☤☤☤
С самого гребанного утра у участкового терапевта Виктора Руквуда было плохое предчувствие. Где-то на подкорках здравого сознания инстинкт самосохранения вопил о том, что сегодня будет конкретный развод, непрошенные обязанности и самые пакостные пациенты. За всю прошедшую неделю челленджа впаривания путевок в непонятный санаторий без регистрации и смс, врач тихо подозревал, что его всё-таки кто-то сглазил и ему не помешало бы пойти к Шарпу, чтобы тот раскидал ему на своих покерных картах за это, а ещё погадал на чистейшем спиртовом дне разливной канистры. Но выбраться из своего душного маленького кабинета пока не представлялось возможным. Пациенты перли со всех щелей, дрались за дверьми кабинета, выясняя чья очередь заходить, да и в целом рисковать в таких обстоятельствах своей жизнью Руквуд не сильно хотел. Но звонок стационарного телефона заставил Виктора в процессе кварцевания своего кабинета подпрыгнуть и прохватить удар. Ничего хорошего подобный звоночек не нес за собой. Это было уже проверенно опытным путем. Либо терапевта хотел вызвать на ковер его батенька, либо это девочки звонили с регистратуры, чтобы предупредить светило медицины о скандальном пациенте, который уже сидел прямо перед ним, с которым они без чудесного предупреждения успели подраться и какими-то чудесным образом за столом медсестры сидел уже участковый, выписывая врачу административный штраф, приговаривая «Ну вы же доктор, как так можно?!» Но так как пациента в кабинете Виктора не находилось, то методом исключения оставался первый вариант. И участковый терапевт не прогадал в своих догадках, повесив трубку телефона. В воздухе стойко запахло работой, отцовскими пиздюлями, пиздежом и наебаловом, а так же горящими жопой и нервами самого Руквуда. Ведь главный врач поликлиники хотел видеть своего отпрыска в исключительно редких случаях, когда ему не хотелось выполнять свои обязанности и он считал, что их можно скинуть на свое дитя. Зря растил что ль? В кабинете главного врача участкового терапевта ждал не только батенька по крови, но и совершенно непонятные светлые головы, незамутненные ещё тяжёлой жизнью медицинского работника. Проще говоря, студенты медицинского вуза, с иголочки одетые в белые накрахмаленные халаты, такие же колпаки, под которыми можно спрятать целую бутыль спирта и выйти с таким ценным даром истинным победителем. Будущая замена олдскульным заебанным коллегам стояла и лупала множественными пар глаз. На лицах у всех, как на подбор, застыло четкое выражение вселенской грусти, тлена и полного недосыпа. Анатомия и гистология никого не щадила и выжимала все соки до конца. Но раз они стояли здесь во всей боевой красе, значит студенты выиграли этот нелегкий бой, ну или как минимум ошибившись в латинской терминологии парочку раз вызвали демона и решили насущные проблемы продажей собственной души. За зачёт по подобным предметам на что только не пойдешь. Но сейчас не об этом. — Что за свежая кровь? — лаконично интересуется Виктор, садясь на другом конце длинного стола главного врача. — Твои подопечные, — елейно отзывается старший Руквуд, предварительно сложив руки в замок перед собой за столом. — Папенька, вы так наивны. Если эти детишки говорят, что я их папка, то не стоит верить всему подряд… — язвит терапевт, одаривая своего отца самым недовольным взглядом. — Ни в коем случае. Но в ближайшее пару месяцев они станут тебе как родные! — С хрена ли баня загорелась-то? — подскочив на месте, спрашивает Виктор, но тут же утихомиривает свой пыл от одного только взгляда главного врача всея поликлиники. Достаточно говорящего взгляда о том, что если кое-кто варежку свою не прикроет, то получит по жопке. И родитель не посмотрит, что детине перевалило за тридцаточку. — Угомонился? — Старший Руквуд в подтверждение своих слов получает многозначительный кивок со стороны терапевта, у которого уже вовсю от раздражения ходят жевалки. — Отлично, раз ты готов меня слушать, разъясню. Медицинский институт попросил предоставить базу для прохождения практики будущим молодым специалистам, я дал свое согласие. Но тут — о чудо! — С санатория, в который мы давали путевки, пришел клич о помощи в дополнительных чудесных руках. Они даже студентами не побрезгуют, и я решил, что совмещу приятное с полезным. — А я-то здесь при чем? — кисло интересуется Виктор, думая о том, что Оскар за сказочное пиздабольство отходит безоговорочно его папеньке. Честное слово, старшему Руквуду, по скромному мнению его сына, надо было не главным врачом быть, а сказочником. Заливает прекрасно и зубы заговаривает отменно, хотя в