«Ты знаешь, что мы обычно
делали с такими как вы – зажигали ваши мёртвые огни¹...»
Спустя несколько часов. Наступило время ужина. На мне было одето не вызывающее белое платье. Волосы были заплетены в длиннющие косы, украшенные различными драгоценными камнями. У меня было плохое предчувствие, я боялась за ту девушку, Миру. Она ведь была просто рабыней. Харконнены могут не так меня понять. Но я бы хотела, чтобы меня обслуживала здоровая и счастливая девушка, а не искалеченная и дрожащая в страхе ожидании скорой смерти. Ко мне постучались. — Войдите. Ко мне зашла уже другая девушка. Моё сердце застряло где-то в рёбрах, не давая пульсировать. Движение вокруг меня, словно остановилось. Девушка, которая стояла передо мной была совершенно отвратительна мне. От неё так и веяло развратом и пошлостью. А что самое обидное, у такого человека не было ни единого шрамика. Она улыбнулась мне своей чёрной улыбкой. По моему телу пробежал холодок. — Где Мира!? — спросила я повышенным тоном. Девушка перестала улыбаться и показала жестом идти за ней. Она ничего не говорила, ей словно оторвали язык. Что-ж, может я все-таки ошибалась насчёт шрамов. «Что же они сделали с ней? » - всё думала я, пока шла по коридорам тёмного замка Харконненов. Девушка, которая сопровождала меня была не похожа на рабыню. Рабы не ведут себя так, как она. Мы дошли с ней до огромных дверей, которые открыли нам высокие мужчины в чёрных костюмах. За столом сидел барон Владимир Харконнен, Елена Моийам и... Фейд-Раута. Моё дыхание прервалось на минуту. Его глаза бегали по мне, изучая во мне каждую деталь. А когда его взгляд остановился на моих глазах, я вздрогнула. «Я не боюсь его, нет. Страх убивает сознание, убивает разум». — Чего стоишь? Присаживайся, мы тебя уже заждались, — сказал барон, причмокивая. Мне стало противно. Хотелось убежать отсюда поскорее, взгляд Фейда прожигал во мне дырку. Я делала неуверенные шаги в сторону стола, нервно ища где можно присесть. «Садись напротив на-барона» - повелел голос Моийам где-то в подсознании. Я отодвинула стул и села. Мой взгляд искал куда бы зацепиться, только бы не смотреть в глаза Фейд-Рауте. — Хм... Ты был прав дядя. Она действительно необычайно красива, — на-барон ухмыльнулся и повернулся к своему дяде, который в тот момент уплетал ужин. Барон облизнулся и посмотрел на меня. Моё лицо было направлено вниз. Не так я представляла себе наш первый разговор. Преподобная ущипнула меня за руку. Я подняла свой взгляд на барона. Тот сделал страшную улыбку. — Вся в свою мать, — глава Харконненов продолжил заполнять свой широченный желудок. «Вся в свою мать» – эта фраза крутилась у меня в голове. Он знал мою мать, в этом я не сомневалась. Но вот только, что же он с ней делал? Пытал? Держал в темнице? Избивал? Убил самым жестоким способом? Скорей всего он делал всё из вышеперечисленного, но мне не хотелось слышать что-то подобное, я прекрасно знала, как Харконнены издевались над моей семьёй. Они даже придумывали специальные методы пыток для таких, как я. Моя мать была очень выносливой и мудрой женщиной, которая смогла оставить после себя продолжение Великой и очень древней цивилизации. Я не знала свою мать, так как не видела её. Но я всегда верила в то, что моя мать была хорошим, добрым и умным человеком. Я оставила эту душераздирающую для меня тему и отвлеклась на еду, лежащую у меня в тарелке. Еда мне казалась отвратительной. Не потому что там лежало мясо, а потому что мясо мне напоминало жестокость и боль. Я чувствовала, как на мне сдирают кожу, вынимают органы, режут мясо на кусочки, а потом тушат во вкусном соусе. Боль, кровь, кровь, боль, Харконнены. «Ешь» - опять скомандовала Преподобная мать. Как только я подняла вилку к своему рту и начала откусывать кусочек мяса, то заметила на себе опять этот взгляд. Я чувствовала себя голой, абсолютно без одежды. В какой-то момент мне надоело, что на меня так длительно пялятся. Я положила вилку в тарелку и со всей злостью посмотрела на обидчика. Фейд-Раута, увидев моё выражение лица, как-то не по-доброму улыбнулся, отчего мой мозг включил