гринготтса… — Один галеон равен пяти фунтам, — быстро добавила Лили. Итого девяносто фунтов в неделю, быстро подсчитала Петунья. Почти вдвое больше средней зарплаты машинистки. Но… — А если мне не поверят? — спросила она. — Профессор МакГонагалл, придя за Лили, демонстрировала нам волшебство, а что смогу показать я? Вместо ответа профессор МакГонагалл протянула ей лист пергамента. «Настоящим подтверждается, что миссис Петунья Дурсль является уполномоченным представителем Школы чародейства и волшебства Хогвартс по осуществлению работы с маглорождёнными волшебниками и их семьями (маглы — люди, не имеющие дара волшебства). Альбус Дамблдор, директор школы Хогвартс, кавалер Ордена Мерлина I степени». Под именем директора стояла печать — герб школы, ленты на котором словно развевались от неосязаемого ветра, а изображённые символы факультетов то поворачивали головы к читавшему, то вновь отворачивались. За магловскую подделку это принять было невозможно. — Спасибо, — прошептала Петунья, не обращаясь ни к кому конкретно. А потом взглянула на Фугаку: — А кому мне отправлять отчёты и всё такое? — Присылайте на имя директора, — ответил он, слегка разочаровав этим девушку. И добавил: — Но я надеюсь, что на рождественские каникулы мы сможем пообщаться и я лично проверю, насколько действенно моё предложение и как вы с ним справляетесь. Мисс Эванс, до встречи послезавтра, — поднявшись из-за столика уличного кафе, он повернулся, чтобы уйти. — Ещё кое-что, — Петунья протянула ему пергамент. — Замените «миссис Петунья Дурсль» на «мисс Петунья Эванс».