бюрократической системе это никогда не было помехой. Руководители с ловкими и подвешенными языками, которые заговорят любого до смерти, были на вес золота, не иначе. — А ты, мой дорогой, будешь их куратором и верной рукой помощи! Здорово, правда? Хоть ответственности научишься. — Отказываюсь! — без промедления заявляет терапевт, поднимаясь со своего места. — Ну, на нет и суда нет, значит пойдешь в венерологическое отделение, там как раз завал по пациентам, а работать некому, — спокойно отзывается главный врач, от чего его сынуля произносит какое-то проклятье себе под нос, садясь обратно на стул. — Когда выезд? — деловито интересуется Виктор, понимая, что старый хрыч пошел сразу с козырей, зараза такая. Между поездкой в санаторий с толпой спиногрызов медицины и тем, что в венерологическом отделении из-за угла на тебя может напасть сифилис, Виктор Руквуд лучше выберет поездку. — Завтра в десять утра, около главного входа в поликлинику будет ждать автобус. Лучше не опаздывать, сынок, иначе венерологическое отделение радостно распахнет свои двери. Все понятно? — Несомненно, но вопросик есть один. — Внимательно слушаю, — елейно отзывается старший Руквуд, щуря глаза в лисьей манере. — Напарника бы мне, а то с такой большой толпой, боюсь, не справлюсь, — ко дну Виктор явно не хотел идти один, он намеревался затащить с собой еще кое-кого, чтобы не только ему одному жизнь малиной не казалась. — Организуем. Есть кто на примете? — Несомнено, ходит тут один философ фармакологических наук, — усмехается терапевт, одаривая главного врача довольной улыбкой.☤☤☤
— Витя, что за срочность? Так ещё и официально по телефону, какая важность, — Шарп пришаркивает на первый этаж поликлиники, где ждал Руквуд, оперевшись на гардеробную стойку. — У меня для тебя охуительная новость, друг мой, — оповещает терапевт провизора, делая в воздухе весьма неопределенный жест рукой. — А это прямо подождать не могло? У меня ревизия, мать ее волшебницу, не бьется ничерта! — жалуется тут же Эзоп, строя из себя самого несчастного работника медицины, которого только мог повидать весь свет. — Никуда твоя ревизия не денется, нехрен спирт безбожно таскать. — Ближе к делу, чего звал то? — бухтит недовольно Шарп, закатывая глаза. — Видишь вон ту толпу из задроченных умников и умниц? — Виктор показывает на стайку студентов, которых прихватил с собой из кабинета главного врача, не по своей воле, конечно. Будущее медицины о чем-то переговаривались между собой, замерев возле стойки регистратуры. — Вижу, студенты медицинского института, для нашего заведения они уже давно не редкость. Ты меня только за этим позвал, чтобы показать их? — Совсем меня за безмозглого принимаешь? — шипит на провизора терапевт. — Исключительно по четвергам, Вить. Так, хорошо, мы остановились на студентах. Так в чем новость? — Поздравляю, друг мой, на летний период мы станем многодетными родителями. Вся эта свора наша! — усмехается Руквуд, наблюдая как в одно мгновение лицо Эзопа вытягивается в непонятной гримасе и чуть ли не зеленеет. — Какого х… Во что ты меня втянул?! — Как во что? В семью! Ты же давно ныл, что одинок и хотелось бы чисто семейного уюта. Я услышал твои молитвы! — Витя, блядь ты такая… — злится Шарп, подбирая оскорбление пообиднее из своего арсенала. — Витя не блядь, а полюбил и дал, — заявляет Руквуд, запихивая руки в карманы своего видавшего эту жизнь халат. — Какая, нахрен, семья? — Огромная и неблагополучная, конечно же! — А теперь объясни мне на человеческом, желательно, какого хера происходит?! — требует незамедлительно провизор. Участковый терапевт со знанием дела и искусства прекрасного рассказчика делится информацией про студентов, санаторий, что к сожалению его батя главный врач, а не мент позорный при погонах, и в целом, что Эзоп Шарп пройдет через девять кругов Ада вместе с ним, так как в одну рожицу такого увлекательного путешествия Виктор Руквуд не выдержит. — Я не поеду! — истерит провизор. — Я с гребанного медицинского колледжа, Витенька, увольнялся не для того, чтобы опять учить студентов! — Прибереги свои оды страданий для местных обитателей соснового леса, у тебя будет прекрасная возможность их заебать, — отмахивается тут же терапевт, понимая, что он сейчас не готов слушать тонну нытья, ему и сама это поездочка поперек горла сидела. — Ну ты и скотина! — выплёвывает Эзоп. — И я люблю тебя, сладенький! Пакуй трусишки, завтра в десять утра мы едем в санаторий! — победно объявляет Виктор, направляясь к студентам, чтобы дать им определенные инструкции и повнимательнее рассмотреть замученные учебой лица.