режим атаки. Я пыталась войти в его разум и прочитать его мысли. О чем он думает? Вот же сволочь... Его чёрные от вождения глаза блестели, изучали каждую мою эмоцию, мимику. Я отвела взгляд и решила обратиться к барону. — Куда делась та девушка, которая проводила меня до моих покоев сегодня? Не поймите меня неправильно, я просто хочу знать, что с ней всё в порядке. Барон отвлёкся от желанной еды, отложил столовые приборы и взглянул на меня. — Мой любимый племянник вам может всё сам показать, — ответил Харконнен, сверкая своими чернильными зубами. «Всё сам показать»... Что показать? Неужели за это короткое время, которое я проводила в своей спальне, над ней уже успели надругаться? Мои глаза заслезились. Боль опять отозвалась где-то в сердце. Мне было больно. Я больше не хотела ни с кем говорить. Мне пришлось отвернуться от, непонимающих меня, взглядов и опять встретиться глазами с тарелкой. — Мне можно идти? — тихо произнесла я. Строгий взгляд Преподобной матери убивал на расстоянии, но мне было уже всё равно. Я не желала здесь оставаться. — О...вы нас так быстро покидаете? — вперемешку с чавканьем спросил Владимир Харконнен. Я не стала дожидаться ответа на мой вопрос, а просто аккуратно встала из-за стола и пошла к выходу. Идя по тёмному коридору, я шла в свою комнату. Сзади меня слышались чьи-то шаги. Кто-то отчаянно пытался меня догнать. Я обернулась. И как только я это сделала, на меня обрушилась звонкая пощёчина. Я отшатнулась, от внезапной силы. Лицо Преподобной матери выражало злобу и присущую ей строгость. — Как ты смеешь позорить меня перед всеми!? Тебе разве было велено уходить!? Ты должна была сидеть, молчать и слушать то, что тебе говорят! — говорила она монотонным голосом, но словно крича на меня. Что на неё нашло? Я посмотрела в её глаза. Мои очи засверкали красным. Преподобная остереглась и отошла в сторону. — Не смей прикасаться ко мне. Харконнены – звери и я в этом уже убедилась. Навряд ли я смогу оставаться в этой реальности надолго..., — сказала я, собираясь, наконец, отдалиться от этого негативного места. Тишину прервал тот же голос, но в этот раз был неуверенным и дрожащим. — Что ты имеешь ввиду? Нет... Ты не можешь, ты можешь умереть! Покидать сознание надолго – это равно смерти. Твоё тело атрофируется, а твоя душа будет искать новое тело для перерождения. Люне..., — не договорила Моийам. — Лучше умереть, чем жить до конца своей жизни с монстром! — выплеснула я свои эмоции, уже не намереваясь держать их в себе. Вдруг, тёмное освещение в коридоре начало мигать и издавать неприятные, режущие слух, звуки. — Ты так и не научилась убивать в себе эмоции, — выдавила из себя Преподобная скрипучим голосом. — Скоро твоя свадьба Люнетт, прошу тебя не делай глупостей. Ты ведь не хочешь, чтобы твой род окончательно рухнул под землю и никогда не коснулся облаков? Я сделала шаг вперёд. Она говорит правду, но я не стану соединять гены моей семьи с Харконненами. Если я и выйду за него замуж, ничто мне не помешает отключиться на 5-7 лет. Ему будет не интересно играть с игрушкой, которая не реагирует на его действия. — Пусть все делают со мной, что хотят, но я всё равно буду делать так, как мне угодно. Я буду игрушкой, но с подвохом, — подмигнула я ей и ушла дальше по коридору. У меня было странное предчувствие, как-будто за мной всё это время наблюдали. Кто-то следовал за мной по пятам, я точно это знала. Мой силуэт стоял перед входом в мою спальню. Когда дверь автоматически открылась, я зашла. Это было зря... В комнате была жуткая вонь. Пахло гнилью и свежей кровью. Я прошла за угол. То что я увидела около своей кровати, повергло меня в шок. Слезы стекали по моему лицу ручьями. Живот нервно сжался, готовясь выплеснуть содержимое. Как бы я хотела, чтобы это была не Мира, не та девушка, которую она видела несколько часов назад. Куски её органов были разбросаны по полу, живот вспорот, лица девушки не было видно из-за глубоких ранений. Одежды на ней не было совсем. Было непонятно, что за нечто лежало у моей кровати. Кто мог с ней такое сделать? Я упала на колени, молясь чтобы это был только страшный сон, моё жестокое воображение, но только бы это не оказалось реальностью. Я услышала чьи-то шаги позади себя. Моё сердце неприятно начало пульсировать в груди, моё дыхание участилось. Я приблизилась к телу истерзанной девушки. Мои руки были в тёмных сгустках крови, платье было испачкано. Кто-то смотрел в мой затылок, пока я как жалкое существо сидела на корточках, пытаясь разглядеть лицо пострадавшей. Я стёрла с лица стекающие слезы, которые никак не переставали появляться в глазах. — Вы знаете её, не так ли? — его голос был тихим и спокойным. Теперь я поняла кто стоит за моей спиной. Мне не хотелось видеть его лицо, я чувствовала на себе его злобную ухмылку. Я закрыла глаза, мне было неприятно, было жалко эту девушку. В помещении можно было услышать мои тихие всхлипы. Руки подрагивали, а ноги не могли поднять меня. Я не могла встать, у меня не было сил абсолютно не на что. — Зачем... Мой тихий хриплый голос старался не выдать страх, отчаяние. Но было слышно как он нервно дрожит. Я слышала как он громко выдыхает, а потом заново вдыхает этот аромат ужаса. — Зачем? — садист оскалился и подошёл ближе ко мне. Было ощутимо, как его тяжёлые руки легли мне на плечи. Я спиной ощущала как дышит, как его горячее дыхание обжигало мой затылок. Пока он играл в эту игру, моё сердце отсчитывало каждую секунду рядом с ним, с этим чудовищем, стоящим сзади меня. — Признаюсь, мне было очень весело играть с этой непослушной игрушкой. Я знаю, что ей кто-то пытался помочь, какой-то человек стёр с неё мои следы, стёр с неё все те наказания, которые она заслужила..., — он говорил ей на ухо. Теперь я могла не сомневаться насчёт того, что передо мной лежала та девушка. По моему лицу потекли слезы горя. Это я во всём виновата, я ей помогла... Я её заставила почувствовать жизнь, а затем умереть в муках, страдании, в болезненных и тяжёлых мгновениях. Он узнал, что это была я... — ...и... Я знаю, что этим человеком являешься ты, — его голос стал более агрессивным и грубым, он одним движением рук развернул меня к себе лицом, так чтобы наши глаза встретились. Я отчаянно пыталась не смотреть в эти тёмные глаза. Передо мной был Фейд-Раута во всей своей жестокой красе. Его лоб нахмурился, руки стали впиваться в мои плечи. — Посмотри на меня! — его крик заставил меня немного содрогнуться. Его левая рука взяла мой подбородок и задрала мою голову выше так, чтобы я посмотрела на него, посмотрела в его бездушные глаза, полные жестокости. Мне пришлось посмотреть на него. Он ухмыльнулся моему повиновению. Из его рта показались чёрные зубы. Его глаза были влажными и скользкими, но это были не слезы. Он не испытывал сейчас боль... Нет.. Он испытывал наслаждение. Он был удовлетворён моим повиновением. — Я до сих пор удивляюсь над тем, для чего тебя вообще оставили в живых. А не убили тебя ради одной цели.... Стать моей и заново продолжать рожать этих уродцев-люцифернов. Да, вот только это будут уже не Лундсгарды, а Харконнены. Ты больше никогда не сможешь родить чистокровных детей. Мои слезы стекали на его руку. Ему нравилась моя боль, моë безысходное положение. Как он смеет так говорить о моей семье...Как он смеет говорить так обо мне... Я не хотела использовать голос против его манипуляций. Мне было велено подчиняться ему, а иначе всё будет только хуже. Я это понимала, но моë бездействие меня раздражало. Я хотела высказаться ему обо всëм, что я думаю. — Если не будешь подчиняться мне, то ты превратишься в убожество, которое сейчас лежит позади тебя...О.. Ты знаешь, что мы обычно делали с такими как вы...,— его лицо приблизилось ко мне так близко, что стало трудно дышать. — ...Зажигали ваши мёртвые огни, — сказал он шёпотом мне на ухо, от чего по моему телу пробежали мурашки. На мгновение я почувствовала, что мои глаза начали гореть, гореть мёртвым пламенем. Я чувствовала эту боль, как мои глаза горели и превращались в пепел, в чёрную пустоту. Фейд отошёл от меня, изучая меня взглядом сверху вниз. — Ты больше не будешь спать в этой комнате. Я попрошу, чтобы тебя переселили в мои покои...